Доченька, никогда не слушай других. Слушай только себя.
Ты моя умница, и знаешь, как лучше будет для тебя только ты.
Вот и… не буду её слушать. Неожиданный свист заставил меня резко обернуться и прекратить напевать любимые песни. И заметить сэра Кэйю в паре метров от меня верхом на лошади, а затем и кавалерию рыцарей, возвращавшихся из гор Буревестника. Я помахала ему рукой, приветствуя, на что Кэйа сдержанно улыбнулся и помахал мне в ответ. Дал какой-то знак рыцарям и… спешился. — Здесь довольно опасно, Фельхен, — сказал он, подойдя ближе. Ого, даже по имени. Капитан при исполнении во всей красе. — Я понимаю, что ты любишь гулять, но о безопасности забывать не стоит. Я пожала плечами. — Земли Анемо Архонта охраняются рыцарями. Я чувствую себя в безопасности, — простое предложение на мондштадтском, которое я с лёгкостью составила. — Приятно слышать, — сказал он без изменений в голосе. Даже жутко с этой холодной нейтральностью, обычно сэр Кэйа более… радушный. — Но я беспокоюсь. Куда идёшь? — Я ищу место, чтобы рисовать и читать, — и показываю на свой рюкзак. — Не беспокойтесь. — Хм… на пик Буревестника? Я кивнула. — Всё хорошо? — неожиданно спросил. — Э-э, да. — Точно? — Да, — я неловко улыбнулась, не понимая. — Почему Вы спрашиваете? Его пристальный взгляд заставил меня почувствовать себя неуютно. Каким бы веселым и приятным человеком не казался сэр Кэйа, он очень умён и читает людей, как открытую книгу. Я — далеко не исключение, к сожалению. Однажды он с нежной улыбкой поделился, что я похожа на детскую азбуку: на моём «милом личике» всё написано так понятно и просто, что даже забавно. Увидев, как я расстроилась от замечания, хотя и попыталась не подать виду, сэр Кэйа рассмеялся и мягко потрепал меня по голове, заверив, что в этом моё очарование. Ага, как же, очарование в лёгкости потехи… Вот и сейчас… неужели он прочёл мою тщательно отгоняемую горечь и досаду? Впрочем, сэр Кэйа покачал головой и не стал допытываться. Спасибо и на этом. Рыцари за спиной о чём-то переговаривались. Кто-то улыбался, кто-то посмеивался, поглядывая на меня и на капитана. Неуютно. — Эм, сэр Кэйа, я пойду. Удачи Вам в походе… э-э, в смысле патруле… патруль, патруль, как же… — Постой, — Кэйа поднял руку и обернулся к рыцарям. Крикнул им что-то, показал рукой путь вниз по склону и дальше… и куда-то дальше. Вперёд выдвинулся какой-то ответственный рыцарь, выразивший свою готовность к чему-то, и сэр Кэйа ему одобрительно кивнул. Кавалерия развернулась под командованием другого и пошла неспешным шагом в указанном капитаном направлении. — Садись, я тебя подвезу. — Ч-чего? Нет, сэр Кэйа, не стоит, В-вы же при исполнении, я не могу!.. — Давай-давай, *** *** (возражения не принимаются), — заулыбался вдруг с забавой и уже с напускной серьёзностью, начиная отстёгивать седло, а я в панике стала доставать МУП, потому что уже перестала понимать, о чём он говорит. — Не рань моё рыцарское *** (достоинство) своим отказом, цветочек. Какой же из меня рыцарь, если я *** (отпущу) юную девушку одну гулять по *** ***(опасным лесам)? Я вновь нацепила МУП на ухо и вздохнула. Судя по всему, он убеждал меня в том, что я должна согласиться. — Мне неудобно. И вдвоём не катаются. — В крайних случаях — катаются, надо только уметь. Всё в порядке, это моя обязанность — обеспечивать безопасность жителям Мондштадта любыми способами и средствами, — я неуверенно на него посмотрела. — Запрыгивай. И ещё кое-что: просто «Кэйа», цветочек. Я же просил. — Просто «Фиалка», капитан, я тоже просила, — я вздохнула и подошла ближе. Похоже, у меня нет выхода. Я не преминула погладить по чёрной гриве серую, почти белую лошадь. Кавалерийский конь с любопытством повернул свою голову, чтобы со мной познакомиться, и с радостью принял ласку, стараясь, подставляя холку, ещё и обнюхать меня как следует. — Снежок, — подсказал Кэйа, улыбаясь и похлопывая друга. — Ты ему понравилась. — Снежок… будешь яблочко, Снежок? — он вдруг недовольно боднул головой и завертел ею, словно его атаковала стая кусачих мух и блошек. Я испуганно отпрянула, в растерянности глядя на то, как сэр Кэйа его успокаивает и гладит. — Он перекусил недавно. И, думаю, тебе лучше снять это, — он показал на своё ухо, имея в виду мой МУП. — Похоже, эта штука ему не понравилась. Немного подумав, я показала Кэйе знак закрытого рта. — Хорошо. Ну так? Сядешь? Или мне тебя перекинуть через холку, как разбойник своё сокровище, м-м? — Даже не принцессу? Как грубо, сэр, я ожидала от рыцарей большего благородства в словах, — я выразила своё недовольство взглядом и закатила глаза. Ну и шуточки у него. — Приношу свои извинения, я слишком расслабился прогулкой, моя леди, — сказал вроде с абсолютной серьёзностью, но испортил всё впечатление непривычным обращением. — Я помогу Вам забраться. Эта помощь была очень кстати, ибо я совершенно не представляла, как мне на Снежка забираться. Стремян не было, ухватиться не за что, и докучи я переживала за коня и за то, что окажусь для него лишним тяжёлым грузом, но Кэйа неожиданно и крепко схватил меня за талию, заставив подавиться воздухом, с поразительной лёгкостью поднял и усадил. И сам взобрался почти без проблем с отстёгнутым большим седлом наперевес. Ого. — Хм-м… тебе так удобно? — негромко спросил почти в ухо. Я непонимающе кивнула головой. — А Вам не тяжело? — Мне? — готова поспорить, в голосе слышалось удивление. — Я всю свою жизнь готовился к тому, что поднимать принцесс на руки, — ага, как же. — Вы не тяжелее пера, которым я ежедневно пишу на пергаменте, моя леди, и Ваши переживания беспочвенны, — я поняла, я поняла, заканчивайте. — По правде говоря, держать Вас на руках доставило мне неимоверное удовольствие. Я мученически вздохнула и взяла себе на заметку не пытаться более дразнить сэра Кэйю и издеваться над ним, иначе он вернёт это в двойном размере. — Я поняла, сэр, Вы исключительно прилежный рыцарь. Прошу, избавьте меня от этой… излишней любезности, — грива у спокойно жующего траву Снежка жёсткая, но занятная. — Мои слова Вас смущают? А ведь я могу продолжать очень и очень долго, ибо задушевный разговор с Вами несказанно меня радует и прельщает, — я раздражённо обернулась на него, и, хотевший было продолжить играть свою шутовскую роль, Кэйа замолк и весело улыбнулся. — Хорошо-хорошо, не злись, цветочек. Ты и правда очень лёгкая, ты хорошо кушаешь? — я тут же в смущении отвернулась и услышала позади досадливое цоканье. — Ай-ай-ай, Фельхен, как нехорошо. Если ещё больше отощаешь, мне придётся принять меры. — Какие?.. — Не скажу, — положил руку на мою макушку и взъерошил волосы. — Но без Алисы не обойдётся, — ой блин… — так что в твоих же интересах меня послушаться. — Х-хорошо… — Перекинь, пожалуйста, одну ногу на другую, мне так будет удобнее. Я осторожно сделала так, как он сказал. Не самое устойчивое положение, но не мне в моём положении жаловаться. — Подержи, — в руках оказалось седло, которое я прижала к себе покрепче. Кэйа пододвинулся ближе, почти вплотную, вытянул руки по боку от меня и взял поводья. — И сама держись. Вперёд, Снежок. И мы неспешно пошли. А через некоторое время я сняла МУП, потому что ехали мы в полной тишине. Стучали конские копыта по земле, звенели застёжки на седле, шуршала одежда в такт шагов Снежка. Пели птицы, шелестели листья на деревьях, где-то совсем вдалеке слышались то кряхтения хилличурлов, то шорох кустов от пугливых зверьков, то плеск воды в случайном ручейке. Слаймы, повстречавшиеся на пути, провожали нас взглядом больших странных глаз, кроясь в тени или под землёй. Мне ещё ни разу не выпадала возможность ездить верхом в этом мире. Обозревая всё с непривычной высоты, я любовалась видами, как в первый раз. Хотя, думаю, мой восторг ещё не скоро уймётся, как бы часто я не отправлялась гулять по землям Анемо Архонта. — Ой!!! Снежок неосторожно ступил на небольшую яму с глубокой лужей и поднял шумные брызги своими копытами. От неожиданности я отпрянула назад, и вместе с этим сэр Кэйа крепко прижал меня к себе. Над макушкой послышался смешок. Кэйа принялся ласково журить Снежка за невнимательность, продолжая придерживать меня за талию и сжимать поводья. — Alles ist gut? (Всё хорошо?) — Ja. (Да.) Фух… На языке сразу завертелись вопросы о том, часто ли Снежок так оступается, сколько ему лет и как так получилось, что Кэйа не заметил лужи, он ведь направляет лошадь, но у меня пока не было такого большого словарного запаса, чтобы всё это озвучить, поэтому… я просто вздохнула. — Ты каталась раньше на лошадях? — услышала я родной язык с сильным акцентом. — Да, но я была совсем маленькой, — ответила на нём же Кэйе. — В моём мире можно за деньги покататься на лошадях где-нибудь на курортах. Мама возила меня туда и катала. — Твоя мама была наездницей? — Нет, вовсе нет. Мы катались с инструкторами. — Тебе понравилось? — Ага! — я заулыбалась. — Лошади такие большие и живые. Хотела бы я тогда скакать на ней во всю прыть, но, увы, я была ребёнком, а моя безопасность — превыше всего. — Ты любишь быстрые поездки? — Очень. Когда ветер бьёт в лицо, когда в ушах шумит так, что ничего не различишь, когда пейзажи проносятся со скоростью ветра, и ты остаёшься наедине с собой, своими мыслями и невероятным видом… знаете, у нас есть «железные кони». Хотите, я расскажу о них? Я так мечтала стать их наездницей! — Давай, я с радостью послушаю. Не знаю, сколько точно мы ехали, но время пролетело незаметно за беседой о мотоциклах. Я не видела лица сэра Кэйи, но точно могу сказать, что он слушал с неподдельным вниманием, потому что всегда уточнял то, что было за гранью его понимания, просил объяснить подробнее и рассказать ещё. А я рассказывала. И с упоением. Ах, вот бы и в этом мире существовали мотоциклы… Но вот мы приехали к Пику Буревестника. Я попросилась высадиться здесь, и сэр Кэйа, спешившись первым, помог и мне, подав руку и прихватив под талию. — Ты не боишься наткнуться на хилличурлов и слаймов? — Нет, а чего их бояться? — я непонимающе улыбнулась. — Если не заходить на их территорию и не тревожить, то они и нападать не будут, — я пожала плечами. Небольшой, но всё же опыт помог мне чуть лучше понять этих странных существ и свободнее гулять по окрестностям. — Я сомневаюсь в этом, — покачал головой Кэйа, заново закрепляя седло. — Хилличурлы часто нападают на мирных жителей и на аэростаты. — Может, потому что «мирные» жители и аэростаты пугают их? Они шумные и выглядят агрессивно, особенно первые, когда выпьют. Сэр Кэйа усмехнулся. — Не теряй бдительность, цветочек. В дикой природе опасно и без хилличурлов. — Я знаю. Спасибо за беспокойство, сэр Кэйа, — я тепло улыбнулась. — И за то, что подвезли. Он закончил с ремешками на седле и обернулся ко мне. — Не нужно благодарности. Называй меня «Кэйа». Я много раз тебя просил. — Не могу… — я смущённо шаркнула ножкой. — Вы старше меня и Вы капитан рыцарей, это будет невоспитанно и неуважительно по отношению к Вам. — Meine Blume, формальности не нужны. Они… эм… Их соблюдать — это проявлять неуважение к нашей дружбе, — я залилась стыдливой краской. Об этом у меня и мысли не было… — Я не ожидал, что ты будешь говорить о воспитанности, потому что я слышал, что ты перечишь сёстрам, — сэр Кэйа лукаво ухмыльнулся, наклоняя голову, и с уличающей во всех грехах хитринкой прищурился. — Это не очень воспитанно, не так ли? …«избалованная лентяйка» «Лорд Барбатос покарает тебя за непослушание» «Снежнийская дрянь» Обида в душе разрослась с прежней силой. Скорее я пойду на корм хилличурлам или меня утопит гидро-слайм, чем начну слушаться эту… — Фельхен? Я испуганно встрепенулась и опомнилась. Разжала напряжённые кулаки, расслабила злобно стиснутую челюсть и подняла растерянный взгляд. Сэр Кэйа всё ещё стоял передо мной и с недоумением и беспокойством всматривался в моё лицо. Ему не нужно знать. — Правила созданы, чтобы их нарушать. Иначе будет совсем скучно жить, — сказала я, беззаботно улыбнувшись и пожав плечами. Хотя прекрасно понимала, насколько неправдоподобно и жалко выглядело это притворство. — Если сёстрам не нравится моё поведение, им придётся отправиться слишком далеко… чтобы пожаловаться людям, ответственным за моё воспитание, — не в силах более выдерживать этот недоверчивый и пристальный взгляд, я развернулась и махнула рукой. — Ещё раз спасибо, что подвезли, сэр Кэйа. Я вернусь в город до того, как стемнеет. — Я заеду за тобой через пару часов, — серьёзно ответил он. Я повернула голову, но возразить не смогла: Кэйа уже вскочил в седло. — Будь осторожна. Я весело кивнула и выпустила довольный смешок в ответ на недоумевающее и неулыбчивое лицо капитана. — Хорошо, буду Вас ждать, о прекрасный рыцарь на белом коне, — чужое неподдельное удивление заставило меня громко рассмеяться и вприпрыжку отправиться на поиски спокойного и тихого места для чтения. Когда же послышались удаляющиеся стуки конских копыт, я остановилась и поглядела вслед. Вокруг было до ужаса тихо и пусто, несмотря на шумящие густые леса и волнующееся море далеко за утёсами. Чувство глубокой тоски и бесконечного одиночества посреди всего этого огромного, неизвестного мне мира, вдруг стало пожирать моё сердце. Виды здесь очень красивые. Нетронутая природа радовала глаза и трепетную душу. Я осталась здесь на весь день и немного прогулялась после ухода сэра Кэйи. Но вскоре солнце зашло высоко-высоко над головой и стало печь, поэтому я спряталась в овражке под деревцем и расположилась там с детской книжкой, словарями и тетрадями для записи. Вслух читала строки, писала заметки, хрустела закатниками и делала перерыв на недолгий полуденный сон. Или отвлекалась, чтобы с весёлой улыбкой подсмотреть за забавными слаймами, прыгающими туда-сюда и прячущимися в траве. Это чем-то похоже на то, когда ты следишь за размеренной и полной работы жизнью маленьких муравьишек — также занимательно и мило. Хочется помочь чем-нибудь, подбросить еду или донести маленького солдата туда, куда ему надо, но со слаймами чуть сложнее… Раз их потревожишь — и не отвяжешься. Как-то раз я кинула кусочек яблока в гидро слайма, так он меня и Эшли гнал до самого городского моста. Сначала нам было ужасно весело возиться с ним и с теми каплями, что он в нас кидал, но потом началось сражение не на жизнь, а на смерть, и мы капитулировали. Поэтому, помня весёлый опыт, я приберегла забаву на потом, когда придёт пора уходить. Отвлекаясь, я снова возвращалась к чтению. Шум ветра, шелест листьев, запах моря, плеск воды и ощущение безграничной свободы и единения с природой как ничто другое помогло мне лучше окунуться в мир «Лисы в море одуванчиков». Интересно, повстречается ли мне когда-нибудь кто-то говорящий и разумный из животного мира? Было бы здорово. Часы пролетали незаметно. Но это было не весело и не грустно — это было прекрасно. Спасибо, господин Ван Гог, за прекрасную цитату. Она как ничто другое описывает это состояние безмятежности и покоя. Вот бы навсегда в нём остаться. Но солнце клонилось вниз. В овражке, под сенью ветвей кедра, становилось темнее. Вздыхая и понимая, что почитать в комфорте больше не представляется возможным, я начала собирать вещи. Складывая всё в рюкзак, я отвлеклась на раздающиеся неподалёку активные бульканья и шуршания. Два слайма прыгали друг на друга в своеобразном сражении. Они стукались лбами, скользили по друг другу и кидали водные шарики, злобно нахмурив свои странные глаза. Вид у них был воинственный. Я в предвкушении заулыбалась. И отставила рюкзак подальше. — Заждалась меня, о прекрасная дева из далёких земель? Я тихонько рассмеялась. Стук копыт уловила ещё далеко. И тихое шуршание кавалерийских сапог по траве. — …на тебя напал гидро-слайм? — спросил с озадаченностью. Я с искренним недоумением воззрилась на удивлённо разглядывающего меня одним глазом капитана. Распущенные длинные волосы ещё не успели полностью высохнуть и страшно закучерявились, а про штаны и говорить нечего. Только льняная большая рубашка успела прийти в надлежащий вид, но всё равно я чувствовала кое-где сырой холодок. Рядом лежал несчастный кардиган, который пережил, по меньшей мере, библейский потоп. — Скорее я на него, — ответила и мило улыбнулась. — Как Ваши дела, сэр Кэйа? Он глубоко и вымученно вздохнул, обозревая масштаб всей беды. — Отлично. Я собираюсь возвращать один упрямый и опасный meine Blume, который отказывается называть меня по имени, в его оранжерею. А как твои дела? — Замечательно. Готовлюсь быть увезённой прекрасным рыцарем на белом коне в закат. Эта мысль очень понравилась Кэйе. Горделивая и довольная улыбка засияла на его устах, и он покачал головой. — Ты используешь мои слабости… я люблю романтические истории. — По Вам видно, — я засмеялась. — Дайте мне немного времени. — Хорошо. Я думаю, это отличная возможность вместе поужинать. — Поужинать? — я вытаращила глаза. — Ну, если только фруктовым салатом из закатников и яблок. В целом виде. — Или мы можем поужинать едой нашей любимой Сары, которую привёз твой верный рыцарь из далёкого королевства, желая накормить свою, м-м… свобода… свободолюбивую принцессу, — Кэйа незаметно выдохнул, порадовавшись маленькой победе, и лукаво заулыбался, вынимая из-за спины два внушительных свёртка и одноразовую большую флягу. Боже, неужели он привёз покушать из самого Мондштадта?! — Сэр Кэйа… Вы неподражаемы! Пока он присаживался рядом со мной, я включала МУП и… — Ай!!! Вот чёрт… ай-ай-ай, больно-больно… Пиро-энергия разлилась по моим рукам, обожгла кожу и подпалила край рукава рубашки. Я быстренько потянулась за рюкзаком и за спрятанной в нём флягой с водой. Вылила на руку всё, что осталось, но этого было до обидного мало. Хаотично дула на пекущую кожу и махала пострадавшей конечностью, пока вдруг её не перехватили. Кэйа со вздохом лёгкой досады оглядел очередную приключившуюся со мной беду и спрятал мою ладошку в своих огромных руках. Стало очень холодно, как в морозильнике, но намного легче. Боль отступала. — Когда-нибудь я доберусь до Сахарозы и поговорю об улучшении этой модели. — Альбедо лучше разбирается в этом. — Да? Сэр Кэйа кивнул и освободил одну руку, чтобы протянуть мне свёртки с едой. В первом оказались… мои любимые голубцы с грибами, а во втором — его ненаглядные куриные шашлычки. Соскучившегося по человеческой пище и не ожидавшего такого приятного сюрприза желудок свело… — Сэр Кэйа, я официально Вас обожаю. — Это будет взаимно, когда перестанешь звать меня по титулу, — ответил он с лёгкой усмешкой, не переставая сжимать мою ручку. Я смущённо улыбнулась и неловко почесала затылок. — Альбедо ты зовёшь без «сэр», несмотря на то что он такой же капитан, как я… — Вы говорили, что его титул — простая формальность… — …Эмбер тоже член Ордо Фавониус, а Алисе невероятно много лет, и все они старше тебя. В чём же я провинился? — Альбедо и Эмбер не настолько меня старше, и они сразу дали понять, что хотели бы обойтись без титулов в обращении. А Алиса… однажды в лазарете я назвала её «госпожой», и её чуть удар не хватил. Она меня простила только потому, что я «была не в себе»… я госпожу Лизу так зову, если Вам полегчает, и она не против. — Я против. — Но Вы… Вы неоспоримый авторитет в городе. Все к Вам уважительно обращаются, даже мирные жители, хотя они в Вас души не чают. И наша Сара, и Куинн, и любители выпить из таверн, и сёстры. Я могу по пальцам пересчитать людей, которые зовут Вас только по имени — это заместительница магистра Джинн, госпожа Лиза, Альбедо, Кли, Алиса и… всё? Больше никого не могу припомнить. Чем же я заслужила такую милость с Вашей стороны? Пригрозила ботинком? Хотевший, очевидно, сказать что-то серьёзное, Кэйа прыснул и покачал со смехом головой. — Да, я всё ещё в ужасе от твоего ботинка, meine süße Blume, — я не цветочек, хватит. — Ты не думала о том, что, может, я хочу с тобой сблизиться и подружиться? — сказал он с мягкой улыбкой. Я оторопела. Милое предложение заставило моё сердце биться чаще. Кэйа смотрел так искренно и нежно, что я не находила слов, чтобы что-то ему ответить. Даже мысли все спутались от его взгляда и от ощущения тёплой руки поверх моей. Неужели… он правда хочет со мной подружиться? Стать моим другом, с которым можно обсудить всё на свете и к которому не страшно обратиться за помощью? А ведь… он говорил, что именно это и готов мне предложить. Тогда, в лазарете, когда я болела и была в растерянности и ужасе от того, что меня ждёт в новом мире. Я слабо, но всё же поверила. Вынуждена была, потому что… не сказать, конечно, чтобы я совсем одинока здесь, но… стоит признать, что я отчаянно искала то, что могло бы заполнить пустоту, оставшуюся после разлуки с семьёй. — Для меня было бы честью подружиться с гостьей из другого мира. — О Господи… Весь момент испортил. — Прекратите, — я поморщилась, досадливо сжимая в кулаки руки и тут же об этом жалея. Кэйа успокаивающе погладил меня по раненой ладошке. — Я даже не знаю, как здесь оказалась. «Гостья из другого мира», бр-р. Хорошо, что я держу это в секрете, иначе не было бы жизни от такого. — Я расстроил тебя? — удивился сэр Кэйа. — Немного, — честно призналась и вздохнула. — Я не сделала ничего выдающегося, чтобы заслужить такую «честь». Просто… потерялась. Буквально потерялась, понимаете? Я не знаю, как и почему здесь оказалась и когда смогу вернуться домой. Я обыкновенный человек, как и большинство жителей города, во мне нет ничего особенного, что могло бы быть в пришельце из другого мира. У меня те же руки и ноги, что и у вас, — я вытянула свои конечности, рассматривая, как будто в первый раз. — Голова на плечах, человеческое лицо, два немного слеповатых глаза, и всё остальное, — я посмотрела на него с мольбой, — всё то же самое. Только тут чуть-чуть, — показала на голову, — другое. Я не умнее и не глупее, просто я видела в своём мире то, что не видели вы, и в то же время — не знаю того, что знаете вы… об этом мире. Неужели… — страх поселился в моём сердце. — Неужели я обязана всей добротой, что вы все мне дарите, только потому, что… выгляжу так жалко? — а ведь и верно. — Если причина заключается действительно только в этом… тогда прекратите, — я вынула свою руку и с досадой посмотрела на покрытые плотной корочкой льда ожоги. Заживёт. — Не делайте вид, что Вам интересно со мной общаться, и прекратите меня жалеть. Всё равно в один день Вы меня оставите… как и Алиса… Я прерывисто вздохнула и… зажмурившись, покачала головой. Дикий ужас от собственных мыслей верно поселился в голове, но — нет, не время, не время предаваться им, так что… Я быстро взяла вилку… — Meine Blume. …отломила кусочек от голубцов… — Фельхен. …и отправила один в рот… — Фиалка. — М-м? — приглушённо отозвалась, упорно вглядываясь в горизонт и часто моргая. Крепись, дурочка, сама навыдумывала, сама расстроилась. Чёрт бы побрал сестру Гертруду, после её выходок у меня на целый день сохраняется упадническое настроение. — Фиалка, посмотри на меня, — я, в возмущении вытаращив глаза, упрямо покачала головой. Вот успокоюсь, прекращу плакать, вот тогда и поговорим. — Ты не права, — я озадаченно нахмурилась. Ещё как права. — Я расстроен, что ты плохо думаешь обо мне, meine Blume, но я понимаю, что ты чувствуешь. Я был на твоём месте, — я замерла. — Я долго привыкал к этому городу. К людям, традициям и… к доброте тех, кто протянул мне руку помощи. Много лет я не понимал, почему они так добры ко мне, чего они от меня ждут или хотят. Ещё в детстве жизнь преподнесла мне важный урок: люди никогда не делают что-то просто так, они всегда преследуют собственную выгоду, — неверной рукой я нацепила МУП на ухо и повернула голову к непривычно меланхоличному и задумчивому Кэйе. Он глядел вперёд, за горизонт. — Поэтому я терялся в догадках. Чем мне придётся отплатить за кров и еду? За счастливое детство и за многообещающее будущее? Может быть, это всё тщательно спланированный заговор, и эти люди в один день воспользуются мной? — он ненадолго притих. Его сомнения прошлого так болезненно откликались в моей груди… я ведь тоже так думаю и также боюсь. — В какой-то момент я понял, что давно узнал ответ на эти вопросы, — Кэйа повернулся ко мне. Я поразилась тому, что увидела… неужели так выглядит искренность в его глазах? — Я ничего не должен. Совсем ничего. Иногда люди просто делают добро, потому что хотят и могут, и не ждут ничего взамен. Даже благодарности или ответной любви. Некоторым людям просто хорошо от того, что они делают чью-то жизнь лучше. Мастер Крепус был одним из таких людей… — чуть подумав, Кэйа вдруг тепло усмехнулся и посмотрел на меня. — Возможно, я беру пример с него и хочу, чтобы ты не… кхм… не переживала об этом всём также, как и я когда-то. Мы же оба с тобой чужеземцы. Кто, как не мы, можем правильно понять друг друга, верно? Я кивнула. И судорожно вздохнула. Мысли о былых сомнениях сами собой забылись и перестали терзать меня. Вместо них я испытывала глубокое сочувствие к Кэйе. Это… всё это действительно непросто. — Спасибо. За всё. Простите, что я так чураюсь Вас… — М-м? Что делаешь? — непонимающе вскинул бровь. — Э-э… отношусь с опаской и сомнением, сторонюсь. — Чува… чувасюсь? Я прыснула. — Чу-ра-юсь, — сказала членораздельно. — Вряд ли Вы эти слова услышите от кого-то, кроме меня, поэтому можете не запоминать. — Ну нет, я запомню, — настоял Кэйа, немного наклонившись ко мне. — Чу-ра-юсь? — Верно! — воскликнула я, и он улыбнулся и ещё несколько раз повторил это вредное просторечие. — Значит, «лобызаться» — противно целоваться, — начал рассуждать Кэйа. Я захихикала. — А «у-хай-да»… «ухайдаканная» — это очень уставшая. «Чураюсь» — отношусь с опасением и сторонюсь, — мужчина довольно заулыбался, когда увидел мои одобрительные кивки. — Буду хвастаться перед всеми, что выучил сложные слова. — Или шифроваться, чтобы никто не понял, о чём Вы говорите. Люди будут думать, что Вы призываете демона, а на самом деле просто сплетничаете со мной и с Сарой, — я рассмеялась. — Прекрасная идея! Так и буду делать, — подмигнул мне и потрепал по и без того лохматой макушке. — Давай кушать, иначе остынет. Ещё успеем поговорить. — Хорошо, приятного аппетита, сэр Кэйа! — Приятного аппетита, цветочек. Мы принялись за еду. Сидя на краю утёса, мы ужинали и смотрели вдаль, за алеющий и пестрящий невероятными оттенками горизонт, который вот-вот готовилось коснуться солнце. Было тихо, легко и весело на душе. И у меня… появилась более стойкая уверенность в том, что я не останусь одна. Сколько бы времени не прошло и что бы не случилось. Глубоким вечером, на обратном пути в Мондштадт, меня клонило в сон. Перед глазами то и дело сгущалась тьма. Один раз я увидела стремительно приближающуюся землю. Сэр Кэйа меня поймал. Второй раз мир перевернулся на девяносто градусов, и я почти упала на холку бодрого Снежка. Вновь сэр Кэйа удержал. В третий раз я не разомкнула век. Только краем уплывающего сознания ощутила мягкий мех на щеке и крепкое плечо под головой. Кэйа, придерживая меня, безмятежно глядел вдаль и думал о чём-то своём.