Поцелуй меня

Что делают люди, которые валяются дома с болезнью? Отдыхают, спят, принимают, наплевав на запреты, ванную, потом делают укладку типа «я-к-волосам-не-прикасался-они-сами-такие-красивые», наносят капельку духов с фруктовым ароматом на запястья (нет, ну а что? Вдруг я каждый день так пахну?). Ужасно нервничая, загибают реснички каким-то диким адским прибором, явно предназначенным для пыток. Потом смотрят в зеркало и недовольно фыркают. Пф! Парень запутался в себе. Парню страшно. Ему ужасно хочется оттолкнуть от себя принца из сказки. И ужасно хочется в эту самую сказку поверить и нырнуть прямо с головой. Другой бы давно воспользовался таким положением дел. Ведь можно наслаждаться ухаживаниями, вить верёвки из парня, задумавшего тебя заполучить. Можно, в конце концов, даже издеваться, давая ему почти почувствовать вкус победы, а потом снова отбегать на несколько шагов назад. И так много раз. Пока ему не надоест. Почему же я так не мог? Мне всегда непременно хотелось настоящих отношений. Не только брать, но и отдавать. Любить. Спонтанно, бескорыстно и от всего сердца. Быть нужным, значимым, близким. Заботиться. Проявлять внимание, поддерживать, веселить, утешать. Быть единым целым. Скажете, бред? Ну, и пусть. Может, я в бреду. И если не предавать своей веры, то мечта обязательно сбудется. Даже если не сразу. Даже если не сейчас… Когда вдруг раздался звонок в дверь, я подскочил от неожиданности. Почему-то ждал безумного грохота, которым сопровождался его утренний визит, но Дазаю опять удалось застать меня врасплох. Выглянул в окно. Пешком, что ли, пришел? Нигде не наблюдалось его машины. Ни одной, ни другой. Поправил волосы, принял ленивый, скучающий вид и отворил дверь. – Ого! – произнес он сонным голосом с лёгкой хрипотцой. Оторвал плечо от стены и вошëл. – Вижу, тебе гораздо лучше. – Спасибо. – Я решил хоть немножко побыть немногословным. Дазай, видимо, успел сходить домой и переодеться. Белая футболка, сияющая свежестью, шла ему больше. Как и рваные голубые джинсы с белыми конверсами. Да и новая кожаная куртка была значительно скромнее той, что погибла от рук свежеокрашенной скамейки. Он повесил её на крючок в коридоре и обернулся ко мне. – Скучал? Начинается… Картинно закатив глаза, развернулся и направился в комнату. Ха, какие глупости. Надо же, возомнил о себе, наглец! – Даже не вспоминал! – Скромно сел на кровати. Не нервничать! – Врёт и не краснеет. – Парень первым делом бросил пакет с тетрадями на стол, поставил туда же коробку с ингалятором и открыл мою папку для рисования. – Говорю же, скучал. – Что там? – Я вскочил и попытался отобрать у него листы, уже понимая, что опозорился, когда забыл их спрятать. Но нужный лист уже был зажат у него меж пальцев. Осаму улыбался, разглядывая самого себя в черно-белом исполнении. – Дай! – Я выхватил и спрятал рисунок за спину. – Похоже, ты на меня запал. – Вовсе нет. Что за… бред? – Смущение ледяной стрелой прошило позвоночник. – Думал обо мне, скучал, ждал. – Он уселся на край кровати. Взъерошенные волосы, которые так и хотелось взбить пальцами, усталые глаза, прищуренные и смотрящие прямо в душу. Ворот футболки, свободный и отогнувшийся настолько, что я мог видеть его шею, грудь, покрытую татуировками, и железный пресс без единой складочки жира. Лучше бы мне ослепнуть, потому что совершенно нереально оторвать взгляд от этого зрелища. – Я сразу понял, что ты хорошо рисуешь. – Нет, это так, баловство. – Отличный рисунок. – Просто черновик. – Но я там хорошо получился. – Просто он ещё не закончен! – Я взял карандаш, положил лист на стол и пририсовал Осаму рожки, гаденькие чёрные усики и козлиную бородку. – Вот теперь всё! – Думаешь, так лучше? – расстроенно выдохнул он. – Конечно. – Я думал, ты повесишь его над кроватью и будешь мечтать обо мне перед сном. – Ха! – Отодвинул ящик, достал канцелярскую кнопку и подошëл к стене. – Вообще-то, собирался сделать с ним совершенно другое! – Что? Сбегал в комнату брата и принëс оттуда три дротика. Встал к дальней стене и замахнулся. – Не-е-ет! – Дазай покачал головой. – Ты не посмеешь! – Ещё как посмею! – хихикнул я. Встал в нужную позу, прицелился и метнул. Пролетев над стулом и описав в воздухе дугу, дротик опустился ровно на нос нарисованного Осаму. – В яблочко! – воскликнул я, делая победный жест. – А-а-а – парень повалился на кровать. – Какой же ты жестокий, чиби! – Спохватившись, прикрыл ладонью пах. – Нет-нет, только не туда! – Дурак, здесь же только портрет! – Снова нацелился. – Береги глаза! – А-а-а! – Новый притворный вскрик, и кукла-вуду с листочка поражена в лоб. – Так тебе! – рассмеялся я, примеряясь к мишени. Последний выстрел, и оба Дазая ранены в губу. – Дважды по больному месту! Так нечестно! Я ему ингалятор, а он мне… Отряхивая невидимые пылинки с чувством выполненного долга, я подошëл к столу. Подмигнул Дазаю, который перестал корчиться и уже сидел на кровати, разглядывая меня. И про себя отметил, что эти его татуировки – они очень красиво смотрятся на фоне белой футболки. Выгодно оттеняются. – Спасибо за ингалятор. Сейчас испробуем. – Замешкался, смущëнный его взглядом. – Как там в универе? Он улыбнулся. – Все передавали тебе привет! – Ха-ха! Как смешно. Но засчитываю тебе, как 1:1. – Достал из пакета две большие толстые тетради. Следом выпала ручка. Поднял её, положил на стол. – Сейчас посмотрим на твои конспекты. Ты же ради них пришел? – Вообще-то, нет. Открыл тетрадь и обомлел. В неё был вложен плотный лист бумаги, на которой был… я. Изображенный в цвете. Хотя под тонким слоем почти прозрачной акварельки читались ровные и уверенные карандашные линии, сделанные с полунажимом. Юноша. Вьющиеся волосы, рыжие. Выразительные глаза. Лёгкая полуулыбка. Капелька блеска на нижней губе, в которой отражались тонкие блики света. Весь рисунок просто дышал жизнью. И прекрасный незнакомец на нём. Простой, естественный, излучающий какое-то необыкновенное сияние. Неужели это правда я? Теперь мне было стыдно даже поднять на него взгляд. Поглумился от души над портретом, втыкал иголки, смеялся. Откуда мне было знать, что он нарисовал мне такую красоту? Что потратил на это время. Что увидел меня таким, каким я был только внутри самого себя. Увидел мою душу, которую больше никому не показывал. – Не знал… что ты рисуешь. – Сглотнул, переводя взгляд на него. По Дазаю трудно было сказать в этот момент, что он чувствовал. Скорее просто гипнотизировал взглядом меня, ожидая какой-то реакции. – Это прекрасно. – Ерунда! – Он вскочил и выхватил листок из моих рук. – Твой портрет теперь ждёт та же участь! – Нет! – Я бросился ему на грудь и подпрыгнул, пытаясь выхватить рисунок. – Стремянка тебе в помощь! – засмеялся Дазай, дразня. Листок в его руке подпрыгивал, то опускаясь ниже, то поднимаясь. И я подскакивал, уже не стесняясь показаться нелепым и смешным. – Вот дылда! – Схватив стул, придвинул ближе, но парень отошёл. – Вызывай МЧС, вдруг помогут. – Они только котят с деревьев снимают. А здесь нужна… – Прыг. – Лиана… – Прыг! – Или… – Прыг! – Пожарный кран! Да, пожалуй, вызову МЧС. Нахмурился. Надул губы. – На-на-на-на! – Он опустил руку, задержав взгляд на моем лице. – С…спасибо. – Получив желаемый портрет, сделал шаг назад. – Значит, на твоей коже… – Прошëлся взглядом по его татуировкам. – Это все твои рисунки? – Да.   – В них чувствуется стиль. И фирменный почерк. И… настроение. – Спасибо. Мы всë ещё стояли слишком близко друг к другу. – Будем тебя распутывать. – Пожалуй, немного определенности бы не помешало. – Помнишь, ты обещал мне свидание на выбор? – Когда?! – Там, на нашем свидании за городом. – Это не было свиданием! – Каждый называет как хочет. – Я тебе ничего не обещал! – Ты что, Чуя, вина тогда перепил? – Что?! – Смотри у меня. Это уже алкоголизмом попахивает. – Его лицо озарила улыбка. – Не помнит он ничего! Хорошо хоть это излечимо. Со мной не пропадешь, от всего вылечим: и от курения, и от…   – Да ну тебя! – Ткнул ему пальцем в бок и тотчас спрятал руку, боясь, что Дазай перехватит её и притянет меня к себе. Моя вера в собственную неприступность значительно поколебалась за последние несколько дней. – Короче. У твоей мамы я тебя уже отпросил. Всё решено. Как только сойдет твоя болячка, мы отправимся в оперу. Следующий пункт назначения… да хотя бы просто парк. – Ты же сказал «на выбор»?! – Я обманул. – Ты и опера? Не смеши меня! В чëм ты туда собрался. У тебя что, есть шкаф костюмов и смокингов на выбор? Или нет. Самый главный вопрос: что ты там будешь делать? Его брови взметнулись вверх. – Ты судишь о человеке по внешнему виду? – Дазай покачал головой. – Я, вообще-то, из интеллигентной семьи! Мама – заслуженный деятель искусств, папа – он… – Взмахнул руками, подбирая слова. – Self-made! Добился всего сам. И моей мамы, между прочим, тоже. Короче, тоже заслуженный во всех смыслах! – И рассмеялся, потирая лоб. – Ладно. Обещаю подумать. Но насчёт оперы ты загнул. Я – парень простой, не нужно ходить на голове, пытаясь меня удивить. Просто будь самим собой. – Да я вроде и так… Куда ещё проще-то? – Мне интересно было бы посмотреть, как ты ведëшь себя с другими людьми. С родными, с друзьями. В другой обстановке. Трудно судить о человеке, общаясь только в одной плоскости. – Хм… Уже напрашиваешься ко мне домой? – Да блин! – Мои щëки покраснели. – Не это имел в виду! А то, что ты, возможно, со мной такой, с друзьями другой. – Ты мне не веришь? – Ну… я как бы… – Пришлось даже выдохнуть и присесть на стул. – Не очень доверчивый человек с некоторых пор. Не обижайся. – Все нормально. – Дазай плюхнулся на кровать. – Знаешь, что я о тебе подумал, когда увидел первый раз? – Что? – Ты такой… – Красивый? – усмехнулся я, перенимая его манеру разговора. – Нет. Это что-то – оно было в твоих глазах. Такой… – Он уставился на потолок. – Дерзкий? – Да нет же. – Какой тогда? – Одинокий. – Да? – удивился я. – И у меня ведь тоже почти нет друзей. – Он закусил губу. – Ты живëшь-живëшь привычной жизнью и в какой-то момент вдруг останавливаешься и понимаешь, что люди, которые были рядом… Кто они, вообще? Они про тебя и не вспомнят, если закончатся деньги или случится что похуже. Ты крут, с тобой хорошо и весело, пока ты спонсируешь все вечеринки. Но если вдруг начинаешь отстраняться и хочешь побыть один – ты странный, ты тухлый, ты «вообще-какой-то-не-такой». – Это ты про своих американских друзей? – Да про всех. – Сочувствую. – Фигня! – Он улыбнулся мне одной из самых ярких своих улыбок. – До этого момента даже не вспоминал о них! Пошли они все! Его смех явно был призван перекрыть собой лёгкую грустинку, отразившуюся на лице. – Как дела в универе? – спросил я уже серьезно. – А что там? – перестав смеяться, спросил Дазай. – Подружился с кем-нибудь? – Как сказать. – Он вытянул свои длинные ноги. В этот раз его носки были идеально белоснежными, без глупых рисунков. – Нормальные ребята. Даже странно, что у тебя не вышло найти с ними общий язык. – А на парах? – На лекции было скучно. Пытался писать, пытался не уснуть, но, кажется, уснул даже дважды. – Бедный, – хихикнул я. – Хочешь чаю? – Давай. – Он лег на мою подушку и уставился в потолок. – Если тебе пока тяжело, сам могу сделать. – Мне не трудно. Я уже в порядке. – Только давай кофе, иначе усну. – Заложил руки за голову. – Умеешь варить кофе? – Забыл, где я работаю? – Точно. – Так что лежи. Когда я вернулся в комнату, он уже спал. На моей подушке. Так сладко и мирно, что все внутренности дружно сжались в комок. Лежал на покрывале, поджав под себя ноги, подложив правую руку под голову и вытянув левую. Поставив кофе на стол, я накрыл парня своей кофтой. Обошëл со всех сторон и поймал себя на мысли, что любуюсь. Любуюсь, чëрт возьми! Он даже во сне был привлекателен. Ни тебе слюней из открытого рта, ни храпа, ни губ-вареников. Просто лицо. Расслабленное, умиротворëнное, спокойное. Длинные ресницы больше не трепетали, заставляя меня вздыхать. И даже маленькие гусиные лапки в уголках глаз, часто появляющиеся в паре с его улыбкой, разгладились и уступили место безмятежности. Взяв в качестве алиби его конспекты, я лëг рядом. Бросил тетрадки на подушку и улëгся на них щекой. Его левая рука лежала возле моего лица ладонью кверху. Стараясь не разбудить, очень осторожно я вложил свою руку в его. С ума сойти. Моя ладонь казалась совсем крошечной по сравнению с его. Так… так… необычно! И круто! Приподнял руку и положил пальцы на его волосы, внутри колыхнулось, радуясь, что этот запах останется теперь и на моей подушке. Значит, смогу спать, окунаясь в него и представляя, что сплю в его объятиях. От этих мыслей самому стало жутко. Не рановато ли они забрались в мою голову? Нет? Никогда не думал, что запах может быть таким могущественным. Способным подчинять, притягивать, сводить с ума. Заставлять забывать себя. А что, если и правда, просто довериться? Принять? Допустить, что вот это состояние нормальное? Вот так лежать здесь и смотреть на него. И сколько бы это ни продлилось, оно было. И было прекрасно. И даже если потом вдруг станет мучительно больно, забыть пока об этом. Наслаждаться. Быть с ним. Пробовать. Верить. Жить. И я закрыл глаза, пытаясь представить, что наши тела парят в небе над океаном. Сердца бьются в унисон. Руки крепко сплетены. А губы… Я даже подскочил. В полной тишине откуда-то из коридора донеслась мелодия. Что буйное и резкое, с гулкими басами, разудалых исполнителей, навроде «Apocalyptica». Звук нарастал, заставляя меня нервничать. Блин! Музыка становилась всё громче и громче, пока вдруг не оборвалась. И только я выдохнул, заиграла вновь. Тихонько встав, прошëл в коридор. Телефон надрывался во внутреннем кармане его куртки. Доставать – как-то невежливо. Накрыть шубой? Спрятать на балкон? Да что же мне с тобой делать, адская машина?! Замолчи! Пока я размышлял, как поступить, мобильник заорал в очередной раз. Пальцы машинально полезли в карман. И тут глаза замерли на дисплее. «Юан». Что?! Обернулся, глядя на продолжающего мирно спать Осаму. Вот, значит, как. Быстро вы… Снюхались… Нажал кнопочку слева, переводя телефон в бесшумный режим. Уставился на экран, не зная, что думать и как лучше поступить. Знаете… я ведь не из тех парней, которые с азартом пускаются в бой, едва завидев на горизонте соперницу. Если вы дóроги мужчине, он сам должен сделать правильный выбор. И сделать его сразу. Бегать, доказывать, уговаривать или, не дай бог, умолять его – не в моих правилах. Лучше уж отступить и не унижаться. Пусть я буду выглядеть слабым. Или даже глупым. Пусть. Это мой осознанный выбор. Таков я. Чëртов мобильник наконец-то смолк. Я ещё долго пялился на экран, пытаясь решить, что же теперь делать. Рука потянулась к карману, чтобы вернуть телефон на место. В эту секунду на дисплее отобразилось начало сообщения. Юан: Сегодня в 21.00, клуб Idol, жд… Жду? Или ждём? Я с силой сжал челюсти. Бросил его смартфон обратно в карман куртки. Вот же мымра эта Юан. Быстро взяла его в оборот. А может, это игра у них такая? Дружно потешаться надо мной? Когда глупый Чуя решит, что красивый и популярный мальчик влюбился в него, такого жалкого и неуверенного в себе, они мне скажут: «Ха-ха, уже 2:0 в нашу пользу». Такой у них расчёт? Или я уже накручиваю себя? В любом случае, шпион, свой человек в гнезде разврата, мне бы точно сейчас не помешал. Взял со стола свой телефон, ушëл в мамину спальню. – Алло, – сказал шёпотом, – Солнце, есть к тебе дело. Да-да, на миллион!