Дом, милый дом: Отрицание

Четыре месяца спустя…

      — Здравствуйте, что будете заказывать?       — Доброе утро, что пожелаете?       — Добрый день, чего изволите?       — Добрый вечер?       Когда мама пророчила мне великую карьеру и полную событий жизнь, она явно имела в виду не это.       Она бы пришла в ужас при мысли о том, что я работаю официанткой и приношу деньги в детский приют, в котором провожу свои дни и ночи. Но что есть — то есть.       Четыре месяца в новом мире пролетели незаметно. Алиса, как и обещала, не стала идти против моей воли и помогла устроиться в приют. Оформление документов о моём гражданстве и национальной принадлежности заняло гораздо больше времени, чем я думала. Я проводила дни и ночи в Штабе рыцарей, в той самой квартире, и недоумевала, почему не могу сразу переселиться в новое место. Алиса всё убеждала меня, что без документов этого никак нельзя сделать, но… мне казалось, она просто оттягивает время и ждёт, когда я передумаю. Но этого не случилось. Как и полноценного, нормального заселения.       День ото дня я слабела. Прогулки, на которые выводили меня Кли, Алиса, Кэйа и невероятная Эмбер, становились всё короче, пока одним утром я не смогла проснуться.       Дальнейшие дни и недели слились в один беспробудный кошмар, полный агонии. Меня одолела лихорадка. Каждый вдох мне давался с трудом. Малейшее движение причиняло боль. Сознание металось в отчаянии между обвалившейся безысходностью положения и странными, фантасмагоричными и жуткими кошмарами, совершенно безумными. Я не узнавала только увиденные лица, не слышала успокаивающих голосов, не чувствовала ничьих тёплых рук. Было страшно и больно, меня выворачивало наизнанку и обратно, снова и снова, бросало то в беспамятство, то в безумную и болезненную реальность.       Смыкая веки, я не была уверена, что сумею открыть их снова. Каждый сделанный через силу вдох казался последним.       Но в конце концов… это закончилось. Я оправилась.       И сумела зажить новой жизнью. Обустроилась в приюте, пошла на работу и начала познавать этот мир. Правда, не без помощи моих новых друзей…              — Фельхен! — весело поприветствовала меня Эмбер. — Всё работаешь?       Я отвлеклась от сбора грязной посуды на улице и радостно ей улыбнулась.       Эмбер… ходячая батарейка энерджайзер. Мы познакомились ещё до моей болезни. Она вызвалась показать мне город и рассказать о нём всё, что я пожелаю услышать. К сожалению, Эмбер не знала моего языка, но это не помешало ей обеспечить мне чудесный день, полный смеха, радости и удивительных открытий. Мы много времени провели вместе, особенно после моего выздоровления, когда у меня появилась возможность понимать чужой язык и разговаривать с жителями города.       Многие дни, с утра и до вечера, Эмбер оставалась моей путеводной звездой в этом новом и удивительном мире. Она научила меня полётам на планере и помогла устроиться на работу. Сара, что приняла меня по рекомендации бойкого и доверенного скаута Ордо Фавониус, была приятно впечатлена моей исполнительностью, добросовестностью и трудолюбием. И выразила благодарность Эмбер за то, что она привела меня к ней. Видя гордую и счастливую улыбку подруги, я чувствовала, что готова горы свернуть, лишь бы иметь возможность радовать её ещё и ещё.       — Да, работаю, — ответила ей, поправляя полотенце на плече. — Зайдёшь на обед?       — Прости, не могу, очень много дел, — виновато покачала она головой. — Но я встречу тебя после работы, идёт?       Я радостно кивнула. Вечер обещает быть отличным.              — Добрый вечер, господин Эльзер. Вам как обычно?       — Здравствуй, Фельхен, — учтиво улыбнулся мне мужчина, отрываясь от записей в своём блокноте. — Нет, я бы сегодня хотел ограничиться пастой с томатным соусом и свежевыжатым соком из закатников.       — А… — я заставила себя прикусить язык на ненужном «простите». Такое бывает, не извиняйся. — Принято.       Он терпеливо кивнул и вернулся к своей работе, а я поспешила отдать заказ Саре. Под вечер народу особенно много, собираются всякие парочки, одинокие фланёры или деловые люди, вроде того же господина Эльзера, поэтому нужно не затягивать с уборкой. Никогда не знаешь, в какой момент с улицы начнут громко возмущаться, какого чёрта все столы заняты.       Господин Эльзер был видным деятелем в городе. Он управлял винокурней «Рассвет» после трагической гибели некоего Мастера Крепуса, развившего в Мондштадте винную индустрию. После его кончины дела «Рассвета» несколько пошли на спад, но умеренно приносили большую прибыль винокурне и исправно пополняли налоговую казну. У покойного Мастера Крепуса был сын, некогда блестящий рыцарь Ордена, но в связи с трагедией тот не мог более продолжать службу и пустился в странствия, из которых не так давно вернулся. Хотя все в городе вспоминают былые времена с теплотой и ностальгической грустью, приезд наследника винокурни либо не спровоцировал ожидаемый ажиотаж, либо я его пропустила, пока откидывала коньки в лазарете. В любом случае, дикой радости и всеобщего восторга я не заметила, да и самого господина с трудновыговариваемой фамилией видела мельком, так что многого о нем сказать не могу.       Господин Эльзер был активным и улыбчивым бизнесменом и безусловно деловым человеком. Он редко позволял себе расслабиться и выпустить из рук блокнот или документы, даже ел, читая какие-то важные бумаги или делая записи. Но в то же время господин Эльзер был предельно вежлив и проявлял большое уважение к официанткам и Саре, и нашему совместному труду. Он никогда не оставит после себя беспорядка, всегда даст превосходную оценку блюду и разговорится на любую тему.       Я с большой радостью принимаю у господина Эльзера заказы и составляю ему компанию, если он попросит. Его очень интересуют новости и слухи города, он не пропускает ни единой крупицы информации о повседневной жизни Мондштадта и его жителях. А я и рада снять с себя этот лишний и ненужный груз.       Про щедрые чаевые я умалчиваю, потому что счастье любит тишину.       — Доска почёта? — недоумённо спрашивает меня господин Эльзер, когда я приношу ему только приготовленную пасту и сок. — И я среди первых? Милая Фельхен, чем же я так вам угодил? — расплылся в улыбке, с удовольствием глядя на эту несчастную доску.       Моё лицо залилось смущённой краской.       Я почти сразу занесла господина Эльзера в личный список любимых клиентов, и этот список очень скоро обнаружила Сара. Было предельно неловко. Но она лишь улыбнулась и предложила сделать «Доску почёта», чтобы постояльцы радовались, а нечастые гости брали пример.       Идея казалась замечательной только в теории, на практике же объясняться перед любимчиками очень и очень смущало.       — Ну… чтобы попасть на доску почёта, нужно, эм, с уважением относиться к нашему труду. Иногда у нас устраивают скандалы, оставляют после себя беспорядок или приходят в нетрезвом виде, и рабочий день превращается в кошмар. Таких на доске не встретите, ха-ха. А Вы в-всегда очень вежливы, аккуратны и неконфликтны, поэтому мы принимаем у Вас заказ всегда с радостью.       — О-о-о, вот оно как. Интересно, интересно. Я польщён, — господин Эльзер широко мне улыбается. Рады радовать, как говориться.       На вопрос о том, нужно ли что-нибудь ещё, он качает головой, и мы каждый возвращаемся к своему занятию. Только если господин Эльзер спокойно приступает к трапезе, то я случайно наворачиваюсь на не задвинутый кем-то стул, чуть не сшибаю красивую вазочку с голубыми цветочками и теряю из рук блокнотик для записей. Вот же чёрт…       Я быстро извиняюсь перед обеспокоенным гостем, собираю грязную посуду с соседнего столика, отношу в посудомоечную, бьюсь головой об стену в тщетной попытке обрести хоть немного мозгов и аккуратности и возвращаюсь к своей работе.       Определённо, если бы у любимых клиентов был точно такой же список любимых работников, я бы туда не попала.              — Фельхен, ты же знаешь, что ты самая замечательная чужестранка во всём Мондштадте?       Неродное имя прижилось ко мне как миленькое. Однажды какой-то нетрезвый Искатель Приключений никак не мог понять, что написано на моём бейджике, а при объяснении вдруг глубокомысленно изрёк, что меня зовут «Фельхен». И все его друзья, такие же нетрезвые Искатели, подхватили чужое мне имя и стали называть только так. А чуть позже завсегдатаи «Хорошего охотника» и вовсе забыли, что меня зовут по-другому, ведь неверные слухи распространяются среди людей, как неконтролируемый пожар.       Вот и один мой хороший знакомый пристрастился так меня звать…       — Сэр Кэйа, я не буду просить Сару занести Вас на доску почёта.       — Просто «Кэйа», цветочек мой, — я поджала губы и покачала головой. — Я ранен в самое сердце твоей непреклонностью, — картинно кривит лицо в страдании, и мне остаётся лишь вздыхать. Полдень, народу нет, работа переделана: столы начищены, полы отдраены, посуда перемыта. Остаётся только один очень доставучий клиент, который попросил составить компанию. — Почему же ты так строга ко мне?       Я вздохнула. С Кэйей у нас завязались очень хорошие отношения. Он за мной всегда присматривал и интересовался моими делами, протягивал руку помощи в трудную минуту и решал любой вопрос. Но также сэр Кэйа воспринимал меня как ребёнка, которого нужно опекать и над которым очень весело шутить. Это… вызывало непонимание и смутное раздражение.       — Вы водите подозрительных личностей и допускаете пьяные дебоши, Вы пока не заработали себе место почёта.       — Ещё раз? Пьяные что? — он указывает на ухо, и я недоумённо хватаюсь за МУП — механизм устного перевода, который на первое время, очень стесняясь и заикаясь, дала мне в пользование ученица Альбедо по имени… э-э… Сахарок? Кажется, её звали Сахарком.       Если бы не это устройство, я бы не смогла жить полноценной жизнью и усердно работать. С этим прототипом, правда, мороки много: ему для подзарядки требуется элементальная энергия, которую можно добыть у носителей — либо у всяких Пылающих и Туманных цветков, концентратов слаймов и других источников… либо у обладателей Глаза Бога, что гораздо проще: Эмбер и Кэйа часто заряжают мне устройство, за что я им очень благодарна.       Помимо этого, МУП часто сбоит и отказывается переводить мою речь, когда я, например, говорю слишком эмоционально или невнятно. Тогда посетители и мои собеседники слышат снежнийский язык, и мне приходится повторятся. В обычное время перевод раздаётся в голове, и это очень странные ощущения. Меня одолевал страх, что из-за такого неудобства я наврежу репутации ресторана, и посетители не захотят быть обсуживаемы девочкой, которая говорит с ними чуть ли не посредством телепатии.       Но всё обернулось неожиданным для меня образом: жители города беспечны, веселы и в большинстве своём непредосудительны, они с удовольствием и интересом приходят в «Хороший охотник» и просят меня с ними побеседовать, чтобы испытать необычные ощущения и разнообразить свой вечер. И даже рассказывают своим знакомым об этом. По откровению сэра Кэйи, который знал всех и вся в этом городе, некоторые приходят только из-за меня…       Иными словами, я стала одной из визитных карточек ресторана. Неожиданно, но даже, наверное, приятно.       И вот сейчас я в непонимании смотрю на сэра Кэйю, который указывает на очередной недочёт моего маленького помощника.       — Мне послышалось, или твой переводчик сказал, что я недобросовестно исполняю свои рыцарские обязанности? — ах, нет, он просто издевается.       — Сэр, Вы тогда открещивались, что были не при исполнении, — я вздыхаю и укладываю подбородок на руку. — Никто из клиентов на доске почёта не стремился туда попасть, они просто были вежливы и уважительны к нашему с Сарой труду.       — М-м-м, вот оно как, — понимающе мычит сэр Кэйа и с наслаждением смакует вкус лунного пирога. Сара — мастерица и повар на все руки, её стряпня намного лучше церковных пайков. Стоит ли ещё объяснять, почему я устроилась на полный рабочий день? — Значит, нужно просто не доставлять проблем?       — Это слишком грубая формулировка.       — Но верная?       — Кушайте, сэр Кэйа, пирог намного вкуснее, пока он свежий, — я покачала головой. Именно из-за таких ситуаций я начинаю жалеть о затее с доской почёта. Но потом в памяти всплывает лицо тепло улыбающихся клиентов при взгляде на неё, например, того же господина Эльзера, и сожаление понемногу, но отходит на второй план.       Слава местному Богу, меня услышали. Похоже, лунный пирог оказался более интересным, чем я, так что для меня настали минуты блаженной тишины. От улицы веет накалившимся жаром мостовой и увядающей весной, внутри, с открытыми нараспашку окнами и дверью, прохладно и очень хорошо.       — У тебя появились друзья? — спрашивает негромко Кэйа. Заботливо и участливо, как и всегда.       — Эмбер, — отвечаю я. — Некоторые девочки из церкви. Я не так много провожу времени с ними, но у нас успели завязаться дружеские отношения.       — А молодой человек не появился?       — Пф-ф, — не удержалась. — Скорее Анемо Архонт явится в своём божественном обличии на главной площади, чем у меня кто-то появится.       Кэйа позабавлено усмехнулся и склонил голову.       — Почему же? Ты красивая, милая и интересная. Неужели ни одного поклонника на горизонте?       Я неловко смеюсь и чешу затылок. Вот так задобрил…       — Мало быть милой или интересной, нужно… много ещё чего нужно, чтобы обзавестись, эм, поклонниками. Общительность, например, какая-то харизма или шарм. Я ношусь как белка в колесе и под конец рабочего дня выгляжу, как ухайдаканная многодетная мать.       — Какая? — прыснул Кэйа.       — Ухайдаканная, — поняв, что слово не поддалось переводу, я пояснила: — В смысле, уставшая и замученная, как загнанная лошадь.       — М-м-м, я понял, — он улыбнулся и покачал головой. — Ты слишком себя недооцениваешь. «Хороший охотник» обзавёлся многими новыми завсегдатаями благодаря твоему очарованию и общительности.       — О, рада, что я хорошо выполняю свою работу, ха-ха. Ну… в любом случае, никаких поклонников на горизонте нет, и оно мне не нужно, — я пожала плечами. — Зачем?       — Ты не знаешь, для чего люди вступают в отношения?       — Ну, имею смутное представление, но… это всё очень глупо. У меня нет ни единой причины связывать себя с кем-либо дополнительными обязательствами, типа, ходить по улице под ручку и лобызаться за каждым углом.       — О, это слово я помню, это значит «противно целоваться», — рассмеялся Кэйа, и я тоже не удержалась от хохота. Учим капитана вредным просторечиям!        — У Вас прекрасная память. В общем, я даже подружиться ни с кем не могу, что говорить об отношениях.       — М-м? Почему? Сложно общаться со сверстниками?       — Эм… ну… пожалуй? — я на секунду подумала над своими словами и поняла, что это прозвучало так, будто я страдаю и жалуюсь. — Я имела в виду, что нет ни времени, ни возможности, ни желания. Это представляется мне очень сложным. Например, как я буду общаться? Как объяснять, откуда я родом и почему тут оказалась? Никому не скажешь, что я из другого мира, а говорить, что ты из государства, о котором только недавно услышала и в котором никогда не была, и рассказывать какую-то неубедительную легенду — значит соврать. Начинать знакомство со лжи не лучший способ даже подружиться.       — Но когда правда оказывается сложнее, чем её можно принять… тогда можно и соврать, — Кэйа облокачивается о стол, пододвигаясь ближе, и пытается вернуть к себе внимание, которое заняла подвеска на шее… дорогой сердцу медальон с головой волка… — Так ведь и одной можно остаться, цветочек мой.       — Я не цветочек… — и не твой. — Меня не пугает одиночество. Гораздо больше пугают люди, которые могут не так понять и в итоге сделать что-то плохое. Одной лучше.       Кэйа ответил мне не сразу.       — То есть, без Эмбер тебе лучше?       Я вскинула голову.       — Нет!— и осеклась. Опять сбоит. — Эмбер такая замечательная. Она мне так помогла, и я не представляю, что делала бы без неё. Но… она знает обо мне. О моём происхождении, о моей ситуации… А другие — нет.       Кэйа мягко улыбнулся. Я и не заметила, как поменялось его настроение. Ещё пару минут назад он был весел и беззаботен, выспрашивал о дурацкой доске почёта, а сейчас он уже сидит с видом умного и понимающего человека с проницательным взглядом.       — Представь, сколько таких замечательных людей теряешь. Я бы посоветовал тебе быть более смелой и не думать о том, как придумать убедительную ложь. Не говори с людьми о том, что тебе сложно даётся, и просто будь собой. Тогда ты сможешь завести новые знакомства. Гарантирую незабываемый опыт и хорошие воспоминания, — Кэйа подмигивает, и на какой-то миг в моей груди цветёт воодушевление. Но сразу же… сразу же увядает.       Нет. Не получится. Не со мной…       Я делаю над собой усилие, чтобы беззаботно улыбнуться и откинуться на спинку стула.       — Не всем нужны прорвы друзей и знакомых. Мне достаточно тех, что есть со мной сейчас. Тех, в ком я уверена и кому я доверяю, — почему-то Кэйа лукаво щурится.       — А я среди них?       — Хах… возможно, сэр Кэйа. Возможно.