***
Павел едва ощущает прохладу стены, на которую опирается. Бурлящая повседневная жизнь Полиса протекала своим чередом за импровизированной стеной, не прерывая своего распорядка для человека, находящегося в заточении. Он знал, что рано или поздно это случится. Он ведь слышал разговоры людей. «Эти красные… от них одни неприятности. Это лишь вопрос времени, когда что-то произойдёт». И вот и пожалуйста.***
Артём хватается за голову, пошатываясь. Шум крови в ушах не даёт здраво мыслить. — Избил охранника. Он сейчас в больнице… Парень улавливает лишь обрывки фраз мужчины, но этого достаточно, для осознания ситуации. Павел облажался. Чёрт. Глаза его засверкали от слёз. Как он мог так ошибаться насчёт Павла? Он, по правде, думал, что на этот раз всё будет иначе. Снова повёл себя как идиот? Всё это, всего лишь игра? Всё время, что они провели вместе, очередная ложь? Путь к дальнейшим скрытым мотивам Павла? Если да, то какова его цель? Красная Линия в труху, но как их дружба могла помочь ему? Кровь в ушах стынет. Месть. Павел мог отомстить ему. Тогда Артём отверг предложение Павла и не присоединился к нему, сбежал, предупредив команду Рейнджеров. А после, они чуть не уничтожили Красную Линию. Товарищей Павла. В тот последний раз, когда они пересеклись на Красной Площади, Павел был готов умереть за свою идею, за свою партию. Убить Артёма ради этого. Как он уже доказал, Павел вовсе не прочь нанести очередей удар в спину так называемым «друзьям». Весь этот спектакль мог служить не более чем уловкой для завоевывания доверия со стороны Артёма, заставив ослабить его бдительность, и он слепо попался на крючок.***
Они ничего не говорили ему. Павел не знал, как в дальнейшем сложится его судьба, он слишком устал, чтобы бороться. Те годы, отданные во имя Линии, оставили след на нём. Он не знал, кто он без этого. Если его всё-таки убьют, он без сожаления отправится к своим товарищам. Тело отдавало тупой болью повсюду. Это не должно было случиться так. Где-то на периферии послышались тяжёлые шаги, ускоряющиеся в направлении его камеры. Ну вот и настал конец. Он не вернётся после этого. Пара кулаков берут его в охапку и тянут вверх, пока он не встаёт… и ох, это было чертовски больно. Нога и близко не зажила, а его начали толкать и тащить, как сегодня. — Что, мать его, ты вытворил? — Его прижимают к холодной стене. В очередной раз. — Избил рейнджера? Ты, чёрт бы тебя побрал, в своём уме? Павел заставляет себя сфокусироваться на неизвестной фигуре перед ним. На секунду он замирает, замечая перед собой Ульмана. Как бы он ни хотел стереть это с его лица раньше, просто невыносимо видеть мужчина без улыбки, не говоря уже о том, насколько Ульман был зол. По правде говоря, Павел находился в растерянности. И правда, сошёл с ума? Он, честно, не мог ответить. Может быть, он оставил способность здраво рассуждать где-то на Красной Линии. К счастью, Ульман не ждал от него внятного ответа. Он опять трясёт его и хлопает по лицу. — Как ты мог поступить так с Артёмом? Чем ты вообще думал? — Я и н-не думал, — шепчет он, глядя в пол. — Ага. Оно и видно, — Ульман отступается, заставляя Павла покачнуться, когда руки мужчины отпускают его. Он делает шаг назад, упираясь руками в бёдра и качая головой. — Это плохо. Ситуация вокруг и так напряжённая, а ты не приносишь пользы никому, уж точно не ты. Ульман тыкнул пальцем куда-то в сторону. Павел всё ещё прислонившись к стене, медленно сползает по ней, усмехаясь. — Это был вопрос времени, не так ли? Итак, каков вердикт? Если ты собираешься пристрелить меня, сделай это быстро, чувак. Я уже у стены, — сухой смешок. Ульман глядит вопросительным взглядом, качая головой. — Они выгоняют тебя, Павел. Тебе неимоверно повезло. Всё могло быть гораздо хуже, зная, какой трюк ты провернул. Твои вещи у меня. Я должен проводить тебя и убедиться, что ты ушёл со станции. — Ульман вздохнул. — Сейчас у тебя два варианта. Либо я выведу тебя на кольцо, либо прямиком до Красной Линии. Выбирай. — Путь на Красную Линию для меня, равносильно смертному приговору. И я, чертовски уверен, что на Ганзе мне делать нечего. Предпочту испытать удачу на поверхности. — Павел усмехается. — Ещё остаются фашисты, если ты так хочешь, — саркастичная улыбка озарилась на лице Ульмана. — Я бы больше предпочёл стражей. — Да, я тоже. Однако, выбор не велик. Остаётся не так много станций, которые были бы очень рады принять красного. Может быть, Червепоклонники не будут возражать твоей компании? — Он усмехнулся. — Что? — Павел вскинул бровями. — Неважно, — Ульман отмахнулся. — Это долгая история, — тяжёлый вздох срывается с губ мужчины. — Хотя, есть одна идея, но она мне не нравится. — И какая? — Содружество ВДНХ.