Общага "Бродячих"

Понятие «личное пространство» в этом месте никогда не существовало и не будет существовать, это Минхо уловил сразу же. Все попытки отвоевать себе немного свободного места оказались провальными, сражаться сразу с семью было невозможно. Особенно, когда Чан смотрит на Лино с такой теплотой и смущенно просит разрешения остаться сегодня ночевать у него. Этот взгляд Криса не могло выдержать ни одно живое существо, и Минхо не был исключением. В целом, к собственному удивлению, парень не был против посягательств на свою территорию (хотя пришлось, конечно, для проформы ворчать побольше, но каждый член стаи чувствовал, что это все несерьезно). Слишком уж быстро он привык к обществу ребят, слишком быстро и сам стал зависим от них. Не то чтобы он и ночи не мог поспать без кого-то из парней рядом, но с любым из них Ли чувствовал себя гораздо комфортнее. И, спустя каких-то два месяца, парень, не скрываясь и не смущаясь, может свободно подойти к кому-то из соседей и потребовать свою порцию внимания. Чаще всего таким человеком был Джисон. Даже после стольких проведенных вместе дней Минхо так и не разобрался, кем же тот был на самом деле. Хан вечно отшучивался, подкидывая новые варианты, ни один из которых не был верным. Возможно, поэтому Лино им так и заинтересовался. Джисон был загадкой, которую хотелось поскорее разгадать, пускай теперь Минхо и было стыдно за свое прежнее любопытство. Еще в первую неделю он пытался расспросить ребят, но те лишь пожимали плечами. Они тоже не были в курсе, да и было им по большей части все равно. Джисон был хорошим и идеально вписывался в стаю, так что его происхождение особого значения не имело. Единственным, кто знал все и обо всех, был Чан, однако на все вопросы тот лишь неловко улыбался и говорил, что не может разбалтывать чужие секреты. Ли все понял, перестал лезть, куда не звали, но по привычке то и дело цеплялся взглядом за Хана, следил за его движениями, словами. А потом все вылилось в то, что теперь они являются отличными друзьями и полной катастрофой для всего общежития, когда у Лино появляется желание пошалить, а Джисону слишком весело, чтобы остановить его. Однако иногда в душе Минхо просыпалось разрушительное цунами, и в такие моменты он нуждался в тишине и покое. В этом случае ему просто необходимо побыть в одиночестве, без шума и раздражающих человеческих запахов. Хенджин пренебрежительно машет рукой, называя все это «русалочьими замашками», и он, в общем-то, прав, поэтому Ли спускает ему это с рук. Это правда удивительно точное определение. После безграничного океана, наполненного свободой и оглушительной тишиной, жить пусть и в просторной, но каменной коробке было тяжело, несмотря на то, что Минхо явно адаптировался к жизни на суше лучше других представителей своего вида. Апатия накатывает необъятной волной, и противиться ей у Минхо пока нет сил. Его захлестывает тоской, хотя он, кажется, даже не понимает, о чем конкретно тоскует. А еще ему в такие моменты кажется, что такому, как он, не место среди людей. Хан как-то говорил, что такое состояние бывает у всех морских обитателей на суше, и накатывает оно гораздо чаще, чем это бывает с Лино, и, может быть, именно в этом состоит причина того, что русалки до недавнего времени отказывались контактировать с остальными расами. Тоска и грусть по дому слишком быстро сменялась ненавистью ко всем вокруг, ярость затапливала сердце почти мгновенно. Русалки ненавидели на уровне инстинктов, и Лино каждый раз проигрывал этим чувствам. Чан всегда самым первым замечает тревожные признаки надвигающейся хандры. Может, это чутье доминантного альфы так работает, может, еще какая дрянь, Ли пока не очень разбирается. А может, что наиболее вероятно, Крис просто слишком заботливый и подмечает любые изменения в поведении своей разношерстной стаи. И каждый раз, когда Минхо чувствует, что задыхается от того, как на него давят стены и шум большого города, Чан уводит его. Это совершенно разные места, и единственное, что их объединяет, — тишина. Оглушающая тишина, которая помогает парню дышать, и окутывающая забота альфы, что согревает изнутри заледеневшие органы. Чан всегда был рядом, на том расстоянии, когда не раздражает своим присутствием и может поддержать и показать, что про Минхо помнят, его любят и о нем всегда будут беспокоиться. Сначала было неловко принимать чужую помощь, гордость не позволяла выглядеть уязвленным перед другими. Потом, после того, как в порыве ярости он сорвался на ни в чем не повинном Чонине, Лино засунул свои русалочьи принципы куда подальше и попросил у Чана помощи. Потому что видеть перепуганное лицо младшенького Минхо больше никогда не хотел. И сейчас, когда очередной приступ уже постепенно подступал, Ли сразу же пошел искать Криса. Да, со временем ему стало легче переносить это состояние, и он, возможно, мог бы справиться и самостоятельно, но с Крисом оно было поспокойнее. С ним Минхо справляется гораздо быстрее. — Чан, — он шепчет тихо, но его слышат даже через наушники, как будто бы на интуитивном уровне. Крис поднимает голову от ноутбука, и на его лице сразу отражается понимание. Лино никогда не признается, но больше всего на свете он боится, что однажды старший поднимет на него совершенно пустой взгляд, слишком уставший от заскоков парня. Лино боится увидеть в глазах напротив безразличие, говорит каждый раз все тише и тише, чувствуя себя виноватым за такое детское поведение. Он ведь больше не малек, пора ему перестать цепляться за людей и учиться дышать самому. Однако делать этого не хочется, не тогда, когда Чан мгновенно бросает все свои дела, подходит к нему осторожно, будто боясь спугнуть, спрашивает успокаивающим голосом, в порядке ли он. Минхо не в порядке совершенно, потому что он зависим от всего этого, но слабо кивает, не давая альфе понять что-то большее. — Меня накрывает, — говорит очевидные вещи и почти улыбается от того, насколько бережно Крис берет его ладони в свои и некрепко сжимает. В этот раз они идут на крышу. Минхо с каждым шагом ощущает, как слабеют его ноги, а желание вырвать руки из хватки Чана растет, как растет и желание наорать на старшего, чтобы тот наконец отъебался и оставил Ли одного. Приходится вспоминать дыхательные упражнения Чанбина и повторять мантры на заземление от Чонина, это немного, но помогает держаться. А еще Лино вспоминает все хорошие моменты, которые случились с ним на земле, перебирает в памяти лица своей стаи. Своеобразный якорь, о котором однажды рассказал Феликс, когда они разговорились о своих темных сущностях. Тоже отличный способ сдержаться. Чан отпирает дверь своим ключом, свободной рукой продолжая сжимать чужую ладонь. Ли отстраненно думает, что, возможно, это чтобы он не сбежал, хотя хотелось бы, конечно, чтобы у этого были и другие причины. Поднявшись, Минхо тут же шипит, чувствительный слух сразу же улавливает гул ночного города, сигналы машин, музыку из клуба под ними. Вытянутые зрачки сужаются еще сильнее, он со злостью смотрит на старшего. Куда тот его привел?! Крису пришлось быстро обхватить щеки Лино своими ладонями и заглянуть тому в глаза, пока отросшие острые зубы не впились в его руку, впрыснув яд. Минхо, немного ошарашенный скоростью волка, замирает. — Дай мне секунду, хорошо? — Чан смотрит серьезно, в самую душу, пытаясь разглядеть за чешуйчатой броней спрятавшегося Минхо. Проходит какое-то время до того, как тот понимает смысл сказанных ему слов и неуверенно кивает. Вера в Криса перевешивала природные инстинкты. От улыбки парня внутри что-то сжалось в тугой комок, лед, начавший покрывать сердце тонким слоем, треснул. Ли глубоко вдохнул, стараясь концентрироваться на теплых руках и игнорировать прогнивший воздух людского мира. Тем временем Чан оперативно доставал из кармана наушники и телефон, стараясь одновременно найти нужный плейлист и не допустить, чтобы младший снова выпустил острые, как бритва, клыки. Однажды он уже проверил на себе, насколько глубоко они впиваются в кожу, больше парень этого не хотел. — Смотри только наверх, не опускай взгляда, — последнее, что услышал Минхо перед тем, как шум улицы утонул в нежной мелодии. Он послушно поднял взгляд, и у него невольно перехватило дыхание. Ночное небо было усыпано звездами, а музыка в наушниках не казалось шумной и лишней, она навевала воспоминания о родном океане. Сердце, тревожно колотящееся все это время, постепенно замедляло ход, возвращаясь к привычному ритму, и даже затекшая шея не могла заставить парня опустить взгляд. Вдруг почудился запах океана, а после талию Хо обвили сильные руки. От неожиданности парень вцепился когтями, но быстро сообразил, что со спины его мог обнять только Чан, поэтому заставил себя расслабиться. В знак извинения он погладил исцарапанные руки, ощущая под пальцами то, как царапины быстро затягиваются. Привыкнув полностью, Лино расслабился всем телом, откидывая голову на плечо парню, давая шее немного отдохнуть. Крис, сообразив, что и этот этап пройден, аккуратно утянул русала за собой вниз, укладывая его на свою грудь полностью, в то время как сам прислонился спиной к трубе. Так гораздо лучше. Они оба сидели почти неподвижно. Минхо вслушивался в мягкую, словно бы знакомую мелодию, вдыхал отчетливый запах бриза, представляя себя плавающим среди мириад звезд. И чувствовал, как его понемногу отпускает. Плейлист пошел на четвертый круг, когда Ли наконец понял, что снова может свободно дышать, что клыки полностью втянулись, перестав выделять сладкий яд. Он не уверен, сколько точно прошло времени, но, кажется, в этот раз он побил свой рекорд по скорости. — Пять часов и двадцать две минуты, — хрипло раздается над ухом, заставив вздрогнуть. Чан, так и не выпустив его из объятий, устало упирается лбом о чужое плечо. Запах дома отчетливее пробирается под кожу. — Прошло быстрее, чем я думал. — Почему от тебя пахнет океаном? — Минхо хочет принести гору извинений за потраченное на него время, но он помнит взгляд Криса в их прошлые разы, потому задает вопрос. Чан хмыкает, ощущая мягкие поглаживания по светлым волосам. Ли не извиняется словами, но это не мешает ему делать это через прикосновения. Однако волк не хочет жаловаться, особенно когда длинные пальцы мягко массируют кожу головы, исцеляя от схватившей голову мигрени. — Подумал, что мне стоит сменить парфюм, — улыбается Крис, — как понимаю, я сделал удачный выбор. — Музыка тоже твоя? — Ага. Бинни мне помог со звуком, а та часть со скрипкой — это Феликс играл, он решил, что это хорошая идея. Круто получилось, да? Минхо прикрывает глаза. Чувства снова захлестывают его, только на этот раз это не ненависть и не раздражение. В этот раз это благодарность. И море любви. Любви к людям, которые принимают все его заскоки, которые помогают ему с ними бороться. Которые не оставляют его, заботятся о нем. — Спасибо, — тихо шепчет Лино, от переизбытка чувств прижимаясь губами к костяшкам на чужой руке, пытаясь хоть как-то выразить все то, что греет его изнутри, почти обжигая. — Ты — наша семья, Хо, — Чан в ответ целует его в макушку, продолжая улыбаться до невозможного солнечно. — И мы всегда будем рядом, если тебе понадобится наша помощь. Окутавшая их тишина немного неловкая, но они оба слишком устали от этой эмоциональной мясорубки, чтобы отреагировать должным образом. Поэтому Минхо тихо наслаждается объятиями, а Крис, не сдерживая ласковой улыбки, делает вид, что не слышит, как довольно урчит младший в его руках. — Пойдем что ли поедим, раз все закончилось? Парней тоже позовем, все равно ведь никто еще не спит, — Ли выдыхает, понимая, что ещё немного, и он точно уснёт, убаюканный теплом парня. Смех альфы ласкает слух, заставляя улыбнуться. Возможно, чуть позже Минхо расскажет о своих чувствах словами через рот, а пока он может только порадовать свою стаю чем-нибудь вкусненьким, проявляя свою заботу о них таким вот способом.