сборник драбблов по stray kids

Чонин скатывается вниз, прямо к смердящей канализационной воде. Под подошвами хлюпает, ботинки поскрипывают гибкой подошвой — совсем новые и пыльные, найденные где-то в углу давно разорённого магазина. Года два назад они бы стоили тысяч семь, а то и больше, но Чонин ухватил почти бесплатно — потратил настроение на старого мертвяка, привязанного к одной из полок и почти придавившего при примерке новой обуви. Это началось давно. Он не помнил числа и месяца, только то, что была поздняя весна. Вишневые лепестки покрывали чёрный от влаги асфальт, когда из окна соседнего дома выпал человек с взгромоздившимся сверху мертвяком. До этого в новостях уже всплывало что-то мутное — но правительству всё равно удавалось скрывать. Идиоты. Сейчас прошло почти полгода с момента начала конца — именно так любил говорить Гониль, строя из себя умницу во время готовки хоть какого-то ужина. Последнее время они питались консервированной рыбой и красной фасолью в банках — удалось нагрести еды из чудом не разграбленной лавки. Ужин выдался на славу — довольны были все. Их компашка действительно удивительна своей разношерстностью. Успевший побывать в школе армейской подготовки Гониль, любящий старпёрские шутки и мечты о прекрасной девушке на внедорожнике, которая однажды увезёт его в светлое будущее без этого дерьма; дантист-Шухуа, ищущая свою девушку — безумная женщина — и не теряющая надежд даже после того, как однажды придя в её старый дом чуть не была сожрана добродушной матерью своей гёрлфренд, и Хёнджун — беженец из Северной Кореи. У него не было каких-то особых качеств, но он всегда оставался честен, прямолинеен и никогда не оставлял кого-то, нуждающегося в помощи. И речь не о слабаках, которые не способны постоять за себя, а о людях, которые действительно хотят жить и готовы бороться с судьбой. Чонин никогда не любил фильмы и комиксы про восстания мертвецов и подобное, ему больше приходились по душе истории и гипотезы о пришельцах, но судьба никогда не считалась с его мнением. Где-то недалеко — метров пятнадцать — за углом послышался плеск. Чонин напрягся, вынимая из прикреплённого к поясу потрепанного чехла узкий, заточенный с двух сторон нож и прижался к стене, желая ступать как можно тише по узкой части сохранившегося бетона. За углом всё замолкло, лишь встревоженная вода походила плавными широкими и низкими волнами, выдавая чужое присутствие. Это была новая территория — но Чонин всё равно планировал бороться. Чернеющие влажные волосы липли ко лбу, раздражая, пока он подкрадывался и наконец выскочил из-за угла, выбрасывая руку с ножом и почти проезжаясь по чьей-то скуле лезвием. На серо-зеленом бетоне расположился парень — с первого взгляда принятый Чонином за гражданского, но впоследствии эта теория нарушилась, как только он увидел тот-самый-взгляд, выдающий матёрых вояк, прижившихся среди поражённых. Он не был похож ни на жителя карантинной зоны, где каждого укушенного расстреливали если не на месте, то за забором, не походил и на налётчика. — Ты кто такой? - Чонин опустил нож, впрочем, не убирая его в ножны. Собеседник промолчал, отворачиваясь. — Отвечай, блять, а то прирежу — Не прирежешь, — послышалось бархатное, будто немного потёртое табаком или ангиной. — Я тебе ничего не сделал. Чонин присел на корточки, понимая, что нападать на него никто не собирается, а если и соберётся — не сможет из-за поврежденного, обмотанного бурой тряпкой плеча. Волосы незнакомца были отросшие, самостоятельно (криво) постриженные на подобии ни то каскада, ни то ещё чего, цвета оболочки почти созревшего фундука. По крупной шее ползли царапины, давно ставшие белыми шрамиками и уходившие куда-то под воротник почти что чистой рубашки с отрезанными рукавами. Видимо, был в общине. Только вот почему был - непонятно. Руки были обмотаны на локтях и ладонях какой-то тканью, видимо, достаточно прочной, а запрятанные в старые потёртые джинсы ноги прятались в зацвётшую канализационную воду, заставляя поморщиться с отвращением. — Укусили? — Нет, — незнакомец повернулся лицом, показывая некрасиво заживший на подбородке рваный шрам, — подстрелили при налёте. — А. Понятно. Чонин помолчал. В канализации пованивало, неназвавшийся застыл как изваяние, уставившись в одну точку, а время до обеда тикало. — А чего тут засел? — Чонин присел, чтобы находится на одном уровне с собеседником, параллельно выхватывая взглядом кроссовки для походов у его бёдра. Чистоплюй. — Всех перебили, часовой спал. Да меня ранили, поэтому жду пока сдохну тут и надеюсь, что истлею раньше, чем здесь появятся споры. Не хотелось бы добивать себя, грех. — Первый раз вижу верующего во время эпидемии, честное слово. Опасностью не фонило. Чонин подумал и встал, протягивая руку: — Пошли. Подлатаем тебя. *** В лагере догорал костёр. Недавно кончился газ в найденном недалеко баллоне, поэтому последние приемы пищи сопровождались пощелкивающим родным костром. Огонь казался в их компании самым живым — даже Гониль со своими шутками уступал. За эти полгода все повзрослели и состарились, посерели и устали. Люди сейчас встречались реже, а мертвяки наоборот чаще, пусть и замедлились из-за подступающих холодов. Компания потихоньку подыскивала здание для зимней базы, запасаясь едой, спичками, оружием и одеждой. — Не, ну тут зашить и нормально, в принципе, — Шу копалась в чужом плече стащенным в одной из аптечек жилых домов пинцетом. — Только обезболивающее в ампулах нужно и нитки, у меня мало осталось. — Найдём, — Чонин махнул рукой, поворачиваясь к Хёнджуну. — Сходишь со мной? — Окей, босс. — Как тебя зовут-то, подстрелыш? — Чан. Вообще Крис, но Чан, — назвавшийся Чаном ничуть не сконфузился под оценивающим взглядом своего спасителя. Чонин хмыкнул, садясь напротив.