сборник драбблов по stray kids

У Минхо бешеные красивые скулы и отсутствует терпение. У Джисона никогда не получалось соответствовать станадартам, начиная с поведения и заканчивая манерой отношения к жизни. Когда одни рыдали в три ручья Джисон оставался тем самым классным парнем, каким и был рожден. Когда следовало веселиться он внезапно понимал, что теряет себя, теряет близких, впадал в панику и исчезал. Джисон был хорошим и интересным другом, пока вы достаточно не сближались. Пока он не начинал чувствовать вас своей родственной душой и не открывался. И боже упаси стать ему кем-то большим, чем другом. Когда Минхо ругается, звон посуды слышится каждые десять секунд. Это квартира Хана — сам не захотел съезжаться — поэтому Ли не жалеет ни своих подаренных кофейных чашек, ни тарелок с дурацкими рисунками, ни пиал. Изредка бросает взгляд на вазу — она восхитительно переливается изумрудными разводами стекла, красуется, восхищает. Она — будто в кристальную смолу бросили хвойный краситель, а теперь он очаровательными завитками застыл в стекле. Её бить нельзя, иначе Хван Хёнджин устроит скандал. Минхо и сам готов поскандалить с Хёнджинни, но вместо этого бьёт у Джисона тарелки и кричит. По полу расплывается алая лужа — Хо наступил на осколки и разрезал ногу. Светлый линолеум выглядит опороченным, мерзким. Джисон сидит на подоконнике, увлечённо разглядывая бегущую меж осколков каплю, наливающуюся винным. Ему ни грустно, ни весело сейчас — его бойфренд постоянно бьёт посуду последнее время, они уже пару раз ели из пластиковых контейнеров вместо тарелок. Как же это всё-таки надоедает, боже. Джисон соскальзывает с подоконника в комнату — уличная обувь оставляет ребристые следы, вбирая в себя немного мелких осколков по пути к выходу из кухни, попутно забирая вазу. Он спокойно скидывает в рюкзак имеющуюся наличку, почти разряженный телефон-раскладушку, пачку клубничной фрутеллы и наушники, оставляет ключи от квартиры и просачивается в коридор. Из зеркала никогда не узнаваемые хозяином глаза смотрят двумя кофейными лужицами, вопросительно мограя. Хан отмахивается, поднимает брошенный на пол пуховик, отряхивает от несуществующей пыли — у Минхо всегда изумительно чисто, — и надевает, последний раз заглядывая в зеркало. — Ну, и куда ты собрался? — в голосе Ли слышится бесконечная усталость и язвительность. Он стоит, прислонившись к косяку плечом, и смотрит, как Хан щёлкает средней кнопкой на пуховике и хлопает себя по карманам. — Аренду больше нечем оплачивать. Я ухожу, — у Джисона чуть сильнее обычного выделяется нижняя губа, брови сосредоточенно нахмурены. Он поднимает взгляд на Минхо и милейше – со звездами в глазах – улыбается. — От тебя, хён. Уже на лестничной клетке, когда Минхо стоит на своём кафельном пороге и кричит Хану вслед, тот понимает, что в этот раз действительно конечная. Ты, Ли Минхо, ебаный чистоплюй, который боится запачкать лестничную клетку и ненавидит, когда Джисон не моет за собой посуду. Ли Минхо красив, начитан, хорош в долгих беседах, но они из совершенно разных вселенных. В наушниках поёт Селена Гомес. Радио сегодня удивляет не по-детски. У Хёнджина в супермаркете пыльно, какая-то женщина толкает его, когда Джисон пытается разойтись с ней на середине раздела с пирожными. На кассе перед коротко стриженным, взлохмаченным парнем, Хан роняет стиральный порошок, специи для запекания курицы и резинового осьминога. — Пакет нужен? — Хёнджину любопытно и Джисон почти взвизгивает от наслаждения, когда отрицательно мотает головой и платит, вместе с чеком получая от парня связку ключей с дурацким пушистым брелоком.