сборник драбблов по stray kids

Один к одному. Минхо любил это правило. Любил разбавлять вино напополам с водой, ему нравилось присоединять один пазл к другому, любил само соотношение один к одному. Оно звучало просто и универсально, как бумажный скотч, как пластиковая посуда, как полупустой коробок спичек. Один к одному в соотношении к погребенным в пепельнице без окурков. Один к одному ложились члены обоих группировок, когда они внезапно попали в западню, и это было действительно страшно. Смотреть, как твой товарищ — друзьями их называть опасно, разорвут и не заметишь, — падает навзничь в полуметре от тебя страшно. Бояться за Джисона, спрятавшегося под соседним ниссаном — с-т-р-а-ш-н-о. Удивительно, но Хан оказался в группировке раньше. Почему-то, за эти шесть лет Минхо так и не понял, каким образом, но и гадать он не любил. Джисон же наоборот — плел паутину загадок всю свою жизнь. В одних кругах его называли Джексон, в других — Фэй Ци, в третьих ещё как-нибудь, всё и не упомнишь. Но только для Минхо он всегда оставался Сони. Едва поцелованный вечером Сони; Сони за завтраком перед тарелкой хлопьев; Сони на диване перед телевизором, с закинутыми на спинку пятками и растрепавшимися пшеничными завитками у висков; Сони в заваленном стоительным мусором и штукатуркой брошенным доме. Но на работе он всё-таки был Джисоном. Обидно, но имеет место быть. Любить Джисона вопреки ожиданиям не было равносильно игре в русскую рулетку или на примотанную к голове взрывчатку. Это было похоже на сизый дым сожженой половиный спичек, на штукатурку с проросшим невесть откуда взявшимся ростком клевера, на объятия втихомолку. Минхо даже не думал, что они любят правильно, но обоих все устраивало. Джисон любил дергать его за волосы, дурачась, а потом уходить и стрелять на заказ; любил покупать яблочные пироги и клюквенный морс для Минхо; любил прижимать губы к уголку глаза с почти незаметным шрамом. Почему-то именно когда Сонхва глухо ударился черепом о капот, Минхо ощутил похожий резкий удар в печень, а потом куда-то в затылок. Приходить в себя было страшно. На подсознательном уровне страшнее, чем многие вещи. Ещё страшнее было под чужим прицелом брать в руки пистолет и направлять его Джисону в щеку. Всё ещё Джисону. Прямо в крошечную родинку, которую Минхо любил прятать под подушечкой указательного пальца. Ловить на себе черное дуло от Джисона было не страшно. Минхо не был бы против быть застреленным тем, кто пихает ледяные ступни ему под футболку при просмотре энимал плэнет, потому что одеяло не греет. Это едиственная смерть, которую Минхо бы принял беспрекословно. Их заставляли стреляться. Один к одному — такое соотношение было из-за пристреленного во время потасовки наследника лидера. Либо Минхо, либо Джисон. — Есть что сказать напоследок? — Минхо не помнил лица говорящего, не помнил и его имени, но ощущал как у Джисона жжёт глаза. По щекам скользнула пара капель. Слёзы? — Прости, что не могу убить тебя, Сони. Слишком люблю чтобы убивать. В ответ Минхо получил лишь самую прекрасную улыбку, которую видел этот гребаный мир. — Прости, что слишком люблю тебя, чтобы не умереть, Хо. Хан Джисон никогда не был привязан к людям, как казалось снаружи. Но он был достаточно привязан к Минхо, чтобы выстрелить себе под челюсть с покореженной улыбкой и сырыми, перелюбленно-расцветшими слезами глазницами. Зверство из разряда один к одному.