Heart Without Love

Всю дорогу от сторибрукского пляжа до главной заброшенной библиотеки, и вместе с тем часовни, которую взломал Нил, устроив там импровизированный дом, лисы шли скуля и еле переставляя ноги. Падение через шляпу сквозь миры и бог знает что еще было слишком болезненным. Ники, во всяком случае, будет труднее всех. Его магия не досталась ему просто так, он прошел через ад и отрубание собственной головы, чтобы кто-то однажды решил, что это волшебство стало бы ему полезным. Когда они ввалились в часовню, падая и кряхтя, Эндрю все еще сжимал руку Нила. Он держал ее так, словно готов был сломать все его пальцы, если Джостен попытается дернуться в сторону выхода или…куда-то в сторону смерти. – Жемчужина у нас, – начал Сет, закрыв ставни. – Осталось еще два ингредиента. – Если следующие два нам придется добывать подобным образом, то клянусь вам, таким же симпатичным вернуться к Эрику я уже не смогу, – Ники выдохнул, заваливаясь на диванчик и сотрясая маленький столик со стопкой книг. – Это было ужасно! – Аарон упал на пол, растягивая конечности в форме звезды, уставившись в потолок. – Что это была за хрень? – Кевин устало застонал в согласии, в то время как другая часть команды просто развалилась в полукруг, опираясь друг на друга, как на подушки. – Как мы достанем еще два? Эндрю, ты можешь поверить, что… Дверь хлопнула, заставив лисов вздрогнуть и переглянуться. Эндрю толкнул Нила в комнату, заперев дверь на замок. Аарон и Стюарт опасливо уставились на дверь, затаив дыхание. Ваймак и Би приблизились к двери. – Эй! – разбойник забарабанил по дереву. – Какого черта, Миньярд! Ни суровый голос Ваймака, ни копошение лисов за стенкой, ни то, что они оба выглядели как мокрые крысы и могли запросто заболеть, не помешало Эндрю с силой прижать Нила к стене, придавив грудь локтем. – Какого гребаного хрена ты вытворяешь, Нил? Что это было? – Ты и сам прекрасно знаешь, что, – Нил дернул плечом и приподнял подбородок. – И не нужно прижимать меня к стене, пытаясь навлечь панику и глупую угрозу. Не выйдет, Эндрю, я тебя не боюсь. – А стоило бы, – зашипел Эндрю. – Не своди меня с ума, Джостен. Зачем ты это сделал? Какого черта, ты думал, будет, а? Нахрена эта идиотская жертвенность? Эта тупая, бессмысленная херня! Почему? Скажи мне, блять, почему? – Из-за тебя! – огрызнулся Нил. Его злые глаза, полные ярости и отчаяния пригвоздили Эндрю к месту. – Ты же знаешь, что из-за тебя, зачем заставляешь меня говорить это вслух? Я сделал это…из-за всего, что было. Ты просто… Я и ты… что-то происходит. Я не знаю, что это, но я просто не мог допустить, не мог позволить, чтобы с тобой что-то случилось. Не надо рычать на меня только за то, что я не хочу позволять кому-либо причинять тебе боль. – Замолчи, – Миньярд замотал головой. – Ничего не происходит. Ничего нет, и мне ничего от тебя не нужно. Ты не можешь вытворять этот свой идиотизм и говорить мне это дерьмо. Не можешь. – Да пошел ты, – зашипел Нил. – Не смей говорить мне это. Ты думаешь, только тебе разрешено злиться? Но почему я не могу злиться из-за того, что ты хотел собой пожертвовать? Почему я не могу стоять тут, прижимая тебя к чертовой стене и говорить то же самое, м? – Нил дернулся в руке Эндрю. Он был раздражен до предела. – Отпусти меня! – Эндрю покачал головой, сужая глаза и сжимая губы в тонкую линию, заставляя Нила кипятиться еще сильнее. – Мы были в одинаковых ситуациях, Эндрю, но все получилось так, как получилось. Ты не можешь сейчас меня винить. – В одинаковых ситуациях, – повторил Эндрю, бесчувственная усмешка расползлась по его губам. – В каких, блять, по-твоему, мы были условиях? Ты бы сдох там в ту же секунду, если бы она забрала у тебя правду, ты понимаешь это своей тупой башкой или нет? Я бы не умер от этого, а ты – да! Единственное, что тебе нужно было сделать, это позволить этому случиться, а не строить из себя чокнутого придурка. Ты не мог так поступить, ты не мог знать, что все обойдется, но все равно это сделал! – Эндрю, ты не понимаешь, – повторил Нил с нажимом, его зубы скрипели от невысказанных слов, которые уже вырывались наружу. Он покачал головой, его лицо осунулось, а глаза нервно заблестели. Весь гнев сдулся, словно воздушный шар, а плечи опустились. Пальцы Нила невесомо коснулись лица Эндрю, словно они всегда должны были быть там, а губы скривились в грустной улыбке. – У меня ведь больше ничего нет. Ничего нет и не было уже несколько лет, да и никогда особо не было. С самого детства был только один момент, когда я был относительно счастлив, и то – закончилось это предательством. А потом ты просто…появился здесь. Ты остался здесь, заставил меня снова поверить во что-то, хотя видел, ты прекрасно видел, что я буквально умираю на твоих глазах каждый день. Это эгоистично, я знаю, – Нил опустил глаза, – но я не мог. Не мог допустить, чтобы реальный ты исчез и никогда больше не был бы рядом со мной, понимаешь? Маска безэмоциональности Эндрю словно треснула. Он отшвырнул от себя пальцы Нила, а затем ткнул в грудь. – Ты ведь даже не знаешь, что делаешь, верно? – выплюнул парень. – До тебя до сих пор даже не дошло. – Да о чем ты говоришь, боже ты мой? – Нил устало ударился головой о заднюю стену. – Объясни мне. – Ты сказал, что-то происходит. Ты сказал это, Нил. Но ведь ты сам не знаешь, что, верно? Заставь уже свой мозг соединять точки, черт побери. Неужели ты действительно не понимаешь, что говоришь? Ты издеваешься надо мной? – Эндрю, я не… Миньярд закрыл ему рот ладонью, заставляя нахмуриться, а вторую руку вонзил себе в грудь, вырывая сердце. – Вот, что ты делаешь, – Эндрю крутанул сгусток перед лицом Нила. Червоточины продолжали исчезать на глазах, но на месте старых неизменно появлялись язвины новых – злость Эндрю все еще росла и крепла, заставляя сходить с ума. Его сердце было похоже на странную красно-черную мигалку, когда исчезали одни червоточины, исцеляясь и полностью пропадая, а через секунды появлялись новые. И так по кругу. Это было похоже на рак, на опухоли, которые исчезали, вылеченные влиянием чувств к Нилу, и снова появлялись пониманием, что проклятие заставляет его гнить. Нил двумя пальцами отодвинул руку парня от своего рта, рассматривая и поражаясь. Джостен поймал взгляд Эндрю, когда сердце вновь исчезло в грудной клетке. – Ты это сделал, и ты же это исправишь. – Исправлю что? – Нил неверяще качнул головой. – Исцеление исправлю? Что? Эндрю, ты выздоравливаешь! Это…это… – Это ненадолго. – Что? Почему? – Потому что проклятие может разрушить только…одна вещь. А то, что происходит сейчас, делает меня нестабильным. Я склонен к саморазрушению, но не настолько, Нил. Джостен нахмурился: – Но как червоточины уходят? Я имею в виду, почему ты говоришь, что я виноват в том, что… Оу. Оу… – Ты исправишь это, – повторил Эндрю, выпуская Нила из хватки. Глаза Нила, большие и шокированные, смотрели на него так, словно не могли поверить. Рот парня раскрылся, но он поспешил захлопнуть его. Каждая секунда под пристальным взглядом становилась пыткой, казалось, в голове Джостена происходила какая-то особенная мозговая активность. И то, как именно на него теперь смотрел этот парень, выводило Эндрю из себя. Это было и осознание, что имел в виду Эндрю, и осмысление, что на самом деле чувствовал сам Нил, и глупая, ужасная, отвратительнейшая нежность в его глазах; словно неверие, что такое вообще когда-либо могло произойти. Нил опустил взгляд на губы Эндрю. – Уходи, – сказал Эндрю, отводя взгляд в сторону. – А что, если… – попробовал Нил, делая маленький шаг вперед. – Нет, – Эндрю отвернулся. – Но почему? – Потому что ты слишком глуп, чтобы сказать мне «нет», – Нил снова открыл было рот, но Эндрю поспешил добавить: – я не твой гребаный ответ, и ты, блять, точно не мой. Я уже выбрал путь. – Верно, – Нил кивнул и глубоко вдохнул, поднял голову к потолку, а потом тяжело выдохнул. – Верно, верно, верно. Месть – это все, что тебе нужно, – он закусил губу, кисло усмехнувшись. – Тебе-то какое дело? До этого момента ты даже не понимал, что чувствуешь. Решил переобуться за одну секунду? – Ты прав, – он хмыкнул. – Просто впервые подумал, что до меня кому-то есть дело. Что я… хм, в этот раз я не упаду, что в этот раз кто-то не отпустит мою руку. – Нил… – Мне нужно идти. Нил отодвинулся, развернулся на пятках и щелкнул замком. Он с треском распахнул дверь, растолкал лисов и исчез в глубине часовни. Эндрю набрал в легкие побольше воздуха, почти свистя ноздрями от гнева. Удар кулаком в стену не казался ему прямо сейчас чем-то плохим. – Что здесь происходит? – спросила взволнованная Эбби. – Когда вы вернулись? – она спускалась с лестницы, продолжая говорить, но Эндрю уже ничего не слышал, погруженный в свои мысли. ————— – Я собираюсь пойти ва-банк, – сказал Эндрю, плюхнувшись на пол рядом с камином. Би приветственно прогудела ему, наполовину спрятанная лицом в чашке с какао. – Что-то случилось? – Румпельштильцхен, – просто сказал он. – У него есть сын. – Сын? – Бетси слегка подавилась и отставила какао на столик. Она поправила подушки, прежде чем снова посмотреть на Эндрю. – Но как? Я слышала, что его жена умерла от хвори. Откуда ты узнал? – Птичка напела, – он хмыкнул. – Ребенок, видимо, приемыш, – Эндрю злобно улыбнулся, сверчок лишь выгнула бровь. – О, Би, не нужно осуждений, – он вскинул руки. – Мы все тут такие – брошенки. – Никто из вас больше не один, – упрекнула его женщина. – Может быть, – он ухмыльнулся ей, Би узнала эту ухмылку. Эндрю задумал что-то очень и очень ужасное. – И все же, потеряшка однажды, потеряшка навсегда. – Эндрю, ты не можешь использовать флейту, – догадалась Би. – О, я могу, и я это сделаю. Мы все равно ничего не можем, пока Джостен не отыщет свои часы, подаренные кроликом. Без них второго элемента не найти, а вот шантажировать Темного сыночком – то еще зрелище получится. Би встала со своего места, плед упал с ее ног, когда она присела перед ним на коленях с самым обеспокоенным видом со времен начала проклятия. – Ты же не такой, Эндрю, – она покачала головой. – Теперь я такой, – он ответил сквозь зубы. – Не надо делать вид, будто я первый раз кому-то жизнь порчу. Прекрати это, Би, не притворяйся святой. Ты знала, что я делаю, и только сейчас решила сыграть на моей совести? – Это же дитя, – упрекнула сверчок. – Дети не виновны в грехах родителей. – Он уже давно не ребенок, я уверен, – выплюнул Эндрю, вставая с пола. – Я знаю, что дети невиновны, но у нас, потеряшек, свой путь. И если я несу крест за дерьмо Тильды, то и его ребенок отгребет себе кусочек сладкой жизни. – Эндрю, одумайся, это не ты, – Би смотрела на него снизу вверх, пока он возвышался над ней, но парень лишь сделал шаг назад. – Это я, Би, – зашипел Эндрю. Даже после проклятия он никогда не ругался с ней. Бóльшую часть времени он прыгал из крайности в крайность, оставаясь либо полностью пустым и безэмоциональным, либо слишком психотическим и зловеще-активным. Но теперь все стало другим, его сердце буквально прыгало от сумасшествия. – Таким я стал, таким и останусь. Ты можешь не принимать это, я никого рядом с собой не держу. – А как же Нил? – женщина поджала губы. – Что он скажет? – Какая разница, что скажет глупый Пиноккио? Это не его дело. – Ой-ли? – Бетси встала, поджав губы. – А разве не из-за него ты решил пойти настолько далеко? – Успокойся, Би, – Эндрю ярко улыбнулся, его глаза блестели. Он пододвинулся к ее уху, чтобы прошептать: – Я сделаю все очень-очень быстро, ни один сверчок не заметит. Женщина уже почти было отодвинулась, чтобы вновь что-то сказать, но Эндрю уже вынул из заднего кармана тряпку и поднес ее ко рту и носу Бетси, слегка надавливая и позволяя эфиру затуманить ее разум. Она уже начала падать, когда Эндрю подхватил ее под руки и направил к дивану, на который та мягко опустилась. – Ты пожалеешь об этом, Эн… Последние слова Би, перед тем как глубокий сон окутал ее, осели пеплом на его языке. Но Эндрю лишь сжал челюсти и снова усмехнулся, пытаясь убедить самого себя в том, что он поступает правильно. Око за око, Румпельштильцхен. Не важно, кому Эндрю причиняет боль, ведь до сих пор всем его близким, в том числе и ему, причиняют боль, и никто за это еще не поплатился. Но в этот раз Эндрю это исправит. ————— Чарующие звуки флейты разносились по лесу, пока кучка детей и подростков прыгали в заколдованном танце вокруг яркого костра. Эндрю перебирал пальцами по инструменту, выдувая мелодии в ожидании того самого ребенка. Музыка, словно легкое прикосновение чего-то тягучего, затмевала и затуманивала разум. Пленительные звуки флейты гипнотизировали и завораживали, и это было кошмаром всех родителей ближайших королевств. Люди, подобные Эндрю, владеющие магией флейты, которая могла увлечь их детей в чащу, всегда их пугала. Эндрю терпеть не мог это мерзкое лицемерие, ни один из этих бедных детей никогда не смог бы услышать эту мелодию, если бы их не бросали, а любили. Лишь брошенные и потерянные могли услышать волшебную игру Эндрю. Парень прыгал с камня на камень, с выступа на выступ, разглядывая каждого молодого человека, поочередно спрашивая и продолжая играть. Судя по слухам, ребенок Румпельштильцхена отправился в мир людей несколько лет назад, и, если брать в расчет те же слухи от чертовых морских раковин, он совсем недавно пересекал лес Сторибрука. – Абрам! – Эндрю обернулся на шум. – Абрам! Темный маг собственной персоной распихивал детей, почти сталкивая тех в костер. Он звал кого-то по имени, но Эндрю не мог разобрать букв. Румпельштильцхен хватал за шиворот каждого мальчишку, что был старше восемнадцати, снимая с них капюшоны и маски, но все никак не мог найти того, кто был ему нужен. Эндрю усмехнулся, так было даже лучше. Эндрю, Румпельштильцхен и его бедный ребенок смогут встретиться с глазу на глаз, просто замечательно. Видеть лицо Темного, когда Эндрю совершит свою месть, было самым лучшим подарком. Он накинул капюшон, улыбка непроизвольно растягивалась на его лице, когда он продолжил наигрывать мелодию. Словно под гипнозом, глупые подростки начали прыгать еще сильней, они свистели и кричали, пританцовывая в странных движениях. Когда очередной звук взлетел в воздух, покинув флейту, мимо Эндрю пронесся ветер. Инструмент был вырван из его рук, а его самого оттолкнули назад. – Где мой сын, дудочник? – прорычал Румпельштицхен, сломав флейту пополам. – Так меня теперь кличут? – насмешливо прошептал Эндрю, прежде чем скинуть с себя капюшон и сверкнуть глазами. – Но ты-то знаешь, кто я? – сморщенное, блестящее крокодильем золотом лицо Румпельштильцхена сменилось с выражения полнейшего гнева до глубокого поражения. – Ну здравствуй, братец. Заглянул на огонек? – Эндрю ухмыльнулся, для него это было только начало. ————— – Что, Румпель, удивлен? – Эндрю насмехался. Широко раскрыв глаза, он притворно схватился за сердце: – Оно и понятно, я и сам ошарашен. Возмужал, новые крокодильи струпья отрастил, неплохо! – Что тебе тут надо? – потерянный голос Темного сбил Эндрю с толку. Видимо, сын действительно был ему важен. – Мне надо? Это Сторибрук, Голд, здесь всем рады. А вот что ты делаешь в мире, где магии как от пальца оторвать, мне вот совсем неясно. Я слыхал, тебе сюда путь заказан, – Эндрю развел руками. Он знал, что попасть в мир людей просто так невозможно, для Румпельштильцхена это было особым препятствием. – Ты за моим сыном? – спросил на грани истерики Темный. – Ну да, – Эндрю широко улыбнулся. – А я боюсь, для этого волшебной дудки будет маловато, – зашипел Румпельштильцхен. – В ней нет ничего волшебного, – Эндрю поднял брови и скривил губы. – Кроме того, что ее слышат не все. Лишь те, кто брошен, лишь те, кто предан! Ты предал его, я слышал, уверен, твой потеряшка не особо тебя жалует. – Ты ничего не знаешь, – прорычал Темный. – Уверен? – сомнение, смешанное со злорадством заиграло на лице Эндрю. Он ощущал, как новые червоточины растут в его груди. – Очень сомневаюсь. Мне ли не знать, как быть пропащим мальчишкой? Румпельштильцхен смотрел на него несколько секунд, а потом его взгляд стал пустым. Он словно читал книгу, бесконечно двигая глазами и что-то рассматривая в своей же голове. Он резко улыбнулся и вновь посмотрел на Эндрю. – Хватит быть таким обиженным, – Темный закатил глаза, словно все это ничего не значит и первоначальный шок был лишь от неожиданности. Эндрю проследил за его лицом, но не мог понять, в чем дело. Румпельштильцхен выглядел так, словно он действительно волнуется за сына, но не настолько, чтобы бояться того, что Эндрю что-либо с ним сделает. – Неужели ты все еще зол на меня? – Зол на тебя? – Эндрю поперхнулся, прежде чем выплюнуть едкое: – Да нет, что ты, я же раздаю свою любовь направо и налево. Ты забрал ее! – А разве она не с тобой? – Темный раскрыл глаза, с нажимом тыкая ему в грудь. – Не надо держать зла на моего сына, он не виноват. К тому же, я почти на сто процентов уверен, что узнав его, ты передумаешь. Эндрю не поверил ему ни на секунду. – Ах, понимаю, ты огорчен, – Эндрю усмехнулся в притворном снисхождении. – Все родители боятся, что их милых чад у них отнимут. Беспокоишься, что он снова от тебя уйдет, а, Румпель? – Тебе ли судить? – Темный щелкнул языком. – Не ты ли все еще держишь Аарона на поводке, дорогуша? – Не думай, что ты меня знаешь, – рявкнул Эндрю, приблизившись к лицу мага и почти готовый вгрызться ему в горло. – Я давно уже не тот. – Ой-ей, Эндрю, для того, кто ненавидит ложь, ты весьма тонко вертишь полуправдой. И все же, печально лгать самому себе всю жизнь, не находишь? – Эндрю раскрыл рот, чтобы ответить, но Темный продолжил: – Ты ведь никогда не боялся, что у тебя отнимут Аарона, не так ли? Я-то знаю, я видел вас столько лет… Главная причина всего этого в том, что ты не боялся, что его заберут. Ты боялся, что он уйдет от тебя сам. – Он мой близнец, я защищал его. – Не защищал, а держал рядом ради самого себя. Тебе все кажется, что ты ничего не боишься, но твои сделки, в отличие от моих, были нужны лишь для того, чтобы оставлять глупцов рядом с собой. Эндрю моргнул. Что-то треснуло в его голове и теле от осознания самого большого самообмана в его жизни. Нил мог бы ему позавидовать, такую огромную ложь не придумывал даже он. Все эти вещи, все эти люди и все эти сделки, все ради одного – чтобы кто-то остался. Тильда превратила жизнь Эндрю в такой ужас, в такую адскую муку, заставив пройти через все это насилие, что единственное, что у Эндрю всегда оставалось – Аарон. Он хранил и оберегал его как зеницу ока, никогда не позволяя соприкоснуться с этим насилием ни на дюйм. Он брал весь удар на себя, он защищал его всеми возможными способами. И даже если Аарон ощутил весь спектр психологической нагрузки, он никогда не знал насилия дальше, чем удар или пощечина. Это было так отвратительно, но это было единственное, за что Эндрю мог зацепиться, пока его мучили из раза в раз. Близнец стал якорем для Эндрю в его бесконечных скитаниях в собственных мыслях. Всегда оберегать и заботиться. Аарон был маяком и тем, кого он боялся потерять. Конечно, со временем количество этих людей росло, но единственное, что, как думал Эндрю, могло сохранить их рядом с ним, была сделка или защита. И это действительно работало, но остались бы они с ним, если бы этого не было? Эндрю боялся узнавать, он думал, что тогда они все исчезнут. После потери любви, призрачное собственничество все еще оставалось с ним, и он даже не мог от этого отказаться. Будто ничто в нем не способно перестать хотеть, чтобы кто-то выбрал его просто так. – Ты сделал все возможное, чтобы превратить мою жизнь в ад. Не смей тыкать в то, что является следствием твоего последнего удара в крышку моего гроба, Голд. Хватит этого лицемерия и манипуляторства, к чему это? Боишься за сыночка? О таких вещах стоит думать заранее, ты ведь провидец. Теперь все боятся меня, ведь именно ты забрал это у меня. Так что все, что я делаю сейчас, и все, что сделаю потом, в том числе и с твоим сыном – твоя вина. – Нет, – Румпельштильцхен рассмеялся. – Нет, ты не понимаешь. Послушай, вот что я тебе скажу. Я уверен, ты помнишь Ичиро, ты точно о нем слышал, ну и конечно же Натан, все о нем слышали. Знаешь, почему они были опасны? Они творили зло, потому что у них не было сердца. А знаешь, почему все боятся тебя? Не из-за меня, не из-за того, что я забрал твою любовь, дорогуша, а потому, что ты выбрал месть взамен любви. Потому что ты творишь зло, даже несмотря на то, что сердце-то у тебя есть! Гнев, что закипал во всем теле Эндрю, заставил его содрогнуться от силы всей этой ненависти. Слова, яркие и колкие, такие правдивые и жгучие впились ему в сознание. Сломанная флейта валялась под ногами, подростки прыгали вокруг них, создавая свою собственную музыку из криков и танцев. Пелена ярости разрывала его тело. Плевать на месть, плевать на ребенка, Эндрю было больно, его словно било под дых снова и снова. Рука парня потянулась в повязке, раньше он бы подумал, что смерть – это легкий выход для Темного, Эндрю не готов так просто его отпустить. Смерть, в любом случае, для Румпельштильцхена не страшна, он не сможет умереть, но пытки на грани смерти ему не помешают. Ловкие пальцы выудили клинок, быстро развернув в пальцах, Темный на это лишь захихикал. – Вот, в чем твоя проблема, Эндрю, – шептал Румпель, широко ухмыляясь. – Я забрал твою любовь, но ничего больше. То, что ты делаешь, только твоя ответственность. Путь тьмы – твое решение. О, поверь, я прекрасно тебя понимаю, зло умеет быть привлекательным. Ведь становится так легко сбрасывать ответственность на кого-то другого, – Румпельштильцхен расхохотался, заставляя Эндрю рычать от гнева. Эндрю приблизился к нему в одно короткое мгновенье, уже готовый прижать лезвие к горлу, но тут хихиканье затихло и явно не из страха к ножам. Громкий, бархатистый и уже охрипший от криков голос донесся до Эндрю. – Эндрю! Не надо. ————— Миньярд закатил глаза, отталкивая от себя Румпельштильцхена. – Откуда ты тут взялся? – он поднял брови, а затем резко остановился и щелкнул пальцами, собирая пазл. – Точно, совсем забыл, что ты один из потеряшек. Нил сглотнул, переводя взгляд на мага. Его округлившиеся глаза даже не моргали, а ноги непроизвольно заставили сделать шаг назад. Эндрю внимательно проследил за этим действием, а затем перевел взгляд на Румпельштильцхена, чье лицо переливалось в самых разных эмоциях: от показного озорства до явного и очевидного опасения и даже сожаления. Он смотрел на Джостена так, словно извинялся перед ним, словно пытался подойти к испуганному зверьку, при этом явно играя роль кого-то совершенно иного перед Эндрю. – Эндрю, почему он здесь? – выдавил Нил. – Я не говорил тебе? – Эндрю притворился изумленным. – Ну что ж, познакомься, Румпельштицхен, мой д-а-а-а-вний знакомый. Это он навлек на меня проклятие, что теперь трещит по швам. Можешь называть его крокодилом, таких редких тварей иначе и не назовешь. Нил моргнул, снова отходя на шаг назад. Лисы, по-видимому, шедшие вслед за Нилом, кричали из чащи леса, от чего Джостен непроизвольно дернулся. – Уходи отсюда, – сказал Нил ровным голосом. Эндрю, опешив, что это говорят ему, расправил плечи и приготовился к спору. Он уже раскрыл рот, но голос Темного перебил его: – Позволь мне объяснить, Абрам. Имя, которое ранее использовал и знал только Эндрю, прибило его к месту, заставив брови взлететь вверх: – Откуда ты, мать его… Ты следишь за мной? – прорычал Эндрю магу. – Эндрю… – попробовал Нил. – Ты забрал у меня все. И я продолжаю терять все, что осталось, и ты теперь переключился на единственного, кто… – Эндрю! – Нил повысил голос, заставив бегающих мальчишек вздрогнуть. Голоса лисов приближались, от чего Нил обернулся. – Нет, он больше ничего не сделает, – Миньярд, снова схватился за повязки, а затем перевел взгляд на мага. – Больше никаких жертв и сделок. Твоя очередь платить по счетам, и скоро он здесь будет. Румпельштильцхен не шелохнулся, он лишь хихикнул, переводя взгляд на Нила. – Эндрю… – Ну что? – раздражение кипело в нем, он уже достаточно наболтался сегодня с его мучителем. – Не вмешивайся в мои дела, это только между мной и Темным, какого черта ты вообще приперся? Секунды, которые потребовались, чтобы собрать головоломку, стали вечностью. Что-то в глазах Нила, его страх и испуг, было неправильным. То, как Джостен делал шаги назад – в чащу, то, как смотрел на него Румпельштильцхен… – Ты пришел не просто по зову потеряшек, – голос Эндрю будто бы сломался. – Моя мелодия… Ты пришел, потому что…ты и есть его ребенок. Нил покачал головой, будто не веря в то, что здесь происходит. Он взглянул на Темного. – Уходи, папа, – тихий шепот был едва различим за звуками костра. – Нил, прошу тебя, дай мне только несколько минут. – Уходи! – Нет, подожди, всего секунду! – Румпельштильцхен уже почти кинулся вперед, но Эндрю встал у него на пути. – Прости, прости! – Темный тянул к Нилу руки, но тот сердито отмахнулся. – Просто послушай, мне правда жаль. Я жалею о том поступке каждое мгновенье с того дня, я не должен был отпускать твою руку. Я…я…я бы сделал все что угодно, чтобы исправить это, но это невозможно. Я так долго искал путь сюда, чтобы найти тебя и снова быть рядом. Если бы я мог все изменить…я бы ушел вместе с тобой, я… – Я знаю, – отрезал Нил. – Ты сделал бы это сейчас, но ты никогда бы не изменился. Все так поступают, обещают и клянутся, что больше никогда не повторят тех ошибок, а потом делают это снова и снова. Если бы я тогда не провалился в тот портал один, ты бы даже не понял, какую боль мне причинил, насколько сильно предал. Кровавый король хотя бы не притворялся, что когда-либо любил меня, но ты…заставил меня поверить в семью, а потом бросил, выбрал свою магию вместо меня. Отпустил руку, оставив одного с проклятьем в совершенно чужом мне мире. Сделки и волшебство были тебе важнее, чем уйти в другой мир вместе со мной. Важнее, чем просто быть со своим сыном! – Абрам, прошу тебя, – Румпельштильцхен поднял руки в мольбе. – Я все исправлю, я…правда, сделал так много, поверь, ты скоро снова будешь здоров. – Каким же таким образом? – взорвался Джостен. Его глаза блестели от непролитых слез, отчаяния и обиды, но он держался за свою ярость и злость. За предательство, которое простить не мог. – Ты ничем мне не помог! Эндрю мне помог! Я сам себе помог! Но не ты, нет, – он горько улыбнулся. – Я достану ингредиенты, я вылечусь сам, без твоей помощи. – Но тебе это и не нужно, – он замотал головой, легкий смех снова пронзил его, вновь показывая, кем на самом деле был Румпельштильцхен – сумасшедший и маниакальный темный маг, думающий лишь о себе. Мужчина перевел взгляд на Эндрю и вновь вернулся к Нилу, повторив с нажимом. – Поверь, не нужно. – Ты издеваешься? Посмотри на меня, – Нил зарычал, тыкая себе в уголок челюсти. Его горло уже в большей степени было покрыто линиями дерева. – Посмотри и пойми наконец! Если бы я тогда не свалился в портал, если бы не пытался адаптироваться к новому месту и не врал всем и вся, то не стоял бы тут уже почти вполовину деревянный. Из-за тебя. – Я же говорю, что я это решу! Уже решаю! – Какой же ты поганый черт, – буркнул, вмешавшись Эндрю. – Я даже не удивлен. Портишь жизни всем, кого видишь, даже сыну. Понятно, почему Тильда была от тебя без ума, вы же два сапога пара. – Кто бы говорил, ты почти собирался что-то сделать с ним! – огрызнулся Темный. – А если бы это был кто-то другой? Ты не способен на милость, дорогуша, так что не тебе учить меня благородству. – Ты знал, что мы встретимся, – Эндрю сузил глаза. – Откуда ты знал? – Я же провидец, – Румпельштильцхен сверкнул глазами. – Все вижу, все знаю. – Ты должен уйти. И больше никогда не возвращаться. Я не знаю, как ты сюда попал, но здесь тебе не рады. – Он что-то недоговаривает, – Эндрю обернулся к парню, распахнув глаза и дергая голову в сторону, как бы говоря «ты что, идиот, он что-то скрывает». – Нил, – вновь попытался Голд. – Нет. Проваливай. – Она была права, – вдруг сказал Румпельштильцхен. Он зашептал: – «Попробуешь вернуть – потерпишь неудачу. Встреча состоится тогда, когда и не подумаешь». – Что ты сказал? – потребовал Эндрю. – Я говорю, что ты, малыш, очень гостеприимен, – Румпельштильцхен улыбнулся, а потом расправил плечи. – Хорошо, я уйду. Но, Нил, услышь меня, твое спасенье у тебя перед носом. Нил не слушал и не собирался, он лишь качал головой, вновь пытаясь отойти назад, полностью расстроенный и разбитый. Он врезался спиной прямо в только что подошедшего Сета, а когда обернулся, то увидел, как лисы уже выходят из-за кустов. – Эй, Нил, ты нашел Эндрю? – сказал Мэтт, отряхнувшись. Подняв глаза, он наткнулся на Темного мага. – Какого черта? Ну уж нет, что он тут делает? – Раздает советы, – съязвил Эндрю, поворачиваясь к магу уже с ножом в руках. – Я еще не закончил с тобой, но прямо сейчас ты исчезнешь. – Ну конечно, как скажешь, – выплюнул Румпель. – Я знаю, что ты умный, но твой гнев ослепил тебя. Прекрати вести себя как ребенок, и тогда вы оба спасетесь. – Уходи сейчас же, пока я не передумал. Румпельштильцхен покачал головой, весь его вид показывал, будто перед ним глупые неумелые дети, которые ничего не понимают. Он не жалел о том, как обошелся с Эндрю и его близнецом. Ни о чем не жалел, кроме Нила, перед ним он выглядел раскаянным. Он бросил ему тихое «прости», но Нил даже не отреагировал. Румпельштильцхен почти уже развернулся обратно в чащу, но остановился прямо перед Эндрю. Он зашептал: – Любовь – это не слабость, Миньярд. Хватит копить зло и обиду на меня, я никогда не изменюсь и никогда не попрошу прощения за то, что сделал. – Проваливай нахер отсюда, иначе я тебе горло выпотрошу. – У меня были свои резоны, и тебе этого не изменить, но ты можешь отпустить месть, и тогда твое проклятье найдет путь к исцелению. Румпельштильцхен исчез, но его истеричное хихиканье все еще отдавалось в ушах Эндрю как самый отвратительный звук. Он обернулся к чаще: свет от костра освещал тропу и деревья, подростки начали разбредаться в разные стороны, держась за собственные головы, будто бы их чем-то накачали, и они только что проснулись, а позади него маячили лисы. Эндрю повернул голову, Нил смотрел прямо на него, он не мог понять, что это был за взгляд, но ему стало не по себе. Эндрю повел плечом, смахивая стыд от своего поступка. Стыд, который он не ощущал уже больше двух лет… А Би его предупреждала, что так будет. Он не знал, что делать, этот день превратился в одно большое откровение и взрыв. Он не ожидал такого поворота, не ожидал всего этого и всех этих разговоров, и…ему обязательно нужно поговорить с Нилом. Может быть, ему нужно перестать быть таким упертым. Может, ему стоит перестать бояться и позволить Нилу сделать что-нибудь. Возможно, снять проклятье… Возможно, снять его своими губами. Но ему так не хочется совершать ошибку. Будет очень больно, если это не сработает. Будет больнее в тысячи раз, если Эндрю поймет, что никакой любви, фу, и не было.