сборник драбблов по stray kids

Под ногами ломающимися костями хрустели ветки. Чаща леса была странной - однообразные деревья, по толщине стволов способные заменить небоскребы, а кроной впивающиеся в непроглядную серость неба, тут и там расположившиеся валуны - некоторые плоские, как гигантская ломаная плитка, длиной в несколько чониновых шагов, другие объемные и крупные - их приходилось поспешно обходить. Земля была гладкой, без торчащих корней, но с пригорками поднятой могучими корнями земли. В воздухе витала тухнущая сырость. Запах был не столько смрадным, сколько просто тошнил из-за квасившегося прямо в воздухе конденсата. Если бы Ян Чонин мог, то начал бы доказывать, что в окружающей его атмосфере кислорода как такового и не наблюдалось, и этот лес стал бы прекрасным убежищем для всяких говнюков-тюремщиков, которых бы следовало наказать перед мучительной смертью в виде удушения водной вонью. Он всё шёл, а пейзаж всё оставался таким же - сухие мелкие ветки на гладкой земле, тьма, каменные плиты и стволы. За плечами давно не успокаивал своей легкой тяжестью рюкзак с одним романом-ужасом и пачкой печенья - он потерялся каким-то неведомым образом ещё в самом начале пути. Чонин продолжал мысленно бить себя по лбу за то, что умудрился забрести сюда в процессе ежегодной игры в прятки, когда рядом что-то зашуршало. Источник звука найти не удалось, но спина похолодела и покрылась практически незаметной испариной пота. Можно было легко списать и гигантские деревья, и непроглядность, и тяжесть воздуха, и - в конце-то концов - шорохи на галлюцинации после курившего рядом с ним какую-то дрянь дяди Хвиин, но получалось плохо, поэтому он продолжал идти и морочить себе голову этими сказками. Рано или поздно, но лес обязан был кончиться, тем более прятались они в небольшой роще. Меж громадных стволов мелькнул жёлтый огонёк света человеческого жилища и Чонин припустил бегом к нему. Свет - значит жизнь, жизнь - значит люди, а вот какие люди - уже не важно. Он запыхался, пару раз споткнулся обо что-то - неприятно, с сопливым звуком, хлюпнувшее под ногами и вышел к небольшой лужайке с поставленной в центре хижиной. На лице мелькнула улыбка полусумасшедшего человека, который сорвал джекпот. Он оглянулся и увидел с дюжину тонких стволов молодых осин.. Где-то на икре саднила рана - наверное, зацепился за сук, когда бежал. За этой дюжиной было темно, причем настолько, что даже его привыкшие за бессрочное блуждание в полутьме глаза ничего не разобрали, поэтому он предпочёл сослаться всё-таки на курево этого грузного мужика, не вселяющего никакого доверия. Лужайка казалась более светлой, нежели её окружение. На серо-зеленой, будто бы сделанной из газеты траве тут и там валялись флаеры, помотанные жизнью. Ради интереса Чонин поднял один - с бумаги на него смотрела обжитая хижина с блестящими разноцветьем лампочками. Пусть печать и была чёрно-белой, но он знал, что гирлянда под крышей раньше была такой. Снизу располагались буквы, привычные Чонину, но всё равно не складывающиеся в осмысленные слова - он списал это на усталость, как и мысль о лампах. Сделав пару шагов в сторону строения и истоптав с десяток точно таких же объявлений, он чётко увидел шнур из-под полопавшихся огоньков, и толкнул дверь. Свет внутри мигнул, но не погас. - Есть тут кто? - Чонин поймал лицом направленный на него луч света фонарика и зажмурился, не совсем понимая что делать дальше. - Нормальный? - хриплый голос произнёс это скорее констатируя факт, нежели действительно интересуясь. - Ну, проходи. Говорил какой-то парниша, примерно точно такого же возраста как и сам Ян. С пыльным лицом, но живыми глазами, он выглядел как случайно заброшенная за кровать любимая игрушка, которую не больно-то и искали по всей видимости. - Ты кто такой? - менее хрипло, но враждебно. - Я? - парень переспросил это так, будто в комнате было ещё с десяток тухляков-недобитышей, прямо как они, хотя пахло очевидно чем-то тошнотным. - Ян Чонин, обучающийся на пе... - Пустая информация, - собеседник перебил, сдвигаясь с центра грязного плаща-дождевика на край. - Садись уж, раз пришел, обучающийся чему-то там Ян Чонин. Этот человек не пугал и не внушал недоверия, поэтому Чонин послушно присел. Есть не хотелось, но в руки сунули удивительно мягкий кусок бисквита и флягу с чем-то, по запаху похожим на клюквенно-коричный отвар. Чонин всё также послушно отпил и откусил кусок, передавая съестное неназванному соседу по хижине. - А тебя? - Чего? - человек снова смотрел так, как будто видел его в первый раз в жизни. Накормил, напоил, познакомился, а ведёт себя как идиот. - Тебя зовут как, спрашиваю. - А. Джисон. Вокруг них ползли надписи. По стенам, потолку и полу стелились предложения - всё такие же ускользающие, как на листовках, но читаемые. "Юанна плачет по субботам, закрывайте окна." "Хва, почему ты ушёл?" "Мама, Джин так больше не будет, не убегай..." Надписи роились и тряслись под взглядами, но цепко держались своими засечкам на дереве. Чонин взглянул на замершего, словно восковая статуя, Джисона. - Кто эти Хва, Юанна и Джин? На этот раз ответ прозвучал быстро, сразу же после того, как Чонин закрыл рот. - Я их видел, но больше нет. Сожрало видимо, -он говорил об этом так поверхностно, будто на самом деле создавал в чертогах разума план по завоеванию планеты. Нет, скорее "заполучению". - Грустно было, что я пришёл - а их нет. - Как это - сожрало? И откуда пришёл? - Чонин всё ещё ощущал себя будто под чарами дряни, а привкус после отвара это лишь усилял. Джисон недовольно поморщился, меряя его взглядом. - У тебя кровь на штанине, - он ткнул прямо в огромный рваный порез на икре Чонина. Джинсы были распороты до колена и воняли тухлятиной. Боль не ощущалась, но Ян прикрыл порез ладонью. - Совсем не больно? Укуренный что ли? - Джисон хмыкнул, почесывая щёку серой испачканной в земле и крови Чонина ладонью. - Дурачок ты. Пришёл не откуда, а в себя. Руки у Джисона были странные, кое-где гладкая кожа бугрилась, а правая кисть выглядела так, будто ее ломали раз пять - причём открытым переломом. Весь он был какой-то не такой, как другие. Парень прекратил разглядывать и уткнулся внезапно похолодевшим кончиком носа в чужое плечо. - Но ты хороший дурак, Ян Чонин, - Джисон провёл землистой переломанной рукой по мягким светлым волосам цвета незрелой пшеницы. - Таких дураков и валить не страшно. Чонин уже спал. Лицо осунулось - видимо, он бродил по чаще уже несколько дней, путаясь в гигантских стволах. У него было лицо хорошенького парня. Возможно, они бы даже встречались, будь у обоих такая возможность. Джисон слез с дождевика, подхватывая и соседа и перетаскивая в центр комнаты. Сел ему на живот - прохладный и мягкий под футболкой, как трясина, и снова загляделся. Чонин спал со спокойным лицом, но разлёт ресниц будто улыбался Джисону. Он провёл грязной рукой по точёной скуле. Потом огладил под подбородком, подложил под шею лежащее рядом отсыревшее поленце и резко толкнул под челюстью. В шее Чонина что-то хрустнуло, лопнуло, растеклось ликёром под кожей и кончилось. Джисон вправил съехавшую кисть - рука совсем износилась. Возможно, он заберёт чонинову - пальцы так хорошо смотрелись бы, надавливающими на кадык до щелчка и пузырей. Он даже не свалит его труп к остальным, разлагающимся за домом. Или хотя бы сохранил его лицо без единого крючка на коже у себя в памяти. По грязной щеке скатилась слеза, но Джисон улыбался. Он обязан был кормить духов, дабы они не сожрали его. Он жил так уже очень долго - год, два, столетие, что и сам не помнил сколько именно. Он не пробовал бежать - ему слишком хорошо тогда показали, что будет, если тебя догонят. Но духи приносили ему приятную пищу - которую он ел всё реже, осознавая, что становится одним из них и отдавая своим страдальцам. Он не любил слово жертвы. Лишать людей дыхания было его осознанным нравственным выбором, а может и не его, но выбором. Он не был трусом - просто так вышло.