***
Кадзуха нервно стучит кончиком карандаша по столу. Почему он вообще так волнуется? Перед ним лежит телефон с открытой перепиской с Кэйей. Несколько сообщений, звонок и дальнейшее "спокойной ночи". Надо что-то написать, если Кадзуха планирует дальше поддерживать с ним общение. Но что? Парень переводит взгляд на игрушку, стоящую рядом, на столе. Мишка смотрит так невинно. Он приглядывается: у того есть небольшая надписью на лапе. Почему Кэйа вообще решил взять именно его? Почему "i love you"? Мысли заполоняют голову, но Каэдэхара лишь отмахивается от них. Наверняка тот даже не заметил, что есть какая-то надпись, просто решил подарить игрушечного медведя и дело с концом. "Здравствуй снова. Спасибо за игрушку." "Как ты себя чувствуешь? Ты выглядел обеспокоенно в прошлый раз." Он видит, как "был в сети в…" практически сразу заменяется на "онлайн", а после сообщение отмечается прочитанным."не за что :)" "я в порядке. ты сам как?"
Немногословный. Может, не в настроении? Кадзуха внимательно перечитывает два сообщения снова и снова, размышляя, как ответить. "Я тоже чувствую себя хорошо." "Я просто хотел немного поговорить с тобой. Мы ведь теперь друзья, полагаю? Ты не занят?""неа" "да, я считаю тебя другом. большая честь, Каэдэхара, мало кто попадает ко мне в любимчики)"
Что? Палец останавливается в паре миллиметров от клавиатуры и парень перечитывает сообщение. Почему он так заволновался от одного лишь сообщения? С этим Альберихом, — Кадзуха ставит в своей голове ударение на эту фамилию, по-особенному её выделяя, — общаться просто невозможно. Ну, по крайней мере, если ты не хочешь, чтобы у тебя непроизвольно краснели уши. Хорошо, поговорить-то он предложил, но какую взять тему? Казалось, у них нет ни одного общего интереса, кроме любви к бижутерии. "Ты хорошо знаешь наш с Дилюком класс? Можешь что-то рассказать про ребят?" Сообщение прочитывается сразу же, однако долгожданное "печатает" появляется только через минуту. Кадзуха берёт телефон в руку и уходит на кухню поставить чай. Нечего мучать себя за решением пробников, сентябрь только начался."я не так часто общаюсь с остальными, но кое что мне известно. у вас один из самых дружных классов, это похвально. но учти, что вас часто ставят в пример другим классам и, соответственно, с вас же будут требовать намного больше. так что не расслабляйся" "Джинн — самый ответственный человек, которого я видел в своей жизни. но по возможности старайся её не напрягать. она и без этого слишком много на себя берёт" "тобой наверняка уже поинтересовалась Мона и гадала. слушай, я, конечно, не верю во всю эту ерунду, но её предсказания сбываются подозрительно часто. просто будь начеку :)"
Кадзуха хмурится, вспоминая гадание на любовь. Неужели действительно всё будет так? Страдать не особо хочется."Горо наверняка тебе понравится. мы с ним иногда списываемся. просто учти: он из наших. если тебе покажется, что он проявляет к тебе слишком много внимания и явно не как к другу — тебе не покажется"
"Из «ваших»?""ему тоже парни нравятся"
"Тоже"? Назревает вопрос. "Погоди, извини за возможную нетактичность с моей стороны. Тебе нравятся парни?""а что, уже собираешься завоевать моё сердце?" "кто знает, каковы твои шансы 😉"
Тут и без слов всё становится понятно. Кадзуха замирает, лишь глаза бегают по пришедшим двум сообщениям. Получается, Кэйа… Гей? Ну, может, би, ситуации не меняет, как и немого удивления. Так открыто об этом говорить? Его всегда учили, что это не нормально — любить людей своего пола. Но ведь Кэйа совсем не плохой человек. Он умный, начитанный, интересный, весёлый, с ним интересно общаться... Кадзуха продолжает мысленно перечислять достоинства его друга, но резко останавливается, поняв, что делает, и слегка краснеет. Парень уходит в свои мысли настолько, что не сразу замечает двух новых сообщений, написанных с разницей в минуту."кстати, как тебе Дилюк? :)" "ужас, оставил меня тут одного"
"Думаю, он милый и вежливый.""смотри не влюбись)" "его сердце уже занято" "насчёт первого не волнуйся, просто шучу"
***
Чёртов понедельник. После столь малого количества выходных дней вставать на учёбу совершенно не хочется. Но надо. Стоит отвыкнуть от летних каникул. Вчера Кэйа после небольшого и странноватого диалога пропал из сети и заходил всего пару раз. Кадзуха же решил, что ему итак достаточно информации, чтобы её переварить и больше пока не надо, иначе голова лопнет. А на улице снова дождь. Сейчас это как никогда в тему, есть время подумать. Выходные прошли достаточно насыщенно и были почти полностью посвящены Кэйе, как ни странно. Что ж, это даже неплохо, ведь сейчас как никогда важны новые знакомства, Кадзуха боится, что если останется совсем уж один, то слишком погрузится в учёбу и словит выгорание, как это было в средней школе. Кэйа неплохо отвлёк от школьных будней и дал силы на будущую неделю. "Не только он" — быстро поправил себя Кадзуха. Ведь были ещё Дилюк, Ёимия, Горо… Учебное заведение своим внешним видом и наполнением совсем не радовало. Нет, не то чтобы это была школа, в которой ремонт в последний раз делали около века назад, просто… За многие годы нахождения здесь выработался определённый рефлекс. В голову сразу же лезут злобные голоса, повторяющие одно и то же: "вы ничего не добьётесь", "вы — потерянное поколение"... Ученики отличились своей хмуростью, что присуще раннему утру понедельника, да и в принципе любому утру. Даже отличники-медалисты не так рады тому, что им вновь придётся сидеть здесь часов восемь, не меньше. Одно из преимуществ — это друзья. Конечно, хотелось бы видеться с ними в другой обстановке, менее тревожной, но что поделать. Горо находится сразу: подозрительно весело идёт навстречу, минуя толпу пятиклассниц, явно ждущих кого-то. И причина этого столпотворения девочек тоже появляется достаточно быстро: Альберих поправляет рюкзак и, зевая, уже собирается скрыться в коридоре, но вовремя замечает Кадзуху. Машет и уходит. Вот так просто. — Чего они так обозлились? — парень, в свою очередь, замечает, как девочки переводят взгляд на него и как-то недобро смотрят. Каэдэхара даже немного пугается: мало ли, что они могут ему сделать. — Ревнуют, не обращай внимания. Кэйа у них пользуется популярностью, — Горо уводит его в коридор, правда, в противоположную от старшеклассника сторону. — Почему? — У них учится сестра его одноклассника. Вот и заходят часто. А они, знаешь, падкие на взрослых парнишек. Забавно даже. От мыслей об этой странной "влюблённости" его отвлекает Эмбер со своими привычными пожеланиями доброго утра, хорошего дня и прочего. На самом деле, Кадзуха считает это милым. Девушка притягивала к себе и дарила улыбки, это довольно важные качества. А вот наличие классного руководителя в кабинете немного смущало. Учитель в его старом классе приходил только тогда, когда случалось что-то действительно важное. — Присаживайтесь, — Яэ Мико поправляет очки и осматривает класс. Кадзуха переглядывается с Горо и усаживается за свою парту, — как вы помните, нам очень важна репутация вашего класса. С сегодняшнего дня начнутся контрольные работы и я очень рассчитываю на вас. Контрольные работы? На второй неделе обучения? В кабинет входит учитель истории и Яэ, глянув на класс взглядом "не подведите меня", выходит. Кадзуха с тихим вздохом достаёт учебник и морально подготавливается к очередной длинной и тяжёлой неделе. Правда, такой депрессивный настрой быстро сбивает Рагнвиндр. Сразу же после звонка он обращает внимание Кадзухи на себя и достаёт небольшую коробку бежевого цвета. Никаких этикеток, так что о содержимом остаётся только догадываться. — Кэйа попросил передать. Парень открывает коробку и замечает небольшие печенья с шоколадом. И записка на внутренней стороне крышки. "надеюсь, тебе понравится :) К." — Он весь вечер их вчера готовил. — Разве не в субботу?.. Кадзуха сводит брови. Это он так во времени потерялся? Или, может, сам Дилюк ошибся? Но печенье выглядит… милым. Очень даже. — Он сделал тебе отдельно. Это неплохой знак, Кадзу, он не так часто делает кому-то подарки. Ты ему нравишься. Вспоминается недавняя переписка. А после — длинные пальцы, скользящие по бедру, отчего дыхание сразу сбивается. — В каком смысле… нравлюсь? — Как человек. Он считает тебя своим другом, — сам же Рагнвиндр не придаёт этому особого значения. Печенье ужасно вкусное. Тающее во рту. Интересно, будет ли наглостью, если Кадзуха потом попросит ещё? Он даже глаза прикрывает от удовольствия. — Невероятно.***
Кэйа заходит в класс и хмурится. Альбедо сидит где-то в конце и разбирает задачу на пару с Сайно. И подозрительно мило улыбается ему, заинтересованно слушая его вариант решения. Сердце начинает неприятно колоть и парень сжимает руки в кулаки, оставляя отпечатки ногтей на ладони, пытаясь совладать со своей ревностью. Никаких разборок на людях. Альбедо замечает его и отводит взгляд. Даже не улыбнется? Не поздоровается? Что за игнор? Хотя, это логично, ведь в последний раз они поругались и мириться, вроде как, пока не собирались. Бедо, скорее всего, точно не собирался. Он в принципе не любит первым извиняться. А у Кэйи в рюкзаке выигранный на выходных заяц и любимая шоколадка его парня. Заранее проиграл в этой молчанке. Чужая улыбка, посвящённая не ему, раздражает. Альберих честно пытался много раз справиться со своей ревностью, убедить себя, что его любят, он один такой и всё хорошо. Волноваться не из-за чего, так? Но почему он просто не может смириться с тем фактом, что Альбедо может общаться с кем-то другим, быть радостным с кем-то другим, когда самого его не одаривали улыбкой последние… дня три? Четыре? Кэйа чувствует чужую руку на своём плече и оборачивается. Чайлд, конечно. — Опять поругались? — Парень переводит недобрый взгляд на сидящего с Сайно одноклассника. — Садись со мной. Чего по нему убиваться? — Мы же встречаемся. — Сядешь один раз без своего возлюбленного один раз, не умрёшь. Давай, бро, скоро урок. Альберих пожимает плечами и ставит рюкзак на парту Тартальи. — Хочешь я ему лицо приукрашу? — Чайлд, нет. — Вы хоть почему поругались? Кэйа многозначительно молчит. Он знает, что скажет его друг, и в худшем случае — что сделает с Альбедо. И Чайлд лишь вздыхает, понимая это. Они действительно не разговаривают весь учебный день: Бедо увлечён Сайно и, кажется, уже не в целях помощи с химией. И Кэйю это ужасно злит. Лишь Тарталья спасает, раз за разом переводя внимание на себя, рассказывает что-то про свою девушку или семью, смеётся и уводит на каждой перемене погулять. Они успевают дважды обойти всю школу, подружиться с пятиклассниками, почти открыть бизнес с перепродажей булочек из столовой и даже покурить за школой. Уроки шли жутко медленно и с каждым часом домой хотелось всё сильнее и сильнее. А ещё врезать этому чёртовому Сайно, мало ли что у него на уме. Долгожданный звонок после восьмого урока. Альберих видит, что Альбедо немного задерживается, дописывая конспект, и решает, что это знак свыше. Дождавшись, пока все выйдут, парень усаживается рядом и кладёт на стол шоколад с игрушкой, чувствуя, как быстро бьётся сердце. Страшно. Почему? А хер его знает. — Не хочешь поговорить? — О чём? — Я хочу извиниться, — Кэйа решает не медлить, — я разозлился тогда. Мне не стоило… Его прерывают поцелуем. Альбедо слабо улыбается и подпирает голову рукой. Не похоже на него. И взгляд какой-то... Странный. — Не нервничай так. — Ты мне важен, я не могу не нервничать. Кэйа тянется за ещё одним поцелуем, стараясь успокоить себя. Каждая ругань отражалась на нём не самым лучшим образом. Он ужасно привязывается, хоть старается это не выражать, но действительно умереть готов и за Альбедо, и за Чайлда, и за Дилюка… С последними двумя проблем почти нет: Тарталья хоть и является достаточно вспыльчивым человеком, но считает Альбериха своей семьёй, так что даже не смеет огрызаться в его сторону. Дилюк же семьёй и является. А с Альбедо сложнее. — Ты всегда можешь просто поговорить со мной. Я люблю тебя, — выдыхает в чужие губы. — Я тебя тоже, — Альбедо отстраняется и вновь улыбается кончиками губ. — Тебя проводить до остановки? — Было бы неплохо. Становится спокойнее. Пусть на душе что-то и скребёт, посылая тревожные сигналы, но Кэйа просто не обращает внимание. Почему-то его внимательность и осторожность по отношению к Альбедо была притуплена. Доверие? Может быть. Он не замечает самого очевидного. — Собирайся.***
Кадзуха после занятий уже собирается с чистой душой пойти домой и сесть за чтение, но его останавливают. Дилюк смотрит как-то многозначительно, пока остальные собираются. — Что-то случилось? — Нужно остаться на уборку класса. Проверка приедет. Кадзуха сводит брови к переносице, открывает классный чат и замечает несколько новых сообщений. Одно от самой Яэ, об уборке, остальные — от учеников, которые не могут по той или иной причине. Неудивительно, почти весь класс после уроков сбегал на дополнительные занятия с репетиторами или на кружки по интересам. Парень раздумывает несколько секунд, взвешивая все "за" и "против" и после кивает. — Я останусь. Кабинет пустеет. Ученики спешно уходят по своим делам и Каэдэхара замечает, что их осталось всего трое: он, Дилюк и Джинн. Отлично. Они здесь надолго, видимо. "Хотя… Здесь довольно чисто", — проносится в голове. Кадзуха закатывает рукава, по подсказкам Гуннхильдр находит ведро и уходит набрать воды в туалет. Отовсюду слышны приглушённые разговоры, но они не мешают пришедшим мыслям. В окне видятся два силуэта. Парень сразу узнаёт один из них: это Кэйа. И он выглядит необычайно счастливым сейчас, не обращая внимания ни на кого, кроме своего спутника, которого… Держит за руку? Кадзуха знает его, но имени не помнит. Это ведь тот, кто приходил вместе с Альберихом и прятался под столом? Так, ладно, это не его дело. Но сердце всё равно начинает неприятно покалывать. — Тебе стоит пойти домой. Ты и так слишком много работаешь, мы с Кадзухой тут справимся. — Ты уверен? Нас всего трое. — Я волнуюсь за тебя, Джинн, — голос Дилюка слышен слишком хорошо, будто он находится прямо за дверью. Каэдэхара застывает с ведром у двери, уложив ладонь на ручку, но не осмеливается потянуть за неё. И, подумав, отходит на пару шагов назад. Это ведь не касается его, так? Чужие отношения не должны его волновать. В дальнейшие разговоры и, тем более, звуки, он не вслушивается. Прежде чем зайти в класс, парень достаточно громко стучится и даёт им немного времени. Джинн, кажется, немного покраснела. Она быстро подхватывает рюкзак и прощается с ребятами. — Она тоже занята? — Кадзуха слабо улыбается, понимая, в чём дело. И, получив кивок, переводит тему. Да, это не его дело, но всё же… — у Кэйи кто-то есть? — Почему бы тебе самому не спросить у него? — Дилюк мочит тряпку и первым делом протирает доску. — Вы ведь дружите. Действительно. Правда, Кадзуха ещё не знает, что Кэйа скрывает слишком много информации о себе.***
"я зайду за тобой завтра в 5. будь готов :)"
Каэдэхара хмурится. За окном вечереет и он только недавно сел за домашнюю работу, но его отвлекло пришедшее сообщение. Зайти… Зачем? Вроде как, они не договаривались на встречу. "Напомни, пожалуйста, с какой целью.""концерт, не помнишь?) я же обещал"
Так он не шутил? Изначально это звучало именно так: никакого упоминания того, на чей конкретно концерт они идут, ни времени, ни места… Кадзуха действительно забыл об этой встрече. Он даже не уверен, что действительно хочет идти. Вдруг ему не понравится артист? Стоит ли спросить об этом или лучше сохранить интригу для самого себя? Впрочем, живём один раз, не так ли? "Хорошо." На следующий день парень достаточно быстро приходит домой, чуть ли не запыхаясь. Не так много времени, чтобы собраться. И почему именно сегодня абсолютно вся одежда кажется такой нелепой и неподходящей? Кадзуха придирчиво осматривает каждую вещь, останавливается на чёрно-белой классике, чтобы не прогадать. Слишком открытую одежду брать не стоит, но и слишком закрытую… Это же концерт, так? Там ведь будет много людей и наверняка жарко? Кадзуха слишком много думает. Слишком забивает себе сейчас голову внешним видом. Он прогоняет мысль о том, что пытается понравиться Кэйе. Это ведь не так. Не придумав ничего, со вздохом выбирает чёрные брюки и футболку в клетку. Совсем не выделяется и должно подойти по дресс-коду. Почему он вообще так много придаёт этому значения? Кому ли не всё равно? Какой же бред. "Я готов." Ответ приходит через несколько минут."отлично~ скоро зайду"
И действительно, Кэйю долго ждать не приходится. Вскоре приходит краткое "спускайся" и Кадзуха, немного нервничая, обувается и выходит из дома. Его спутника сложно не заметить: почти двухметровая фигура в джинсовке, с собранными в хвостик синими волосами и джинсах с порванными коленями — кто такого из виду упустит? Он оборачивается на негромкий отклик и, убрав телефон, улыбается. — Прекрасно выглядишь. Привет. — Спасибо, — Кадзуха смущается и слегка кланяется, скорее, просто по привычке, — мне приятно. — Зря ты столько колец надел. Стащить могут. В толпе очень легко такое потерять. Пойдём, нам на остановку. Достаточно тепло для футболки. Бабье лето в этот раз решило напомнить о себе пораньше. Или это лишь на пару дней? Кто ж его знает. Кэйа молчит, пока они идут до остановки, будто обдумывает что-то. Его силуэт как-то идеально вписывается в окружение, будто он — неотъемлемая часть этого города, и Кадзуха мягко улыбается от этой мысли. Этот парень успел за неделю не просто вписаться в его жизнь, но и поселиться если не в сердце, то точно где-то рядышком. Приятный. Даже появилось вдохновение на пару строк. Может, этот день останется стихотворением в записной книжке? В память о родном городе. Альберих, который обычно жаждет общения, сегодня на удивление тихий. Может, просто устал? Или не знает, о чём поговорить. "ну это же Кэйа, — проносится в голове парня, — он всегда найдёт тему для разговора". Значит, причина другая. Но сейчас искать её не хочется, Кадзуха жаждет насладиться таким спокойным моментом. Жаль, что он не умеет рисовать. — Минут десять ждать, — будничным тоном сообщает Кэйа и достаёт из кармана джинсовки пачку сигарет. Он с усмешкой глядит на изменившееся лицо и подносит сигарету к губам. — Ты куришь? — у Кадзухи даже голос звучит тише, чем обычно. Нет, он чувствовал запах, но не придавал этому значения. — Как видишь. Дилюку не говори только, не хочу его расстроить. Это будет нашим секретом От этой усмешки, честно, действительно пропадает желание кому-либо рассказывать. И Кадзуха одними губами произносит "наш секрет". Почему Кэйа уделяет ему так много внимания? Эти постоянные встречи немного сбивали с толку, ибо тот Альберих, которого ему описывали и тот Альберих, которого он видит практически каждый день — совершенно разные люди. Как много скелетов у него в шкафу? — Спасибо за печенье. Мне понравилось, — переводит тему Кадзуха, — я бы хотел ещё, они действительно вкусные. — Ты мне льстишь. Приходи в гости, вместе приготовим. — Когда? — Когда будет удобно, тогда и приходи. Каэдэхара наблюдает за тлеющим огоньком, а после переводит внимание на сизый дым, что выдыхает парень. Ему даже подходит никотиновая зависимость, если так можно выразиться. Поэтому он не так сильно удивился, увидев сигареты, это было вполне ожидаемо. Они молчат. Кэйа, завидев через несколько минут автобус, тушит уже вторую сигарету и, выкинув её, приглашающе кивает в сторону подъехавшего транспорта. Народу тьма. И даже непонятно: это из-за час пика или потому, что все едут на этот концерт?***
Кадзуха до последнего старается сохранить для себя интригу, но осознание приходит когда люди, стоя в толпе у входа в концертный зал, начинают петь песни группы, дожидаясь, пока их впустят.Это легче, чем забыть, наслаждаться этой болью. Я люблю тебя любить, мазать раны сладкой солью. Всё прекрасно, всё пройдёт, остаются только шрамы, Но не лей ты этот яд на сквозные раны.
Нервы. Ну конечно. А Кэйа тот ещё романтик. Интересно, для кого предназначался второй билет? Или всё это — лапша на уши, чтобы Кадзухе было сложнее отказать? Они оказываются в числе первой полусотни зашедших. С одной стороны, это удобно, рядом со сценой. А с другой — Альберих тактично уходит ближе к её краю, ведь может помешать кому-то своим огромным ростом, видимо забыв, что Каэдэхара и сам невысокий. Люди с замиранием сердца ждут любимых исполнителей, кричат, снимают… Зал взрывается. Парни выходят на сцену и у Кадзухи дух перехватывает от самого момента. Он не фанат, но атмосферу словами не передать. От дым-машин на пару с прожекторами картинка выглядит ещё лучше и приковывает к себе взгляд. Сердце начинает биться быстрее.| Нервы — батареи Рекомендую к прослушиванию |
Каэдэхара чувствует, как пошли мурашки от первых же нот. Ему не так хорошо видно отсюда, но боже, он не жалеет ни о чём: ни о том, что пришёл сюда, ни о том, что согласился, ни о знакомстве с Кэйей… Он, кстати, снимает концерт на свой телефон и подпевает громче всего зала. Вернее, так кажется самому Кадзухе, ведь он впервые слышит этот голос не тихим, иногда переходящим на полушёпот, а громким, звонким, почти срывающимся. И так ярко улыбается, что аж дыхание сбивается. Эта деталь так хорошо дополняет общую картину. Не хватает только… — Садись ко мне на плечи! С радостью. Кадзуха вмиг взбирается на присевшего Кэйю и резко хватается за него, ибо поднимается на два метра над полом. Да, это оно. То, что было нужно. С такой высоты видно весь зал и выступающих, имена которых он знает, но не помнит. Сердце останавливается на пару секунд, а после начинает биться с бешенной скоростью. Он доверяет Альбериху свою жизнь в этой толпе и поднимает собственные руки кверху.Плакали, плакали батареи и трубы, Я целую, целую, твои нежные губы. И мало ли, мало ли, что подумают люди, Я такую, такую никогда не забуду!
Кадзуха прокрикивает знакомые ему строки вместе с толпой, улыбается ярко и не отводит взгляда от сцены. Оно такое незабываемое: уши немного закладывает, но все проблемы в такой момент, включая эту, отходят на задний план. Сейчас волнуют лишь выступающие, их музыка и Кэйа, крепко придерживающий одной рукой.Запотевшие стёкла, и картины руками, Эти белые стены, стали для нас облаками. Ты такая красивая, словно мне это снится, Это только сейчас, это не повторится.
Парень кричит, тоже срывает голос, отдаваясь исполнителям, показывая, насколько сильно их музыка сейчас важна, насколько она в сердце и насколько её любят. И вся толпа кричит вместе с ним, находя себя в строках. Гитары, барабаны и громкий голос солиста подпевают своим слушателям, получая дозу дофамина от этого. Как же это невероятно! Время пролетает незаметно. На следующей песне Кэйа ставит его на землю и дальше просто следит, чтоб не задавили случайно. Счастливые люди, артисты, что вкладывают все свои эмоции в песню, которую поют сразу тысяча голосов… Просто восхитительно. Кадзуха мысленно записывает себе, что обязан побывать ещё на десятке, нет, на сотне концертов! Фонарики, выключенный свет, некоторые даже плачут, настолько сильно находя себя в строках… Всё заканчивается слишком быстро. Вот уже и последняя песня, и ребята уходят со сцены, свет включается и толпа медленно расходится, параллельно делясь впечатлениями с совершенно незнакомыми им людьми. Кадзуха замирает. — И всё? — Полтора часа прошло. Полтора часа? Уже? На словах так много, а на деле он только начал проникаться атмосферой, как уже всё подошло к концу. Останется лишь воспоминанием в голове и парой коротких видео в телефоне. — Понравилось? — Кэйа усмехается. Он явно не впервые на таких мероприятиях. — Я хочу ещё. — Сходим ещё, обещаю. Найду что-то интересное и напишу тебе. Зал пустеет, но слабая улыбка так и не пропадает с лица. Это было невероятно. И Кадзуха клянётся, что если бы не присутствие Кэйи рядом, то всё бы ощущалось не так круто.***
— Тебе холодно? Вечер. Солнце уже спряталось за горизонтом и на улице заметно похолодало, особенно хорошо это ощущалось после жаркого концертного зала. От внимания Кэйи не ушло то, что Кадзуха покрылся мурашками при первом же дуновении ветра, но стойко держался на остановке и в автобусе, забитом людьми. — Немного. — Возьми, — он снимает с себя джинсовку и накидывает на чужие плечи, — я закалённый, а нам ещё идти долго. Им пришлось сесть на другой транспорт, до их домов в такое время уже ничего не шло. Снова мелькает свет зажигалки. Кэйа выдыхает дым сигареты и слабо улыбается, задумавшись. Тепло его тела осталось на джинсовке, Кадзуха понемногу согревается и идёт рядом, обдумывая сегодняшний день. Теперь хочется стать самым преданным фанатом "Нервов" и ходить на каждый их концерт. Обязательно вместе с Кэйей. От мыслей отвлекает вид родного дома и рука на плече. Они уже пришли? Почему время идёт так быстро? Они вдвоём идут до самой квартиры Кадзухи, так же молча, не сговариваясь, будто у них был план, которому они следовали. Молчание это отчего-то не было неловким, скорее наоборот, ощущалось необходимым сейчас. — Зайдешь на чай? — нарушает молчание Каэдэхара, открыв дверь квартиры, и торопливо снимает с себя джинсовку. — Не-а. В другой раз. — Этой улыбке можно простить всё. — До встречи. — До завтра. Альберих забирает свою вещь и Кадзуха закрывает дверь, оставаясь один на один с тишиной, слишком напряженной тишиной этого дома. Как обычно.***
Альбедо недовольно хмурится, поглядывая на часы. Обещал ведь прийти к пяти, где его носит? На телефон приходит сообщение, но не от Тигнари, а от Кэйи, что предупреждает о своём походе на концерт. Сейчас на него абсолютно наплевать. Не волнует, где он, с кем и на сколько. Сахароза знает, что никак не может на это повлиять, поэтому молча пьёт чай, сидя за кухонным столом в собственной квартире. Вскоре раздаётся звонок, слышится недовольное цоканье и тихое "ну наконец-то". Тигнари заходит в квартиру спустя минуту и на него серьёзно смотрит Альбедо. — Ты опоздал на двадцать минут. — Знаешь, дозу достать для тебя нелегко, нарик обдолбанный, — парень снимает обувь и, пройдя на кухню, кидает на стол сумку. В последнее время он совсем на нервах, а связываться с Альбедо сейчас совсем не хочется. — Поаккуратнее со словами. — Я здесь только потому, что мне нужны деньги. Если бы не Коллеи, то я не провёл бы с тобой и секунды. — Тигрёнок, ты не умеешь врать, — Альбедо усмехается и открывает сумку, — неплохо. Ты принёс больше, чем я просил, неужели я настолько тебе нравлюсь? Тигнари скрещивает руки. — Ничего не забыл? — Ах да, — Альбедо сокращает расстояние между ними и кладёт в карман толстовки несколько мятых купюр, — полагаю, за подарок ко дню рождения нужно отблагодарить как следует, м? — шепчет на ухо, прежде чем отойти. И, о Боже, он чувствует на себе тот самый ревнивый взгляд Сахарозы, даже может себе представить, как её худенькие ручки сжали кружку. — Ты обещал бросить. — Тигрёнок, у меня тяжёлая неделя. И эта, и следующая, и так далее по списку. Я хочу обдолбаться, я жутко устал. — Нарик, — презирающе произносит себе под нос Тигнари, хотя и сам имеет отношение ко всему этому. А Альбедо тактично делает вид, что не услышал. Сейчас он думает лишь о кайфе, который получит через считанные минуты, а не о том, что это давно переросло в чёртову зависимость. Он не думает о родителях и маленькой сестрёнке, которым сказал, что идёт на дополнительные по химии; не думает о Кэйе, о последствиях, о том, что однажды всё это сведёт его в могилу. Сейчас на уме лишь одно. Наркотики.