***
Кадзуха пролистывает свой список друзей, сидя за столом перед открытым блокнотом. По сути, он мало с кем общался, так что спросить нужно будет всего несколько людей. Но от рассылки приглашений отвлекает звонок. — Привет, Кэйа. — Привет, — слышать его голос так приятно. — Ты оставил у нас свою кофту. Тебе занести или отдать завтра? — Завтра, спасибо, — Кадзуха слабо улыбается и постукивает ручкой по столу, переводя взгляд в блокнот, подаренный ему в начале этого месяца, — Кэйа, а ты сможешь прийти ко мне на день рождения? Во вторник, к четырём. — Конечно. Но что же мне тебе подарить, Кадзу? — слышится смешок. — Можешь без подарка. Я хочу видеть тебя на своём празднике. — Так дело не пойдёт. День рождения Кадзухи выпал на начало каникул, так что многие должны быть свободны. В списке несколько человек: Ёимия, Горо, Сяо, Дилюк, Чайлд и, конечно, сам Кэйа. Он переводит взгляд на подросшего Кефирчика, что мирно спит на подоконнике, где ему постелили плед. — Погоди, ты ведь позвонил мне не только для того, чтобы спросить про кофту? — А ты умён, — Альберих смеётся, а после слышится домофонный звонок. — Открой. Я в гости. Каэдэхара краснеет, бросает трубку, вскакивает и бежит к двери. Он открывает и прикусывает губу, ожидая, пока парень поднимется. В последнее время чувства накатывали всё сильнее и скрывать их стало сложнее. Намного сложнее, чем ожидалось. Так что, увидев Кэйю, юноша сразу набрасывается с объятьями, смутившись от своих же действий и слышит такой родной смех. — Мы же вчера виделись, Кадзу, уже соскучился? — он улыбается и обнимает в ответ, даже не успев пальто снять. Ну и чёрт с ним. — А ты разве нет? Они оба негромко смеются. Кефир выходит на шум и подбегает к Кэйе, чтобы обнюхать, после начинает ластиться, громко мурча, а Каэдэхара хмурится, наблюдая за этим. — Эй, Кефир! Это предательство, — он выдыхает. — Меня он две недели кусал. Ты ему нравишься. — Как и тебе, не так ли? — Кэйа отстраняется, чтобы снять пальто и разуться, заодно котёнка потискать. А Кадзуха замирает. Он что, знает?... Как давно? Почему тогда всё ещё здесь? Уши непроизвольно краснеют и он тихо говорит "кухня там", сразу же после этого направляясь в указанную комнату. Нужно выпить воды. Пока Кэйа возится со своей обувью, парень усаживается за стол и смотрит в одну точку. Это что, настолько заметно?.. — Ты чего? — Альберих несёт котёнка на руках и тискает его за ушком, слушая громкое мурчание. До него доходит. — Эй, Кадзу, я просто пошутил. Меня любят коты и дети, — он садится рядом и смотрит внимательно на реакцию парня. — Я больше не буду, договорились? — Хорошо. — Ну всё, давай хоть чаю попьём. Кстати, я тут на днях купил одну книгу…***
Кадзуха зевает, заходя в класс и тут же натыкается на кого-то. Проморгавшись, он переводит более осознанный взгляд на какую-то слишком весёлую и… накрашенную? Эмбер. Она явно сегодня отличается от того, как выглядит обычно. — Привет! — Привет, — Каэдэхара вновь зевает. Он уснул под утро с книгой в руках, слишком ей увлёкшись. Кэйа умел найти то, что ему понравится. — С наступающим днём рождения, Кадзуха! У меня для тебя подарок. Она отбегает к парте и достаёт коробку из рюкзака. Мона же глядит на это с интересом, после берёт в руки карты и усмехается, глядя на только что созданное предсказание. "Ну нет у тебя, Эми, шансов, смирись уже", — думает Мегистус, но ничего не высказывает. Она пыталась делать это множество раз, но всё насмарку. Эмбер же уже радостно вручает подарок и немного краснеет, смутившись. — Спасибо. Он слабо улыбается и открывает небольшую коробку. Не то, чтобы ему сильно интересно, что же там, но ради приличия можно и принять ухаживания хоть раз. Он уже устал от того, что Эмбер словно пыталась преследовать его везде, писала раз в пару дней с вопросами вроде "Как дела?" "Что делаешь?". В коробке разные сладости, какие-то нарисованные вручную открытки и немного бижутерии. Слишком… яркий цвет, ему не особо нравится подобное, но отказываться некрасиво. Оставит у себя на полочке дома, зачем расстраивать даму? — Мне приятно, — вновь одаривает усталой улыбкой и несёт коробку к себе, где уже дожидается Дилюк. — Я всё жду, пока ты ей откажешь. Кадзуха вздыхает. — Хоть я и вижу, что нравлюсь ей, но её действия дальше банальных ухаживаний не заходили, — он усмехается, за два месяца успев перенять эту привычку у Кэйи. — Найдёт себе кого получше. — Да брось, ты хороший парень. — Если бы ещё Кэйа это заметил… — шепчет себе под нос и тут же смущается. — Ты что-то сказал? — Я говорю, будешь рафаэлку? Я угощаю. Дилюк кивает, а Кадзуха чувствует, как его спины коснулись. Он оборачивается и замечает Алатуса. Тот всегда сидел рядышком и иногда заводил короткие разговоры. — Я хочу извиниться. Я не смогу прийти на твой день рождения, — парень выдыхает и переводит взгляд на парту. — Завтра принесу твой подарок. — О, ты не обязан… — Но я хочу. Я отдам его тебе, хорошо? Кадзуха кивает, мягко улыбается и впервые видит, как Сяо тоже дарит ему слабую улыбку в ответ. Они явно продвинулись во взаимоотношениях за последний месяц и это радовало. Сокращённый день. Потерпеть всего четыре урока, услышать, что он, конечно же, вышел на отлично и пойти домой. Ничего сложного. "Ничего сложного" — вновь повторяет Каэдэхара, прежде чем лечь головой на парту и уснуть.***
"с днём варенья :) спишь? спи, сладких снов"
На часах пять минут первого. Кадзуха уснул пятнадцатью минутами ранее, так и не успев зажечь свечку на куске торта и загадать желание. Он не заметил, как ему исполнилось шестнадцать, не услышал тысячи пришедших уведомлений и не почувствовал, как пару часов спустя его бережно уложили в кровать и накрыли одеялом. Просыпается лишь под утро, растерянно глядит сначала на все пришедшие сообщения, а после переводит взгляд на дату. 29 октября. Он проспал собственный день рождения. Кадзуха выдыхает расстроенно и усаживается на кровати. Он так желал ровно в двенадцать загадать желание и ощутить, что он стал взрослее, но чуда не произошло. Чёртова сонливость. Уже через пару часов придут гости, а настроение совсем пропало. Стоило бы отменить всё, но уже слишком поздно. Парень переводит взгляд на стол и замечает пару коробок, которых тут явно не было. Подарки от родителей. Он улыбается, открывает по очереди и чуть не подпрыгивает от радости. В одной коробке скромно лежит новый телефон с прилагающимся красивым чехлом, а в другой — блютуз наушники. Его собственные давно работали через раз, но Кадзуха успел смириться с этим и приноровиться к постоянным выключаниям или перебоям. А эти кажутся очень хорошими. Парень осторожно достаёт телефон из коробки и чуть не роняет, слыша, как звонит его собственный. — О, проснулся, именинник? — Кэйа на другом конце провода смеётся и собирает весь свой подарок в одну коробку. — Не бери торт. Я сделал. — Хорошо, — Кадзуха, ярко улыбаясь, включает новый телефон и переводит взгляд на свои подрагивающие руки. Вау, у него день рождения. — Тебе нужна помощь с чем-то? Ты же знаешь, я неплохо готовлю. — Думаю, было бы славно.***
Кэйе понадобилось всего десять минут, чтобы оказаться на пороге дома именинника. Кефир бежит впереди Кадзухи, явно радуясь приходу парня, сразу же принимается ластиться и обнюхивать ноги. Каэдэхара же, уже переодетый, встречает гостя с распущенными волосами, не успев собрать их. — Вау, — Кэйа улыбается, — оставь так. Выглядишь потрясно. — Правда? — А зачем мне врать тебе? — Он откровенно залипает, облокотившись о косяк двери, но быстро вспоминает, зачем пришёл. — Так, нам ещё нужно приготовить что-то для гостей. Держи торт, убери его в холодильник. Сколько людей придёт? Кадзуха и не думал, что Кэйа действительно так хорошо готовит. Он заглядывается на то, как на его теле идеально сидит чёрный фартук и смущённо отводит взгляд в тарелку с двумя разбитыми яйцами. Альберих прекрасно руководит всем, закатывает рукава, вызвав восхищённый взгляд, на ходу придумывая, что можно сделать. Фрукты нарезают в последнюю очередь и за десять минут до назначенного времени слышат стук в дверь. — О, Кэйа, ты как тут оказался? — Чайлд заходит первым, а за ним видится макушка Дилюка. — Я твоего ребёнка подобрал, думал, ты дома. — Мы оказывали небольшую помощь нашему соне-имениннику, — смеётся Кэйа, переводит взгляд на брата и крепко обнимает. — Замёрз? — Аякс довёз меня. — А щёки красные. Только не говори, что он тебя в лужу скинул. — Ага, делать мне нечего, — возмущается Чайлд. — Кадзуха, ты теперь можешь брать кредиты и законно трахаться. Удивительно, что ты ещё не воспользовался этой возможностью, — он кивает в сторону Кэйи и подмигивает. — У меня нет работы, чтобы брать кредит. — Да я не про это. В общем, поздравляю, на год ближе к смерти! — Ты так радостно об этом говоришь, — смеётся Альберих. — Не сбивай его с пути истинного. Пора эти двое препираются, Дилюк проходит дальше и вручает небольшую коробку, украшенную лентой, такой же, какую Кадзуха видел на подарке Кэйи. Тот оказался довольно тяжелым, а этот лёгкий совсем. — Это электронная книга. Кэйа закачал туда пару книг. Попроси его объяснить тебе, как это делать. С днём рождения, Кадзуха. Парень улыбается и крепко обнимает Дилюка. Впервые за всё время их знакомства. И понимает, почему это так любит делать Альберих: друг так мягко обнимает в ответ, что отпускать совсем не хочется. Спустя несколько минут приходит Ёимия, и, следом за ней, с небольшим опозданием, заходит Горо. Тут так шумно, даже непривычно: обычно Кадзуха не приглашал к себе никого. Кэйа суетится вокруг, волнуясь за накрытый стол больше, чем сам именинник и парралельно отмахивается от шуток Чайлда, Дилюк помогает собрать все подарки в одну кучу и внимательно следит за тем, как Каэдэхара в первый раз пробует наушники, усевшись на подоконнике, а Наганохара с Горо разливают чай и обсуждают переписку девушки с Томой. Когда они начали общаться? Непонятно. У Кадзухи постепенно поднимается настроение. Кэйа включает свою музыку и протягивает руку, чтобы потанцевать, отмахиваясь на "я не умею". А Тарталья, смеясь, записывает это на видео. — Это на память, ты не понимаешь. — Давно я не видел, чтобы ты так ярко улыбался, — усмехается Альберих и треплет именинника по голове. — Кстати, Чайлд, а где то, что я просил? — Ты многое просил, начиная с денег, заканчивая просьбой тебе отсосать. — Эй! А ну не выдумывай! — Ладно, ладно, — Тарталья вновь смеётся, убирает телефон в карман и идёт в сторону коридора, — денег не просил. Кадзуха задумывается о своём новом смартфоне. Вечером придётся заняться перемещением данных туда и приведением его внешнего вида в подарок. Кстати о внешнем виде… — Кэйа, давай сфотографируемся? Пожалуйста. — Хорошо, — Альберих внимательно следит за тем, как тот достаёт новенький телефон и улыбается — Вижу, у тебя обновка? — Родители подарили. Каэдэхара включает камеру и совершенно не ожидает того, что его поднимут на руки. Смеётся, а сердце бешенно бьётся от страха упасть. Но Кэйа крепко держит, переводит взгляд с телефона на именинника и слабо улыбается, впервые видя его лицо на одном уровне. Они такие счастливые сейчас, яркие улыбки, громкие голоса, музыка, которую уже не так хорошо слышно. Слышится хлопок и в этот момент Кадзуха, испугавшись, делает фотографию, а после чувствует, как конфетти падает ему на плечи. Это Чайлд вернулся, держа в руке сумку, содержимое которой подозрительно звенит. — можно поставить на обои? — негромко интересуется именинник и заглядывает в глаза Кэйе. Так близко. Они слегка меняли цвет в зависимости от освещения и сейчас глаза ярко-голубые, такие ясные и чистые. Кэйа умеет улыбаться взглядом. Кадзуха понимает, что до невозможности хочет поцеловать его прямо сейчас. Это ведь будет идеальным подарком на день рождения, так? Первый поцелуй, подаренный первой влюблённостью. — Конечно можно. Но с одним условием: ты пришлёшь эту фотку мне. Договорились? И Кадзуха не выдерживает. — Ты такой красивый. — Не красивее тебя, — смеётся Кэйа и отпускает его, наконец, на пол, переводя своё внимание на Чайлда. Парень, в свою очередь, улыбается и достаёт две бутылки вина. И Каэдэхара по одному только виду на них понимает: дорогое. Очень дорогое. — Кадзуха, так уж и быть, разрешу тебе выпить сегодня. Но только в честь твоего дня рождения, понял? Где тут бокалы? — Вы что, собираетесь пить? Сколько вам лет? — вопросительно поднимает брови Ёимия. — О, мне уже давно восемнадцать. А этот балбес жизнью обижен, — Чайлд указывает на Кэйю, который таки находит бокалы с помощью Каэдэхары. — Так что если вы, дама, не против, то да, мы выпьем. Наганохара отсаживается подальше и тут же оказывается в объятьях подошедшего именинника. — Они тебя и пальцем не тронут, я прослежу за этим, — он смотрит, как напуганный взгляд постепенно смягчается. — Тебе налить ещё чаю? — Давай, — Ёимия переводит взгляд на Чайлда, долго, подозрительно долго следит за тем, как Чайлд разливает вино в несколько бокалов и немного успокаивается. Она ведь может доверять Кадзухе? Наверняка да. Кэйа оказывается тамадой на этом дне рождения: именно он минутой назад командовал тем, чтобы Чайлд с Дилюком перенесли подарки на кухню, а сейчас вставлял свечки в торт и улыбался так ярко, что Кадзуха невольно залипал каждый раз. Сегодня он особенно беззаботный, так красиво держит почти пустой бокал второй рукой, ну невозможно взгляда оторвать. Навязчивая мысль поцеловать всё никак не покидала голову. Он всё же отвлекается на огоньки и думает над желанием. Слышится "с днём рождения тебя, с днём рождения тебя…", Кадзуха слабо улыбается, понимая, что он действительно счастлив. За последние пару месяцев он нашёл себе много друзей и даже понял, что сердце его не было ледяным все эти пятнадцать лет — он просто не мог найти такого, как Кэйа. И это чертовски приятное ощущение того, что вот он, приобнимает за плечи, стоя позади, стоит лишь приподнять руку и можно коснуться его пальцев… так приятно. Так что желание в голову приходит достаточно быстро. "Хочу, чтобы моя любовь была взаимна. Я хочу быть счастливым рядом с Кэйей." Каэдэхара задувает свечи и слышит хлопки отовсюду. Под вином он не думает о явном непринятии своей ориентации или о том, как на это бы отреагировали родители. Чайлд вручает ему в руки нож, давая право разрезать торт самостоятельно и сам убирает свечки, "ведь это не еда". Ёимия сидит ближе к углу и доступ к ней прикрывает сидящий рядом, будто охраняющий Горо. Кефирчик ходит меж их ног и знакомится с гостями. И всё так, как и должно быть. Именно сейчас Кадзуха может назвать это место домом. — Время открывать подарки! Точно. Парень распаковывает коробки по очереди. Ёимия, как и в тот год, надарила съедобных ожерелий и ярко-красные кроссовки. Горо признался, что идей не было, так что в конверте скромно лежали деньги. Кадзуха на несколько минут залип, пытаясь разобраться с новой электронной книгой, но в итоге просто отложил её подальше, чтобы не мучать остальных. — Ну, — рассуждает Кэйа, глядя на ещё один конверт, но чуть больше, — Лодка туда не уместится. Ты скромно решил подарить… Ну, например, безлимитную карту? — Не делай из меня миллионера, — смеётся Чайлд. — Ты за неделю зарабатываешь больше, чем я за месяц. Кадзуха не обращает внимание на их перепалки и даже не слышит, как Тарталья подошёл поближе. Первым делом видит два билета в кино и вздрагивает, когда слышит голос у самого уха. — Надеюсь, ты понимаешь, для кого второй? С одной стороны — зря они познакомились. Этот парень делает слишком много всего смущающего и вместо того, чтобы смотреть, как Кадзуха пытается делать первые шаги сам, подхватывает его на руки и буквально кидает в Кэйю. С другой стороны — а стали бы они намного ближе, если бы не Чайлд? Ему становится страшно, когда рука всё же нащупывает что-то похожее на карточку. Но нет, это не безлимитка, а простая подарочная карта в большой книжный магазин в их районе. Каэдэхара даже выдыхает с облегчением, пока не замечает сумму, на которую она предназначена. И сколько он, мать твою, книг купит на десять тысяч? Один ни за что с этой суммой за раз не справится. Кадзуха переводит взгляд на Кэйю и слабо улыбается. — Составишь мне компанию? — вертит карточкой в руках. — Конечно, хоть завтра. Подарок Альбериха он решил оставить на потом. Именно его хотелось раскрыть больше всего и совсем не потому, что коробка самая большая. Он открывает его лишь после того, как уже протрезвевший Чайлд заказывает такси на три адреса и лично провожает каждого к их машине, а Ёимия поднимается к себе домой. Лишь Кэйа остаётся рядом, как-то поняв, что не нужно уходить со всеми. — Утром у меня совсем не было настроения, чтобы праздновать, — тихо делится, убирая посуду со стола. — Главное, что сейчас ты чувствуешь себя хорошо. У меня тоже было такое. А ещё я однажды ногу сломал за пару дней до дня рождения. А этот рыжий чёрт припёрся ко мне в больницу, стоял час в сильный мороз под окном и передал торт через Дилюка, — Кэйа смеётся, вспоминая это. Но улыбка пропадает, как только он вспоминает, что Альбедо тогда не пришёл вовсе, лишь двумя неделями позже, увидев, наконец, парня в школе, поинтересовался состоянием и сделал вид, будто ничего не поменялось. — У меня никогда не было таких друзей. — Теперь есть. Не так ли? Кадзуха выдыхает, прикусив губу. Какая же это дружба, если он по уши влюблён в этого парня? И даже сейчас только и может думать о его мягких на вид губах. Закончив с уборкой он, наконец, осторожно развязывает ленту коробки и открывает в предвкушении. Вау. Тут так много всего. Что-то по мелочи, вроде заколок или пары бомбочек для ванной, а некоторые вещи сразу привлекают к себе внимание, например, лежащая сверху толстовка. Кадзуха, улыбаясь, надевает и замирает, почувствовав знакомый запах. Почему она, чёрт возьми, пахнет духами Кэйи? — Я заметил, что один из моих чаёв стал быстрее заканчиваться, — подмечает Альберих и указывает на две коробки чая, того самого, что Кадзуха пил каждый раз, как приходил к ним в гости. Чёрт, он всегда такой внимательный к деталям? Почему тогда не замечает покрасневших щёк и кончиков ушей? Или… не хочет замечать? Те самые печенья, которые хоть килограммами ешь — будет мало. Каэдэхара честно пытался повторить рецепт в точности и несколько раз просил помощи, но так, как у Кэйи, не получалось ни разу. Что у него за руки волшебные? Да и торт вышел ужасно вкусным. Парень, улыбаясь, замечает тёплые носочки, прямо такого же цвета, как вязаная шапка, подаренная Сяо. Удивительно, что октябрь заканчивался через пару дней, а снега всё ещё не было, хотя мороз стоит жуткий. И на самом дне, вместе с конфетами и шоколадками, лежала новенькая книга, а на ней — закладка с котятами точь-в-точь как Кефир, который решил, что их праздник слишком скучный и ушёл спать. Даже пятнышко на голове такое же. — Я уже читал эту книгу. Уверен, тебе понравится. Это стало последней каплей. Кадзуха даже подумать не мог, что набор различных вещей может вызвать у него больше чувств, чем новый телефон с наушниками. Он тянется к Кэйе и крепко обнимает, утыкаясь носом ему в ключицы, шмыгнув носом. Слишком внимательный к деталям. Слишком милый. Да и просто слишком. — Спасибо. Правда спасибо, Кэйа. Я тронут, — сердце бешенно бьётся, что невозможно не почувствовать. — Всё для тебя. "Даже если я попрошу поцеловать меня?"***
Они возвращаются с кино, обсуждая и прекрасную игру актёров, и сюжет и то, что Чайлд умел найти хороший фильм. Третье ноября. Книги уже куплены парой дней назад, сам Кэйа успел навестить Альбедо, вытащить его из состояния "отойдите от меня, у меня завтра пробник" и прогуляться в парке. А сейчас со спокойной душой, досдав все долги и морально подготовившись ко второй четверти, мог провести последний день с Кадзухой. А дальше умирать на учёбе, слушать вечные "вам сдавать ЕГЭ, а вы прохлаждаетесь!" и вновь начать скучать по тем временам, когда его единственной школьной проблемой было то, что в столовой больше не продают сырные булочки. Каэдэхара кутается в ворот пальто, так как до покупки шарфа руки так и не дошли и внимательно слушает про любимые фильмы Кэйи и его обещания о том, что вечером составит список и всё пришлёт. — И только попробуй не посмотреть! Я очень обижусь. Сначала парень даже не замечает, что не так и что изменилось, искренне не понимает, почему Альберих вдруг стал таким восторженным, а после, выставив руку перед собой, замечает, как на неё падает крохотная снежинка. А потом ещё и ещё. — Кадзу, снег! Я думал, он не выпадет в этом году. Он смеётся и так по-детски высовывает язык, надеясь поймать хоть одну снежинку. Семнадцать лет человеку, а в душе всё ещё ребёнок. Кадзуха вспоминает, что тот, по сути, был лишён детства, проведя его в детском доме, так что мигом прощает такое поведение. Только вот вмиг становится ещё холоднее: понемногу начинается метель. Но какая разница, если перед ним сейчас до жути счастливый Кэйа, приглашающий ловить снег вместе с ним? Альберих играется недолго, переводит взгляд на друга и смотрит так очарованно, что Кадзуха невольно задумывается "а не напился ли он амортенции, пока я моргал?". И он задерживает дыхание, когда чувствует руку на своих волосах. Кэйа медленно перебирает белые прядки, глядит внимательно за тем, как снежинки покрывают голову, только сильнее украшая. — Снежинка. — Что? Кадзуха пытается списать покрасневшие щёки на мороз и чуть не задыхается, когда Альберих снимает с себя шарф и укрывает его горло, так мягко улыбаясь. — Я долго думал, что мне напоминают твои волосы. Они как снег, пушистые такие. И ты весь мягонький. Знаешь эти моменты, когда ночью идёт метель? Я чувствую себя так спокойно, когда смотрю на это. И когда смотрю на тебя, мне тоже спокойно. Ты — снежинка, Кадзу. Каэдэхара краснеет и тут же прикрывает щёки чёрным шарфом. Почему этот парень так любит зубы заговаривать? И ведь знает всегда, как смутить. Каждый раз подлавливает. Он уже даже не пытается отрицать, что влюбился, зачем лишний раз обманывать себя? Тем более, когда осторожно подходит поближе, укладывает руки на спину и чувствует, как Кэйа крепко обнимает в ответ. Слишком много тактильностей за последнюю неделю. Чертовски смущающе. — Тебе не холодно без шарфа? — Я закалённый, не волнуйся. Не заболею. Такое тепло от обнимашек. Кадзуха совсем не хочет отпускать его и стоит так ещё с минуту, пока не обращает внимание на кое-что другое. — Слышишь музыку? — он прислушивается. — Не-а. У меня не такой хороший слух, как у тебя. — Пойдём. Может, что интересное. В той стороне находится ещё один книжный. Удивительно, как они оба попали в читальный район этого города. Складывается ощущение, что тут эти книжные на каждом шагу. Судя по всему, этот только открылся: у входа стоит с десяток человек и ещё пара людей, судя по всему, организаторов. Кто-то разливает горячий чай по пластиковым стаканам, кто-то устраивает викторину. Лёгкие вопросы они, очевидно, уже пропустили. А за человеком с микрофоном находится стол с разными подарками: брелки, термосы, шопперы, книги и в самом центре — планшет, явно главная награда сегодняшнего дня. Среди действительно хороших книг Кадзуха подмечает "Мятную сказку" и закатывает глаза. Как она вообще здесь оказалась? — Следующий вопрос уже средней сложности: в каком году написано произведение Мцыри? Дополнительный подарок тому, кто вспомнит автора! — бодрым голосом говорит в микрофон организатор. Каэдэхара уже напрягает мозги, чтобы вспомнить, но голос Кэйи звучит раньше. — Лермонтов написал. Тысяча восемьсот… тридцать девятый, вроде. В сороковом опубликовали. — Ого, ещё один любитель классики, не так ли! И этот очаровательный парень выигрывает термос от наших сегодняшних спонсоров! — Серьёзно? Так легко? — приподнимает одну бровь Кэйа, но всё же идет к мужчине, чтобы забрать подарок, краем глаза замечая, что толпа вокруг за последние пару минут успела увеличиться. Крохотная девушка продолжает разливать чай, немного не успевая за всеми желающими, пока её помощник возвращается с новой партией стаканчиков. — И за Лермонтова Вы получаете коробку чая! Согласитесь, в такой холод хочется согреться горячим напитком, не так ли? А помните, какой слоган у чая "Вивальди"? — Лучший друг? — хмурится Кэйа, рассматривая термос. Он ему к чёрту не сдался, подобных дома два или три. — Правильно! Потому что "Вивальди" согреет и ваши руки, и ваше сердце! Итак, следующий вопрос, за который вы можете получить шоппер со знаменитой картиной Ван Гога… Кадзуха улыбается, глядя на подошедшего Альбериха. — Поздравляю. — Это тебе. Вот пусть твоё сердце и греет, — он смеётся и вручает приз. Удивительно, какие щедрые тут люди, на что не пойдут, лишь бы раскрутить свой новый магазин. Кэйа отвлекается на пришедшее уведомление. По звуку понятно — Альбедо."Ты где?"
"я же говорил, я на работе""Ты с каких пор мне начал врать? Я здесь, но тебя не наблюдаю." "По юбкам небось шляешься? Или снова к своему Кадзухе пришёл?" "Многовато времени ты с ним стал проводить, Кэйа. Ещё раз увижу вас вместе — пеняй на себя."
Альберих прикрывает глаза и мысленно пытается успокоиться. Видимо, его ждёт разговор. Вернее не разговор, с Альбедо нормально не поговоришь. Его ждёт мозгоебля. — Мне пора, снежинка. Спасибо тебе за этот день, — он усмехается и взъерошивает мягкие волосы Кадзухи. — Завтра идём делать снежных ангелов. Отказы не принимаю. Но я буду свободен только поздно вечером, пойдёт? — Конечно. Прекрасный день. Это ведь… было почти свиданием. Каэдэхара краснеет от этой мысли и лишь тогда, когда Кэйа уже убегает, понимает, что забыл отдать шарф.***
Ангелам пришлось подождать. Кадзуха искренне не понимал, почему сегодня без "доброе утро". Кэйю найти не удалось, так что вскоре пришлось обратиться за помощью к Дилюку. Тот сегодня особенно хмурый, дописывает конспект на перемене, жуя мармеладки от Джинн. — Ты не знаешь, где Кэйа? — Он заболел. Температура высокая, лежит дома, кашляет. Дилюк достаёт из своего рюкзака неизменную пачку печенья и Кадзухе становится стыдно. Неужели Альберих готовил это, будучи не в самом хорошем состоянии? И даже не написал ничего? "Эй." "Кэйа, почему ты не сказал, что болеешь?" Ответ приходит лишь спустя час. И с каждой минутой в ожидании сообщения становилось всё тревожнее и тревожнее."о, все не так плохо, решил не тревожить :) простудился немного, завтра буду как новенький" "но с тебя ангелочки. и фотоотчет!"
Кадзуха хмурится. Не так плохо? С температурой не шутят. "Я зайду к тебе после уроков.""ты не боишься заразиться? "
"Кэйа, мне всё равно. Я хочу увидеть тебя.""как мило:)" "хорошо, буду ждать, снежинка"
Парень выключает телефон, выдыхает и тихо передаёт Дилюку, что придёт в гости. — Поможешь выбрать сладости?***
Они разобрались с гостинцами довольно быстро. Накупив целый пакет и не пожалев денег, Кадзуха идёт следом за Дилюком к ним домой. Заходит, разувается и стучится в закрытую дверь, прежде чем зайти. У Кэйи… уютно до жути. Большой шкаф с зеркалом, гитара в углу, письменный стол с книжным стеллажом рядом и то, что притягивало к себе больше всего внимания — сам Кэйа, завёрнутый в большое одеяло, словно в лавашик. Такой бледный… — Привет. Честно, Альберих отдал все свои последние надежды на приход друга. Он звонил Альбедо, тот лишь ответил "не хочу заразиться" и повесил трубку, отчего настроение упало в ноль. Хотелось уснуть и больше никогда не просыпаться. Ну почему всё так плохо? — Привет. Я принёс тебе кое-что. У парня блеск в глазах появляется. Он шмыгает носом и, улыбнувшись, усаживается на кровати, забирая пакет. В комнату заходит Рагнвиндр с двумя кружками чая, ставит их на стол, садится на кровать и целует Кэйю в щёку. — Как самочувствие? — Так же, — Альберих же, в свою очередь, крепко обнимает и заставляет брата улечься на него. Кадзуха усаживается за стул, чтобы им не мешать — Градусник принесу, померь температуру, бацилла. Я тебя лично на улицу одевать теперь буду. — Ну извини, совушка, — он хрипло смеётся. — Один раз всего такое было. — Напомнить, как ты неделю в больнице пролежал из-за своей драки снежками в одной рубашке? Всё, отдыхай. Дилюк выпутывается из объятий, касается лба Кэйи губами, проверяя температуру и, вздохнув, всё же приносит градусник. Он болел раз в год, ему вообще не страшно, от отца достался крепкий иммунитет. — Совушка? — негромко интересуется Кадзуха. Он, если честно, ужасно хочет быть на месте своего одноклассника, так же целовать и чтобы это не было столь странно. — Он однажды в зоопарке "приручил" сову. Папа шутил, что они приняли его за своего. Вот и стал совёнком. Да и чем то они… — кашель. — Похожи, не замечаешь? Ладно, ты слишком соблазнил меня своими конфетами. Спасибо, Кадзу. Ты меня спас.***
— Я не буду этого делать. — Но ты ведь хочешь, чтобы наш Кэйа постоянно думал о тебе? — Но не таким же способом! Кэйи в школе не было уже четыре дня. Сам Чайлд лишь передавал гостинцы то через Кадзуху, то через Дилюка. У него иммунитет не такой стойкий, а дома ждут братья с сёстрами и его девушка. Не хотелось бы, чтобы вся семья заболела. На этой почве они с Кадзухой начали чаще общаться, иногда Тарталья провожал его до дома Кэйи и, как в детстве, кричал потом в окно, чтоб его друг поскорее поправлялся. А Альберих на это всё лишь хрипло смеялся и радовался новым сладостям, обещая, что обязательно купит Кадзухе столько же, как только встанет на ноги. Его состояние улучшалось, но еле заметно, температура спадала по десятой градуса в день и он спал всё больше и больше, словно большой кот. — Сам посуди, — Чайлд сжимает руками чужое бедро, на что получает рваный выдох. — У него на такое фетиш ну просто пиздец. Всего один разочек сыграешь на этом — и он твой. Помнишь, что нужно говорить? — А если он… согласится? — Кадзуха краснеет от таких мыслей и переводит взгляд на цветок на подоконнике. — Тогда просто наслаждайся, бро. Тебе ведь тоже нравится, не так ли? — Так, ладно, всё. Глупые идеи, — парень встаёт и подбирает с пола свой рюкзак. — Ага, напиши потом, получилось или нет! Вдох. Выдох. Дилюк сегодня не провожал: сказал, что ему нужно зайти к Джинн. Так что Кадзуха шёл наедине со своими мыслями. Родители бы его прибили за такое. Он уверен, что даже если бы те нашли условные сигареты, то не ругались бы так сильно, как если бы узнали, что их сыну нравится парень. Кадзухе самому стыдно от этой мысли. Он никогда не осуждал за это других, но самого себя успел извести за последние пару месяцев. Его родители — те ещё гомофобы. Их речи не могли не повлиять на детский разум. И теперь Кадзухе приходилось мучаться от непринятия собственной ориентации и одновременно от чувств к заранее недоступному парню. Путь уже выучен наизусть. Он открывает дверь ключами Кэйи, разувается, стучится и проходит в комнату. — Выглядишь получше. Привет. — Температура почти спала, — спокойно говорит парень и откладывает ноутбук с открытым сериалом. — Думаю, к следующей неделе уже буду здоров. Ты чего такой загруженный? У Кадзухи руки подрагивают, а сердце бьётся бешено. Он оставляет пакет на столе и садится рядом. Совсем нет идей, как воплотить всё это. — Не знаю. Настроения нет с утра. — О как. Кэйа думает несколько секунд, а после слышится громкий смех. Каэдэхара щекотки боится до жути, извивается, пытаясь уйти от чужих рук и понимает: пора. Альберих и сам смеётся хрипло, так как щекотать его начинают в ответ и совсем не замечает, как парень меняет положение. А после слышится громкий, несдержанный стон. Такой сладкий и тягучий, что сердце готово из грудной клетки выпрыгнуть в эту же секунду. Кадзуха, как и было велено, осторожно пересел на его бёдра и теперь сжимает их своими, большими. А Кэйа, запрокинув голову и приоткрыв рот, растерянно смотрит в потолок и боится даже двинуться. Щёки заливаются краской, а пальцы осторожно укладываются на чужие ноги. Каэдэхара не считал себя уродливым, но и к красавчикам не относил. Одним из немногих и действительно волнующих комплексов являлись большие бёдра, больше, чем должны быть. Будто он в спортзал ходил и качал там исключительно ноги. При этом наощупь они мягкие. Кадзухе приходилось скрывать это оверсайз одеждой, чтобы можно было хоть в зеркало смотреть. Но он и не подозревал, что у его любви фетиш на такое. Очень сильный. Кажется, всё идёт по плану. Осмелев, он вновь сдвигает ноги и глядит, как Кэйа тут же закрывает свой рот рукой, совсем уже раскрасневшись. Даже в такой момент невероятно красивый. Альберих вдруг устанавливает зрительный контакт. И Кадзуха впервые видит столько эмоций в его глазах: растерянность, возбуждение, нотка гнева, удивление… Всё это так легко прочитать сейчас. "Ты так долго смущал меня, пришла моя очередь." Каэдэхара укладывает его ладонь себе на бедро, ведёт ею, управляет, сжимает его пальцы и рвано выдыхает прямо на ухо. Чувствует чужой стояк и совершенно случайно елозит на нем, заставляя Альбериха вновь несдержанно простонать тихое "Кадзу…" — Нравится? Кэйа так рвано и быстро кивает. И кто сейчас ведёт эту игру? Явно не он. Кадзуха совсем входит во вкус и тихонько стонет на ухо, медленно двигая бёдрами по очень явной выпуклости, заставляя возлюбленного скулить и сжимать его собственные ноги до побеления пальцев. Развратно, пошло и почему-то до безумия нравится. — Хочешь попробовать их на вкус? Никогда еще в жизни Альберих так сильно не краснел. Он представляет, как будет оставлять засосы на этих блядских идеальных бёдрах, как будет слушать стоны Кадзухи. Или как сам парень сядет ему на лицо, доминируя, или разрешит трахнуть свои бёдра, а Кэйа после отметит этот день в календаре как "самый яркий оргазм за всю его жизнь"... И он понимает, что останавливает лишь одно "но". И это "но" настолько большое, что не позволяет даже попросить сжать его этими блядскими бёдрами ещё раз. Альбедо. У него есть Альбедо. Кэйа взвешивает все "за" и "против" за несколько секунд, пока чувствует руку, проводящую по его груди и та чуть не заставляет вымолвить тихое "да, прошу тебя, прошу, трахни меня этими бёдрами", но Кадзуха не успевает обнаружить его эрогенную зону. Так что в следующую секунду они меняются положениями и рваное дыхание переходит в очередной громкий смех и "Кэйа, пожалуйста, отпусти!", сказанное еле как. Альберих щекочет его, не давая и шанса выбраться, пока Кадзуха, наконец, не выдыхается, уже как-то устало отбиваясь. А после понимает, что только что произошло и резко заливается краской. — Снежинка, я понимаю, у тебя переходный возраст, недотрах и все дела, — Кэйа усаживается рядом, шмыгает носом и пытается унять дрожь в руках. — Я сам жутко хотел близости в твоём возрасте. Но я в отношениях. — Извини… Каэдэхара стыдливо отворачивается и понимает, что больше не сможешь посмотреть Кэйе в глаза. Улыбка уходит с лица и становится как-то совсем не смешно. Что же он наделал? Это конец. — Давай так. Я забываю про эту ситуацию и больше никогда её не вспоминаю, а ты… Делаешь мне обзор на всю свою библиотеку. — Но там книг шестьдесят! — выдыхает Кадзуха. — Это компенсация за моральный ущерб. А теперь слезай, это моё место. Взял, отнял у больного меня кровать, не стыдно, а? Кэйа не может отделаться от мысли, что отказался зря.***
Кадзуха хитро улыбается, стоя меж раздвинутых ног Кэйи. Он сжимает в кулаке волосы и ведёт ими назад, заставляя запрокинуть голову, а парню только и остаётся, что последовать за рукой, чувствуя, что он уже весь мокрый. Он без футболки, а руки связаны за спиной, да так, что не выбраться. — Ты мой, Кэйа. И только мой. Грубый поцелуй. Альберих никогда так сильно не возбуждался от такого, но сейчас только и может, что хныкать в чужие губы и елозить. Кадзуха спускается к шее, ведёт языком до соска, вызывая очередной стон, играется, не давая и вдохнуть нормально. Член колом стоит и это особенно смущает. Но стоит только парню прикоснуться шершавым языком к головке, как голову сносит. — Ка-адзу… прошу… Но тот лишь усмехается. Не торопится, дразнит, заставляя скулить от желания и от невозможности трахнуть этот блядский рот. Кэйе не нравится такая медленная скорость. Он нетерпеливо толкается и тут же тихо извиняется тысячу раз. Кадзуха специально так тянет. И стоит ему прекратить дразнить, как Альберих тут же заливается стонами. Каэдэхара лижет ствол, кружит у головки и лишь потом берёт в рот. Он медленно наращивает темп, а у Кэйи крышу сводит. — Снежинка, мх… прошу, прошу, быстре-е-е, — запрокидывает голову, вновь издав громкий стон от того, что Кадзуха умело бил по его чувствительным зонам. Он толкается в чужой рот и от этого голову кружит лишь сильнее. Вдруг чувствует, как верёвка на его руках ослабляется. Кэйа сразу же хватается за светлые волосы и начинает без капли совести трахать этот маленький, но такой горячий рот. — А-ах! Кадзу, ты… блять, ты слишком хороший. Он дрожит до жути, чувствуя скорейшую разрядку… Но вдруг всё обрывается. Кэйа просыпается в своей кровати и сразу же недовольно шипит от того, насколько сильно у него стоит. Чёрт, он серьезно успел кончить во сне? Дилюк уже на учёбе, так что… Минута. Всего минута на то, чтобы найти смазку и снять с себя мешающее бельё. В памяти ещё остались стоны Кадзухи, от которых голову сводило. Кэйа касается своего члена ледяными пальцами и тут же, заскулив, толкается в собственную руку. — Кадзу… Он прикрывает глаза, вспоминая эти чёртовы бёдра, оседлавшие его вчера, взгляд, от которого хотелось погибнуть на месте и выстанывает имя парня, увеличивая темп. Кэйа выгибается в спине, жмурится так, что перед глазами фейерверки появляются и захлёбывается в собственных стонах, а в голове только Кадзуха, только его голос, его блядские бёдра и этот сон. Он впервые так быстро и так обильно кончает, хотя казалось бы, что разрядка уже настигла его во сне. Твою мать. Сперма течёт по плоскому животу, заставляя покраснеть от смущения. Кэйа только что подрочил на своего друга. Он… Что? — Ох, блять.***
Кэйа не мог отделаться от этой мысли ещё неделю. Они с Кадзухой почему-то оба избегали друг друга всё это время, почти не общаясь, потому что у каждого были свои мысли на произошедшее и нужно было остудить пыл в их отношениях и успокоиться, чтобы вернуть общение с варианта "передрузья недопартнеры" на простое "друзья". Это, блять, будто измена Альбедо. Не то, чтобы он никогда не дрочил на порно… но подрочить на красивого актёра — это одно, а вот на своего друга… Совсем другое. Он совсем не мог разобраться со своими чувствами, но одно понял железно: Его больше не тянет к Альбедо в сексуальном плане. Это осознание пришло случайно, когда он тихо постанывал, лёжа под своим парнем в субботний день. Пока тот покусывал его ключицы, то увеличивал темп до совсем грубого, то смягчал… чувствовалось, словно Кэйа не со своим партнёром трахается, а с первым попавшимся человеком. Альбедо красивый, но то, что раньше вызывало вскрики и заставляло сжимать простынь в кулаках, сейчас приносит лишь небольшое возбуждение. Он обнимает парня, позволяя кончить внутрь себя, запрокидывает шею, подставляя её под поцелуи и прикрывает глаза. — Ты не кончил. — Неделя стрессовая, извини. Альбедо хмурится, но не спорит, лишь пожимает плечами и потягивается. — Иди в душ. Я чайник поставлю. Кэйа кивает и уходит в ванную. И ничего, совершенно ничего не понимает. — Кли на рисовании, родители приедут часа через полтора. Останешься пока? — интересуется Альбедо, разливая кофе. Он всё бледнее и бледнее. Уже не такой до невозможности красивый, каким был раньше. — Я поеду. — Раньше ты всегда оставался. Что случилось, Кэйа? Опять что-то скрываешь? — Он внимательно смотрит на парня, подходит и касается его щеки. — Папа просил помочь с чем-то. Вроде ремонт хочет сделать в своём кабинете. Мне правда пора, солнце. И… извини, что доставал тебя с этими сообщениями. Можешь не заходить в сеть только ради меня, это… Было эгоистично с моей стороны, просить такое. Альбедо хмурится, искренне не понимая, что произошло, но кивает, смирившись. Кэйа быстро выпивает свой чай, прощается и идёт на остановку. Опять метель.***
Погода не меняется ни в воскресенье, ни в понедельник. В этот день у Дилюка дополнительные занятия для подготовки к экзаменам, так что Альберих, заметив Кадзуху, сразу предлагает свою компанию. Нужно поговорить обо всём. — Я жду Ёимию. Ты не будешь против? Да блять. — Не-а. А что с ней? — Договаривается с Томой, вроде хочет затащить его на барахолку. Кадзуха сразу заметил, как Наганохара влюбилась. Она вечно виляла вокруг этого Томы, одаривала его знаками внимания, а тот, кажется, и не был против вовсе. Отвечал милостями, улыбался так нежно, что ему приходилось потом про эту улыбку слушать часами. — Привет, Кэйа! — О, привет. Милые уши, где взяла? У Ёимии на голове пушистые наушники вместо шапки. Красные такие, яркие. — Это секрет! Но могу захватить тебе, если хочешь. — Правда? Найдёшь белые или голубые? Я заплачу. Девушка кивает и они, наконец, отправляются в путь. Ей сразу после учёбы в понедельник нужно спешить на какой-то кружок, они меняются чуть ли не каждый месяц, так что Кадзуха не запоминает. Ёимия рассказывает о том, как прошёл день, о том, как Мона пообещала научить её гадать на таро, идёт впереди Кадзухи и Кэйи чуть ли не вприпрыжку. Этот Тома явно дарит ей хорошее настроение. Идти недалеко: это остановка рядом с их домом. Наганохара приглядывается и улыбается. — Вон мой автобус едет. Так, Кадзушонок, не забудь, что обещал мне, — светит своими брекетами с цветными резинками и оставляет чмок на щеке Кадзухи. — До встречи, Мия. — Пока! И тебе пока, Кэйа! Альберих машет рукой на прощание и не понимает, какого хера он чувствует… ревность. Чёртову ревность от этого детского поцелуйчика. — Почему она тебя поцеловала? — О, она часто так делает, когда в хорошем настроении. Кадзуха чувствует напряжённость атмосферы и внутренне радуется, что до дома всего минута. — Ты ей нравишься? — Вовсе нет. Мы ведь близкие друзья. Это как объятья. — Зачем? — Что "зачем", Кэйа? — вопросительно приподнимает одну бровь Кадзуха. Долгие десять секунд тишины, лишь хруст снега под ногами. — Это выражение дружеской любви. Дилюк ведь тоже тебя целует в щёку, он любит тебя, как брата. И наверняка как друга. — Выражение дружбы?... — Ага. Они останавливаются у подъезда. Кадзуха невольно вспоминает, как они делали здесь свою первую совместную фотографию. А сейчас одна из них, та, что он делал на дне рождения, стоит на обоях. — Мы ведь друзья? — Конечно, к чему ты- Кэйа приближается к его лицу и оставляет короткий поцелуй на щеке. Сердце немного успокаивается от этой чёртовой ревности. Кадзуха замирает и быстро опускает взгляд в землю. Что это было? Он осторожно касается своей щеки и вмиг заливается краской. Его поцеловал Кэйа. — До завтра. Парень лишь кивает в ответ, быстро забегает в подъезд, нетерпеливо ждёт лифт, скидывает с себя ботинки, падает на кровать, утыкаясь лицом в подушку и визжит, стуча ногами по матрасу. Какого чёрта, Кэйа? Хватит играться с чувствами! Кадзуха не знает, как унять сердце, что вот-вот готово из груди выпрыгнуть, смотрит на медвежонка, лежащего на подушках и загребает его в объятья. Он… тоже хочет поцеловать. Пусть и в щёку. Твою мать.***
— Я нихуя не понимаю. Успокойся уже и расскажи нормально. Кэйа выдыхает и стучит лбом по столу. — Мне кажется, я влюбился. — Ну и заебись, не? — Чайлд жуёт маринованный огурчик и глядит на друга. Ругаться в собственном доме ему позволяет отсутствие вообще кого-либо. У младших бы уши завяли. — Это Кадзуха. — Вперёд и с песней тогда. Начни с ним отношения и дело с концом. — Чайлд, ты не понимаешь, — он раздражённо выдыхает. — Я встречаюсь с Альбедо четыре года. — А он в курсе, что встречается с тобой? — заметив взгляд Кэйи, Аякс тут же добавляет. — Шучу я. — Не смешно. — Но и я не комик, родной. Не понимаю, чего ты так паришься насчёт этого. — Я… как будто изменяю Бедо. Он не заслужил такого. "О, поверь, ещё как заслужил", — думает Чайлд, но, конечно, не говорит. — Ну смотри, — он делает паузу, чтобы прожевать и проглотить огурчик. — Ты сам выбрал, что будешь что-то чувствовать к Кадзухе? — Нет. — Ну вот и всё, проблема решена. Сердцу не прикажешь. Бросай Альбедика и ебись со своим дружком. Да шучу я! Не смотри на меня так. — Я тебе сейчас твой пипидастр оторву. — Эй, не лишай прелестей половой жизни мою даму! — Чайлд вздыхает и усаживается рядом. — Ну бывает так в долгих отношениях. Ничего страшного. Пройдёт. Сам посуди, может, ты попутал влюблённость с привязанностью? — Я ревную Кадзуху, — Кэйа лежит головой на столе и так отвратительно себя чувствует, так ненавидит, что хочется блевать. — Ты и меня ревнуешь. Ладно, давай так. Дай себе месяц и не еби себе мозги. Посмотри, как сложится ситуация. Может, ты реально просто запутался. Альберих вздыхает. Потому что даже в это мгновение не может перестать думать о том, какие у Кадзухи мягкие щёчки и как приятно их целовать.