* * *
И если встреча с Паннакоттой была делом судьбы, то, несомненно, судьба снова заставила Бруно столкнуться с одним человеком в дождливый день. Буччелатти и незнакомец удивлённо отступили назад, потирая ушибленные лбы и на секунду посмотрев друг на друга. Мужчина тут же потупил взгляд, и, пробурчав что-то вроде извинения, зигзагами побрёл дальше. Он был вусмерть пьян, но Буччелатти ещё немного постоял на месте, раздумывая над этим случайным столкновением. Взгляд незнакомца показался ему таким пустым и безжизненным, будто бы по улице пустили мертвеца с находящегося неподалёку кладбища. Для Бруно стало неожиданностью снова увидеть эти глаза на фотографии под заголовком утренней газеты — его звали Леоне Аббаккио, он был коррумпированным полицейским. В статье, прилагающейся рядом, размусоливалась тема того, что по вине этого Аббаккио погиб его напарник, и в общем шло осуждение взяточников. Буччелатти усмехнулся, думая о том, что половина неаполитанской полиции жила на взятки от мафии. Правда, вчерашний пьяный мужчина не походил на гнилых полицейских, которых Бруно успел навидаться за время работы в Пассионе. «Интересно, а какой стенд бы был у этого бывшего полицейского, работай он на мафию? — невольно подумал Буччелатти. — Был бы он таким же опасным, как Purple Haze?» И чем больше Бруно размышлял над этим, тем менее бредовой ему казалась идея попытать счастья и предложить Аббаккио присоединится к мафии. Буччелатти не пришлось сильно стараться, чтобы узнать об этом человеке побольше. Пара купюр и нужных людей, и в кармане у Бруно имелось его место жительства и ежедневные маршруты. Можно было приступать к слежке. Буччелатти не смог бы точно ответить, почему он просто не пойдёт ва-банк с предложением о работе, но этот мужчина заинтриговал его. До чистосердечного признания самому себе вроде «понравился» было рановато, поэтому пока тот оставался лишь бывшим копом, который может пригодиться. А, да, у Аббаккио не было семьи или друзей. Но поладит ли он с Фуго? С его готическим стилем и тёмной помадой на губах Аббаккио казался человеком достаточно эксцентричным, и явно далёким от университетского архетипа. Согласно досье ему было всего девятнадцать лет, на год старше Бруно, которому не так давно исполнилось восемнадцать. Первый день рождения, который Буччелатти провёл без отца. Честно говоря, Бруно просто собирался весь день проваляться на диване, выклянчив у Польпо лишний выходной, но Фуго решил устроить ему сюрприз, купив билеты в музей. Это был первый раз, когда Буччелатти побывал в музее. Паннакотта с горящими глазами быстро протаскивал босса по залам, старательно рассказывая о каждом экспонате, как заправский экскурсовод. Бруно мало что понял из этого непрекращающегося потока информации, но выбираться куда-то в город всё равно ему нравилось, поэтому он старательно поблагодарил мальчика за такой подарок. Но сегодняшний день принёс ещё одну удачу — Аббаккио наконец сломался под напором Буччелатти и согласился на деловую встречу под бокальчик красного в Либекко. Бруно предпочёл оставить Паннакотту в неведении о этой встрече, ведь, похоже, бывшего копа не очень прельщала перспектива оказаться в мафии, а подросток бы только отпугнул этого мужчину, работай он даже в отделении по делам несовершеннолетних. — Присоединиться к Пассионе? Ты хоть знаешь, что я бывший полицейский? Я отучился в академии, чтобы сажать в тюрьму таких отбросов, как вы. — Что пошло не так? — усмехнулся Бруно, проигнорировав нападок. Хорошая выпивка, нейтральный вопрос, и Леоне раскололся, как за исповедью поведав Бруно свои страдания и ошибки. Буччелатти покинул встречу с двумя простыми истинами, поселившимися в его голове. Первая — он был очарован, вторая — Аббаккио должен был присоединиться к его команде. Там было самое место его заблудшей душе, рядом с подростком и сердобольным психом. Теперь осталось только убедить Фуго. Он выбрал вечер, когда мальчуган пребывал в приподнятом настроении, что-то мурлыкав себе под нос на кухне. Паннакотта как раз мыл посуду, когда Бруно решился позвать его в гостиную. — Фуго, подойди сюда. Подросток с заинтересованным видом тут же появился около двери, всё ещё держа в руках тарелку и полотенце. — Да, Буччелатти? Смотря на эту худощавую фигурку, Бруно почувствовал необъяснимый прилив нежности. Что Паннакотта будет делать, помри он завтра? Буччелатти был единственным спасательным кругом, державшим Фуго на плаву. Нет, Аббаккио нужен им обоим. — Я подумываю о том, чтобы пригласить кое-кого в нашу банду. — Опять? — Да… Но на этот раз он не рекомендован Польпо, я сам выбрал его. Он заметил, как мальчик разочарованно поджал губы, но продолжил: — Леоне Аббаккио, ему девятнадцать лет. Буччелатти решил умолчать о том, что Леоне работал в полиции, раз у Фуго были проблемы с правосудием. — Зачем? — мрачно спросил мальчуган. – Ведь нам и вдвоём было неплохо, не так ли? На лице Паннакотты отразилась нескрываемая обида. Бруно ожидал такой реакции, но надеялся всё же уговорить подростка. — Уверен, он тебе понравится. Вы даже чем-то похожи. Аббаккио был в отчаянии, как и Фуго, когда Буччелатти увидел его впервые. Бруно хотел вернуть им надежду и место в этом мире, пусть и с его подпольной стороны. Ему снова хотелось увидеть эту преданную доверчивость во взгляде, как это произошло с Паннакоттой. — Увидишь, когда встретишься с ним, — просто ответил он. — А если я не хочу идти на встречу?! — воскликнул Фуго. — Не х-о-ч-у! Если он так похож на меня, зачем нам его нанимать? Разве нам не хватает одного морального урода в лице меня?! — О чём ты говоришь? — Это потому, что я недостаточно хорошо выполняю свою работу, да? Из-за Purple Haze? Размахнувшись, Паннакотта швырнул тарелку, которую до этого прилежно держал в руках, в стену. У Фуго уже бывали истерики по поводу Буччелатти, всего один или два раза. Все они заканчивались одинаково: Фуго был разрушен гораздо больше посуды. И снова, когда мальчуган увидел разбросанные по полу осколки тарелки, его гнев тут же испарился, а сам подросток поднял встревоженные глаза на своего невозмутимого лидера. — Буччелатти, прости. Я не хотел ее разбить. Это просто… Ревность? Но Паннакотта не окончил фразу, лишь виновато взглянув на Бруно, когда тот взял его руки в свои, зная, что подростка это успокоит. — Фуго, забудь про это блюдо, сейчас это не так важно. Я хочу, чтобы ты понял, что я не пытаюсь найти тебе замену или что-то подобное. Всё время, что мы прожили душа в душу, научило меня многому, и я с уверенностью могу сказать, что ты незаменим. Я бы ни за что на свете не захотел променять тебя, ведь теперь мы что-то, больше похожее на семью. — Я ... э-э ... то же самое с тобой, — пробормотал Фуго, краснея. – Теперь, – продолжал лидер, не сбавляя оборотов, — Нам нужно большее, чтобы добиться влияния в Пассионе, тебе и мне. Это не значит, что мы будем отдаляться друг от друга. Наоборот, у нас появятся новые союзники. Мы будем сильнее. В глазах подростка вновь появилась искорка гнева. — Он будет жить здесь? — Да, нет… Я не знаю! До этого мы ещё не дошли, он даже не до конца согласился. – Так ты уже предлагал ему место? Не сказав мне? Возмущенный тон Фуго раздражал Буччелатти, поэтому он повторил немного жестче: — Панни, послушай. Я знаю, ты хотел бы услышать, как я скажу тебе, что, если он тебе не понравится, я не буду его нанимать, но на этот раз такого не произойдёт. Это не кандидат, рекомендованный Польпо, это я выбрал его, как выбрал тебя, и я хочу, чтобы он был в моей команде. Я прошу тебя встретиться и дать ему шанс. Это приказ. У него не было привычки использовать свой статус босса с мальчиком, и Бруно даже немного боялся, что сейчас подросток лишь посмеется над ним. Вот чего он добился, изображая из себя любящую мамашу, а не шефа. Но к счастью, Паннакотта не стал оспаривать приказ. В ответ Фуго лишь удовлетворенно хмыкнул: — Почему же тебе интересно моё мнение, если выбора у меня все равно не будет? Буччелатти устало вздохнул. — Потому что я хотел бы, чтобы ты сам понял, что расширение команды пойдет на пользу и тебе. Мы всегда были вдвоём, одни против всех, и это было правда здорово, но это не может продолжаться вечно. Мы одна семья, Фуго, семья, которая обречена на расширение. Он не решался закончить мысль, потому что понимал, что услышанное может больно ранить мальчика. Но рано или поздно Паннакотта был обязан понять это раз и навсегда. — Иначе это будет пара. Мы не пара, Фуго. Бруно видел, как изменилось лицо подростка. Мальчик сделал пару шагов назад, пряча лицо в ладонях. — И почему ты говоришь мне это? Держишь меня за идиота? Как будто ты хочешь быть со мной! — Фуго, это не то, что ты по… Но закончить Буччелатти не успел, Паннакотта вылетел из дома, хлопнув дверью. Бруно не решился броситься за ним, решив, что мальчику стоит переварить это в одиночестве. Он давно подозревал, что Фуго слегка на него запал. Его этот факт не слишком беспокоил: чувства бы прошли, да и Паннакотта был слишком неопытен и застенчив, чтобы предпринимать какие-то попытки флирта. Но Буччелатти должен был прояснить ситуацию, пока не стало слишком поздно, правда, это было так непросто. Он был единственным ориентиром, который был у подростка в мире, первым человеком, который относился к нему с нежностью. Как Фуго воспримет отказ? Не было излишне жестоким подвергать его такому унижению из-за простой детской влюбленности, которая никогда не перерастет во что-то большее?* * *
Только на улице Фуго осознал, что тут слишком темно и холодно, а пойти ему совершенно некуда. В отличие от Неаполя, в этой маленькой рыбацкой деревушке все закрывалось рано, и не было ресторана, где можно было бы согреться, а единственное кафе в деревне было полно мужчин. В любом случае, в карманах у мальчугана не нашлось бы и цента, поэтому единственное место, куда Паннакотта мог отправиться, был небольшой причал на окраине деревни. Ряд полутёмных лодок и одинокий фонарь, освещающий мутноватую прибрежную воду, а с неба вновь заморосило, влага неприятно забиралась за шиворот. Типичная картина для поздней осени. Паннакотта сел на край понтона и свесил ноги, рассматривая круги, образовавшиеся на воде из-за дождя. Огни Неаполя мерцали на другой стороне лагуны, заставляя мальчика всё снова и снова прокручивать сегодняшний диалог в голове. «Мы не пара». Почему Бруно сказал это? Было ли что-то в его поведении, что заставило Буччелатти подумать, что Фуго хочет быть с ним в отношениях? Правда, Паннакотта хотел бы, чтобы они остались вдвоём, только вдвоём, навсегда. Мальчику больше никто не был нужен, Буччелатти и так был идеален. Но он, Фуго, был далёк от этого. Он считал себя слишком жалким и грязным для этой ауры добродетельности, так и исходившей от Бруно. Плохой характер, незрелость — Буччелатти не сможет состоять с ним в романтических отношениях. Да ещё и Purple Haze. Противный, отталкивающий от себя все хорошее — то, каким Паннакотта был в глубине души. Выплёскивающим яд и уничтожающим все, что дорого. Где-то сбоку раздалось знакомое рычание. Звук, который покрыл тело подростка мурашками ужаса и отвращения. Думая о своём стенде, он заставил его появиться. Какой дурак, и ведь даже Буччелатти не было рядом, чтобы успокоить монстра. Фуго следовало бы испугаться, но он ничего не почувствовал. Если бы Purple Haze убил его, в глубине души, что бы это изменило? Кто бы скорбил по нему? Буччелатти бы просто отдал его комнату новому члену банды, который был «немного похож» на мальчика. Как его там звали? Смешная мясная фамилия. Полло? Манцо? Аббаккио? Конечно, когда тебя зовут в честь любимого десерта матери, ты не в том положении, чтобы так шутить. Может это и есть причина, по которой Буччелатти сказал, что они немного похожи? Purple Haze неспешно двигался к мальчику, угрожающе сжав руки в кулаки. — Не бей меня, — беспристрастно сказал Фуго надвигающейся фигуре. — Буччелатти запретил причинять мне боль. Стенд, казалось, на секунду задумался, но все же ударил своего владельца. Это было бы слишком просто, послушайся он. Фуго вскочил рывком и сумел увернуться от атаки. Стенд мог бы убить его одним ударом, лишь разбив капсулу с ядом, но почему-то Purple Haze никогда не использовал эту возможность разделаться с Паннакоттой раз и навсегда. Нравилось ли ему душить и избивать собственного хозяина для получения извращенного душевного спокойствия? Фуго недовольно пнул стенд, обойдя его сзади. На его ноге точно останется синяк, но мальчик был сыт по горло этой мерзкой зашитой рожей, бременем, которое он нёс, чтобы помогать Буччелатти. Куда он пойдет, если надоест лидеру? Что с ним станет? Но сегодня стенд был на удивление неагрессивен, и Фуго решился даже подойти к монстру вплотную. Должно быть, со стороны мальчуган выглядел полным идиотом, пиная темноту. Но, к счастью, сейчас причал был пуст. Бруно не пошел за ним. Деревня была такой маленькой, что Буччелатти не пришлось бы даже стараться, если бы он захотел найти своего рекрута. Сейчас он, несомненно, освобождает комнату Паннакотты, чтобы отдать её этому Аббаккио, а самому Фуго останется только спать на диване или, чёрт возьми, на полу. Из глаз сами собой потекли слёзы, как будто доказывая, что он может пасть ещё ниже. Purple Haze с удивлением уставился на своего владельца, не желая исчезать, хотя Фуго уже попытался многократно это сделать, но не смог, чувствуя себя до краёв наполненным эмоциями. «Мы не пара». На что Паннакотта надеялся? Идиотина. Бруно испытывал к нему только сочувствие, и это уже было не так плохо. В тот день Паннакотта должен был отпугнуть эту ангельскую рожу, но нет, Буччелатти всё равно встал на его защиту. Со времён университета… Резкая боль в предплечье прервала поток мыслей подростка. Что это было? Казалось, будто его что-то ужалило или поцарапало, но на одежде повреждений не было. Паннакотта закатал рукав: на руке была свежая кровоточащая царапина. Он поднял глаза, присмотревшись к стенду. Purple Haze сидел к нему спиной, дрожа и завывая, как грёбаная жертва в этой ситуации. Он раскачивался вперёд-назад и растирал своё тело, будто желая очиститься от всей этой грязи, но делал это с такой силой и упорством, что оставлял вполне видимые следы на коже хозяина. «Класс, — подумал Фуго, — тварь нашла ещё один способ насолить мне». Если бы мальчик был зол, стенд навалял бы ему, а, как выяснилось, если Паннакотта расстроен, то его стенд, оказывается, готов навалять самому себе. В обоих случаях Фуго был тем, кого поимели. Так как Purple Haze не собирался обращать внимания на Паннакотту, мальчик просто лёг на понтон, вытянув ноги и пытаясь не обращать на периодичную боль в разных частях тела. По крайней мере это отвлекало от мыслей от Буччелатти. Это не было похоже на то, что он скарифицирует себя или что-то в этом роде, но что Фуго мог сделать? Он был беззащитен перед чудовищем. — Эй, пацан, там, на понтоне! Фуго вздрогнул от неожиданности и тут же поднялся на ноги. Purple Haze снова зарычал и угрожающе сделал несколько шагов вперёд, но человек конечно же не мог видеть чудище. «Чего этому деду надо?» — с испугом подумал Паннакотта. Если он подойдет слишком близко, то Паннакотта бы успел прыгнуть в воду. Нет, лучше атаковать его стендом. Тем не менее он отступил к краю понтона. К счастью, мужчина держался на приличном расстоянии: — Ты ж с Буччелатти живёшь, верно? Слезай отсюда, он тебя уже по всей деревне обыскался! Сколько сейчас времени? У мальчугана не было часов с собой. Как долго он пролежал здесь, позволяя Purple Haze орудовать импровизированным скальпелем? Его руки и ноги горели от боли, но с души будто спал тяжелый камень. Бруно его ищет! Будто почувствовав перемену в настроении хозяина, стенд наконец растворился в вечернем воздухе. — И зачем ты доставляешь ему подобные неприятности? — спросил старик у входа на причал. — Он славный мальчик, но с тех пор, как потерял отца, он совсем один, не заставляй его больше так волноваться. — Я пойду домой, — довольно пробурчал Фуго, обгоняя престарелого мужчину. — Я, честно, не знал, что он меня ищет. Спасибо, что предупредили! Мальчик по переулкам потрусил в сторону дома, но, только когда он остановился перед знакомой дверью, чувство стыда прошибло его от мозга до костей. Почему он позволил Purple Haze вредить себе? Если Буччелатти узнает об этом, то может воспринять это, как шантаж из-за нежелания принять этого Аббаккио в семью. «С тех пор, как потерял отца, он совсем один» — а его, Паннакотту, за человека не считают? Конечно, ведь он был просто эгоистичным и злым ребенком. Буччелатти было всего восемнадцать лет, даже его едва ли можно было считать за взрослого, как он мог не устать от того, что застрял с мелким сопляком? Для него было бы лучше тусоваться с кем-то крутым своего возраста. Дверь открылась прежде, чем Фуго успел среагировать, и мальчик почувствовал, что его чуть ли не насильно затащили внутрь. Бруно сжимал его объятиях изо всех сил. Это было в новинку. Обычно Буччелатти просто раскрывал свои тёплые объятия, когда чувствовал, что Паннакотта нуждался в них, но он никогда не обнимал его настолько сильно, лишь нежно смыкая руки на спине мальчика. На этот раз он совсем не был осторожен. Это было почти, как если бы Буччелатти был тем, кто нуждался в объятиях. Не глупи, Фуго. Тебе показалось, это только тебе нужен Буччелатти, наоборот быть просто не может. — Панни, и где тебя черти носили?! — Прости, Буччелатти. Я был на причале, но не следил за временем. — Слушай, если ты не готов к тому, чтобы наша команда расширилась, давай пока забудем об этом. Я могу и подождать. Фуго чувствовал себя ужасно, потому что поневоле заставил Бруно пересмотреть своё решение. Он оставался боссом, ему не надо было слушать чужие прихоти. — Ты в порядке? — Буччелатти потряс подростка за плечи, не услышав ответа. — Ты не ранен? Бруно резко схватил Паннакотту за руку, потревожив недавнюю рану, отчего тот тут же непроизвольно вскрикнул от боли. — Ничего серьезного. Просто немного… Не дав закончить фразу, Буччелатти закатал рукава на его кофте, и, хмурясь, принялся разглядывать царапины. — Я не делал этого с собой, — попытался оправдаться Фуго. — Purple Haze поцарапался, пытаясь очиститься… Он замолчал, когда понял, что его объяснения только ухудшили ситуацию. — Фуго, нам нужно серьезно поговорить. Несмотря на холод, Паннакотта чувствовал пот, стекающий по его спине. Он знал, какие вопросы Буччелатти имел в виду, он знал, о чем они будут говорить. Но было так поздно, что у Фуго не было ресурсов на такие тяжелые разговоры. Да и глаза Бруно были красными, может быть, это было утомление от ожидания его всю ночь, а может быть, он плакал. В любом случае, Фуго не мог больше навязываться ему, с неудовлетворительными ответами на вопросы, которые лидер до сих пор даже не осмелился задать. — Буччелатти, мы поговорим… Но не сейчас, договорились? У меня нет сил. Бруно усиленно тер подбородок, размышляя, надавить ли на мальчика или сейчас не приставать к нему. Фуго было жаль ставить его перед таким выбором, поэтому он попытался выдавить неуверенную улыбку: — Со мной всё хорошо, правда. Прости, что побеспокоил тебя, я не хотел убегать, просто забыл о времени. Purple Haze, конечно, поцарапался, но он не нападал на меня, и мне даже без твоей помощи удалось отозвать его. Это ведь круто, да? Полосы на руках лучше, чем сломанный нос. Буччелатти медленно кивнул, но таким решением, скорее всего, двигала усталость нежели голос разума. — Пойду-ка я принесу аптечку, — решительно сказал Бруно. Когда лидер вернулся и принялся накладывать повязки на предплечья, Паннакотта не рискнул сказать ему о том, что царапины есть ещё и на икрах с животом, потому что сейчас в движениях Бруно не было привычной легкости, а между глаз залегла тяжелая морщинка. Фуго очень хотелось успокоить его и снова разгладить красивый высокий лоб, но мальчуган не знал, как. Может быть, такой трюк бы вышел у Аббаккио? Спокойным голосом, изо всех сил пытаясь, чтобы тот предательски не задрожал, Паннакотта произнёс: — Тот парень… Аббаккио, верно? Познакомишь меня с ним?