Общага "Бродячих"

Чан устал. Правда. В последние дни на него навалилось столько всего, что, даже не будь у него проблем со сном, он бы все равно не смог уснуть от скопившихся дел. Помимо многочисленных докладов и презентаций в университете, ему также нужно было составить подробный отчет о ментальном и физическом состоянии всех членов стаи для Старших, при этом писать нужно их от руки на зачарованной бумаге и исключительно правду, иначе гребанный пергамент просто высосет из него всю душу. Буквально. И все это на фоне дикого стресса из-за предстоящего гона. В общем, да, Чан устал, и все, чего он сейчас хотел — несколько часов сна. На этом все. Поэтому у него совершенно нет сил реагировать как-то на все происходящее на кухне. Он лишь смотрит долгим взглядом, мысленно прикидывая, насколько плохая идея оставлять все так, как есть. — Что это, Хенджин? Тихий вопрос заставляет парня отвлечься от его «дела» и посмотреть на вожака, о чем Крис жалеет в эту же секунду. Судя по всему, у Хвана сегодня один из тех дней, когда он готов проклясть весь мир, и ему даже не нужен лишний повод для этого. Он прожигает альфу взглядом, но зол он не на Чана, а на что-то или кого-то другого. Что ж, похоже, можно выдохнуть. Как минимум их общага останется цела. Ну, Чанни на это надеется. — Один парень сказал, что Джисон слишком громкий, — выплевывает Хван ядовито, после чего тут же возвращается к прерванному занятию. Чан делает глубокий вдох. — Я собираюсь проклясть его, а Минхо-хен помогает мне с зельем. — Он обязательно должен быть связан для этого? — А как иначе мне заставить его плакать? — Хенджин отнимает от чужого лица лук и смотрит на вожака, как на тупицу. Кристофер решает проглотить это, не собираясь лишний раз нарываться на злющую ведьму в разгар проклятья. Они обязательно поговорят об этом позже, когда Хван совершит свою месть и успокоится настолько, что перестанет выпускать ауру убийцы. — Делайте, что хотите, — машет рукой Чан, слишком вымотанный, чтобы разбираться. — Приберите потом кухню. Минхо протестующе мычит что-то похожее на «предатель» и «я убью вас всех этой ночью», но, честно, кляп мешает расслышать. — Оки-доки, — улыбается Хенджин и продолжает свою пытку. — Давай, Лино-хен, мне нужно всего три слезинки… Чан продолжает путь до своей комнаты, молясь всем богам, чтобы на его пути не возник очередной ребенок с очередными проблемами. Альфа без вопросов решит любую из них, только дайте ему поспать хотя бы два часа, пожалуйста. Чуткий слух альфы улавливает странное копошение в ванной комнате, прерывая все мысли о мягкой постели и долгожданном отдыхе. Тело каменеет, парень инстинктивно пытается унюхать, кто из стаи это мог бы быть. Судя по тому, что в воздухе не пахнет эмоциями, а только молоком с медом, это мог быть только Сынмин. Усталость говорит проигнорировать шум, здравый смысл подсказывает, что он уже оставил двоих детей без присмотра, оставлять третьего было бы чересчур небезопасно. Выдохнув тяжело, Чан все же сдается и идет к двери в ванную. Переписывать только что законченный отчет оборотень не собирался. — Заходи, Чанни, — раздается с другой стороны еще до того, как Бан успевает поднять руку и постучать. Крис дергается. За все проведенное время вместе, он все еще не совсем привык к тому, как чутко Ким улавливает запахи, даже когда их блокирует доминантный альфа. — У тебя все в порядке? — Чан искренне взволнован, открывая дверь, а после он поднимает взгляд на парня и понимает, откуда странный шум. Хвост Сынмина вертится как сумасшедший, смахивает с полок все, до чего дотягивается, волчьи уши ходят ходуном, а чуть приглядевшись, Крис замечает, что с клыков обильно течет слюна, капая на пол. — Ох, опять? — Ага, — Сынмин неловко отводит взгляд, смотрит куда-то в пол. Вытирает рот насквозь мокрой салфеткой, пытается утихомирить хвост. — В моей комнате сейчас спят Джисон с Чанбином, а у тебя было закрыто. Я решил спрятаться в ванной. Вожак хмурится, вспоминая, что действительно запер комнату, не желая пускать туда Ханни и Минхо, потому что у них утром было слишком игривое настроение, а Чан прекрасно помнит прошлый раз, когда они в таком состоянии перекрасили ему стены в ядовито-зеленый цвет. — Прости. Хочешь пойти ко мне, или останемся тут? — Я справлюсь сам, — младший поджимает губы, глаза сверкают красным, выдавая его раздражение. Закрывает глаза, пытаясь сосредоточиться и убрать хотя бы клыки. Судя по хаотично мечущемуся хвосту, у него не выходит. В любой другой ситуации Чан бы отступил, давая другу самостоятельно решить эту проблему. Самостоятельность в этом вопросе поощрялась, и даже очень, вожак был невероятно горд, когда Чонин научился справляться с этим без его надзора. Однако Сынмин был особым случаем. По некоторым причинам волк парня был значительно младше него, Крис не уверен, насколько именно, но, вроде как, у волчонка как раз начался «бунтарский период». Щенок, только-только становящийся волком, все время пытался перенять контроль, хотел доказать, что может справиться лучше. Все оборотни проходили через подобное, и было это, мягко говоря, отвратительно. Но Ким, росший без стаи, этого знать не мог. — Я знаю, что ты можешь справиться, — аккуратно начинает Чан, стараясь не давить на младшего, пускай и волк внутри требует зарычать, поставить на место щенка, что посмел обнажить клыки в присутствии своего вожака. Крис знает и понимает, что сейчас в парне слишком мало человеческого и слишком много монстра, потому он ведет себя так агрессивно, однако зверю наплевать. Приходится соображать быстрее и подбирать правильные слова, пытаясь убедить Кима раньше, чем собственный волк захватит контроль над уставшим телом. — Но подавление — слишком тяжелый процесс, с ним нельзя справляться в одиночку. Нужны старшие, способные успокоить. Я не хочу, чтобы твой волк навредил тебе. Сынмин смотрел на него хмуро, почти угрожающе. Он не собирался уступать ни Чану, ни собственному зверю, вдруг решившему, что он, чертова мелюзга, может тягаться с оборотнем. Частью сознания он понимал, что старший прав, но полагаться на других в этом плане Ким не умел и не любил. Сказывалось одинокое детство, так что он доверял только самому себе. — Минни, в прошлый раз у тебя это заняло почти четыре часа, и ты жутко вымотался, — напомнил ему Крис. — Но, если ты мне позволишь, все закончится за пять минут. Ты помнишь, что нам нужно будет еще забрать Чонина с его дополнительных занятий, верно? Мы можем не успеть. Упоминание младшего чуть отрезвило Сынмина. Парень задумался. Вожак гордится собой и тем, что выбрал нужный рычаг давления, иначе бы младший снова свалился без чувств где-нибудь посреди коридора, перепугав этим всех своих хенов. — В следующий раз я справлюсь сам, — недовольно пыхтит оборотень, сам делая несколько шагов вперед и позволяя Чану опустить свою руку ему на макушку. Тот улыбается с нежностью, треплет по мягким волосам, чувствует, как внутренний зверь уверенно упирается лапами в бетонный пол клетки, гордо задирая морду, готовясь выть. Голос вожака отрезвляет волчонка, показывает, где его место, заставляет склонить голову и подчиниться. Сынмин выдыхает с облегчением, когда все «волчьи атрибуты» исчезают, а в голове, наконец, проясняется. Даже дышать ему становится легче. — Так лучше? — Гораздо, — фыркает Сынмин, обессиленно прислоняясь к Чану. Тот тихо смеется и обнимает младшего, целует в лоб мягко, гладит по спине и бокам ободряюще. В груди вожака разливается приятное тепло от осознания, что теперь его младший в порядке и чувствует себя хорошо. Все прошло быстро и безболезненно только потому, что Ким не сопротивлялся и всецело доверял своему старшему. Это вызывало улыбку, поскольку не всегда процесс подавления проходил так легко. Чан просто надеется, что в следующие разы все будет так же просто. — Полежишь со мной немного? Чонин освободится только через пару часов. — Угу, — Ким кивает. Чан не знает, но он, вообще-то, борется со своим вторым «я» уже несколько часов, и это правда его сильно вымотало. Все, чего сейчас хотелось, это завалиться на широкую крисову кровать и хорошенько поспать. — Спасибо, что помог. И прости меня, пожалуйста. — Я здесь именно для этого, так что не нужно благодарить и тем более извиняться, — вожак качает головой, — Я знаю, что в тебе говорил волк, я тоже был щенком, если ты не помнишь. Легкая улыбка трогает губы младшего. О подростковом периоде их лидера знали все, спасибо большое Рюджин, в красках рассказывающей о каждой бунтарской выходке Чана, которой она была свидетельницей. Крис краснел, бледнел, но никогда не отрицал, и в итоге каждый раз велел учиться на его ошибках. — Тебе хочется справиться с этим самостоятельно, я понимаю, — продолжил Чан, легонько перебирая мягкие темные волосы, успокаивающе поглаживая, — но ты больше не один, Минни. Вокруг тебя полно монстров, которым ты можешь довериться. И, раз уж у тебя теперь есть стая, позволь вожаку заниматься его прямыми обязанностями. Тебе больше не нужно справляться со всем этим в одиночку. — Признайся, ты репетировал эту речь, — фыркает Сынмин, отстраняясь. И Чану даже не нужно пытаться уловить чужие эмоции, потому что он и так прекрасно понимает, насколько сейчас младший смущен. Крис хохочет, произнося тихое «ты меня поймал», а после вновь тянется оставить невесомый поцелуй на лбу парня, потому что Минни такой милый, когда стесняется. Ким кривится и ладонями отодвигает чужое лицо от себя, при этом даже не стараясь выпутаться из теплых объятий. А Чан чувствует, как от звонкого смеха волчонка его усталость постепенно уменьшается. Сейчас они еще поспят немного, и все станет вообще замечательно.