binary star

— Окей, на сегодня всё. Джэюн отпускает фотоаппарат — тот теперь болтается на шее ощутимым грузом, но усталость рабочего дня оказывается более сильной. Коротко вздохнув, он потирает лицо ладонями и неторопливо идёт к рабочему компьютеру. Работать с новыми моделями всегда сложно, но Джэюну это всё равно нравится — иначе он бы так не прошибал лбом стены в попытке вырваться на более высокую ступень собственной карьеры. Да и это ещё не предел — стать одним из самых знаменитых фотографов хочется, и даже не особо колется. У Шим Джэюна даже бесконечность — не предел. Прямо как у Базз Лайтера из Истории Игрушек. Но сегодня обычная трудовая деятельность даётся сложно и Джэюн не может понять, из-за чего именно. Возможно, потому что сон был в недостатке за последние пару дней, а может — потому что Сонхун ещё не приехал в агентство. Последнее, конечно, Джэюн сразу отметает — нельзя концентрироваться на ком-то другом, пока собственные высоты ещё не достигнуты, но он не может не думать о том, что происходит между ними с дня показа. С сонхуновской точки зрения, возможно, ничего серьёзного, а для Джэюна случайное знакомство становится одним из поворотных моментов в жизни. — Джэюн-щи, перешлите фотографии сразу на электронную почту, — менеджер сегодняшней модели аккуратно тыкает Джэюна пальцем в плечо, вынуждая отвлечься от бездумного просмотра получившихся снимков. — Джэюн-щи? — Нужно сначала обработать, — тут же отвечает Шим, постукивая пальцами по краю рабочего стола. — К вечеру будет готово. — Как можно скорее, прошу Вас. — Не переживайте, всё будет сделано в срок. Менеджер кланяется и торопливо уходит, помахивая рукой модели в попытке поторопить. Джэюн задумчиво кривит губы, щёлкает мышью по снимкам и бегло осматривает каждый; привычная суета вокруг стихает, стоит лишь провалиться в свои мысли. Не то, совсем не то. Нет того самого вау-эффекта. Не все же такие прирождённые модели, как Пак Сонхун. Джэюн едва слышно матерится сквозь зубы — вся голова забита одним лишь Сонхуном и ни каплей работы. Если так и дальше будет продолжаться, то кто знает, чем это закончится. Вряд ли чем-то хорошим. Нужно найти тот самый рычаг, который позволяет переключиться на что-то другое без вреда для ментального здоровья. Коротко вздохнув, Шим сворачивает рабочую программу в компьютере и берёт в руки телефон. На дисплее цифры меняются, намекая на приближение времени обеда, но сегодня выходить дальше студии совсем нет желания. Из-за громкого уведомления о новом сообщении Джэюн невольно дёргается. Прогуляемся? 12:49 Джэюн знает, от кого это сообщение и для чего оно было отправлено — мало кто из его окружения настолько чётко говорит о своих желаниях. И, по-прежнему, выходить из студии сегодня он не хочет. Даже ради того, чтобы пообщаться с вдохновляющим Ли Хисыном. позавчера не нагулялся? 12:50 — Только не говори, что отшиваешь меня из-за того, что работы много, — усмехается Хисын с порога студии. Джэюн страдальчески закатывает глаза, когда замечает чужое довольное лицо. — Я всё равно уже здесь. — Что-то ты зачастил сюда, — Шим нехотя отлипает от стола и идёт навстречу раскинутым хисыновским рукам. — Работы мало стало? — Твои язвительные фразочки очень сильно кое-кого мне напоминают, — Хисын улыбается уголком губ, обнимая Джэюна и похлопывая по спине. — Учишься у худших? — У лучших, но явно не у тебя, — смеётся Джэюн, очень быстро прекращая неловкие объятия, отстраняясь. — Давно стоишь здесь? — Написал сообщение из лифта. — Ты не меняешься. — А вот ты — да. Джэюн прячет телефон в карман широких джинсов, игнорируя чужое довольное выражение лица. Спровадить Хисына так быстро не получится, если он пришёл по собственной воле, поэтому нужно как можно скорее организовать себе тонны работы в качестве железного оправдания. Но стафф не суетится, не подгоняет, а значит, никто из моделей пока не нуждается в джэюновских услугах. Всё сегодня идёт не так, как было нужно. Неловкое молчание затягивается, напрягая Шима до кончиков пальцев. — Просто хотел сказать тебе спасибо за подаренную возможность, — Хисын неторопливо проходит вглубь постепенно пустеющей студии и нарочито заинтересованно осматривается. — Ну, знаешь, нечасто люди в нашей сфере так помогают друг другу. Я должен тебя как-то отблагодарить. — Вроде на вечеринке уже всё выяснили, — Джэюн идёт следом, соколиным взором наблюдая за каждым чужим действием. Вряд ли Хисын сделает что-то плохое, но с его изменившимся характером и укрепившейся за несколько лет бронёй можно ожидать чего угодно. — Ты уже меня поблагодарил. — Брось, это были мелочи, — отмахивается Ли. — Я всё ещё должен тебе обед. Или ты ляпнул и понадеялся, что я забуду? — Злопамятный, — насмешливо фыркает Джэюн. — Вовсе нет, — Хисын оборачивается, глядя на младшего через плечо. — Просто я злой и у меня хорошая память, сам знаешь. Джэюн снова не отвечает, предпочитая наблюдать. Что-то в хисыновском поведении намекает на то, что именно сегодня он пришёл действительно не с благими намерениями. Чужие пальцы беспардонно пробегаются по рабочему столу, раздвигают лежащие папки с фотографиями и бумаги, а потом коротким движением толкают единственную маленькую фигурку пингвина рядом с компьютером. Джэюн слышит очередной смешок, но в этот раз он не напрягает — Хисын всегда слишком внимательный к тем мелочам, которые его не касаются; такое поведение уже не удивляет. — Слушай, расслабься, — Хисын приваливается к столу, складывая руки на груди. Рубашка в плечах немного натягивается, и Джэюн, не особо разбирающийся в тонкостях моды, делает спешный вывод — размер не тот. — Я не ругаться пришёл. Просто правда хотел тебя поблагодарить. Извини, что без предупреждения. То, как Хисын меняется с каждым произнесённым словом, загоняет Джэюна в угол. Вот только что он нервничал, что Ли пришёл нарочно пораздражать из-за демонстративного игнора младшего, а теперь он выглядит как человек, который действительно благодарен за то, что ему сделали и внушает доверие. То ли двойственность характера активизируется, то ли Джэюн совсем Хисына не знает. Замявшись, Джэюн почёсывает затылок в недоумении и это не укрывается от наблюдательного старшего. — Я пришёл к тебе, — поясняет Хисын. — Не к Сонхуну. — Ваши разборки меня не трогают, мне только важно, чтобы все были в состоянии работать, — честно признаётся Джэюн. Висящая всё это время на шее камера наконец вновь даёт о себе знать тихим писком и Шим торопливо её снимает, крепкой хваткой сжимая в руках. — Если хочешь, сходим пообедать, но в другой день. — Хочу, чтобы ты пофотографировал меня, — выпаливает Хисын; выражение лица не меняется с отчасти надменного, что ещё больше путает. — Пожалуйста? Ты сделал шикарные снимки Сонхуну, я тоже хочу такие. Тем более, мне нужна новая фотосессия для кое-чего. — Почему тебе не обратиться к своему штатному фотографу в своём агентстве? — Потому что, — Хисын наконец отходит от стола, приближаясь к Джэюну на непозволительно близкое расстояние, — моё агентство лишено таких талантливых людей, как ты. А возможность почти буквально золотая и я не могу её упустить. Ты же слышал про выездную фотосессию у моря? Джэюн опускает руки. Камера странно попискивает ещё некоторое время и щёлкает, прежде чем отключиться. Если это то, о чём он думает, то Хисын правда решает пойти ва-банк и перекрыть дорогу всем перспективным моделям в этом году. С другой стороны, на что только не пойдёшь ради славы? Джэюну не нравятся люди, которые упорно идут по головам ради достижения своей цели — по этой же причине и на Нишимуру он косит с недоверием — а Хисыну приходится доверять. Намного чаще старший показывал себя с простой человеческой стороны, что теперь взор затуманен и джэюновский компас нравственности оказывается треснутым ровно по центру. Когда подобные люди входят в близкий круг — всегда сложно принять правильную сторону. — Я думал, только наше агентство участвует в этом, — спокойно говорит Шим. — Так и есть, но я уговорил своего директора меня пропихнуть. Дела у нас не очень хорошо идут, поэтому у меня есть последний шанс всё исправить на… — …показе в конце года, — заканчивает за Хисына Джэюн и едва заметно кивает. — Да, — Ли вторит кивком, прикусывая нижнюю губу. — А я не попаду на этот отбор без фотосессии. Без хорошей фотосессии. Не попаду на показ — мы банкроты. Никто кроме меня не сможет вытащить наше агентство на своих плечах. Не то чтобы у меня было огромное эго, хотя, возможно, так и есть, но я единственный, кто имеет хоть какой-то талант в моделинге из всех наших сотрудников. Я должен сделать это ради себя. Помоги мне, пожалуйста. Джэюн ковыряет пальцем рядом с кнопкой затвора камеры почти бездумно. Хисын никогда не признавался в том, что у него дела идут плохо, да и за то время, которое он находится в индустрии, он не смог полноценно выстрелить. Модели сменяются почти каждые два года, если не получают достаточной популярности, и многим приходится искать себе работу в других отраслях или тратить своё время на показах второсортных дизайнеров, которые со своим творчеством и в журналы не попадают. Шиму искренне жалко, что Хисын оказался в такой ситуации, но помочь ему — значит добавить сложностей Сонхуну, который в кровь расшибается, чтобы удерживать свою популярность. — Я знаю, о чём ты думаешь, — негромко продолжает Хисын. — Мы с Сонхуном примерно на одном уровне известности сейчас. Но у него в запасе есть ещё время, а у меня — почти нет. Не говорю, что ты должен выбирать чью-то сторону, но гордость никогда не позволяла мне просить кого-то о чём-то. А ты… ты мой друг, на тебя я могу положиться. — Хён, — удивлённо выдыхает Джэюн. — Первый раз вижу тебя таким отчаянным. — Вот и запомни этот единственный раз, потому что он первый и последний, — невесело усмехается Хисын; рука ложится на джэюновское плечо, несильно сжимая. — Проси, что захочешь взамен, но сейчас мне правда нужна твоя помощь. Шим бросает быстрый взгляд на чужую руку и задумчиво хмурится. Если все вокруг него делают самую большую ставку в своей жизни, то настал и его черёд поступить так же. Только велика вероятность, что это не будет оценено по достоинству. — Обещай не лезть к Сонхуну больше. Хисын удивлённо округляет глаза — он был готов услышать что угодно, кроме этого. Но ситуация кажется настолько безвыходной, что Ли собирается сдаться, лишь бы спасти себя. Кроме моделинга он почти ничего не умеет, и единственной возможностью будет только в айдолы пойти и заморить себя бесконечными подготовками к дебюту, который ещё и не факт, что дадут. Даже если его талант к пению ещё не раскрыт — это всё равно не тот путь, что Хисын выбирал для себя несколько лет назад. Полагаться на это может стоить разрушенных мечт о красивой жизни. — Влюбился, да? — старший похлопывает Джэюна по плечу, но быстро руку убирает. — А говоришь, что наши разборки тебя не трогают. Но могу понять. Не оступись, как я когда-то. — Ты сам его бросил. — Потому что мне понравился кто-то другой, я это признаю. Кто-то, кто не принял меня. Поэтому и говорю, не оступись. Джэюн качает головой с невесёлым смешком. Он слишком хорошо знает всё произошедшее между Сонхуном и Хисыном; знает, как Хисын метался между ним и Шимом, но до последнего не знал, что именно Пак был тем самым человеком, с которым встречался старший. Тогда и пришлось впервые надавить, чтобы Ли не наделал непоправимых ошибок. Спасибо Джэюну за это никто не сказал, но, по крайней мере, эти двое перестали мучить друг друга. Нырять в прошлое сейчас совершенно не имеет смысла — уже не вернуть время и не отменить роковую встречу, зато можно исправить остатки сохранённого и построить нечто новое вместо. Ведь теперь Джэюн знаком с Сонхуном лично и понимает, насколько сложно Хисыну было выбирать. А сам Хисын остаётся для Джэюна хорошим, но сложным в понимании, другом. — Сам виноват, дурак, — Джэюн несильно толкает Хисына, получая в ответ натянутую улыбку уголком губ. — Ладно, последний раз, хён. Но сдержи обещание и не терроризируй его, пожалуйста. Я хочу его починить после ваших отношений. — Если тебе удалось вызвать в нём какие-то эмоции, то ты уже на верном пути. Он так нервничает, когда ты рядом, и постоянно смотрит на тебя. Так что, я уверен, у тебя получится. Все последующие слова становятся излишни — у Джэюна сердце набатом стучит где-то в ушах при одном упоминании Пака. Это не нормально, но Шим уже отчасти смирился со своей подобной реакцией. Невозможно устоять перед таким, как Пак Сонхун. Джэюн и не старается. Хисын, по сути, благословляет сейчас их возможные отношения, и от этого становится почему-то так тепло на душе, что Джэюн лезет обниматься. Вот так по-человечески просто и без лишних объяснений. Хисын обещает быть на связи и договориться обо всём позднее, потому что по Джэюну слишком заметно — переволновался. Капля человечности у Ли ещё остаётся, раз он решает не давить и поскорее оставить Шима наедине с самим собой, переваривать весь разговор. Джэюн даже не сопротивляется и прощается отчасти искренне — вот та самая искорка, короткий миг вдохновения, за которым он пытается угнаться всю первую половину текущего дня. На долгожданный обед Джэюн не идёт, предпочитая отсидеться на мягкой кушетке в просторном коридоре перед гримёрным залом моделей. Он не знает сонхуновское расписание и не уверен, что Пак сегодня придёт, да и с работой, кажется, на сегодня покончено, но уходить домой он не хочет. Будто внутренняя чуйка просит задержаться ещё ненадолго. Сонхун появляется ближе к двум часам дня — едва ли не вываливается из лифта, когда двери открываются. Хоть и выглядит он как всегда безупречно, каждое движение так и кричит о том, как сложно ему сегодня существовать. Даже Джэюна не сразу замечает — только когда тот подскакивает с места, приближаясь и чуть ли не хватая за руку. Пак останавливается за пару шагов до зала, переводя на Джэюна удивлённый взгляд. — Ты в порядке? — Джэюн смотрит обеспокоенно и вместо приветствия лишь внимательнее вглядывается в чужое уставшее лицо. — Да-да, — Сонхун осторожно отмахивается, но из хватки не вырывается. — Привет. — Привет, — запоздало здоровается Шим. — Выглядишь… обалденно, но очень уставшим. — Спасибо? — Сонхун слабо улыбается и медленно расстёгивает молнию куртки свободной рукой. — Просто не выспался, буду в порядке после кофе или банки энергетика. Джэюн отпускает сонхуновское предплечье и хватается за ворот куртки, помогая снять. Наверняка со стороны они выглядят очень странно, но маленький колокольчик тревожности в джэюновской голове звенит на полную, не позволяя оставить Пака без элементарной помощи. Плевать он хотел на то, что подумают другие, если увидят их. Никакое взаимодействие между работниками агентства не должно высмеиваться ни при каких обстоятельствах. — Надеюсь, твой день пройдёт хорошо, — Джэюн натягивает самую убедительную и ободряющую улыбку из своего арсенала, вручая Сонхуну снятую куртку обратно. — Перекуси что-то, чтобы не убить свой желудок. — Вау, сколько заботы, — смеётся Сонхун; куртка привычно повисает у локтя, а пальцы зарываются в волосы, приводя чуть испорченную ветром причёску в порядок. — Не волнуйся так, я не умираю. Джэюн скользит взглядом по худощавой фигуре и не может не заметить красноватые следы на шее, что выглядывают совсем немного из-под высокого ворота светлой водолазки. Пока Шим настраивает себя на то, что ему всего лишь показалось, Сонхун беспечно закатывает длинный рукав на свободной руке на три четверти, и делает аккуратный шаг в сторону зала. Жарко. — Дел сегодня много, я пойду? — сонхуновская интонация под конец предложения меняется, теперь больше походя на вопрос. — Заходи потом, если хочешь. Я сегодня до ночи. Джэюн заторможенно кивает, позволяя Сонхуну двинуться дальше. И только глядя в чужую широкую спину, понимает — дело в походке. Пак так же ходил после показа, когда они… — Слушай, ты ведь знаешь о выездной фотосессии, да? — вдруг спрашивает Джэюн, пока Сонхун не до конца скрылся из поля его зрения. — У моря. Сонхун тормозит, оборачиваясь и глядя на Джэюна через плечо. В удивительно мягком взгляде мелькает такой же отблеск усталости, как и в каждом движении. В стенах этого здания, на виду у других, они — всего лишь модель и фотограф, которые изредка работают вместе. — Знаю. Ты будешь фотографировать? — Пока без понятия, но, скорее всего, поеду тоже. Сонхун задумчиво мычит, отводя взгляд. По залу проносится одна из моделей, но на это мельтешение Пак не обращает внимания. Рабочий день в самом разгаре. — Тогда хорошо. Классно проведём время и наберёмся нового опыта. Сонхун машет рукой на прощание и скрывается в зале, пока Джэюн, точно так же задумчиво, смотрит ему вслед. Покраснение на шее, походка, и еле-еле заметные следы у запястья, которые Сонхун, не задумываясь, спалил — всё это складывается в одну картинку и наталкивает Джэюна на не самые приятные мысли. Ещё неприятнее становится от того, что Сонхун ничего не говорит и ведёт себя почти как обычно. Впрочем, Джэюн не должен и не будет лезть туда, куда не следует — если Сонхун посчитает нужным, он сам расскажет. Или снова сделает вид, что ничего не произошло.