binary star

Сону судорожно закрывает замок в двери на несколько оборотов и прижимается к ней спиной. Может быть, Сонхун будет долбить по дереву кулаками; может быть, даже выбьет дверь к чертям, не пожадничав расплатиться потом за причинённый отелю ущерб — всё ради того, чтобы прописать Киму смачный удар за поведение. Сону всегда позволял себе чуть больше в их общении и Сонхун никогда не возражал — всё равно потом всё возвращалось на уровень смеха и обсуждения случившегося в самом смешливом настроении, но сейчас Сону понимает, что действительно немного перегнул. С другой же стороны — разве он что-то сделал не так? Сказал только правду. Иначе сколько можно бегать от очевидного. От неожиданного всплеска адреналина подрагивают колени — Сону сползает вниз и удобно устраивается на полу; не забывает прижаться ухом к двери, ведь за ней обязательно должно происходить что-то интересное. Со всем происходящим в жизни, Сону совсем перестал заниматься своим любимым хобби — собирать обо всех интересующую информацию. В случае с Сонхуном это никак не может навредить, потому что Ким просто не скажет ему, если узнает что-то ему не предназначающееся, но в остальном — Пак и так всё ему рассказывает. Сейчас Сону просто хочет удовлетворить собственное любопытство и не более того. После недовольного паковского бормотания и короткого диалога, за дверью всё стихает, как бы Сону ни пытался вслушиваться. Он прикидывает, до чего дело может дойти, задумчиво кривит губы, но с места всё равно не двигается, надеясь услышать что-нибудь интересное. И слышит. По телу бегут мурашки сначала от дёрнувшейся ручки, а затем и от неожиданного стука в дверь; Сону передёргивает плечами, нехотя поднимаясь с пола и открывая замок. Рики разве что не отталкивает его дальше от двери, чтобы пройти — смотрит каким-то очень уж растерянным взглядом, но всё равно толкает свой чемодан дальше, позволяя ему проехать и остановиться рядом с кимовским. — Чем занимаешься? — неожиданно басит Рики. — Я не подслушиваю, ты всё не так понял, — тут же начинает Сону, активно размахивая руками; вот так сразу сдать себя с потрохами одной лишь фразой только он может. — Я бежал от Сонхуна, он хотел меня придушить, наверное. — Именно придушить? — Нишимура вздёргивает бровь. — Может и леща прописать, не знаю, — всплескивает руками Сону, но долго себя ждать не заставляет — полностью наплевав на чужое присутствие в комнате, он занимает исходную позицию у двери, прижимаясь к ней ухом. — Мне просто интересно, что они обсуждают, не осуждай меня. Я не хочу умереть здесь. — Зря, здесь ведь классно, — усмехается Рики; он наконец проходит глубже в комнату, осматриваясь, и садится на край кровати, упираясь в неё руками позади себя. — Я бы сделал всё, чтобы ты покоился с миром и был счастлив и, возможно, даже остался бы тут жить, чтобы приходить на твою могилу, если бы ты захотел. Сону бросает на Рики недовольный взгляд. — Ну и разговоры у тебя, аж назло тебе жить захотелось, — фыркает он, — а вообще, помолчи, я ничего не слышу. Нишимура звонко цокает, но решает не отвечать — словесная перепалка может перерасти в самую настоящую бойню, если он приведёт не тот аргумент. Сону не так часто с кем-то ругается, но с Рики — постоянно, потому что просто не может спокойно воспринимать всё, что он говорит. Проведя ещё несколько минут в гробовой тишине и неудобном положении, Сону сдавленно охает, прижимая ладонь ко рту — он услышал то, что не следует, но одновременно с этим он очень рад. Сонхун и правда меняется на глазах с самой первой встречи с Джэюном и, если это не должно так сильно радовать, то хотя бы просто восхищать. Сону думалось, Пак до конца жизни не будет никому открываться, но невозможное становится возможным и теперь, на правах ответственного за чужое спокойствие, Ким наконец может расслабиться. Он отлипает от двери, смотря на незаинтересованного Рики, и присаживается на свой чемодан. — Что? — Рики опускается на локти, немного расслабляясь; поспать сейчас было бы лучшим решением, но вряд ли он сможет сомкнуть глаз в одном помещении с Сону. — Я сделал гадость, но сердцу радость, — негромко выдыхает Сону, улыбаясь уголком губ. — Я ничего не слышал, ничего не знаю, но сердце бьётся как сумасшедшее. — Влезать в чужие отношения — мерзко, — у Рики не дрогает ничего при этих словах — лишь руки немного затекают от неудобного положения. — И давно ты стал таким моралистом? — Ким складывает руки на груди, усаживаясь на чемодане удобнее. — Что с того, что я немного послушал? Вообще-то, я к этим отношениям тоже руку прикладываю. Косвенно, но всё равно. — Лучше к своим приложи, хён. Я тут не молодею. В комнате повисает тишина, нарушаемая лишь едва слышным размеренным дыханием обоих. Сону не знает, как должен реагировать, но интуитивно представляет — гордо вскрикнуть, что ему никакие отношения не интересны, кроме сонхуновских, демонстративно пойти разбирать чемодан, а потом лечь подремать до репетиции показа. Потому что так будет правильно и привычно. Потому что так Сону будет спокоен, что у всех в жизни всё в порядке. Но Нишимура Рики просто не оставляет ему выбора. Сону медленно встаёт, точно так же медленно делает несколько шагов до кровати, тормозя за пару миллиметров до — наклонившись, можно запросто будет оказаться напротив лица младшего в самой непосредственной близости. Неведомое до этого чувство сильного раздражения за него решает, что нужно делать дальше. Он отважно пинает ногой Рики в колено и смотрит на него сверху вниз. На лице Рики мелькает тень улыбки. — Встречаться со мной, значит, хочешь? — Сону всё же наклоняется, упираясь теперь руками в кровать рядом с бёдрами Нишимуры. — Уверен, что потянешь такой груз ответственности? Посмотри на меня — через что мне приходится проходить, чтобы удерживаться на плаву. Посмотри теперь на себя — без понятия, как живёшь ты, может, твоя жизнь даже не сильно от моей отличается, но всё-таки она другая. Вспомни мои стремления и цели, о которых, я уверен, ты знаешь; вспомни мои методы их достижения и мой чёртов характер. Подумай всё то же самое о себе. Не забудь свою просто беспрецедентную наглость и эгоистичное желание обладать чем-то. Ну, как? Всё ещё хочется? Рики заинтересованно выслушивает чужой наболевший монолог — на лицо старшего крупными мазками ложится боль и отчаяние с каждым произнесённым словом. Рики не глупый и всё прекрасно понимает: о каких стремлениях и методах говорит Сону, что подразумевает под характером и на что намекает этим всем. Но Сону просто не знает, как живёт Рики, а тот и не горит желанием рассказывать. Это не значит, что это всё может Нишимуру остановить. — Думаешь, что я боюсь ответственности? — младший нарочно подаётся вперёд, сокращая до минимума расстояние между. — Мне кажется, это ты её боишься, хён. — Замолчи. — Боишься, у тебя на лице написано. — Я сказал, замолчи. — Или что? Сону краснеет, но вовсе не от смущения — в этот раз негативные эмоции берут над ним верх, а он сам берёт Рики пальцами за подбородок и первым целует. Потому что не все лавры должны доставаться одному Рики и потому что у всего есть предел. Предел терпения Сону наступает прямо сейчас и он больше не собирается жалко оправдывать свои желания, называя их странными — если Нишимура только что обнаглел настолько, что пошёл ва-банк, то почему Ким не может? Невозможно сдерживать себя в присутствии такого упёртого, но по необъяснимым причинам влекущего человека. Зубы сталкиваются так звонко, что это отдаётся в голову — Сону нарочно кусается, сжимая пальцы на чужом подбородке сильнее, будто бы это могло Рики хоть на сотую долю отрезвить. Не получается, потому что Рики не собирается уступать — его руки тут же находят своё место на чужих бёдрах, притягивая к себе и вынуждая Сону забраться к нему на колени. Всё происходит так быстро, что Ким даже не отдаёт себе отчёта в своих действиях. Вот его руки только что схватили чужие и придавили к кровати; вот, кажется, переплетаются пальцы; вот Рики сжимает пальцы крепче в ответ и больно кусает за нижнюю губу. Сону дрожит, но списывает это на отсутствие равновесия — поэтому и приходится вдавливать руки младшего в кровать, вовсе не потому, что он догадывается, где секундами позднее эти руки могут оказаться. В ушах теперь звенит сбитое дыхание и смущающие звуки поцелуев, но сегодня не тот день, когда Сону бросит свою решимость на обочину жизни. Сегодня тот день, когда он поставит Нишимуру Рики на место и, может быть, наконец позволит себе ощутить всё то, о чём так долго думал. Стоит Сону лишь немного ослабить хватку, как Рики тут же выдёргивает руки и обнимает за талию, заваливая на себя. Поцелуй почти сразу прерывается и губы скользят вниз до чувствительной шеи — Сону ощутимо вздрагивает, ожидая укуса, но чувствует только россыпь мягких прикосновений, которые опускаются к ключицам. Одежда мешает — Рики дёргает за смявшийся ворот кардигана, давая себе больше места, и едва не отрывает несколько верхних пуговиц. Под кардиганом у Сону целое ничего из одежды. — Рики… — Сону пробно шепчет, когда Нишимура одной рукой пытается расстегнуть оставшиеся пуговицы и чувствует, что долго в таком положении его руки не выдержат, — Рики, подожди. — Я тебя не слышу, — качает головой младший, спускаясь поцелуями всё ниже с каждой расстёгнутой пуговицей насколько возможно. Сону приходится самому выпрямиться и пересесть прямо рядом с пряжкой чужого ремня. Рики не упускает момент — когда надоедливый кардиган оказывается полностью расстёгнут, а мягкая ткань сползает с плеч вниз, Нишимура едва ли не рычит, приподнимаясь и продолжая зацеловывать обнажённый торс. Сону закрывает рот рукой и давит рвущиеся наружу стоны — не столько от приятных ощущений, сколько от чужой настойчивости и восхитительного упорства. Они ни за что не должны дать о себе знать, по крайней мере, не прямо сейчас. Если ему был хорошо слышен шёпот около двери, то страшно подумать, насколько будут слышны стоны с кровати поблизости. Это запускает волну липкой нервозности, что змеёй сворачивается вокруг шеи — теперь он в полной мере понимает, почему Сонхун нервничал из-за сдвоенного номера. — Я не могу, — едва слышно стонет Сону, запрокидывая голову назад — Рики находит губами сосок и нарочно легко сжимает его зубами. — Рики, слышишь? Нельзя сейчас, я не могу. — Что не можешь? — Нишимура поднимает голову и смотрит расфокусированным взглядом; его ладони проскальзывают по обнажённой талии и устраиваются рядом с кромкой джинсов — того и гляди до ширинки доберутся. — Ничего не могу, — Ким качает головой, жмурясь — он не может сейчас посмотреть на младшего, потому что тогда точно не сможет ему отказать. — Сонхун с Джэюном за дверью и они не спят, а я сам после дороги и мне надо в душ, и вообще… — Поговорим об ответственности, в таком случае? — Рики медлит, прежде чем завести руки назад и вновь опереться на локти; ему хватает наглости вздёрнуть бёдра вверх, вынуждая Сону подпрыгнуть и ощутить возбуждение. — Я тоже с дороги, и что? Сону шумно вдыхает и медленно выдыхает, подавляя огромное желание пересесть прямо на чужой пах — просто для того, чтобы показать, что он прекрасно понимает, в какое положение поставил Нишимуру, но ничего не может с этим поделать. Требуется несколько секунд, чтобы Сону собрался с мыслями после бурного эмоционального потока. Гнев утихает, сменяясь ощутимым возбуждением и каплей стыда — вот он сидит на чужих бёдрах, выплеснув всё своё негодование, трясётся от возбуждения и почти сбывшейся запретной мечты в каком-то отеле в Японии, когда через несколько часов ему нужно быть на репетиции показа финальной в этом году недели мод. Полнейший абсурд. Он собирает всю оставшуюся сознательность и слезает с Рики, попутно натягивая обратно кардиган. В номере тепло, но Сону морозит, словно ему пришлось без одежды выйти на холодную улицу. — Не сегодня, — он наспех застёгивает несколько пуговиц, путая их последовательность, и качает головой. — Обойдёшься. — Хён, — Рики приходится последовать за старшим, поднявшись с кровати, — на преступление ведь пойду. Ты сам понимаешь, что нам уже давно надо поговорить об этом всём. — Я знаю, — соглашается Сону, потупив взгляд в пол. — Но я просто… Я не могу, понимаешь? Я грязный. — Это твоя единственная причина? — Рики усмехается, неверяще качает головой. — Думаешь, я не понимаю, о какой грязи ты говоришь? Мы буквально вместе подписывали контракт, так что я прекрасно знаю, через что ты проходишь. Сону поджимает губы. Он инстинктивно ищет место, куда бы привалиться или присесть, потому что дрожащие ноги не держат. Прикроватная тумбочка оказывается лучшим, но не самым надёжным решением; светильник опасно покачивается, когда Ким задевает его спиной. — Я не хочу, чтобы ты знал, что меня ещё кто-то касался, — Сону смотрит на Рики снизу вверх, кусая ноющие губы, — что со мной ещё кто-то спал и сколько раз. Не хочу, чтобы ты думал, что мне это нравится, потому что мне совсем не. Но я просто не могу об этом умолчать, потому что я хочу быть честным и не создавать лишних проблем. — Меня это не волнует, хён, — Рики подходит ближе, неловко одёрнув джинсы за шлёвку чуть ниже. — Я прекрасно знаю, на что иду и что говорю тебе. Я тоже с тобой честный. Просто… никто так не поступает. В смысле, никто не даёт зелёный свет, чтобы потом тут же сменить его на красный. — Когда я вообще давал зелёный свет? — Всякий раз, когда я целовал тебя. — Это всё твои иллюзии. — Да? А кто мне сейчас это сделал? Рики прижимает палец к пострадавшей нижней губе — ничего серьёзного и даже не кровит, но заметно, что её не только целовали. На ширинку джинсов Рики решает не показывать — тут он сам виноват, точнее, его тело. Сону прослеживает за чужими движениями, неуютно кутаясь в почти застёгнутый кардиган. Этот метод уговора не работал бы, если Сону и сам не хотел — всё-таки, Рики действительно ему больше, чем просто интересен. Но не то чтобы его Рики уговаривал — скорее, просто указывает на очевидное. Будто Сону и сам не понимает, как кружит чужую голову. — Что ты хочешь? — сдавшись, Сону вновь кусает свои губы в ожидании ответа. Вопрос был чисто для проформы. — Тебя, — Рики делает маленький шаг вперёд и наклоняется, чтобы быть ближе к чужому лицу. — Хорошо, не так. Я хочу, чтобы ты перестал от меня бегать. Хочу сделать тебе приятно. Хочу, да, чтобы ты был моим. И хочу, чтобы ты был счастлив. Сону удивлённо моргает несколько раз, не в силах оторвать взгляда от чужого лица. В очередной раз Рики раскрывается с новой неожиданной стороны. Подумать только, казалось, Нишимура никогда не сможет сказать подобных слов или вообще заиметь интерес к чему-нибудь, что не подиум или Пак Сонхун. Реальность оказывается предсказуемой, но всё ещё отчасти неожиданной. — Никогда не говори мне такой бредятины, — Ким ловит чужой подбородок пальцами и большим давит на нижнюю губу; Рики тут же морщится от неприятных ощущений. — Мерзко. Гадко. Жутко сопливо и романтично. Иди сюда. В этот раз поцелуй выходит более нежным и менее торопливым — Сону больше не кусается, обнимает за шею обеими руками и тут же запускает пальцы в чужие волосы, нанося вред укладке. Рики упирается в его бёдра и чувствует, как начинает затекать спина, но ради этого он готов потерпеть. Он следует за каждым кимовским движением, позволяет чужому языку коснуться его и протолкнуться дальше, просто потому что хочет показать, что он тоже умеет уступать. Даже если это будет всего лишь в поцелуе. Когда они перемещаются на кровать, то совсем теряют счёт времени; единственное, о чём думает Сону, когда Рики стягивает с него джинсы и вновь расстёгивает кардиган — что он так просто повёлся на шаблонные фразы. Он оправдается позже, когда чужие руки не будут так нежно скользить по телу, а губы не будут клеймить каждый открытый участок поцелуями; когда Сону не придётся сдерживать стоны от того, как пальцы Нишимуры проходятся по его члену и давят на головку. Сону чувствует, что тоже должен принять участие в происходящем и тогда звякает пряжка ремня и оглушает звук расстёгивания молнии чужих джинсов. Выражение лица Рики, когда тот кончает в его руку, Сону не забудет никогда; пожалуй, как и трепет, который вспарывал рёбра, когда он сам пачкал чужую руку и слышал ты безумно красивый где-то около уха. Это не пойдёт ни в какое сравнение с тем, что он испытывал, когда спал с тем инвестором. Завалившись рядом с Сону, Рики шумно выдыхает, скинув испачканную руку так, что она свисает с кровати. Сону смотрит в потолок, но не потому, что ему было плохо — ему было невероятно хорошо и после этого тоже придётся собирать себя по кусочкам. — Я не повёлся на твои слова, — тут же звучит оправдание за сбитым дыханием, — я просто сам этого хотел. — Конечно, когда член будет давить на ширинку, ещё и не такое захочешь, — отшучивается Рики. — Ладно, если серьёзно, то оно того стоило. — Что именно? — Сону лениво поворачивает голову в сторону младшего, но сам смотрит только на дверь ванной — в душ и правда очень хочется попасть. Только жаль, что в таком случае смоются все чужие прикосновения. — Затёкшая спина и пострадавшая губа сегодня, ожидание в целом, — перечисляет Нишимура — не было бы ему так лень, он бы и пальцы стал загибать. — Оказывается, я довольно терпеливый. — Посмотрим, что ты скажешь, когда твой член окажется во мне. — А он окажется? — Будешь спорить — мой окажется в тебе раньше. — Ты что, хён, я же тоже грязный. — А меня это не волнует. Рики с мягкой улыбкой качает головой, накрывая глаза рукой — свет роскошной люстры слепит ещё сильнее, когда тебя начинают бить твоим же оружием. Сону тоже улыбается — кажется, он нашёл человека, с которым можно без конца препираться и это не будет отнимать столько моральных сил, сколько с другими людьми. Остаток времени они тратят на то, чтобы привести себя в порядок. Сону рвётся в душ, а Рики нагло рвётся вместе с ним, и в конце концов, у Кима снова не остаётся выбора. В просторной кабине вдвоём ощущается тесно, но это лишь так кажется — куда лучше и приятнее ощущаются влажные поцелуи и ещё одна дерзкая попытка снять остаток напряжения. Нишимура столько терпел, что уже вряд ли сможет остановиться. Он даже ловит себя на мысли, что не чувствует унижения, когда добровольно опускается перед Сону на колени — твёрдый кафель приносит ужасный дискомфорт, но это меркнет в сравнении с тем, как Сону цепляется за его плечи, оставляя ямки от ногтей на коже, и пытается не стонать; как запрокидывает голову от каждого движения и прикосновения языка к головке. Сону готов потерять самого себя прямо здесь и сейчас, и Рики, вместо того, чтобы помочь ему найтись, готов потеряться вместе с ним. После такого ноги не держат совсем. Сону еле передвигается по номеру в попытке теперь уже точно привести себя в порядок и подходяще одеться. Рики не совсем торопится, но тоже пытается — правда, заметно тормозит, когда Сону неуклюже врезается бедром в стоящий около окна стол и болезненно стонет. Ким ноет и трёт пострадавшее место, а Рики думает, что если это хоть немного приближенно к тому, как Сону стонет, когда ему хорошо, то можно умирать уже сейчас. Приходится сначала выглянуть из комнаты, чтобы проведать обстановку в другой. Сону, необычайно громкий для растерянного и расслабленного состояния, будильником напоминает, что совсем скоро нужно ехать, за что получает выговор от Джэюна. Он не обижается: в конце концов, сам слышал, что было между Джэюном и Сонхуном несколькими часами ранее и как это могло встрясти паковскую психику. Оставшиеся до выезда полчаса Сону тратит на то, чтобы убедить Нишимуру не лезть к нему и Сонхуну на людях. Рики, вроде как, соглашается, но в качестве аванса берёт несколько глубоких поцелуев и Кима под бёдра где-то около стены рядом с дверью. Репетиция для Сону проходит совсем не так, как ожидалось. Несмотря на то, что он выдал свой максимум на подиуме уже сейчас, несколько девушек из стаффа боязливо передают ему, что в этом показе он не участвует. Кто так решил и почему — не уточняют, а у Сону весь мир рушится за одну секунду. Он сначала непонимающе смотрит, но потом кивает, благодарит за информацию и отпускает девушек дальше заниматься своими делами. Рики бросает на него тревожный взгляд откуда-то из угла гримёрной, но подходить не решается — обещание есть обещание. Сону кажется, ещё чуть-чуть и он взорвётся прямо здесь от переполняющего негодования, поэтому он слишком быстро откланивается и возвращается в их с Рики комнату. Говорить Сонхуну не имеет никакого смысла — он сейчас слишком занят для того, чтобы сделать хоть что-нибудь, поэтому Ким решает задавить все эмоции в себе, а чуть позднее вылить их несколькими слезинками в подушку на своей стороне кровати. Мотивация и предвкушение сходят на нет, делать Сону ничего не хочется. Никогда его подобным образом не выкидывали из утверждённого списка. Ещё и в последний момент. Он думает, что даже на показ не пойдёт — Сонхун и без его поддержки справится, Рики — тем более, а сам он лучше разберёт вещи или, может быть, прогуляется по прилежащей территории, чтобы хоть немного осмотреться. Но ничего из этого не делает. Проведя весь остаток вечера на своей половине кровати, Сону даже не чувствует себя виноватым, что никому ничего не сказал. Может, были веские причины убрать его из списка; может, других показов это не коснётся. Нет никакой гарантии, но надеяться никто не запрещал. Едва Сону только начинает немного клонить в сон, пищит дверь номера и в соседней комнате слышится копошение. Недолго, но это даёт понять, что вернулся не Рики и можно спокойно засыпать. Так Сону и поступает — отпускает всё случившееся и просто позволяет себе немного отдохнуть. Просыпается Ким уже утром, не найдя на соседней половине кровати Рики. Хоть та и не заправлена — значит, был здесь, но не стал будить. Коротко вздохнув, Сону нехотя встаёт и идёт в ванную. Там в отражении широкого зеркала он обнаруживает, что выглядит просто ужасно — дело не в потёкшем макияже вовсе. Опухшее лицо, остаточная усталость, плотной маской лежащая на коже, и разочарованный взгляд — вот как за одно мгновение может потухнуть самая яркая звезда. Единственное, что хоть немного Сону ободряет — щёки заметно впали, а ключицы стали ещё больше выпирать. Не зря он так мучается с отсутствием еды. Наспех приняв душ и поправив свой испорченный макияж, Сону решает действительно прогуляться по территории отеля. На улице холодно, но непривычно ярко светит солнце; будто издевается над ним своей яркостью и едва ощутимым теплом. Прохожие за воротами шумят и торопятся по своим делам — здесь всё почти так же, как и дома. Сону садится на красивую резную лавочку неподалёку от здания отеля, подставляя лицо слепящему солнцу и закрывая глаза. Наверное, всё будет хорошо, даже если он никому не скажет. Он идёт наперекор собственным стремлениям, когда возвращается обратно в отель. Есть хочется просто невыносимо, сидеть на лавочке быстро надоедает, никто не останавливает, а собственная сила воли помахала ручкой вместе с мотивацией ещё днём ранее. Замешкавшись на пороге ресторана на несколько секунд, он всё же проходит внутрь, снимая пальто. Еда оказывается безвкусной — или ему только так кажется, зато коктейли невероятно вкусные и сносят сознание на отлично. Набирается Сону прилично и даже этого не стыдится, но и не буянит: почти молча расплатившись за всё, он хватает пальто и возвращается в комнату. Там падает лицом в подушку и надрывно вздыхает. Примерно сейчас должен начаться показ и он должен нервничать перед выходом на подиум, но всего лишь лежит на кровати в номере, абсолютно пьяный, и снова хочет зареветь. Сону ненароком думает, что всё, что он делает — бесполезно; все эти показы в агентстве и инвесторы, все попытки пробиться к другим дизайнерам, которые смогут вывести на своих знакомых редакторов известных журналов. Ничего из этого ему не поможет, если он не сможет проявить себя на этой неделе. Загрузив себя подобными мыслями, он чувствует, как начинает болеть голова — трезветь в сознании всегда для Сону целая проблема. Он закрывает глаза, надеясь, что когда Рики вернётся, то разбудит его и хотя бы обнимет, потому что это единственное, чего ему по-настоящему хочется сейчас. — Хён. Хён, я вернулся. Рики шепчет и осторожно садится на кровать рядом с Сону. Рука ложится на бедро и так же осторожно поглаживает — Нишимуре совсем не важно, если его сейчас оттолкнут, он просто хочет это сделать. — Который час? — Сону спросонья трёт заспанные глаза, а потом в ужасе их распахивает, замечая испачканные карандашом и тенями пальцы. — Чёрт, да что ж такое. — За полночь, — Нишимура бросает короткий взгляд на погасший экран чужого телефона, будто бы действительно мог увидеть там время. — Хён, почему ты не пришёл на показ? — Что я там забыл? — Сону медленно садится, опираясь спиной на подушку, и морщится; по голове словно тяжёлым молотом бьют. — Меня же исключили оттуда. — Да, но никто не запрещал тебе приходить, — вздыхает Рики, придвигаясь ближе. — Я искал тебя. — Не валяй дурака, Рики, я тебе там не всрался вообще. Сону закрывает лицо ладонями и вздыхает. Подобная колючесть и есть его защитный механизм — в этом с Нишимурой они как никогда схожи, и у Сону нет совершенно никакого желания извиняться за это прямо сейчас. Потому что ситуация с показом подкосила его сильнее всего, что происходило до этого. Рики недовольно кривит губы, но руку с чужого бедра не убирает; только скользит чуть ниже, к колену, но всё равно держит. — Теперь ты будешь вести себя как мудак? — отчасти разочарованно спрашивает он. — Я думал, такая привилегия есть только у меня. — Извини. Ким убирает руки от лица и склоняет голову набок. Он не собирается оправдываться и строить из себя несчастного, но его эмоции решают за него, яркими всполохами отражаясь на лице. Рики не говорит ничего лишнего, потому что совсем немного его понимает — на его месте Нишимура разнёс бы всё это мероприятие и со скандалом уехал обратно в Корею. Но, к его скромному счастью, этого не случилось, однако гарантии, что подобная участь его минует — тоже нет. — Завтра будет званный показ, — совсем негромко начинает он, — нас позвали всех. Тебя тоже. Прогулять не получится. — Прикинусь больным и останусь в номере, — бурчит Сону, разглядывая свои испачканные пальцы; голова напоминает о количестве выпитого алкоголя приглушённым мерцанием, но этого всё равно не достаточно, чтобы Ким принимал обезболивающее. — А потом уеду домой. Без меня справитесь. — Нет. — Да. — Нет, хён. — Да, Рики, — резко настаивает Сону. — Не нужны мне все эти подачки. — Что мне нужно сделать, чтобы тебя убедить? Сону в удивлении поднимает голову. Рики перед ним впервые выглядит по-настоящему встревоженным и готовым ко всему, о чём его могут попросить. Не может такого быть, чтобы они не справились без него — это полнейший бред. Всё равно стержнем всех их подготовленных показов является Сонхун, а Ким так, лишь для подстраховки. Никто не говорил этого вслух, но Сону так считает и, может быть, это действительно так и есть. Растерявшись от чужих заметных эмоций, Сону двигается ближе и ловит лицо Рики в свои ладони. Тепло. Большие пальцы мягко проходятся по щекам, смазывая остатки пудры и глиттера. Взгляд — глаза в глаза. — Достаточно того, что ты беспокоишься. Этого и вправду уже очень много. Рики не выдерживает, потому что для него в кои-то веки становится всего слишком много; он чуть поворачивает голову, касаясь едва зажившими губами чужих пальцев, а потом сам подаётся вперёд, вжимаясь в губы Сону мягким поцелуем. Никакой настойчивости и требовательности — Рики даже сможет смириться, если его оттолкнут, но сейчас ему просто хочется это сделать. Как и положить руку на бедро несколько минут назад, как и изначально согласиться жить в одном номере с Сону. Сону тут же отвечает, спуская руки на шею, а после и вовсе обнимает и откидывается на подушку, утягивая Рики за собой. Этот приступ нежности никто из них не сможет объяснить — Сону не рассчитывал, а Рики не ожидал, но оказывается, что оба не против. Рики забирается руками под просторную футболку старшего и тянет её вверх. Сону нисколько не сопротивляется — только поцелуй прерывает, чтобы взглянуть в чужие глаза. — Что? — Рики замирает, когда ткань футболки оказывается где-то у ключиц и ловит взгляд Сону. — Можно же? Сону медлит с ответом, но не потому, что всерьёз обдумывает — не до конца покинувший организм алкоголь всё ещё напоминает о себе, дурманя голову слабой болью, и каждое движение кажется таким ненастоящим, что ещё чуть-чуть и Сону перестанет верить в происходящее. Он кивает несколько раз и сам поднимает руки, помогая избавить себя от футболки, потом стягивает с Рики пиджак — он видел похожий у Сонхуна в гардеробе, и эта мысль прямо сейчас настолько несущественна, но почему-то всё равно всплывает в сознании. Рики остаётся в майке, но и её хотелось бы снять — когда пальцы касаются края ткани, Ким ловит чужие руки, задерживая. — Не торопись, — просит он, приподнимаясь и усаживаясь на колени на кровати. — Я хочу сам. Рики гулко сглатывает, опуская руки по чужой просьбе. Сону тогда тянется ближе и прижимается губами к изгибу шеи — мягко поцеловать, затем стянуть одну лямку, чтобы дать себе больше места, оставить поцелуй на плече; потом коснуться самой шеи, пометить лёгким поцелуем кадык, вынудив запрокинуть голову, а потом ещё раз поцеловать губы, знакомо придерживая обеими руками за лицо. Сону и думать забывает о том, как сам сейчас выглядит; что сам размазал макияж и, возможно, похож на мальчика из квартала красных фонарей, но это всё настолько незначительно, потому что Рики разве что не тает от мягких поцелуев. Выждать ещё немного — и сто процентов у него лопнет терпение. Так и происходит. Майка за ненадобностью летит на пол, Сону оказывается вновь прижат к кровати, и откуда-то появляется та самая торопливость, которая всё могла испортить в первый раз. Руки сталкиваются в попытке расстегнуть обе ширинки джинсов одновременно и Сону не может сдержать тихого смешка. Это всё так чертовски нелепо — скажи ему кто-то несколько месяцев назад, что он сам захочет сделать подобное с Рики, то Ким наверняка бы не поверил. Скажи Нишимуре кто-то что-нибудь похожее — и велика вероятность, что этот кто-то остался бы с пробитым лицом. Но реальность оказывается куда более адекватной и даже приятной. Сону не отсчитывает про себя сколько раз он прикрывает рот рукой, пока Рики его наспех растягивает; не считает и количество поцелуев, которые младший оставляет на обнажённом теле. Боль заполняет до кончиков пальцев, вынуждая смириться — и всё равно, для Сону лучше так, чем с каким-то инвестором. По крайней мере, Рики хоть немного принимает во внимание его состояние и старается быть осторожным. Когда пальцы покидают тело, Ким кивает куда-то в сторону чемоданов, а сам сводит колени. — Возьми презервативы там, — хрипит он, судорожно выдыхая; предвкушение возвращается, потому что Рики медлит, прижимаясь щекой к коленке. — Может, без них обойдёмся? — Я тебе уже говорил, я не хочу создавать проблем, Рики, — вздыхает Сону. — Не спорь со мной. Нишимура нехотя сползает с кровати, направляясь в сторону раскрытых чемоданов. Глупо предлагать подобное, но слова вырываются сами, прежде чем Рики успевает осознать, и от этого почему-то становится стыдно. Всё правильно — нужно защищаться, чтобы не было никаких проблем. Он роется в кимовском чемодане, беспардонно откидывая аккуратно сложенную одежду, пока Сону обхватывает свой член в ладонь и быстро двигает рукой. Рики не видит, зато прекрасно слышит все смущающие звуки и частое дыхание, шорох сбитого одеяла под взмокшей поясницей, и тогда невольно агрессивнее раскидывает чужую одежду в поисках заветной коробочки. Найдясь, та летит аккурат Киму в бедро и нарочно отвлекает. — Без меня решил продолжить? — Рики в возмущении приподнимает бровь, забираясь обратно на кровать; рывком разведя чужие колени в стороны, он удобно устраивается, бросая быстрый взгляд на двигающуюся руку. — Может, мне лучше тебе не мешать? — Нет! — Сону почти вскрикивает, но тут же прикусывает нижнюю губу, сжимая пальцы у основания. — Нет. Я хочу, чтобы ты доказал мне, что действительно имеешь ввиду всё то, о чём постоянно говоришь. — Если кончишь первым — я не виноват. — Ты всё ещё слишком большого о себе мнения, Нишимура Рики. Рики хмыкает, подхватывая Сону под коленями и рывком притягивая к себе. Старший охает, проезжаясь по ткани и судорожно цепляясь за то, что может ухватить. От былой романтики и нежности не остаётся и следа, но, вполне возможно, что Сону нарочно спровоцировал, чтобы поторопить. Несколько секунд ожидания отдаются в грудной клетке сумасшедшим сердцебиением, пока Нишимура разбирается с презервативом, но это ожидание стоит того — нетерпеливый толчок выбивает из Сону весь воздух вместе с несдержанным стоном. Ким бы сказал что-нибудь, да все силы уходят на сдерживание стонов — Рики двигается так, будто знает своё дело на пять, и Сону даже представлять не хочет, откуда он понабрался такого поведения. Все его смутные предположения о том, каким Рики может быть в постели, разбиваются вдребезги и переливающимся стеклом падают к ногам. Хватка на бёдрах усиливается, когда Сону выгибается в попытке ухватиться за чужие крепкие плечи; синяки точно останутся и старшему придётся искать оправдания, если его вдруг об этом спросят. Он неловко проходится ногтями рядом с чужой ключицей, оставляя краснеющий след, а Рики ловит его руку и прижимает к своим губам — целует каждый палец, некоторые даже прихватывает зубами, но быстро прекращает играться подобным образом, ведь. Всё ещё хочется быть к Сону как можно ближе. Рики наклоняется, упираясь на локти в кровать рядом с чужой головой и сбивчиво дышит в зацелованные губы. Сону тут же обхватывает чужую талию ногами и накрывает покрасневшие щёки младшего ладонями, чтобы утянуть в новый поцелуй. В этот раз Рики ему не уступает — целует агрессивно, ищет языком чужой и ловит каждый стон, что норовит сорваться. Сону жмурится, спуская руки к шее и надавливая большим пальцем на кадык. Рики от неожиданности разрывает поцелуй. — Так вот почему ты постоянно говоришь придушить, — между едва слышными стонами хрипит он, чуть дёргаясь в чужой хватке. — Потому что тебя хочется придушить за все твои поступки, — Сону улыбается уголком губ, но эта улыбка быстро стирается особенно глубоким толчком; слюна быстро высыхает и слабый дискомфорт перемешивается с острым наслаждением. — Блять, Боже мой, Рики! — Тихо, — просит Нишимура, прижимаясь губами где-то рядом с чужим уголком губ, — нас могут услышать. Сону больше не говорит ничего и сцепляет пальцы на задней стороне чужой шеи. Он не может думать ни о чём, кроме тех ощущений, которые дарит ему Рики, поэтому и губы плотнее сжимает, чтобы не проронить ни одного лишнего звука. Но это становится почти невозможным, когда чужая наглая рука накрывает до боли стоящий член и рывками проводит по всей длине. Сону срывается сразу же — плевать на насмешки младшего, плевать на собственные неудачи и всё остальное. Ким готов раствориться в этом моменте и никогда не возвращаться к своей прошлой жизни, потому что то, насколько ему хорошо, он никогда не сможет описать словами. Рики кончает следом за ним, выдержав лишнюю минуту, но всё равно продолжает двигаться в чувствительном теле. Сону раскидывается на кровати, поджимая пальцы на ногах и кусая губы; отголоски оргазма глушатся чрезмерной чувствительностью тела, что вскоре становится невозможно терпеть. Нишимура валится на него, прижимая всем своим весом к кровати и сорвано дышит на ухо, жмурясь — произошедшее ни за что не смогут переплюнуть ни прошлые инвесторы, ни будущие. — Я… — едва слышно начинает Сону, немного оклемавшись от ярких ощущений, — …даже не хочу знать, где ты научился так двигаться. — И не надо, — качает головой Рики, намечая короткий поцелуй во взмокшее плечо. — Главное, что ты оценил. Потому что я очень старался. — Заметно, — Ким прикрывает глаза, стараясь восстановить сбившееся дыхание. — Пожалуйста, больше никому не рассказывай о своих этих способностях. Иначе к тебе очередь выстроится и я не переживу. — Всё моё внимание будет только для тебя, хён, — Рики приподнимается на дрожащих руках, заглядывая в чужое раскрасневшееся лицо. — Ну, с инвесторами тоже придётся поделиться, если они будут. — Моё, не отдам. Сону абсолютно не осознаёт то, что говорит — слова просто срываются с языка и растворяются в помещении, переливаясь на самом кончике сладким послевкусием. Он запускает пальцы в растрёпанные волосы младшего и несильно сжимает, приоткрывая один глаз. Рики смотрит на него так влюблённо, что, можно подумать, они в сказку попали. На несколько часов — вполне может быть, но после ожидает тяжелое время и испытания, через которые они должны пройти вместе. И они должны с этим справиться.