binary star

Сонхун неторопливо проходит по узкому коридору, минуя целующиеся парочки. Синий неоновый свет слепит, лёгкая дымка вдоль плинтуса едва скрывает дорогие ботинки; музыка сразу бьёт по ушам и вторит басами по самому сердцу, стоит оказаться на пороге огромного зала, заполненного танцующими людьми. В таких местах Сонхуну быть привычно, но чуть более дискомфортно, чем в агентстве. Он на секунду прикрывает глаза, прислушивается — ничего, кроме шумной музыки и рёва толпы. Может, это поможет ему отвлечься наконец. Пак спускается по короткой лесенке в зал, пробирается через толпу и оглядывается — светомузыка мешает вглядеться как следует и найти хоть одну знакомую кофту. Он точно знает, что все приехали именно в этот клуб — всегда приезжают. Так же не торопясь, он проходит полукруг по залу, в попытке отыскать нужный столик, и когда уже совсем отчаивается найти друзей, его дёргают за край кардигана со спины. Сонхун может сколько угодно недовольно фырчать на танцующих в клубе людей, которые вечно его задевают, когда он проходит мимо, но на Чонвона фырчать он не станет. — Добрался наконец? — Ян перекрикивает музыку, пританцовывая подбираясь ближе и хватая Сонхуна уже за предплечье, чтобы толпа не смогла их разделить. — Не мог пропустить такое веселье, — слабо улыбается Сонхун в ответ. — Где все? — Где-то здесь, я не слежу. Наш столик в самом углу, садись туда. Сонхун кивает, осторожно выбираясь из чонвоновской хватки и оставляя довольного младшего на танцполе. Добраться до указанного столика не так уж и трудно, только радости от встречи он почти не испытывает. Усталость наваливается огромным мешком, который становится сложно удержать на собственных плечах, но Сонхун этого не показывает. Делает всё так, как ему сказал Джэюн, потому что новых сплетен о нём в коллективе он точно не перенесёт. За столом полуразвалившись сидит Чонсон, рядом с ним, попивая из высокого бокала — разморенный Сону, а на самом краю дивана, закинув руку на спинку, отдыхает Рики. Сонхун стискивает зубы, чтобы не сгореть от негодования. Чонсон улыбается, но ничего не говорит, просто похлопывая по месту рядом с собой, едва завидев друга, и Сонхун торопливо садится, откидываясь на спинку. Его напряжённый взгляд скользит то по Киму, то по Рики, но спрашивать хоть что-то прямо сейчас он не решается. Официант приносит полный поднос бокалов и ставит три на стол; Чонсон тут же хватает один, уводя его у Пака прямо из-под носа. — Эй! — возмущается Сонхун, но почти сразу улыбается — Чонсон это делает нарочно, сразу заметно. — Я хотел его взять! — Выбери другой и в следующий раз не будь такой сукой, — Чонсон прячет улыбку за бокалом, делая большой глоток и слизывая сладковатое послевкусие шампанского с губ. — Сказал не звать меня Чонсэном, а ты всё равно зовёшь. Вот и мучайся теперь. — Ненавижу шампанское, — кривится Сонхун, но один из оставшихся бокалов всё же берёт, повторяя за Чонсоном. — Так прекрати пристраиваться и закажи себе что-нибудь ещё. Лишний рот для нас — беда. Сону, слыша чужую фразу, едва не давится шампанским и тут же прикрывает рот рукой — пузырьки неприятно отдают в нос, но смех сдержать труднее, чем эти неприятные ощущения. Он заметно веселеет, отставляя почти пустующий бокал на стол, и улыбается так, как Сонхун привык — та самая мягкая и добродушная улыбка, которую он часто видит. — Никогда не слышал такой фразы, — признаётся Ким, покачивая головой. — Потому что ты не так часто отдыхаешь в компании! — Чонсон взмахивает руками в наигранном возмущении и довольно смеётся. — Я смотрю, вы так сдружились, — встревает Сонхун, продолжая гулять взглядом по своим друзьям. — Да, было время наладить контакт, — кивает Сону. — А ты как, хён? Так задержался надолго, мы уже стали волноваться. — Я в полном порядке, — отмахивается Пак и делает маленький глоток шампанского. Алкоголь приятным теплом разливается по телу, немного дурманя уставшую голову. — Я всё равно скоро поеду, хочется всё-таки отдохнуть. Чонсон с Сону понимающе кивают. Продолжить разговор не получается — сказать особо нечего, а для людей, которые за словом в карман не лезут, это ощущается напряжением; атмосфера из тёплой дружеской резко превращается в неловкую. Тогда Рики и даёт о себе знать, чуть разворачиваясь на диване — его глаза недобро сверкают в тусклом свете, из-за чего Сонхун уже готов к нападкам на счёт три. Один. Два. — Долго же ты кого-то обслуживал, я думал, управишься быстрее. Три. Сонхун закатывает глаза, звучно цокая, но это тонет в шуме помещения. Он отпивает ещё немного шампанского, точно так же отставляет бокал на стол, и складывает руки на груди. Сегодня Нишимура превзошёл самого себя, раскрыв свой рот на счёт два. — А я думал, за наш столик всякую шваль не сажают, — Пак удивлённо вздёргивает плечами. — Обычно, наша компания более закрытая. Странно, что тебе разрешили присесть с нами. Что, больше никто к себе не пускает из-за уёбского характера? — Ребят, вы серьёзно собрались и на тусе ругаться? Правда? — Чонсон подаётся вперёд, опираясь локтями на колени. — Может, будет лучше, если мы просто выпьем за удачный показ и пойдём танцевать? — Хорошая идея, смогу наконец-то достойно его уделать ещё где-то, кроме подиума, — недобро улыбается Рики. Сону толкает Нишимуру локтем в бок, маскируя это движение тем, что собирается сесть удобнее. Взгляды тут же встречаются — пугающе знакомо искрит что-то между — но в ответ Рики только спускает руку со спинки дивана, прикрывая пострадавшее место. Сону всё же усаживается удобнее, растекаясь по мягким подушкам и откидывая голову назад. Сонхун не может не заметить взгляд Рики на чужом кадыке. Напряжённую атмосферу наконец нарушает сияющий Чонвон — всё так же пританцовывая, он пробирается между столиком и диваном ближе к Чонсону и садится между ним и Сонхуном. Пак может только представить себе звук, с которым чонсоновская рука встречается с ягодицей Чонвона, прежде чем тот устало плюхается на диван. Чужие щёки пылают румянцем даже в темноте помещения и это так умиляет, что Чонсон не может отказать себе в удовольствии пометить одну из них мягким поцелуем. Сонхун демонстративно морщится. — Я понимаю, вы в открытых отношениях, можете не скрываться, но можно в кругу друзей как-то менее показательно это всё делать? — упрекает Сонхун. — А что, хён, завидно? — смеётся Чонвон и показывает старшему язык. — Найди и ты себе кого-то. И вообще, чего вы сидите? Там так классно на танцполе, давайте лучше пойдём танцевать. — И ты из-за этого вернулся? — усмехается Сону, возвращаясь в прежнее положение и оглядывая взмокшего Яна. — Нас позвать? — И захватить выпивку, конечно, — улыбается Чонвон, прильнув к чонсоновскому плечу. — Всё же лучше, чем сидеть и ругаться. Это вы и на работе сможете сделать, а вечеринки не так уж и часто бывают. Все нехотя соглашаются со словами Чонвона — большая доля истины есть в его словах, но отказываться из-за этого от лишней возможности побухтеть друг на друга вряд ли стоит. Сонхун тянется за своим бокалом, залпом его осушает и первым поднимается на ноги. Происходящего вокруг недостаточно для того, чтобы отвлечься от случившегося несколько часов назад в агентстве, поэтому, возможно, он и почти искренне хочет принять чонвоновское приглашение. Сону встаёт следом за ним. — Давайте, — Ким подбадривает всех, потрясывая руками, и точно так же пробирается между столом и диваном, как и Чонвон. Рики поднимается следующим, но обходит Сону и встаёт напротив стола. — Я не участвую в ваших детских развлечениях, — из кармана зауженных джинсов заметно торчит пачка сигарет, которую Нишимура уверенно вытаскивает, поднимая крышку. — Спасибо за бестолковое времяпрепровождение. — Наконец-то ты сваливаешь, — облегчённо выдыхает Сонхун, прикладывая руку к груди. — Не совсем понятно, зачем вообще приходил, но чудесно, что уже уходишь. — Тварь, — натянуто улыбается Рики, зубами вытаскивая сигарету за фильтр из пачки. — Мразь, — вторит Сонхун гадкой улыбкой и первым уходит в толпу людей, оставляя последнее слово за собой. Если с Хисыном этого не получалось, то теперь хоть с Рики получается. Сонхуна сейчас не беспокоит то, что о нём подумают друзья, Сону; его беспокоит только немного помутневшая голова, что не перестаёт думать о другом. В толпе людей оказывается не так уж и страшно, но безумно душно — по ушам всё сильнее начинает бить танцевальная музыка, вынуждая Пака двигаться в такт. Где-то рядом мелькает макушка Сону, неподалёку уже в обнимку танцуют Чонсон с Чонвоном, и Сонхун успокаивается — прикрывает глаза, полностью погружаясь в атмосферу момента. Тогда и беспокойства отходят на задний план, но Пак не может не думать самым маленьким кусочком сознания, придёт ли Джэюн. Было бы лучше, если бы нет. Немного потанцевав, Сонхун пробирается к барной стойке и заказывает себе стакан джин-тоника. Не в его правилах пить что-либо крепче вина вне дома, но сегодня экстренный случай. Первые два глотка обжигающим теплом проходятся по нёбу, а следующие уже не ощущаются такими крепкими — язык немного немеет от льда в стакане. Стукнув донышком по барной стойке, Сонхун возвращается на танцпол, отгоняя от себя последние тревожные мысли. И повторяет этот замкнутый круг ещё несколько раз, пока не начинает ощущаться опьянение. Сонхун не замечает, как после четвёртого стакана на его талию ложатся чьи-то руки — протанцевав некоторое время в окружении такого количества людей перестаёшь чувствовать лишние прикосновения — а потому и продолжает двигаться в такт мелодии, что знакомыми переливами заполняет помещение. Но когда руки касаются поясницы, а торс прижимается к спине, Сонхун решается взглянуть через плечо. Джэюн подмигивает ему с едва заметной улыбкой. — И какого чёрта ты вытворяешь? — Сонхун подаётся ещё немного назад, вжимаясь в Джэюна, и старается говорить прямо ему в ухо, чтобы перекричать музыку. — Танцую, — Шим спускает руки ниже, касаясь бёдер и придерживая, — нельзя? — Нельзя, — кивает Пак, но чужие руки не убирает и сам не отстраняется. — Ты слишком близко ко мне находишься. — Отойти? — Отойди. Джэюн усмехается и первый раз идёт наперекор сонхуновским просьбам — хватает Пака за запястье, рывком разворачивая в своих объятиях, и сцепляет пальцы у поясницы. Из такой хватки Сонхуну точно не выбраться, только если он очень сильно захочет. Глядя на его состояние, Джэюн понимает — Сонхун не захочет. Пак возмущённо сопит — это заметно по его недовольному лицу, но никаких колких фраз не следует, а сам он, кажется, расслабляется. Джэюн знает, что может воспользоваться чужим состоянием, и прямо сейчас злоупотребляет этим совсем немного; совесть не отзывается, сколько бы Шим ни пытался к ней воззвать. — Не понимаешь, что я тебе говорю, да? — пробует Сонхун, вновь подаваясь к чужому уху. — Конечно нет, я же из солнечной Австралии, корейский язык понимаю плохо. Сонхун на секунду зависает, пытаясь понять, правильно ли он слышит. Джэюн никогда не говорил о том, где родился, а Сонхун не интересовался и не собирался, да и акцента в чужом произношении не замечал, поэтому сейчас эта новая информация кажется необычной и завораживающей. Он внимательно смотрит на чужое лицо, пытаясь разглядеть его как следует в мелькающих вспышках светомузыки, но получается плохо, поэтому он сдаётся. В джэюновских руках на удивление уютно даже среди шумной толпы, а опьянённый разум говорит поддаться ещё один раз. Всё равно уже все, кому надо, наверняка разглядели их и сделали свои выводы — отпираться бесполезно, соврать не получится. Джэюн улыбается уголком губ. — Не нервничай, никого из наших поблизости нет, — успокаивает он. — Не хочешь попробовать ещё раз? — О чём ты? — Сонхун заторможенно моргает. — Боже, страшно подумать, сколько ты выпил, раз не соображаешь, — цокает Джэюн, захватывая сонхуновское лицо в свои ладони. — Страшно подумать, сколько и я выпил, чтобы подойти к тебе ещё раз. Сонхун ничего не отвечает, даже если бы очень этого хотел — Джэюн мягко целует его, притягивая к себе ближе, и это будто землю из-под ног выбивает. Пак хватается за чужие плечи, целуя в ответ, но очень быстро отстраняется — ощущение чужих губ на своих заметно отрезвляет и заставляет растеряться. Он часто моргает — перед глазами непонятная пелена, которая быстро сходит, и Сонхун уже грешит на подтёкший от духоты карандаш на нижнем веке, но это оказывается всего лишь знакомая дымка, которая поднимается от пола. Джэюн наконец отпускает его из объятий, позволяя отпрянуть на нужную дистанцию. — Нас не должны видеть вместе, Джэюн, — серьёзно говорит Сонхун, нервно одёргивая свой кардиган за край. — Извини, мне нужно идти. Джэюн не успевает ничего ответить, а Сонхун этого и не ждёт — как можно быстрее пытается выбраться из толпы, чтобы глотнуть хоть немного воздуха. Музыка продолжает бить по ушам, но теперь это уже становится раздражающим фактором, который невозможно проигнорировать. Сонхун часто дышит, приваливаясь плечом к стене; в кармане джинсов неожиданно вибрирует телефон. Ну и кому что нужно сейчас от меня? — проносится в голове, пока он нервно выуживает средство связи из кармана. Оказывается, его ищет менеджер. Сонхун хватает с подноса у проходящего мимо официанта бокал и почти залпом его осушает — шампанское знакомым сладковатым привкусом обжигает горло и пузырьки бьют в нос, от чего Пак судорожно закашливается. Легче не становится, зато Джэюн, кажется, его не ищет — единственный плюс всей этой ситуации. Сонхуну стыдно признаться самому себе, что он струсил; стыдно признаться, что боится разбираться с последствиями, если их кто-то заметит вместе. Вдвойне стыдно от того, что с Джэюном Сонхуну нравится, а объяснить причину этого ненавистного стыда он не может. С самой первой минуты знакомства и по сей момент Сонхун давится этим стыдом из-за того, что ему нравится другой человек. И этому человеку Сонхун нравится тоже. Надрывно вздохнув, Пак оглядывается — бокал пристроить некуда, придётся идти до барной стойки. На сообщение менеджера Сонхун не отвечает, но перезвонить собирается, как только выберется на улицу. Необъяснимый страх быть пойманным прямо сейчас, хотя Джэюна даже рядом нет, пульсирует где-то в горле, мешая трезво мыслить. Да и весь выпитый алкоголь только усугубляет ситуацию. Сонхун понимает, что ведёт себя по-детски, но если это поможет ему не отвлекаться от поставленной цели, то он будет продолжать так себя вести. В Сонхуна кто-то врезается — сообразить он не успевает, а пальцы сами разжимаются, выпуская хрупкий бокал из руки. Звона стекла не слышно, зато разлетающиеся под ногами мелкие осколки выглядят как в замедленной съёмке. Сонхун секунду смотрит на разбитый бокал, а подняв взгляд, сталкивается с чужим, искренне извиняющимся. Растерянная незнакомая девушка перед ним коротко кланяется, просит прощения, но явно не торопится сбежать. Лампочка в голове загорается мгновенно — мысль переключиться на общение с кем-то, кто не сонхуновский круг общения, кажется весьма привлекательной и правильной; вовсе не пьяной и настораживающей. И менеджер подождёт, и собственные муки выбора, что сделать в сложившейся ситуации. Пак следует интуиции, впервые за долгое время первым начиная разговор. Разбираться с последствиями этого вечера он будет, когда стрелка часов уйдёт как минимум за полдень следующих суток.