сборник драбблов по stray kids

Фотоаппарат мыльница поскреб затылок Джисона, фиксируя впутавшийся в колтун бледных волос тополиный пух. Хан сощурился — щеки прожгло счастливым родным солнцем, дарящим чувство заземленности и прелестности. Прядка у лица подсыхала и крошилась — он забыл, что давно пришла пора смывать её, пока лежал укутанный в тепле жженого воздуха. Ликс, держащий дешевый фотоаппарат в паучьих коротких пальцах, сверкнул железками на зубах — Джисон всё ещё размышлял, а не конфетная ли фольга пристала ко рту солнечного пшеничного мальчика, но нет — это скобы брекетов давили на его зубастую улыбку. Джисон немного позлился, но тут же выдохнул — Феликс расхохотался над увиденным в окошечке фотоаппарата, подбрасывая ввысь босую пятку. Они валялись на одной из множества парковых полянок — Чанбин помахал им с соседней, медлительно садясь на преющей траве. У него на щеке отпечатались крошечные листики — Ликс поспешил слизнуть камерным окуляром и это, обгоняя подошедшего с фруктовым льдом на палочках Чана, клюнувшего покрасневшую — от травы или смущения — щеку Чанбина. Розовый, голубой и фиолетовый лед капал сиропом прямо на пальцы — подсевший, раскрасневшийся от пробежки после занятий фортепиано, Сынмин кривился, отряхиваясь и наблюдая, как умостившийся у него за спиной Минхо едко-противно облизывает свои, поддразнивая. Потом они чуть не подрались — хён попытался укусить его за локоть и слизнуть голубичный сок, в результате чего отхватил коленом в красивый нос. На плед закапало красным — Минхо злорадно рассмеялся: плед был сынминовым. Под истекающие ноздри сунули влажную салфетку и настойчиво попросили отсесть — так как Хёнджина не было, драматизировал Джисон, прикрывая ладонью рот в малиновых пятнах и меняя цвет лица от серого к зелёному и наоборот несколько раз, пока Ли не спихнули поливать кровью клевер. Чанбин загомонил — занятия по атлетике начинались уже через полчаса, поэтому Со поднял вихрь из фантиков и надерганных нервным Чаном листочков, забросил рюкзак за плечо и потянул Бана за собой. Пыль прошуршала под ногами, мешаясь с мелкими камушками на разбитой временем велосипедной дорожке, когда Чанбин обхватил чужую сухую ладонь своей, пахнущей ромашковыми салфетками и остатками растаявшего на пальцах сока. Чан внезапно остановился, а посмотрев широко раскрытыми удивленными глазами на друга приоткрыл неловкий рот. — А я, кажется, тебя люблю. — Больше не нравлюсь, да? — Чанбин наигранно вздохнул, спустя крошечное мгновение задыхаясь от ударившегося в его губы удивленно-сладкого поцелуя и вспыхивая. Начиналось лето.