Рыцари стояли в непонимании,
махом руки капитана заткнувшие свои рты
и не тревожившие его вопросами.
— Как твои дела? Я бегала глазами по кафелю, сжимая книгу крепче в руках. Разве кавалерия не в горах Буревестника… — Хорошо… Хотя хорошо ничего не было. — Ты здесь по делу? Я не решалась поднять взгляд. — Угу… Говорить не хотелось. — По какому? Хотелось убежать. — По приглашению. Далеко. Тишина давила на уши. Сердце гулко забивалось в груди. На пальцах оставались следы от твёрдых углов обложки. Я большими глазами смотрела перед собой, пытаясь предугадать, что будет. — Цветочек, я хочу поговорить с тобой. Жесть. Жесть, жесть, жесть. Жесть-жесть-жесть-жесть. Паника сковала всё тело, когда Кэйа бесшумно подошёл ближе и осторожно сел рядом. Он облокотился о свои колени и попытался заглянуть мне в лицо. Я прикрывалась ниспадающими каштановыми прядями. Не смотрите. Уйдите. Я боюсь. — Я хочу поговорить том, что случилось на соборной площади. Мне страшно. Зачем говорить со мной? Сделанного не воротишь, увиденного не развидишь, сказанного не вернёшь. Я не забуду этого. — Фельхен? — он наклонился ещё ближе. Я отпрянула. — Пойдём поговорим. Просто оставьте меня. Оставьте, пожалуйста… — Фиалка! — Альбедо вошёл в зал, и его появление стало для меня сродни пришествию Христа. Я с диким облегчением выдохнула и закрыла книгу, прежде чем вскочить с места навстречу алхимику. — Почему ты не поднимаешься ко мне в лабораторию? Ты забыла дорогу? Он был так искренне обеспокоен… — М-мне не-не, кхм… мне не дали подняться, — я скованно пожала плечами и взглянула на бдящих рыцарей, гревших до этого момента уши. — Сказали, что тебя нельзя беспокоить и что ты не давал распоряжения о том, что у тебя будут гости. Бирюзовые глаза в удивлении распахнулись. Альбедо растерянно огляделся. — Ох, я всегда забываю о формальностях. На Драконьем Хребте с этим намного проще, — он вздохнул, упирая руки в бока. — Ты долго здесь сидела? Я посмотрела на настенные часы и удивилась. — Где-то полчаса. Прекрасное лицо исказилось в раскаянии. — Я так виноват перед тобой, что потратил твоё и наше время впустую. Пойдём, не будем больше терять ни минуты. Я постараюсь вернуть отнятое время и освободить тебя пораньше. — В-всё в порядке, у меня сегодня выходной, я никуда не тороплюсь, — я попыталась его утешить и мягко улыбнулась. — Так вот с кем у цветочка дело, — заинтересованно сказал Кэйа, привлекая к себе внимание и заставляя меня дрожать в ещё большей панике и тревоге. — Будешь ставить над ней опыты, Альбедо? Тот закатил глаза. — Не пугай её, мне стоило больших трудов уговорить Фиалку прийти. Мне необходимо сравнить результаты четырёхмесячной давности с более свежими, чтобы понять, насколько успешно проходит адаптация организма и как справляются со своей задачей экспериментальные зелья. Чем больше мы узнаем, тем выше шанс того, что мы сможем предотвратить или уменьшить риск возникновения смертельно опасных приступов акклиматизации или простых, но очень травмирующих для Фиалки болезней и простуд, которые, увы, имеют место случится с ней в будущем, — объяснил Альбедо. — Вот как… — я всё же обернулась, чтобы увидеть льдистый глаз, внимательно оглядывающий меня и Альбедо. Сизые брови в впечатлении взметнулись вверх. — Это замечательно. Тогда пожелаю вам двоим удачи, — и когда я уже собиралась поблагодарить и уйти, Кэйа протянул ко мне руку. — Если ты никуда не торопишься, я прошу тебя зайти ко мне в кабинет, когда ты закончишь. Твою мать. — Не пугайся, я точно не собираюсь ставить над тобой опыты, — он мило и дружелюбно заулыбался, ввергая меня в ещё больший ужас. — А, прошу прощения, брать анализы и проводить исследования, я верно понял? Ничего страшного у меня для тебя нет. Ага, так я Вам и поверила. — Очень мило с твоей стороны, — с сомнением в голосе высказался Альбедо и махнул мне рукой. — Пойдём, мы и так много времени потеряли. — Да, конечно. — Я тебя жду, цветочек, — вдогонку сказал Кэйа, и я точно утвердила одно своё намерение: быстро убежать из Штаба и не встречаться с ним.***
— Чувствуй себя уютно. Насколько это возможно, — пробормотал Альбедо, поспешно заходя в комнату и прикрывая дверь за мной. — После прогулки по штабу я понял, что здесь довольно душно. Я открою окно. Здесь и правда был спёртый воздух, но и не удивительно. В большой двухэтажной лаборатории мог бы быть простор, если бы она не была напичкана устройствами и механизмами различной величины и бесчисленными длинными столами, заваленными рукописями, книгами, склянками и приборами. Даже стены были все обклеены непонятными мне чертежами и картами… — Это что, планетарная модель атома? — спасибо великолепному курсу физики в школе, который услужливо мне подсказал назначение развешенного во всю стену напротив двери чертежа. Хотя… эта модель отличалась от той, что я помнила в школе: в ней гораздо больше… непонятных точек, обозначений и линий. — А? Ах, это… нет, это планетарная модель элемента — движущей и основополагающей силы нашего мира. На этом чертеже представлены все семь общепринятых элемента в Тейвате, — Альбедо подошёл вместе со мной к стене и поднял руку, чтобы показывать. — Для удобства они обозначены разными цветами. Как ты можешь видеть, каждый элемент уникален и имеет собственные характеристики. Анемо — самый активный элемент, его частицы немногочисленны, но очень подвижны, — он указал на специальные обозначения, которые я растолковала как скорость. — А гео — самый пассивный. Число его частиц огромно, они практически неподвижны за счёт того, что плотно прилегают друг к другу. Остальные элементы также имеют свои особенности. Если тебе интересно, я могу дать тебе блестящий трактат, в котором собрана полная коллекция исследований разных учёных о происхождении, силе, свойствах и применении всех доступных нам элементов. — Вау… было бы потрясающе, — прошептала я, глядя на эту схему огромными глазами. — Но, боюсь, мой уровень иностранного языка пока не настолько хорош. — Верно, — досадливо поджал губы Альбедо и убрал руку с чертежа. — У меня нет экземпляра на снежнийском языке, поэтому тебе действительно будет тяжело. Тогда скажи мне, когда будешь готова, я с удовольствием тебе представлю эту книгу. Трактат воистину восхитителен и трудоёмок, это одна из моих любимых книг, которые я, бывает, читаю, чтобы расслабиться, хотя знаю всё дословно. — Дословно? — я вытаращила глаза. — У тебя эйдетическая память или ты просто… — Да, именно она, — улыбнулся Альбедо. — Спасибо, что не назвала её «феноменальной», я лично не наблюдаю в этом никакого феномена. — Почему? Подавляющее большинство людей имеют большие проблемы с запоминанием огромной информации в короткие сроки, поэтому твоя память является настоящим феноменом, если сравнивать. — Возможно. Но я не люблю, когда меня выделяют. По крайней мере, в таких обыкновенных вещах. Я убеждён, что человек может развить свои способности до невероятного уровня, нужно лишь желание… и время, разумеется. Которого часто очень не хватает. Это точно… особенно когда на тебя вешают совершенно бесполезные занятия, только бы чем-то занять твоё личное время, которое, как считают умные взрослые, ты неправильно используешь. Тоже мне… — Эм… пр-привет, Фе-фельхен… — я обернулась на голос и улыбнулась. Невысокая девушка с зелёными волосами и очаровательными опущенными ушками неловко подошла с каким-то набором инструментов и пробирок и в диком смущении поглядывала то на меня, то на господина Альбедо, то на невероятно интересный пол. Ему она уделяла особенное внимание. — Здравствуй, Сахарок. Будешь помогать Альбедо сегодня? — Если говорить честно, Сахароза проведёт большую часть исследований, как и в прошлый раз, — признался он. Секунду, Сахароза? — Я не такой большой знаток биоалхимии и это направление меня интересует только в исключительных случаях. Ты — как раз такой, — мои щёки вспыхнули. Приятно. — Я буду лишь направлять и подсказывать. И, наверное, мы начнём с крови. — Д-да, я-я уже при-приготовила всё, — пролепетала Сахарок (которая, вроде как, на самом деле Сахароза), крепко сжимая инструменты. Понимаю, какого это — встречаться с новыми людьми. Надеюсь, у меня получится сделать так, чтобы она меня не чуралась. Альбедо выдвинул для меня один из стульев, усадил и взял в руки мой рюкзак, который я не знала, куда приткнуть. — Когда у тебя закончился цикл? — спросила Сахарок, подготавливая шприцы и жгуты. — Э-э-э, — я в испуге вытаращила глаза. Меня вдруг прошило холодным потом при взгляде на них. — Как-какой цикл? — и заикаться начала. — Менструация. Я забыла попросить господина Альбедо осведомиться об этом, п-прости, пожалуйста. В прошлую нашу встречу ты говорила, что у тебя сформированный цикл, но… вдруг что-то изменилось? — А-а… ну… кхм-кхм, по-после того, к-как я-я… кхм! как я очут-чу-чу… чёрт… — я хлопнула себя по губам и зажмурила глаза. Дикий ужас туманил рассудок. — Ты в порядке? — Альбедо положил руку на моё плечо и заглянул в глаза. Мне потребовалось немного времени, чтобы сфокусироваться на его обеспокоенном лице. — Тебе плохо? Что случилось? — Я… кажется, я теперь боюсь иголок… — я не узнала свой голос: тихий, жалобный, на грани плача. — Мне очень… страшно… Альбедо и Сахарок переглянулись. — Твой страх появился… после того, как мы взяли у тебя образцы стволовых клеток? — спросила девушка. Я судорожно закивала. — Нам нужно это сделать ради твоего блага, Фиалка, — вздохнул Альбедо. — Тебе необходимо потерпеть. Могу я как-нибудь поспособствовать твоему… спокойствию? Я делала глубокие вдохи и выдохи. Надо, надо… раз уж пришла, раз уж готовилась, раз уж мне выпала такая нелегкая доля… чёрт… — Вы можете взять её за руку, господин Альбедо, — предложила Сахарок. Опачки. — Моя мама всегда так делала, когда я пугалась грозы. Это немного, но помогает, и становится легче. — Ах, верно, Лиза тоже так делала. Я понял. Он осторожно взял мою ладошку в свою и несильно сжал. В голове произошёл сброс настроек. — Всё хорошо, я обещал не брать образцы твоих стволовых клеток. Ничего страшного, мы не хотим причинить тебе вред, — мягким голосом заботливо заверил меня Альбедо, подойдя вплотную и неловко приобняв меня. В ушах заиграли райские фанфары. — Ты готова? Я ошалело кивнула, не доверяя языку. Матерь Божья… Сахарок закрепила жгут выше локтя и попросила меня сжать руку в кулак несколько раз, чтобы проступили вены. — Может… тебе отвернуться, Фельхен? — неуверенно спросила девушка. Я в ужасе завертела головой. Точно нет. — Давай поговорим. Что насчёт твоего цикла? — заговорил Альбедо, не прекращая держать меня за руку. Наши ладошки были почти одного размера… — Я… эм… по-после т-того, как я очутилась здесь, — Сахарок проверила шприц. У меня закружилась голова, и я крепче стиснула чужую руку. — Пос-сле эт-того у меня бы-ыла большая задержка… в целый месяц. И страшные боли, которых раньше не было. Возможно, цикл бу-будет скакать. — Это действительно вполне возможно, — закивала головой Сахарок, наклоняясь к моей руке. Сердце тревожно забилось где-то в горле. — Твоё тело пережило очень большой и мощный скачок в пространстве и, возможно, даже во времени, вследствие чего твои биологические часы сильно сместились и организм стал вести себя по-другому, — иголка медленно проникла под кожу. Я ещё сильнее стиснула руку Альбедо и всхлипнула. — Больно? — Н-нет… просто страшно… — по щеке скатилась слеза. — Про-продолжай. — Прости меня, пожалуйста, это правда необходимо, — виновато залепетала Сахарок и продолжила забор крови. — Ты не наблюдаешь никаких других изменений в своей повседневной жизни после перемещения и перенесённой болезни? Может, у тебя появились головные боли, частая тошнота или необычные приступы? — Нет, ничего такого, — я помотала головой и вновь всхлипнула. Альбедо положил мне руку на макушку… ещё чуть-чуть и прямо в Рай… — Мой организм стал более уязвим к болезням, и менструации стали намного более болезненными, чем прежде. И смещение цикла произошло. Я боялась, что вообще потеряла, э-э… свою репродуктивную функцию, — Сахарок аккуратно вынула шприц и принялась сменять картридж. В тот раз им понадобилось много анализов, так что… мне оставалось только крепиться. — И-и меня часто посещают кошмары, хотя раньше им не было места в моей жизни. А ещё… у меня… — пока Сахарок возилась со шприцами, я неуверенно разжала одеревеневшую дрожащую ладонь и поднесла к своему виску, чтобы отодвинуть пару прядей. — Ещё это… — Хм?.. — Альбедо склонился и поражённо выдохнул. — Ох… Седина. На висках стала проступать редкая и почти незаметная, но седина. — Твоё перемещение отразилось не только на твоём физическом состоянии, но и на психологическом… — он взглянул на обескураженную Сахарозу, которая тут же подхватила его мысль: — Имеет место быть посттравматическое стрессовое расстройство, — у меня глаза стали по пять копеек. — Фельхен не помнит того, как здесь оказалась. Я полагаю, что она была настолько травмирована перемещением, что её сознание подавило воспоминания, но они остались у неё в виде кошмаров. К сожалению, это всего лишь предположение, потому что в психологических процессах я совсем не разбираюсь, а насчёт… — Я согласен с этим, — удовлетворительно кивнул Альбедо. — Но я также подозревал возникновение панических атак на фоне адаптации и иных психических расстройств. — Мистер Альбедо, Вы ударились в пессимистические прогнозы, — возразила Сахароза. — Сэр Кэйа говорил, что Фельхен превосходно адаптировалась к новым условиям в психологическом плане. — Да, он мне тоже это докладывал, — чего? Сэр Кэйа ещё и докладывает обо мне? Ох, Боже, что за тип… — Но я склонен не исключать такой вероятности и быть готовым ко всему. Фиалка ведёт себя спокойно, подражая поведению жителей города, возможно, она ещё не до конца поняла и приняла, что с ней произошло. — Вообще-то, я ещё тут, — сказала я мрачно, отвлекая двоих учёных от увлечённого разговора. — И если у вас есть какие-то вопросы, можете спросить меня, а не отчёты сэра Кэйи. — Ой! Пр-прости, пожалуйста, это было не-невеж-жливо! — замахала руками Сахарок. — М-мы просто… — Мы просто обсуждали гипотезы. Извини. Тебе показалось что-то возмутительным в нашей беседе? — Ну, во-первых, я поражена тем, что сэр Кэйа собирает на меня досье. Это удар исподтишка. Во-вторых, у меня нет никаких приступов и расстройств… — У тебя есть кошмары, это расстройство. Кроме того, некоторые ты можешь не замечать за собой или отрицать. Как я мог понять из всего сказанного Кэйей, ты склонна отрицать происходящую действительность или отбрасывать и игнорировать негативные мысли, чтобы не позволить сильным эмоциям завладеть твоим разумом. Втайне ты можешь лелеять надежду на то, что это всё сон, и ты в любой момент можешь проснуться дома, — его слова неприятно и очень больно кольнули сердце… — Это защитный механизм твоей психики, и это нормально. — Хорошо, — я вздохнула. — Но у меня нет приступов, атак и иных расстройств, правда. Я их не наблюдаю, как, наверное, и вездесущий и всевидящий сэр Кэйа, — Сахарок тихонько хихикнула в кулачок, а Альбедо не сдержал короткой усмешки уголком губ. — Возможно, это вопрос времени. Давайте остановимся на этом и просто будем смотреть, что будет дальше. — Согласен. Продолжим? — он протянул мне руку. Сахарок уже стояла с обновлённым шприцем наготове. Я собралась с силами и взяла Альбедо за руку. Если моё сердце остановится, то, по крайней мере, последние мгновения жизни у меня будут прекрасными… Когда мы закончили, Сахарок отошла в дальнюю часть кабинета, вновь собрав небольшую коллекцию моих всевозможных образцов — и ногтя, и волоса, и слезы, и прочее… кроме стволовых клеток. Бр-р. Альбедо протягивал мне салфетки и неловко гладил по голове (жизнь удалась…), пока я утирала слёзы и успокаивалась. А ведь не так давно, ещё в своей старой жизни, я преодолела дикий страх уколов, но вот он вернулся ко мне снова. Засада. Но я была чрезмерно благодарна Сахарку и Альбедо за понимание. Особенно Альбедо. Не знала, что ощущение животного ужаса и простого мирского счастья могут сочетаться вот так. — Что мне теперь делать? Выйти погулять? — А, нет, мы с тобой ещё не закончили, — сказал Альбедо, приводя в порядок орудия пыток. Вернее, инструменты. — Теперь я хочу проверить твои интеллектуальные способности. Я нервно хохотнула. — Средние, — с ходу ответила. — В школе была хорошисткой, то есть, знания и практика предметов оценивались «удовлетворительно», а не «превосходно». Ничего выдающегося, хотя… учителя отмечали мою светлую голову и хвалили за ум. Всё как у всех. — Спасибо за этот отчёт, но я предпочту проверить сам. Люди часто склоны иметь низкую самооценку и недооценивать свои способности. — У меня адекватная самооценка, — в непонимании запротестовала я, наблюдая за тем, как Альбедо проходит к другому ряду столов и что-то выискивает, разбирая кучу книг и бумаг. — Судя по отчёту Кэйи, это не так. Она у тебя занижена, и у тебя даже имеются комплексы. Поверить не могу! Он им обо всём докладывает! Держать сэра Кэйю на расстоянии, очевидно, одно из самых правильных решений в моей жизни здесь. — Это не так, нет у меня никаких комплексов! Я знаю свои сильные и слабые стороны и адекватно их оцениваю! А у сэра Кэйи могут быть субъективные суждения. — Не думаю, — с сомнением ответил мне Альбедо, собирая в руки какую-то кипу бумаг. — Одно из достоинств Кэйи — он великолепно пишет отчёты. Кратко, по существу и максимально объективно. Он прекрасно разбирается в людях и в их психологии, так что я более чем склонен доверять его суждениям. Вроде, на этом можно пока ограничиться… — задумчиво пробормотал он, оглядывая внушительную кучу в руках и содержимое на столе. — Да, пока всё. У меня есть пара тестов для определения уровня твоего интеллекта, — только я хотела задать уточняющие вопросы и напомнить об одной важной детали, как Альбедо меня предупредил: — Не волнуйся, я исключил ту область знаний, которая тебе не подвластна, а именно естествознание нашего мира. Эти тесты направлены на определение твоих когнитивных функций: на скорость и качество твоего мышления, на способность мыслить нестандартно и выпутываться из сложных условий поставленных задач. Я понятно говорю? — спросил в конце с искренним беспокойством на лице, и я торопливо закачала головой. — Хорошо, просто у тебя такое недоумение, я засомневался, что ты продолжаешь понимать мою речь. — Я просто до сих пор пытаюсь принять то, что сэр Кэйа буквально следил за мной и собирал обо мне информацию, которую докладывал вам… — Ты не знала? Хм… Наверное, мне нужно было оставить эту информацию конфиденциальной, чтобы не навредить вашим сформировавшимся отношениям, — пробормотал Альбедо, ставя передо мной тяжёлую кипу. Было бы чему вредить, он сам прекрасно справился… Я вздохнула. — Забудь. — Кстати, пока мы не приступили, скажи мне пару слов об устройстве. Я заметил, оно иногда не переводит твою речь. — Да, я, э-э… Я записала пару недочётов в свой блокнот, чтобы поговорить об этом с Сахарозой. — Великолепно, я послушаю. Альбедо внимательно выслушал все мои жалобы. Мне было за это несколько стыдно, потому что разработка, кажется, принадлежит Сахарозе, и так ее подставлять некрасиво, но, глянув в дальний угол лаборатории, я поняла, что сейчас для неё не существует ничего в целом мире, кроме работы. Поэтому я обсудила все недочёты с Альбедо, и он пообещал их исправить. После этого мы приступили к тестированию… я впала в ступор, когда передо мной оказались простейшие арифметические примеры начальной школы. Альбедо расценил это по-своему и спросил, не слишком ли это сложно для меня. За пару секунд я решила всё… и тогда он правильно понял моё недоумение, впоследствии ставя меня перед гораздо более сложными задачами. В какой-то момент Альбедо сказал, что мы закончили. Он посчитал мои результаты впечатляющими, но отметил, что мне не достаёт практики. — Это твоё задание на определение когнитивных функций, — он положил передо мной небольшую стопку, на первой странице которой было большими рукописными буквами написано какое-то незнакомое мне слово. — Здесь приведены головоломки для определения уровня твоего интеллекта. Я засеку время, и ты приступишь. — Что-то типа «уровня iQ»? — спросила я, вызывая непонимание на его лице. Ах, да, английский тут не в ходу. — Не обращай внимания. — Скажи, когда будешь готова. Я вздохнула и огляделась. В целом, это же не экзамен, он ничего не определит и не поменяет мою жизнь в худшую или лучшую сторону. — Готова. — Отлично, начинай, — Альбедо перевернул песчаные часы. Спустя чуть более получаса, по ощущениям казавшиеся вечностью, я сдала листок Альбедо. Он остановил песочные часы, которые периодически переворачивал, и зафиксировал время. — Проверка займёт не больше десяти минут, но я должен накормить тебя, поэтому ты освободишься примерно через час. — Ой, в этот совсем нет нужды! — я замахала руками и вскочила с места. — Я взяла с собой перекус, не напря-я… бля-я… В глазах потемнело. По щекам настойчиво, но безболезненно хлопали, и прыскали прохладной водой в лицо. Перед глазами вертелись расплывчатые картинки. — Фиалка? — до ушей доносился приглушённый и нечёткий голос. Чёрт, так резко подрываться после всех сданных образцов было ужасной идеей. Сознание медленно и неохотно, но возвращалось. — Ты меня слышишь? — кивок. — Сколько пальцев? — я осоловело вытаращила глаза и сфокусировалась на расплывчатой картинке. Показала три пальца. — Хорошо. Пожалуйста, не делай резких движений и не вставай какое-то время. Я принесу сладкий чай и твой завтрак, он должен быть уже готов. Сахароза, присмотри за Фиалкой, — послышался взволнованный голосок девушки. — Ты поняла меня? Я вновь кивнула и, когда давление на плече ушло, склонилась в сторону и легла головой на стол. Вштырило хоть куда.