Поцелуй меня

– И ты вот так просто ушëл? – Ну, да. – Я натянул перчатки. Как там? Всегда путаюсь, когда в меню вводят что-то новое. Чесночная серая булочка, творожный сыр, курица, помидор, авокадо, моцарелла, шпинат и лук-порей. Друг за другом, и именно в этой последовательности. Ну, вот! Как обычно, ингредиенты отказывались помещаться в булке как положено. Рррр! Странно, почему только у меня всегда возникала такая проблема? Положил, украсил листьями шпината. Посыпал сверху секретными специями из большой банки. Бургер, сэндвич, брускетта, или как тебя там обзывают в меню? Бейгл? Короче, готов! Фуу-ух… – Зачем? – Люси взяла из моих рук тарелку с готовым блюдом и поставила на поднос. – Остался бы с ним, показал следующую аудиторию. Усадил бы рядом с собой... – Нет, спасибо, – фыркнул я, принимаясь за следующий кулинарный шедевр местного значения. Выдохнул, чтобы окончательно успокоиться. Как же трудно шевелить руками, когда ты не можешь удержать в них даже свою жизнь. – Почему? – Не хочу опять обжигаться. И вообще, пусть общается со своими новыми мажористыми друзьями. Он мне даже не понравился! Только бы не перепутать чашки и порядок следования ингредиентов. Сначала сыр, потом курица и так далее. Я косяк ещё тот… И зачем нужно каждый месяц придумывать новые блюда? То сэндвичи, то тортильи, теперь это чудо. В перьях и листьях. – Ой ли, не понравился! То-то ты как пришëл, давай сразу про него трепаться! – Монтгомери перехватила из моих рук тарелку и скрылась за поворотом. – Не понравился он ему, ага. Мне до смерти хотелось рассказать всё в мельчайших деталях, но, придя с учебы и переодевшись в рабочую форму, я сообщил ей лишь сухие факты. Кратко, без подробностей. Почему-то показалось – если вдруг озвучу самые потаённые мысли и переживания, то все это непременно вновь обернется крушением надежд. Как с Ширасе. Ещë рано рассказывать полностью. Пока даже в себе не разобрался как следует. Но Монтгомери та ещё заноза, она умела докапываться до сути. Всегда. С помощью ухищрений и системы словесных маневров. Если не помогало, переходила на следующий уровень: угрозы и даже пытки. Честно, я начинал еë немного побаиваться. Судите сами. Человек за последний год испытал на себе почти все самые причудливые веяния моды прошлых сезонов. Разноцветные волосы: розовые, фиолетовые и кислотные сиреневые со жгутами, вплетëнными в косички. Рваные в хлам джинсы, под которые носила колготки в крупную сетку. Сумочка-мошна на талии, какие были в моде у торгашей девяностых. И, наконец, каблуки со спортивными штанами. Просто жесть. Можете считать меня занудной, но я никогда не знаю, чего от неё ожидать в следующую секунду. Сегодня Люси убивается по йоге, завтра по фен-шую, а послезавтра что? Сетевой бизнес, косметика? Смена пола? А может, она примет иудаизм? Или устроится киллером? Не могу ручаться ни за один из пунктов. Так что кефирная диета и бойкот мужчинам – мелочи, лёгкая блажь. Женская причуда, так сказать. Простительно и терпимо. – Какие выводы я могу сделать из твоих слов? – Вернувшись, она остановилась у выхода, заняв удобную наблюдательную позицию. Правым глазом могла видеть весь зал и девочек на кассе. Левым – меня и остальную кухню, где трудились Хиротцу наш шеф-повар, Гин, его главная помощница, и Мотоджиро, заведующий грилем. В данный момент им совершенно было не до нас: подзанималась выполнением заказов. – И какие же? – Я встал на цыпочки, чтобы увидеть, сколько посетителей находилось в зале. – Ты делишь всё на два. Если сказал, что он высокий и не сильно страшный, значит, парень рослый, красивый и… сексуальный. – Вовсе нет. – У меня опять никак не получалось равномерно распределить начинку внутри булки. Пришлось изловчиться и напихать так, чтобы содержимое не лезло обратно. – Ты сказал, что он был прилично помят во время вашей первой встречи в автобусе. – Да он вел себя невоспитанно, а выглядел, как чëртов торчок! – Значит, был немного помят. Раздражен. – Монтгомери забралась на стойку возле прохода и принялась болтать ногами, опасливо поглядывая на дверь кабинета управляющего кафе за моей спиной. – А ты, Чуя, просто придираешься. Мне бы взглянуть на него хоть разок, тогда точно скажу, стоит ли тебе забивать твою дурную голову мыслями о нём. Я положил ложку обратно в контейнер с творожным сыром. Все, теперь можно было заняться нарезкой шоколадных пирожных.   – Люси, да он вылитый попугай. Изрисованный, разодетый! Только дыр в ушах не хватает для полного набора. И кольца в носу. – Поставил лист с десертом. Выглядел тот довольно аппетитно. Заливка сверху, сливки, орехи и приятный тонкий аромат коньяка. Да, Гин постаралась сегодня. – Я уверена, ты преувеличиваешь. – Люси закатила глаза, чтобы не соблазниться сладким. Еë бутылка кефира ждала своего часа в холодильнике и напоминала о любимых джинсах, в которые хитрая задница подруги никак не желала влезать ещё с зимы. – Вот тебе бы он понравился. Точно говорю. Ты любишь все яркое и цветное. – Да и тебе, как я вижу, понравился. Иначе бы даже речи о нём не завëл. – усмехнулась она, спрыгивая. – Хочешь, даже возьму твоего брата на себя? Отвлеку, чтобы не нервничал. А то беспокоится, что его младший братик может потерять девственность с неподходящим человеком. – Ты же знаешь, что я не… – Мне ужасно хотелось избежать этого разговора, и теперь стало жаль, что не удалось. – Но Тачихара-то не знает. – Монтгомери вытянула шею, разглядывая посетителей коктейль-бара. – И если бы у тебя вдруг появился парень, Мичидзо бы успокоился, поверь. Переложил бы заботу о тебе и не переживал больше. – Ну-ну. – Кстати, он вчера заходил. – Не может быть, – хмыкнул я. – Ага. – Люси подняла футболку, прикидывая, сколько ещё осталось худеть к лету. – И как он? – Как, как, на тебя похож, только выше и крепче. – Да я не об этом. Что говорит? – Ну-у… – Подруга намотала прядь волос на палец, силясь вспомнить. – Понятно. – Разложив пирожные по тарелочкам и накрыв пленкой, я отложил в сторону. – Вы опять глазели друг на друга, как пьяные павианы, а потом разошлись каждый в свою сторону? Да? – Не-ет, – ответила она неуверенно и смущённо. – Да, – усмехнулся я, снимая перчатки. – Как всегда. – Ты же помнишь про обет? Воздержание, все дела… И вообще, он жутко похож на тебя, а это так странно. – Все верно. – Я подошëл к окну, заклеенному рекламой наполовину. На улице распогодилось, и люди сновали туда-сюда уже в одних кофточках и футболках. – А ещё Тачихара – дурак, грязнуля и драчун. На фига тебе такой, спрашивается? – Чуя? – А? – обернулся я. – Может, дашь шанс своему попугаю? Глядишь, он не такой, как все, и у вас… – Нет. – Я спрятал глаза. – И он даже не в моëм вкусе. – Пороть тебя надо, – бросила подруга, отворачиваясь, – пороть как сидорову козу. Не то через пару лет совсем закроешься ото всех и будешь беспрестанно ворчать. Как бабка. Она покачала головой и направилась в зал. Я проводил её усталым взглядом, поправил косынку на голове и вернулся к обязанностям. Мелким, надоевшим, но таким нужным, чтобы хоть немного отвлечься. Всë-таки Люси всегда говорила дельные вещи. А ещё чаще просто озвучивала то, в чëм я сам себе боялся признаться. Каждый раз, когда мне хотелось закрыть глаза на проблему, она раз от раза возвращалась к ней, чтобы заново обсудить. И ещё, и ещё, и так до тех пор, пока не находилось решение. Единственным нашим камнем преткновения оставались мои отношения с одногруппниками. Я упрямо твердил Люси, что мне хорошо. Она настойчиво продолжала предлагать пути решения, вроде такого, как попробовать найти с ними общий язык, перейти в другой универ или посоветоваться с братом. А я привычно упирался: нет, я не изгой, меня не обижают, мне и так хорошо, на всех забил, и всё устраивает. – У тебя есть там кто-то, с кем хотя бы можно поболтать на перерыве, если скучно? – спрашивала она. Как удар под дых. Вроде уже привык, а все тяжелый камень в груди. – О чем я и говорю, – сердилась Люси, теребя свои розовые волосы. Хороший друг чувствует сердцем. Хороший друг видит боль даже за улыбкой. Хороший друг – это тот, кто, зная твои минусы, все равно тебя любит. Монтгомери была именно такой. – Там! – Она вбежала в кухню как ошпаренная. – Там! Люси трясла рукой с блокнотом, указывая на зал. – Что? – Я поправил фартук и взглянул на неё. – Мне кажется, это он! – Кто? – Твой Дазай! – воскликнула она радостно. – Мой кто?! – переспросил я, ещё не до конца понимая, что происходит, и почему вдруг так кольнуло сердце при звуке чужого имени. – Новенький ваш! – Ого, – спохватился я, – не ори только! Тс-с! Спокойно. Вдруг это даже не он. Но подругу было уже не остановить. – Он… это… такой… я… – Она закрыла лицо руками. – Это просто вау! Пробравшись на цыпочках к выходу в зал мы выглянули из-за шторки. Монтгомери напирала на меня, толкая в бок. Таранила локтями и коленями. Пришлось остановить её на расстоянии вытянутой руки. – Тихо ты! – Ну? Ну?! – нетерпеливо подпрыгивала она.  – Он? Он, да?! Я пробежался глазами по залу и остановился на компании ребят за большим столиком возле окна. Ну, конечно. Вот она, наша золотая молодежь. Ширасе, Сузуму, Изаму, их облезлые курицы… и новенький, собственной персоной. Смеющийся и галантно отодвигающий стул для (кого бы вы думали?)… да-да… для Юан, смотрящей на него с самым ангельским выражением лица, на какое только может быть способна кобра. – Он, – прошептал я, высовываясь уже наполовину и забывая, что меня могут заметить. – Он. И, спохватившись, быстро спрятался обратно. Прислонился к стене, стараясь унять нахлынувшее волнение. Нет, там ведь по пути от универа различные забегаловки, кафе и ресторанчики. И даже тир есть, если очень хочется пострелять не только глазками. Почему сюда? Шли бы, вон, в кабак с караоке! Так нет, притащили свои задницы в наше кафе! Не хватало только опозориться сразу. – Чуя, он такой… прикольный, – пропела на выдохе Люси, продолжая таращиться на их компанию через щель между стеной и шторой. – Мне все равно. – Сжав кулаки, я вернулся к столу. Надел перчатки, снял, снова надел. Подошëл к холодильнику, открыл его, закрыл. Выдохнул, заметив, что подруга пристально за мной наблюдает. – Чуя, – сказала вдруг она, – это ведь нормально, что он общается с ними. А с кем ему ещё сходиться? Красивый, хорошо одетый мальчик первый день на новом месте. Естественно, что он тянется к таким же, как и он. И они к нему. Только вот ничто не мешает тебе последовать их примеру. Я бы поборолась за такого парня. – Монтгомери, – хватая миски с соусами, взмолился я, – перестань, а? Меня и так бесит, что мысли раз от раза возвращаются к нему. И всё из-за дурацкого спора. А тут ещё ты! – Зануда ты, Накахара. – Люси сложила руки на груди. – Пойду я на разведку. Буду ковать твоё счастье за тебя, раз ты так тормозишь. – Своим бы лучше занялась! Но силуэт подруги уже исчез в дверном проёме. Не раздумывая, я бросился к нему. Высунул один глаз из-за угла, отодвигая шторку, и, затаив дыхание. Да, им было очень весело. Компания заняла весь столик. Они сидели, о чём-то оживленно болтая. Ширасе размахивал руками, что-то рассказывая. Видимо, его шутка удалась, потому что все дружно рассмеялись. И даже девочки. Правда, не отрывая взгляда от моего Дазая. Что? Моего? Это я сейчас так сказал?! Фух, хорошо, что про себя, не вслух. Какой он мой? Даже не нравится. Нисколечко. Вон какой долговязый и… и… крышесносно улыбается всем подряд, подлец! Юан снова начала смеяться над очередной шуткой. Ха-ха-ха, как смешно. Со своего наблюдательного поста мне даже казалось, что я слышу его глубокий голос с легкой хрипотцой. Рука с причудливыми рисунками взметнулась вверх в поисках официанта, но Монтгомери уже стояла рядом в паре метров, делая вид, что считает солонки на соседнем столике. – Бла-бла-бла-бла? – что-то вежливо спросила она, доставая из кармана форменных брюк блокнот и карандаш. – Бла-бла, – ответил новенький.  – Бла, бла, бла и бла-бла. – Гав-гав! – добавил Игорь, перекрикивая радио, льющее весёлый мотивчик из динамиков в углу. – Бла-бла? – спросил Дазай, обратившись к сидящим рядом девушкам. – Тяв-тяв-тяв-тяв! – перекрикивая друг друга, принялись перечислять размалеванные куклы. – Шшшш, – а это уже шипела Юан, слегка подняв подбородок, благородно и надменно. Водила пальчиком в воздухе прямо перед носом новенького. Наверняка перечисляла желаемое: фуагра, белые трюфели, лобстеры и икру. Да-да, немного икры, пожалуйста, а то я на диете. Очнись, дорогая, ты в обычной забегаловке! Аристократка! Сейчас Монтгомери тебе объяснит, куда ты попала. Но Люси только кивала. Жаль, отсюда не было видно её лица. Наверняка улыбалась всей этой братии. Перечислив по порядку всë заказанное, подруга развернулась на каблуках и с довольным видом направилась в мою сторону. Я отскочил от шторки, пытаясь сделать самое непроницаемое лицо. Лицо человека, занятого своим делом. Каким? Да хотя бы таким: помешиванием соуса для тортильи. Неспешным помешиванием густого ароматного соуса. – Вот. – Первым делом она оторвала лист из блокнота и отдала Гин в кухню. Потом подошла ко мне и указала пальцем на оставшуюся в блокноте копию.  – Займись-ка. Я пока отнесу напитки. И все? Она что, больше ничего не скажет? Монтгомери, сложив необходимое на поднос и разлив напитки по стаканам, двинулась обратно в зал. Издевается, не иначе. Знает, что я сгораю от любопытства, и ждёт, когда сам спрошу. А вот не буду! Не буду, и все! Я поправил разделочную доску и начал заворачивать ингредиенты в лаваш. Курица, морковка, что там еще? Блин… – Твой ненаглядный попросил чай. – подруга, уже вернувшись, встала рядом со мной. – Зеленый. У меня даже когнитивный диссонанс. Аж глаз задëргался! – Что здесь странного? – не отвлекаясь от тортильи, спросил я. – Такие ребята не заказывают чай. Я еще понимаю, если сок. Мало ли, сушнячок долбит. А тут чай. – Бывает. – Интересно, если я буду присвистывать, она поверит, что он мне безразличен? – Мне продолжать шпионить? Или как? – А ты шпионила? – Ну-у… я на всех соседних столах салфетки поправляла, но так ничего и не обнаружила. Слонялась рядом, грела уши. – И? Что-то узнала? – Ага! Так я и знала! Тебе интересно! – Монтгомери довольно захихикала, потирая руки. – Вовсе нет. Ты ведь сама начала рассказывать. Говори уж… – Ничего особого я не узнала. Поняла только, что твой Ширасе… – Она осеклась, встретив мой угрожающий взгляд.  – Прости-прости, не твой! Что Ширасе и твой Дазай живут где-то рядом. И были дружны в детстве. Пару лет назад он куда-то уехал, а вернулся только на днях. – Вот как. – Да. А девки уже окучивают его: Дазай то, Дазай это. Ой, какой ты веселый, сейчас животики надорвем! – Вот и пусть тусуют. Нас с ним не связывает ничего, кроме глупого спора. – Как скажешь, – подмигнула Люси и направилась на кухню. Ррррр! Гвоздей, что ли, ей завернуть в тортилью, этой Юан? Она не могла не бесить меня. Сколько ни злись, а стоило бы признать, что Вика была хорошенькой. Выразительные глаза, розовые волосы, правильные черты лица. Минимум косметики, всегда скромно и со вкусом одета. Утонченная, правильная до кончиков ногтей. Спокойная, как удав. Вот таких мужчины добиваются, именно на таких и женятся, точно вам говорю. А я? А что я? С таким, как я, можно вон… как Ширасе. Послать, даже не утруждая себя объяснениями. Вытер ноги, пошел дальше. И правильно. Я больше не проронил ни слова. Закончил с заказом, подошëл к окну. Встал и, сгорбившись, уставился вдаль. И почему мне даже не хотелось побороться, если нравится этот парень? Да, нравится, нельзя не признать. Хоть меня и бесит этот факт. Но Накахара готов опять оставить все на волю судьбы. Будь как будь. И поплыть по течению. Что за характер такой? Тачихара бы на моем месте непременно добился бы своего. Переломал бы кучу дров, набил бы шишек, но добился. – Когда парни выходили покурить, Ширасе сказал девчонкам, что красавчик-новенький ни разу не был замечен с одной и той же девушкой чаще одного раза. Меняет их, видимо, как перчатки. – Монтгомери села на подоконник рядом со мной. – Они расстроились? – поинтересовался безразлично. – Ни капельки. А ты? – А я… – Произнëс, поворачиваясь к подруге: – А кто я вообще? Ему? Им? Никто. Так что никакого мне до них дела. Улыбнулся. Горько и немного обиженно. И вернулся к столу. – Они ушли, Чуя, – вздохнула Люси. – Ушли, оставив Юан с твоим новеньким наедине. Сидят там вдвоем, друг напротив друга, воркуют. – Пусть. Она обошла меня и посмотрела в глаза. – Тебя не бесит? – Нет. Совершенно. – Хочешь, – улыбнулась она, – я испорчу им посиделки? – Пусть наслаждаются общением.  Я придвинул ближе контейнеры и принялся нарезать новую порцию овощей. – Что ж я, совсем бесчувственная? И брошу тебя в таком унынии? Да никогда! – И  подруга направилась в зал, громко цокая каблуками по кафелю. Я немедленно потрусил к шторке. Прижался к стене, осторожно выглянул, отодвигая занавеску. Вот новенький полез в карман, достал крупную купюру, сунул в папку для счëта. Улыбнулся. Блин, да перестань ты сражать всех наповал своими ровными белыми зубами! Даже если они смыкаются в такую ровную линию, заставляя дрожать поджилки. Юан, наверное, чуть не ослепла. Монтгомери перекинулась с ним парой слов, кивнула и забрала папку. Тык. Моя ты хорошая! Надо же быть такой неловкой, ай-яй! Как неудобно вышло! Стакан сока вдруг полетел вниз, аккурат на колени к Юан. Вскочила, визжит, бедная. Ну и заведение. Что за сервис! Как я ее понимаю… Люси: простите, простите. Давайте помогу. А Дазай-то как заметался. Не знает, за что хвататься. Правильно, за салфетки. Я зажал рот рукой, чтобы не заржать, как вдруг замер с выпученными глазами. Он смотрел на меня, застыв с салфетками в руках. Смотрел, нахмурив брови, смотрел через весь зал. На меня! Юан моментально исчезла из моего поля зрения, Люси тоже. Исчезли все посетители кафе, бармен, люди на улице. Остались только мы с ним вдвоем. Смотрели друг на друга через десяток метров, нас разделяющих, и не дышали. Он не улыбался, не хмурился больше, вообще не двигал ни единой мышцей на лице. Я понимал, что нужно спрятаться, но не мог отвести глаз. И Дазай, похоже, тоже. Мы просто не могли перестать смотреть друг на друга. До головокружения, до ощущения сжатия пространства, словно бы эти несколько метров вдруг превратились в один. Мне вспомнился наш вчерашний поцелуй. Такой неожиданный, такой горячий. И ему, наверное, тоже. Мне захотелось выйти и подойти ближе. Чтобы повторить то, что вчера казалось таким естественным и таким невероятным. И я почти сделал шаг, когда руки Юан вдруг выхватили салфетки из его рук, заставив очнуться. Он повернулся к ней и больше не оглядывался. Что-то говорил, пытаясь утешить, и мягко похлопывал по плечу. Я шагнул назад и задернул штору, бросив последний взгляд через маленькую щель. Увидел, как они удаляются из кафе. Привалился к стене, содрал косынку с головы и закрыл глаза, пытаясь прийти в себя и отдышаться. Через секунду уже появилась Монтгомери. – Не знаю, кому я только что помогла, но он повез еë домой. – Понятно. – Я накинул кофту, проверил наличие сигарет в кармане и направился к черному входу.  – Он меня увидел. Вот позорище. В этой дурацкой косынке. Вот же смех! О чëм я, вообще, думал? – Ты это… Прости, Чуя, думала помогу... Я вышел, хлопнув дверью. Нет, не прямо так, как показывают в фильмах. Легонечко. Не у себя же дома. Сел на маленькую скамейку и достал зажигалку. Вынул одну сигарету, прикурил. Дым пошел сразу глубоко в легкие, обжигая и заставляя голову кружиться. Посмотрел на огромное голубое небо. Даже оно сегодня угрожало навалиться на меня всей своей тяжестью. Выдохнул, глядя, как серое облачко, подхваченное легким ветерком, взмывает в воздух и обрушивается прямо на мои волосы. Ну, вот. Опять брат будет ворчать на меня из-за сигаретного запаха. Лишь бы маме не доложил. Когда та хватается за сердце, мне становится совсем не по себе. Все-таки огорчать родительницу – это больше к Тачихаре, не ко мне. Я так не умею. Прикусил фильтр, отчаянно, сильно, до скрипа в зубах. Да что ж за ерунда такая творится в моей жизни, а? Разве мог я когда-нибудь представить, что всё так обернется? Почему никто не предупредил, что жизнь может измениться почти в один день? И что взрослеть будет так трудно и больно? Стряхнул пепел в мусорный бак. Закинул ногу на ногу. Ужасно захотелось всё-всё вернуть. Хотя бы первый день в универе. Когда можно было подойти и познакомиться с однокурсниками, а не глазеть на новый мир с последней парты. Я ведь умею, могу. Я не такой и никогда таким не был. Почему тогда позволил поставить себя в такое положение? Почему принял правила не моей игры, закрылся ото всех? И не захотел исправить, пока ещё было можно. Почему так не хотел поверить в предательство Ширасе? Поверил ему, открылся и до последнего ждал каких-то адекватных объяснений его поведению. Ждал даже тогда, когда и ждать-то было уже нечего. Когда он проходил мимо меня на занятиях и даже не оборачивался, чтобы поздороваться. Я все равно ждал. Ждал каждый вечер, что он позвонит и извинится. Ждал, что напишет «я был не прав». Да хотя бы обычное «прости», в конце-то концов. Вот дурак. И что мне дали эти неудавшиеся отношения с ним? А ничего. Подарили неуверенность в себе и увлечение сигаретами. Всё? Да они даже не помогают, эти сигареты. Ни успокоиться, ни собраться с мыслями, ни заглушить боль. В моем случае все бессильно. Вот появился парень на горизонте. Пусть даже заинтересованный мной из-за дурацкого спора. Но я не могу пустить его в свой мир. Нет. Вдруг он наследит там и свалит. Пережует меня и выплюнет, как жвачку. Может, стоит попробовать завести с ним отношения без обязательств? Мне приятно, и ему хорошо. Заодно и Юан побесилась бы. Но ведь я так тоже не умею. И глупо это не признавать. Ну не смогу встречаться с человеком и ничего при этом к нему не чувствовать. Не смогу не реагировать на сплетни обо мне. Не смогу его отпустить. Все равно будет больно, как ни крути. Так тогда лучше и не начинать. Всё, забыли, отбросили. Тем более и рассуждать тут не о чем. Мы разного поля ягоды. И он ушёл с другой. Посидел с десяток минут, раздумывая, не выкурить ли ещё одну. Нет, не стоит, затошнит ещё. Затушил окурок, выбросил в урну. Глубоко вдохнул и толкнул дверь в помещение. – Тебе меня не победить! – Ха-ха. Если бы я не поддавался, твоя рука давно бы лежала на столе. – Поддавался? Да ты еле терпишь, смотри не лопни! Глаза так и лезут из орбит! Слабак! – Я слабак? – До боли знакомый мужской смех. – А так? – Ыыыы, – заскрипела Люси. – Тебе… меня… не по-бе-дить! – Ты уже говорила. – Самоуверенно и насмешливо. Повесил кофту на крючок возле выхода и торопливо пошëл в кухню. Мне не сразу удалось понять, что происходит возле моего стола. Спины поваров закрывали весь обзор. Гин, Мотоджиро и Хиротцу окружили странную парочку со всех сторон, подбадривая кивками головы и даже свистом. Мисато, бармен, выглядывала из-за шторки, с интересом наблюдая за событиями, которые разворачивались прямо на моем рабочем месте. Какого черта вообще? Я подошёл ближе, с трудом протиснулся между поварами и застыл в изумлении. Неизвестно откуда взявшийся на кухне новенький соревновался в армрестлинге с моей подругой! Его свитер болтался на спинке стула. Сам же он сидел на стуле, широко расставив ноги. В одной майке! На голое тело, в тех же, что и недавно, черных джинсах и черных кедах. Упирал острый локоть в столешницу и, смеясь, натурально давал отпор словно взбесившейся Люси. Монтгомери пыжилась, стараясь уложить его кисть на поверхность стола. Помогала себе всем весом тела и страшно бесилась, что он, глядя на её старания, заливисто хохотал. Отвлеклась она лишь единожды и всего на долю секунды, чтобы успеть бросить на меня короткий взгляд, и сразу усилила давление, упираясь каблуками. – Гххх, – раздалось её то ли рычание, то ли сипение. – Гхыыыы… – Давай, девочка, старайся, – усмехнулся мой новый знакомый, лениво зевая. – Сейчас ты проиграешь, и тебе придется рассказать, где ты скрываешь моего… Он осекся, заметив меня. Так и замер с раскрытым ртом, когда подруга вдруг опрокинула его руку на поверхность стола и вскочила в победном прыжке: – Ха! Знай наших! Дохляк! Но парень уже не слышал её. Встал, продолжая так же бесстыже таращиться на меня. Оглядев с ног до головы, задержался взглядом лишь на униформе. Словно не мог поверить своим глазам. Или не хотел. Следов сильного разочарования в них я, как ни странно, не заметил. Только интерес. Новенький оценивающе ухмыльнулся и сложил руки на груди. – Ну, привет! – Привет! – фыркнул я, задрав нос. Ну и что, что в форме. Ну и что, что работаю в общепите. Зато работаю! Сам себе зарабатываю на всë необходимое и горжусь этим. Если бы навоз вилами ворочал, то так же бы стоял сейчас, гордо выпрямив спину. Зато всё сам. Родители не избаловали, и папиков нет, щедро золотящих ручку. Монтгомери подталкнула Мотоджиро в спину.  – Шоу окончено. Парень пропустил вперед расстроенную публику, позволяя вернуться на рабочие места, и сделал неуверенный шаг вперед. Первым делом мой взгляд упал на его татуировки. Странно, но они мне больше не казались уродливыми. Теперь, в этой майке, можно было хорошо рассмотреть их. И орла с огромными черными когтями, которыми он цеплялся за веточки. Или не веточки? Рога. Большие раскидистые рога, кажется, оленя. Не было видно целиком, потому что рисунок уходил ниже, под тонкую ткань. Зато хорошо видны были его плечи. Широкие и мускулистые, украшенные с одной стороны рисунком, плавно перетекающим в целый «рукав» из татуировок. И здесь, на руке, их было гораздо больше, чем можно было предполагать тогда, в автобусе. Просто целое полотно. И вот мне уже захотелось провести по его коже пальцем, начиная от уха, вниз по шее, к ямочке между ключиц и спуститься по руке к запястью. Наваждение какое-то. Вместо этого я, нахмурив лоб, выдал: – Люси, а почему у нас посторонние на кухне, а? Сказал все это, не глядя на неё. Потому что мы с новеньким уже снова играли в гляделки. Ей, похоже, нравилось то, что разворачивалось сейчас прямо на её глазах. – Не сердись, маляус, – вдруг улыбнулся он, заставив мой желудок буквально сжаться в комок. – Мы уже познакомились с твоей… предприимчивой подругой. Я просил её проводить меня к тебе, но она молчала, как партизан. Пришлось уговаривать. Моё лицо вспыхнуло от смущения, когда его рука поднялась и опустилась на моё плечо. Нежно и мягко. Бах-бах-бах-бах! Сердце, ты могло бы стучать не так громко?! Я попытался вспомнить хоть какие-нибудь слова, но все они застыли на кончике онемевшего языка. Да пусть хоть все вокруг сейчас пялились на меня, какое мне было дело? Когда его рука вот так привычно и просто лежала на моем плече. Примотайте кто-нибудь изолентой! Пожалуйста! Или лучше проволокой, пусть остается там навсегда. Робко поднял свою ладонь и положил поверх его. Сжал и сбросил с плеча, чувствуя холод в том месте, где она только что была. Он усмехнулся, пряча руку в карман джинсов. – Зачем пришел? – Ко мне внезапно вернулось самообладание. – А я за тобой. – Улыбнулся искренне, глядя прямо в глаза. Я замер. Медленно, точно под водой, двинул плечами. – Что значит «за мной»? – То и значит, – ответил он, вскидывая руки. – Собирайся, прогуляемся. – Никуда я с тобой не пойду. – Заявил громко, сам почти веря в сказанное. Он взъерошил волосы, неловко переминаясь с ноги на ногу. – Почему? Выдохнул, сжал руки в кулаки. – Да я тебя даже не знаю! Его лицо озарилось улыбкой. Парень явно почувствовал облегчение. – Тогда давай познакомимся, а то мы, правда, как-то пропустили эту стадию и… перешли сразу к самому главному. Ты прав, нужно немного притормозить. – Протянул свою руку.  – Осаму. – Чуя… – сжав её, ответил я. Подумал и добавил. – Накахара. – Дазай, – усмехнулся он, передавая через рукопожатие тысячи мелких разрядов, от которых меня будто шарахнуло током. – Дазай Осаму. – Угу, – высвобождая ладонь, кивнул я. – А мне-то как приятно познакомиться, – не отрывая взгляда от моего лица, произнес новенький.  – Очень. – словно стряхивая с себя романтический настрой, в который меня постоянно вгоняла его улыбка, проворчал. Дазай оглянулся, заметив, что Монтгомери все еще стоит за нашими спинами, и навалился на край стола. – Узнал… Совершенно, как ты понимаешь, случайно узнал, что ты здесь работаешь, и пришёл украсть тебя. Я наклонился на подоконник. Смотреть в его наглые глаза, не краснея, становилось все труднее. – Завязывай со своими приколами, я ещё от шутки с моим любимым пальто не отошëл. – Прости, прости меня, – рассмеялся он, тряхнув головой. – Миллион раз прости. – Сложил руки в замок, извиняясь. – Поехали, купим тебе новое пальто? Еле оторвал глаза от его напрягшихся бицепсов. – Можешь отдать мне деньгами. Тогда не придется никуда ездить. – Чуя, хватит ворчать. – Надул губы совсем как ребенок. – Поехали? Давай? – Не могу, – ответил я, отчаянно пытаясь придумать предлог. – Моему парню это не понравится. – Беру его на себя! – Слишком самоуверенно, с идиотской усмешкой. – У меня смена до восьми вечера. – Брякнул и прикусил губу. – Так это ведь совсем не проблема. – Он выпрямился и направился к двери управляющего кафе. – Сейчас я тебя отпрошу. Выкуплю, а если не получится, то украду. Перерезал путь, остановив его ладонями в грудь. Руки легли на мышцы, показавшиеся почти железными. Тут же отдернул их, словно боясь обжечься. – Я с тобой никуда не пойду. – Посмотрел на него снизу вверх. С вызовом и чувством собственного достоинства. – Вот упрямый ведь парень! – Намеренно придвинулся ближе, заставив меня ловить ртом воздух, как выброшенная на берег рыба. – Пойдём, мне будет приятно разделить с тобой ужин в каком-нибудь приятном местечке. – Ты уже разделил… с Юан. – Сказал и тут же пожалел. – Чем тебе не местечко у нас? Иди, садись, ужинай. – Спрятал глаза, уткнувшись в орла на его шее. – На фига тебе я? – Может, я с тобой хочу? – Сделал ещё шаг вперёд, прижав меня к стенке. – Вот прицепился к словам. – Не пойду, – уже не так уверенно ответил я. Запах его парфюма окончательно выбил из меня всю уверенность. – Ну что ты хочешь, что бы я сделал? – склоняясь к моему лбу, прошептал парень. – Могу прокукарекать, сплясать могу, петь не проси – это не ко мне. Бежать было некуда. Я осторожно поднял на него взгляд. Ох, ну и глаза… Живые, выразительные, почти бездонные… – Есть кое-что… Прищурился недоверчиво, но улыбаться не перестал. – Что? – Кое-что, что ты можешь сделать для меня, – отодвигаясь в сторону, сказал я. По стеночке, по стеночке. Пока не освободился из его ловушки. Отошëл на шаг назад. – Говори скорее, – просиял он. – Я пойду с тобой, если ты отработаешь смену за меня. Теперь пришла его очередь ошарашенно смотреть на меня. Брови взлетели к середине лба, нижняя челюсть отвисла в недоумении. – Что?! – Да, – усмехнулся я. – Надевай фартук, косынку, вставай за стол. Здесь все просто. – Указал пальцем. – На стене все инструкции. И смотри не облажайся, а то накажут за это меня. меня. Новенький показал мне фак. Да, чëртов фак! И сразу на обеих руках. – Да ни за что! – Упер руки в бока. Я взял фартук и принялся завязывать сзади. – Тогда проваливай. Скатертью дорога. Я всё сказал. Молчание. Секунда, две, три. – Господи, что этот парень делает со мной?! – Выхватил фартук и прижал к своей ноге. – Не замечу, как на колени поставит. И на шею сядет! – Руки помой для начала, – с умным видом приказал я. – Вот перчатки. – Достал из упаковки новенькую пару и бросил на стол. – Без них работать нельзя. – Сумасшедший! – закипая, бросил он. – Ты не шутишь? – Нет. – Чуя… – Не шучу! – Вот черт! Не верю, что соглашаюсь на это! С важным видом я проследовал мимо него к раковине. Включил воду, не забыв искоса взглянуть на подругу. Та стояла, прислонившись к стене в полнейшем шоке, не способная даже захлопнуть рот, открытый от удивления. Я взял мыльницу, протянул ему. – Представь, что ты простой парень, который пытается заработать себе на жизнь. Готов даже уступить тебе свою зарплату за смену. Наверняка это будут первые заработанные тобой деньги, да? – Много ты знаешь обо мне, – нахмурился новенький, принимая мыло. Он обернулся. – Что ещё? – Дазай, есть ещё одно условие. – Какое? – спросил, усиленно шоркая пальцы густой пеной. – Оно не сложное. – Говори уже! Нужно было, конечно, остановиться, но меня уже несло, как с полбутылки. – Мико сегодня порезала палец. – А дальше очень ласково, почти по-лисьи: – Посуду мыть некому… – Ты хочешь, чтобы я и посуду мыл?! – Мыло выскользнуло из его рук, прокатилось по раковине и замерло в отверстии слива. – Ты можешь отказаться, – улыбнулся я. – Твоё право. Тогда я с тобой никуда не пойду. – Вот же... – пробубнил и отвернулся, пытаясь выудить склизкий кусок. – Я приду за тобой в восемь. – Послал воздушный поцелуй. Повесил сумку на плечо. – Удачно поработать. Господи, как же не заржать? Дазай вытер руки полотенцем и уставился на меня. Ему было уже не так весело, как минуту назад: – Не верю, что это происходит… Под нашими пристальными взглядами повертел в руках фартук, завязал узлом на спине и подошел к столу. Дверь в кабинет управляющего внезапно открылась, и оттуда вышел Анго Сакагучи. Мужчинн хватило нескольких секунд, чтобы оценить ситуацию и остановиться на полпути. Реакция была написана на его лице: ужас, смешанный с изумлением и тревогой. У меня засосало под ложечкой. – Дазай? – Развёл руками он, чуть не выронив стопку бумаг. – К-какими судьбами? Ой, а что это ты? Непонимающе уставился на фартук, повязанный у него на груди. Вот блин, похоже, он знал татуированного лично. – Здравствуйте, Сакагучи-сан, – как ни в чем не бывало улыбнулся новенький. – Да все нормально, вот поступил к вам на стажировку на один день. Я медленно попятился к выходу. Если бы можно было впасть в кому по желанию, так бы и сделал. Прямо сейчас и немедленно. Монтгомери испуганно прикусила палец. – Дазай, а это… отец так захотел? – тщательно подбирая слова, выдал управляющий. – Нет, это… мой парень. – Злобно зыркнул на меня и расплылся в фальшивой улыбке перед мужчиной. – Так захотела… Тот положил руку на грудь. Ему что, тоже становилось тяжело дышать? Сердечный приступ? Эх, не миновать скандала. – Я что-то ничего не понимаю. – Сакагучи покачал головой, вопросительно глядя то на меня, то на Монтгомери.  – Ребята? – Сакагучи-сан, вы только не падайте, – усмехнулась Люси. – Это наш Чуя своими собственными руками хозяйского сынка припахать решил! – К-как? – начала заикаться мужчина, переводя взгляд на меня. – Накахара, что происходит? Блин. Нужно было придумать ответ ещё до того, как он начнёт превращаться в девятиголовую гидру. – Я… – Самое время умереть от сердечного приступа. Вот сейчас, давай, организм, не подведи! Все будут вспоминать, какой Чуя был хороший. Не более. И никакой критики. Блин-блин! – Все нормально, Сакагучи-сан, мне не трудно. – Это вступился находчивый Дазай. – У Чуи голова разболелась, я его отпустил. Решил помочь вам, чтобы не создавать проблем с посетителями. Все-таки семейный бизнес как-никак. – Он повертел в руках ложку и сунул обратно в соус. – Если понадобится в другое кафе нашей сети выйти, хорошего человека заменить, вы звоните. Я какой-то добрый стал в последнее время. Прямо со вчерашнего дня. Надо, думаю, начать добрые дела делать, и самому сразу даже на душе хорошо. Глянул на меня угрожающе. Так, будто собирался вытрясти из меня все долги. И непременно сегодня же. – Я… – Вскинул руки, так и не найдя что бы сказать. – Иди уже, Чуя, – качая головой, съязвил он, – иди, мой хороший. Тебе полежать надо, отдохнуть. Мы справимся. – Прищурился, явно намереваясь задушить меня при случае. – Если что, мне Люси поможет. Да, Люси? Монтгомери кивнула, стараясь не заржать. Вот гадина… Смешно ей! Подруга взяла меня под локоть и потащила за шторку. Анго так и остался стоять с открытым ртом, наблюдая, как новенький, сверкая татуировками, пытается разобраться с инструкцией на стене. – Ой, Накахара, – сказала Люси, – если бы я тебе сразу сказала, кем он мне представился, так весело точно бы не было! Иди уже! Иди! И силой вытолкнула за дверь.