Дом, милый дом: Отрицание

      — Здравствуйте, госпожа Лиза.       — Ох, здравствуй, кокетка, — ещё одно глупое прозвище. — Сегодня ты решила провести немного времени со мной? — и обворожительная улыбка.       — С книгами, если точнее. И если можно.       — Конечно можно! Библиотека открыта для всех, кто преисполнен жажды знаний… и хочет избежать обязанностей.       Я покраснела. Водится за мной такой маленький грешок… не то чтобы я прям совсем отлыниваю, нет. Я исправно делаю уборку, помогаю сёстрам на кухне, выполняю общественно полезную работу, хожу на уроки и прочее. Но порой мне совсем невмоготу сидеть в четырёх стенах, слушать скучные бытовые бормотания и нарезать несчастную картошку или начищать вечно пыльные и грязные полы и столы. Сестра Грейс и сестра Виктория в тайне от строгой Баварии отпускают меня учиться в библиотеку или, чуть реже, гулять по городу и в окрестностях (если видят, что я уработалась в ресторане и все полы, столы и картошки у меня уже поперёк горла стоят), и берут обещание вернутся до ужина. Святые женщины…       — Что сегодня планируешь читать? — прервала неловкое молчание Лиза, понимающе улыбаясь.       — Я собираюсь учить тейватский по книжкам, которые мне дала Алиса.       — Какая молодец. Как твои успехи? Нужна помощь?       — Думаю, нет, я пока справляюсь. Словарики из Снежной значительно упрощают жизнь.       — Специально для тебя достала из самых закромов, — довольно сообщила Лиза, подперев голову рукой. — Однако у тебя несколько странный говор. Все снежнийцы, которых я повстречала, общаются чуть… иначе.       — Да… я заметила по словарям… — безнадёжный вздох. — Они часто в своей речи используют архаизмы — слова, которые в моём мире давно устарели и которых давно заменили другими. Но я по крайней мере понимаю большую часть слов, так что… удачи мне.       — А как твои дела с другими языками?       — Немного хуже, — я смущённо почесала затылок. — Мне известна письменность, на которой строится мондштадский язык, — я говорю о латинице. — Но у вас здесь довольно странное смешение языков моего мира, как будто в одной стране собралось их несколько разом. Какие-то слова мне знакомы, какие-то я перевожу без труда, а какие-то… оказываются полным мраком. И я ещё не разгадала причину этого и не поняла закономерность. Думаю, мне просто стоит привыкнуть и всё вызубрить.       — Может, тебе попросить помощи у Альбедо или Алисы? Они обязательно заинтересуются такими вещами.       — Не хочу их беспокоить… кроме того, я постоянно дёргаю Алису, и мне неудобно. Я сама справлюсь.       — Ну как знаешь, — Лиза махнула рукой и пожала плечами. — Если совсем будет трудно, можешь попросить о помощи меня, кокетка.       — Хах… спасибо. Я пойду?       — Конечно, иди, — женщина ласково мне улыбнулась, и я ушла вниз. Заняла самый дальний и самый укромный столик, разложила всю свою канцелярию — тетради, книжки, словарики, письменную принадлежность — и принялась за учение.       Тейватский оказался совершенно уникальным языком, в изучении которого мне вообще не за что было зацепиться. Если мондштадский сочетал в себе и немецкий, и, удивительным образом, английский, который я прекрасно усвоила в школе, тот тут полный мрак. Мне приходилось учиться по совсем ещё детским развивающим книжечкам дочери Алисы. Было очень любезно с её стороны одолжить мне, но…              «Она что, читает детскую азбуку?»       «Ха-ха-хах, у меня младший брат уже давно прочёл эту сказку! А ему всего пять!»       «Может, у неё какие-то проблемы? Ну, знаете, с головой. Она как будто не с этой планеты».       «Очевидно же, что она совершенно глупая. Видели, как за ней рыцари таскаются? А Кэйя? Это чтобы она ничего не натворила».       «И правда, чего это сэр Кэйя с ней постоянно возится…».       «Говорю — глу-па-я. У Кэйи самое доброе сердце на свете, раз ему до сих пор не надоело».       «Не забывай, что он капитан рыцарей. То, что ты в него влюблена, ещё не даёт тебе права так фамильярно его называть».       «Эй! Я не!.. Ух, вечно ты!».              Ладно. Ладно, в этом нет ничего страшного.       Боже, я глупее пятилетнего ребёнка в этом мире. Как же стыдно… и правда, за мной постоянно присматривают. Эмбер искренне беспокоится о моём благополучии, а Кэйя и вовсе словно глаз не спускает — всё ему известно, везде он оказывается когда надо и когда не надо. И заместительница магистра Джинн при случае интересуется, как у меня дела и как мне живётся в новом городе… И Алиса постоянно меня навещает, часто вместе с дочерью, которая ко мне очень добра… хотя её компания всегда дарит мне большое облегчение, ведь она единственная, кто знает мой родной Дом, мне так стыдно её тревожить. У неё наверняка есть дела важнее и интереснее, чем я.       Я потрясла головой и отогнала от себя плохие мысли. Да, меня не понимают сверстники и смеются, думая, что я не слышу. Но — хей — я правда с другой планеты. И мне нужно многому научиться, тогда я смогу жить также, как и вы. Я ничем от вас не отличаюсь, правда.       Я докажу это.       Ну а пока… детская азбука, примитивные сказки и простая грамматика.              — Госпожа Лиза, я сейчас приду. Я оставила свои вещи на столе.       Женщина расслаблено сидела за рабочим столом и мирно читала какой-то роман, судя по обложке, но, увидев меня, отвлеклась и мягко улыбнулась.       — М-м-м, решила взять небольшой перерыв? Молодец. Жду тебя, кокетка.       — А-а… ага, мгм…       Боже, почему она меня так называет? Это черта всех мондштадцев — придумывать смущающие обращения, или это только госпожа Лиза и сэр Кэйя этим страдают? Им обоим так нравится меня дразнить, блин…       Мне действительно нужно было проветрить голову. Сегодня настроение было упадническое, я то и дело возвращалась мыслями к тому, в каком жалком положении оказалась. Обычно я отгоняю их подальше или бегу выветривать полётами на планере, но в этот раз не вышло. Видимо, чистка картошки и драяние полов в приюте под надзором сестры Гертруды с утра пораньше возымели свой эффект.              Вернулась я скоро. Перекусила бутербродами, послушала игру бардов на площади, насладилась весенним ветерком и отпустила терзающие меня мысли.       «Не стыдно не знать, стыдно не учиться».       Да, у меня могут быть трудности, но я их преодолею. Обязательно.       Госпожа Лиза очень мила. Она поинтересовалась моим самочувствием и посоветовала не относится к себе слишком строго. Учёба учёбой, но о себе забывать не стоит, иначе некому будет учиться.       От её заботы мне стало легче, хотя и неловко: госпожа Лиза так переживает за меня… неужели я правда выгляжу так жалко? Впрочем, даже если так… это только пока.       Всё следующее время я читала шёпотом детские простые сказки и сверялась со словарём. Вызвавшие затруднения слова и словосочетания, которые не удалось перевести, я записала и оставила на случай, когда можно будет спросить у других. Госпожа Лиза и Эмбер всегда мне помогают… только бы найти подходящее время.       — «На ужин я сделал рагу из ли-сье-го мяса с»… тушё- ту-шё-ной… тушёной?.. а, тушёной морковью. Сара делает с ней цыплёнка. «…с тушёной морковью, толь-ко без мяса. Я те…» те… а? *** (терпеть не могу) — записала. — Что-то там «морковь без тушёного мяса, от неё ещё боль-ше хо-чет-ся есть». Хм, наверное, это значит «не люблю» или «ненавижу», — сделала заметку. — «Нес-мот-ря на голод, я пошёл спать. Я прос-нул-ся пос-ре-ди ночи от тихого шо»… *** (шороха) э-э… блин, что это значит? — цокнула языком и вновь выписала слово. — От тихого чего-то там «за дверью». Похоже, это какой-то звук. Надо посмотреть.       — Здравствуй, девочка моя!       Я подняла голову и невольно улыбнулась. Радостная Алиса приветственно помахала мне рукой, зайдя вглубь библиотеки, и поспешила меня обнять. Я вскочила со стула ей на встречу и крепко обхватила руками, заставив её умилительно и счастливо захихикать. Поверить не могу, что мы так быстро сошлись, но, наверное, против её обаяния и любви ничто не выстоит. Даже горы… буквально.

…«может, позже ты узнаешь меня лучше и поймёшь, что я буду хорошим другом для тебя».

      — Всё учишься? Какая молодец! — она потрепала меня по голове, оглядывая заваленный всевозможной канцелярией стол. — Пара месяцев такого усердия, и будешь говорить как коренной житель Тейвата!       — Боюсь, потребуется чуть больше пары месяцев, — я смущённо улыбнулась. — У меня даже на таком простом этапе трудности.       — Мои прогнозы всегда сбываются, Фиалочка, — родное имя заставило что-то внутри приятно затрепетать. Меня им никто не зовёт, кроме Алисы… — Ты очень умная девочка и прекрасно справляешься с трудностями. Обжилась, нашла работу и начала учиться. Кстати, ещё не передумала? — частый вопрос, на который я из раза в раз даю один ответ: нет. Качаю головой. — Ну, ладно. Я всегда тебе рада, девочка моя, — улыбается и продолжает: — Сёстры и сожительницы говорят о тебе только хорошее, а про Сару я вообще молчу, она от тебя в восторге.       — Правда? В смысле, я правда нравлюсь сёстрам? — я не поверила своим ушам. Всё время я получаю только упрёки от сестры Гертруды, но другие сёстры… я мало о них знаю кроме того, что большинство не смеет ей перечить.       — Да-а, а как же! Они, конечно, немного ворчат из-за того, что не видят тебя в хоре или на службе, но это пустяки. Сестра Виктория очень хвалит твоё трудолюбие, а сестра Джиллиана нарадоваться не может от того, какая ты милашка и как всегда ей помогаешь, — Алиса легонько потрепала мою щёку, улыбаясь так радостно, будто говорит об успехах собственного ребёнка. Приятно.       — У неё любимый муж и ребёнок, я понимаю, что она хочет больше времени провести с семьёй. Когда у меня есть возможность, я помогаю. Например, почистить статую Барбатоса в окрестностях или присмотреть за больным в лазарете, или прикрыть её от надзора других сестёр… Семья — это важно.       — Ты моя хорошая, дай я тебя ещё обниму, — я не могла и не хотела отказывать. Её крепкие и тёплые объятия — верное средство от всех горестей и сомнений. Совсем как… нет. Не как. — А теперь рассказывай, что ты тут читаешь. Будем не очень громкими, а то Лизочка спустится и будет ворчать, кхм-кхм: «Соблюдайте тишину в библиотеке, иначе я обрушу на вас свой гнев», — она сказала это точь в точь голосом Лизы, с абсолютно той же манерой! Я не удержалась от смеха. — Посыплются искры, небо покроется тучами, загремит гром, ударит молния, и мы с тобой превратимся — бу, — в тыквы! — я уткнулась Алисе в плечо и расхохоталась. Какая же она потрясающая!       — Кхм-кхм! — послышался угрожающий кашель с верхнего этажа, и я замолкла.       — О, видишь, уже искры сыплются. Меня всегда завораживали вот эти её фокусы с погодой, но сейчас я пока не буду наводить на грех. Пока, — Алиса заговорчески подмигнула мне и плюхнулась на стул. — Ну, что тут у тебя?       — У меня «Лиса в море одуванчиков»! Азбуку я прошла!       — Какая умничка! Почитаешь мне?       — Конечно!       И мы читали вместе на протяжении нескольких часов. Сначала я всё то, что прочла и узнала, чтобы повторить выученное и откорректировать с её помощью произношение, а потом Алиса стала читать мне свою любимую сказку, «Цветы для принцессы Фишль». Хотя трудно сказать, что это её любимая, потому что она в принципе любила детские сказки и даже написала одну для своей дочери. Пока я была в лазарете церкви, Алиса читала мне «Истории Додоко», правда, уже с переводом на русский. Этот эпизод стал моим самым светлым и тёплым воспоминанием о том времени.       Сейчас же Алиса читала на тейватском и интересовалась, всё ли я понимаю. Благодаря её манере подачи текста я не только прекрасно запоминала значение и произношение незнакомых слов, но и содержание книги. Оно появлялось у меня в голове яркой и чёткой картинкой, в которой главным действующим лицом была она, Алиса, в качестве непревзойдённого рассказчика.       Время пролетало незаметно. Я с тёплой грустью смотрела на то, как солнце клонится вниз и этот чудесный день подходит к концу. Но Алиса сжимала мою руку и счастливо улыбалась, без слов уверяя в том, что это не конец и будет ещё много таких дней. Только не унывай, девочка моя.       И я не смела унывать.