Все еще полусонные Фуго и Аббаккио завтракали оставшимися с вечера тортеллини, когда Буччелатти при полном параде с победоносным видом вошел на кухню, уверенно кинув на стол между подчиненными утреннюю газету:
— Я нашел нам снайпера.
Заинтригованная банда склонилась над центральной статьей, где красовалась фотография молодого человека в безвкусной шапке и с гордым взглядом. Подпись гласила, что его звали Гвидо Миста, и, хоть пока суд и не вынес окончательный приговор, редакция газеты предполагает, что его посадят на срок от пятнадцати до тридцати лет за убийство трех человек. Но, похоже, это тройное убийство для Бруно проблемой не являлось.
— Это произошло около месяца назад, вы, возможно, видели его в новостях. Он убил трех человек, чтобы спасти женщину…
Настороженный взгляд бирюзовых глаз в сторону Фуго.
— …На которую напали, затащив в машину. У всех мужчин было при себе оружие, но парень не получил ни одной царапины. Ему хватило трех пуль в отобранном пистолете, чтобы разобраться с нападавшими. Каждая понесла за собой летальный исход.
— Молитвы были услышаны, и мы больше не будем смотреть на то, как Аббаккио понтуется своим пистолетом, не умея стрелять, — тихо рассмеялся Паннакотта, уткнувшись в кружку и неспешно потягивая травяной чай.
Это замечание стоило ему удара газетой по голове.
— Ему, похоже, крупно повезло, — прокомментировал Леоне, развернув статью к себе и внимательно разглядывая лицо юноши на фото.
Увидев, что его подчиненные не реагируют недовольством, Буччелатти сделал для себя выводы, что они, по крайней мере, согласны встретиться и посмотреть вживую на этого Мисту. Тем лучше, потому что Бруно уже начал процесс вызволения парня из лап полиции. Несколько нужных людей, угроз, пачек банкнот, и их снайпера должны были выпустить в субботу. Если бы Миста согласился присоединиться к банде Буччелатти, у них бы наконец появился человек, способный прилично обращаться с пистолетом и держать в бою дистанцию. Они должны были стать непобедимыми.
— Ты молодец, — добавил Леоне, легонько потрепав Бруно по плечу.
Это было правдой. Энтузиазм лидера тут же передавался всем его подчиненным, да и Миста просто симпатизировал Аббаккио. Парень соответствовал всем критериям хорошего человека в понимании Леоне: он неплохо обращался с огнестрельным оружием, чем самого Аббаккио природа обделила, и без колебаний спас незнакомку. У него были добрая душа и смелое сердце, это чувствовалось по его горящим глазам, так и сверкавшим с обложки газеты, блеск которых не смогли погасить даже объективы журналистов. Что-нибудь это да значило. Он мог бы жить вполне счастливо, но теперь его существованию грозило полжизни в тюрьме. И, самое главное, ему было всего семнадцать лет. Миста мог бы подружиться с Фуго, которому сейчас было пятнадцать. Подростку было полезно пообщаться с молодежью его возраста и научиться работать с ровесниками. Увы, Аббаккио и Буччелатти в свои двадцать уже давно приняли роли родительских фигур в понимании Паннакотты. Конечно, мальчик общался еще и с Наранчей, но тот был гражданским лицом, существовавшим в совершенно другом мире. Миста мог найти общий язык с их подростком, и Бруно, и Леоне это чувствовали. На фотографии он выглядел крепким и здоровым, земным. Тот человек, необходимый Фуго, постоянно витавшему в облаках, про которого в деревне говаривали «не от мира сего».
В среду в гостиной произошел такой диалог:
— Не слишком обольщайся, — посоветовал Аббаккио Буччелатти. — Кто знает, возможно он и не захочет присоединяться к нам или провалит тест Польпо.
— Или же у него окажется фиговая способность, — подал голос Паннакотта.
— Как, например, у того идиота с Paper Cuts, помнишь, Фуго?
Мальчик утвердительно хмыкнул, но не от чистого сердца. Он бы с радостью обменял Purple Haze даже на стенд, умеющий всего лишь разворачивать туалетную бумагу.
— У него может быть и дерьмовая способность, — невозмутимо резонировал Бруно. — Но он будет уметь стрелять. Собственно, большего от Мисты и не требуется.
Несмотря на тонкий налет юмора и предвзятости, его команда была права. Буччелатти не стоило слишком обольщаться: первый новобранец видел в Бруно чуть ли не своего родителя, а со вторым он спал. И, главное, Буччелатти всегда яро придерживался позиции, что смешивать работу и личную жизнь неправильно, особенно, когда состоишь в мафии и по рукам и ногам связан омертой. Он был молод и глуп, когда набирал этих двоих, но теперь идти на попятную стало слишком поздно. Отныне Бруно собирался быть суровым и недосягаемым лидером, поддерживающим чисто профессиональные отношения со своими последующими рекрутами. Что ж, попытку построить деловое общение с Фуго и Аббаккио уже можно было считать провальной, но, возможно, Буччелатти бы удалось это с Гвидо Мистой. Удалось бы, не привяжись Бруно к нему из-за одного фото в газете.
В четверг Буччелатти пришел звонок от Польпо:
— Ты же искал человека, который мог бы держать дистанцию при бое, не так ли, Буччелатти? У меня есть подходящая кандидатура.
— Благодарю, Польпо, но у нас уже есть кое-кто на примете. Я собираюсь встретиться с ним в субботу и представить его вам для тестирования.
— Мой кандидат стоит внимания. Тебе и твоим людям он понравится, я уверен. У него уже есть стенд, идеально подходящий для боя на расстоянии. Твоя банда встретится с ним сегодня в пять, напротив тюрьмы.
Этот новобранец Буччелатти не интересовал, но перечить Польпо несло за собой плохие последствия.
— Хорошо, капо.
Вздохнув, Бруно повесил трубку и пошел оповещать свою команду о неожиданном вечернем променаде в сторону тюрьмы. Никому из них встречаться с новым псом Польпо не хотелось, но приказ капореджиме был приказ. Фуго и Аббаккио, как обычно, собирались разыграть перед этим несчастным настоящий спектакль, раскритиковав и высмеяв его в пух и прах так, что тому бы пришлось просто умолять Польпо на коленях подыскать ему другую банду. Буччелатти даже был рад, что подросток наконец-то нашел себе в компанию еще одного актера, по которому обрыдался Сан-Карло, когда дело заходило о новобранцах Польпо. Самому Бруно не надо было и пальцем шевелить, у его так тщательно отобранных подчиненных подобные представления были второй натурой.
Трио остановилось в теньке перед внушительным тюремным зданием, готовясь потратить полчаса в никуда. Кандидат еще даже не объявился на месте, заставляя их ждать в тени под ближайшим раскидистым деревом. Однако, неподалеку, на каменной ограде рассиживал Наранча, болтая ногами и улыбаясь. Завидев знакомых, он тут же кинулся им навстречу, смешно стуча по каменной плитке своими сандалиями, а затем набросился на Фуго.
— Наранча, ты что здесь делаешь? — удивленно воскликнул Паннакотта, пытаясь выбраться из объятий друга.
Он вел себя более отстраненно под этими откровенно недоумевающими взглядами со стороны напарников.
— Йоу, Фуго! Как дела, Буччелатти? Давно не виделись! А ты, — Гирга показал палец в сторону Леоне. — Ты, должно быть, Аббаккио? Фуго мне тако-о-ое рассказывал о тебе!
Паннакотта в панике попытался зажать Гирге рот, чтобы тот сразу же не разболтал Леоне все, что там Фуго рассказывал про него.
— Наранча, ты не можешь здесь оставаться! Мы работаем, это слишком опасно!
Гирга наконец отцепился от Паннакотты, и, отплевавшись от руки, продолжил:
— Вы ведь собираетесь встретиться с новобранцем Польпо, так?
— Откуда ты знаешь?
— Та-дам!
Гирга картинно поклонился и показушно щелкнул пальцами, на что в воздухе появился маленький самолет, похожий на игрушечный, и начал кружить вокруг головы мальчишки. Все трое ошеломленных гангстеров по инерции отступили назад.
— Я прошел тест! Он оказался гораздо проще, чем школьные! Я назвал свой стенд «Aerosmith»! И я умею управлять им силой мысли, это, оказывается, проще простого. Этот на вид безобидный самолетик может палить ого-го какими быстрыми очередями, а еще у него есть радар, который отслеживает все живое! Фуго, значит, у тебя тоже есть стенд? Я хочу его увидеть! Что он умеет?
Паннакотта все еще застыл в замешательстве, не зная, как на это среагировать.
— Фуго? — раздался откуда-то сзади угрожающий голос Буччелатти. — Ты имеешь к этому какое-то отношение?
Тут подросток уже пришел в себя:
— Буччелатти, клянусь, нет! Я никогда не уговаривал его присоединиться к Пассионе и не рассказывал ни о Польпо, ни о стендах!
— Хе-хе, — фыркнул Наранча, обращаясь, видимо, к старшим членам банды. — Мне не всегда нужен Фуго, чтобы выкрутиться.
Наступила громовая тишина, казалось, перед праведным гневом Бруно смолкли и птицы, и вечно шумящая улица. Даже Гирга неуютно заерзал, подумав, что вот так говорить про Паннакотту все-таки было лишним.
— В машину, — проскрипел сквозь зубы Буччелатти. — Все.
Дорога домой прошла в неуютном молчании. Наранча предпринимал несколько попыток завязать беседу, но все они оказывались провальными перед яростью Бруно.
Когда вся группировка оказалась в гостиной, лидер тут же усадил Гиргу на принесенный кухонный стул, а сам остался стоять, вглядываясь в Наранчу сверху вниз. Фуго и Аббаккио сесть не посмели, так и оставшись стоять за спиной Бруно, показывая Гирге недвусмысленные жесты вроде пальца, проведенного по горлу и кивка головой в сторону Буччелатти. Обычно их лидер вел себя так, допрашивая врагов, и хорошим предзнаменованием подобное поведение явно не являлось.
— Я недостаточно ясно выразился? Ты не имеешь ничего общего с Пассионе, Наранча.
Гирга отчаянно пытался спасти положение.
— Но уже слишком поздно! Я прошел тест, и у меня появилась какая-то мистическая штука со сверхспособностями. Это означает, что я могу присоединиться к вам!
— Ты, значит, меня ослушался, а я теперь еще и должен тебя принять в команду?!
Бруно угрожающе постучал костяшками пальцев по столу, будто бы имея в виду, что на месте стола в любой момент может оказаться Наранча. Тут уже Гирге стало не до смеха, и он, всполошившись, в панике начал высказывать все, что было у него на душе с момента их последней беседы в больнице:
— Я тебя не ослушался, Буччелатти! Ты хотел, чтобы я снова пошел в школу, и все это время я туда добросовестно ходил! Но я не успеваю за программой, все считают меня просто идиотом. Я даже вернулся жить к отцу, но это бесполезно, за полгода он не сказал мне ни слова, ни единого! Но сейчас Польпо похвалил меня и сказал, что Aerosmith — отличный стенд, и он впечатлен. Я провел год в колонии для несовершеннолетних преступников, все, что я умею — это драться. Мое место здесь, в мафии!
— Ты слишком молод. У меня тут не детский сад.
— Но я старше Фуго!
Паннакотта потупил взгляд. Ему было неудобно, ведь Наранча действительно заслуживал тут места больше, чем он, с Purple Haze и детскими травмами, приносящими только нервотрепку его старшим товарищам. Тем временем Гирга продолжал:
— К тому же, Фуго говорил мне, что он попал в Пассионе, когда ему было тринадцать! А мне шестнадцать!
— Это все еще слишком мало! У тебя есть отец и все шансы на спокойную мирную жизнь! Ты понятия не имеешь, чем занимается мафия, придурок. Ты хочешь убивать невинных людей по указке оттуда, свыше? Пытать мужчин и женщин, которые перешли дорогу Пассионе? Продавать наркотики, промышлять торговлей живым товаром, разрушая жизни? Все потому, что средняя школа кажется тебе слишком сложной? С нами всеми тут уже закончено, мы выберемся из этого кошмара только посредством смерти, но твоя судьба может сложиться более радужно!
Наранча заколебался. Он снова взглянул на стоящих сзади Паннакотту и Леоне — жестикулировать они прекратили, но если Аббаккио выглядел скорее равнодушным, смотря куда-то в спину Бруно, то его друг выглядел чуть ли не виновато, с сожалением ковыряя пол носком своего ботинка. Впервые Гирга подумал, что Паннакотта не хотел говорить с ним о работе в мафии, то это не для того, чтобы сохранить свою ауру таинственности, а чтобы не напугать его, Наранчу. Тем не менее…
— Но, если Фуго уже два года занимается подобным, значит, я тоже смогу!
— Ты ничего не знаешь о жизни Фуго, — процедил Буччелатти.
— Он мой друг! — кричал Гирга, чуть ли не срываясь на слезы. — Может, я многого и не знаю, но Панна не плохой человек! И ты тоже, Буччелатти! Так что даже несмотря на то, что вы работаете на мафию, в вас еще осталась капля человечности. А грязная работа меня не пугает, если я буду делать ее с вами.
— Бруно, — тихо прошептал Паннакотта. — Если мы не примем его, он отправится в Сквадру.
— Заткнись, Фуго.
На эти слова мальчик покраснел и снова уставился в пол. У Буччелатти сжалось сердце, но сейчас бы Гирга не сидел бы на кухонном стуле, не продолжай Паннакоттта навещать его даже после выписки из больницы, создавая видимость, что в Пассионе жизнь очень даже полна радости. И лидер хорошо знал, что Фуго был прав насчет Сквадры — с таким стендом, идеально подходящим для убийства, Наранча бы точно отправился под командование Неро. Покровительствуя Бруно, Польпо давал ему некоторые привилегии, например, первому представляя кандидатов с потенциалом, а у Гирги он действительно был. А что, если однажды им придется сразиться с Наранчей, убив его? Буччелатти был вне себя. Он ненавидел, когда его лишали выбора. И он ненавидел сейчас ругаться с этим темноволосым мальчишкой, дома которого никто не ждал. Таким же жалким, как все они тут.
— Полагаю, переночевать тебе негде?
Гирга усиленно закивал головой, твердо сказав:
— Я не вернусь к отцу.
— Ты сделаешь то, что я тебе скажу, — зло произнес Бруно.
Мальчик выглядел напуганным, и, наверное, Буччелатти действительно перегнул палку. Лидер вздохнул, потому что понимал, что будет винить себя за эту вспышку ярости еще несколько дней кряду. Потирая лоб, он задумчиво оглядел свой маленький дом. Нет, вопрос переезда надо было решать в срочном порядке.
— У меня нет для тебя места. К нам должен был приехать еще один новобранец в субботу, и я планировал постелить ему на диване. Аббаккио, ты не мог бы поспать несколько дней у себя на квартире? Тогда я возьму Фуго на ночь в нашу спальню, Мисту мы поместим в его комнату, и, значит, для Наранчи останется диван, пока я что-нибудь не придумаю.
Со стороны Аббаккио послышались какие-то шумы, полные возмущения.
— Я не могу просто поспать с Фуго? — предложил Гирга. — Было бы проще.
— Не впутывай сюда еще и Паннакотту!
— Я не возражаю, — вмешался мальчуган, еще немного расстроенный, что даже ему успело прилететь по шапке, и пока нетронутым остался только Леоне. — Я готов поделиться с Наранчей комнатой, если это решит проблему.
Буччелатти и Аббаккио были удивлены таким благородным порывом со стороны Фуго, но это действительно могло бы стать компромиссом. Подросток был убежденным интровертом от мозга до костей, личное пространство в комнате если не было его убежищем, то точно чем-то незаменимым. Правда с тех пор, как у Паннакотты появился стенд, одиночество для него перестало быть прежним. Оно пропиталось ядом.
— Так, — подвел итоги все еще сердитый Бруно. — Наранча, ты можешь остаться. Но это пока не значит, что тебя приняли! Я еду в Либекко, мне необходимо все обдумать.
Леоне скорчил грустную рожицу, собираясь последовать за лидером, но, стоя в дверях, Буччелатти обернулся и прорычал:
— Один!
Затем он исчез, хлопнув дверью, и оставшаяся троица только слышала со двора неразборчивую ругань, когда его машина не захотела заводиться с первого раза.
На несколько мгновений оставшиеся члены банды замолкли, но когда гул автомобиля стих вдали, до сих пор немного дрожащий Гирга осмелился робко улыбнуться Паннакотте:
— А все прошло лучше, чем ожидалось.
В ответ на это Фуго с силой стукнул кулаком по столу, заставив всех присутствующих вздрогнуть, и схватил Наранчу за воротник кофты, заорав на него:
— Ты своей репой, блядь, думал или чем?! Так ты теперь благодаришь Буччелатти?! Делая то, что он тебе строго-настрого запретил?! Это опасно, тебя убить тут могут!
Злой Паннакотта был не так страшен, как Бруно, но, по мнению Аббаккио, вес тоже имел. На удивление Леоне, Гирга закричал еще сильнее, заставив Аббаккио чуть ли не впечатать наушники в свои ушные раковины:
— Так тебя тут тоже убить могут! И, думаешь, мне так нравится осознавать это?! Но я же не ору на тебя!
Фуго яростно встряхнул Наранчу и заехал ему в лицо кулаком.
— Я никогда не должен был продолжать навещать тебя!
— Может и не следовало! — Гирга выпятил кровоточащую губу и показал Паннакотте неприличный жест, прежде чем отправить свой локоть Фуго под дых.
Мальчишки покатились по полу, кусаясь и вырывая друг другу волосы. Аббаккио даже со спортивным интересом подошел поближе, не зная, как действовать в такой внештатной ситуации. У Паннакотты давно не случалось подобных истерик, но новенький, похоже, не собирался сдаваться без боя.
— Детки, — попытался Леоне растолкать носком ботинка два сцепившихся тела. — Если вы поубиваете друг друга, это, конечно, решит проблему, но я не уверен, что Буччелатти это оценит.
«Детки» успешно его проигнорировали. В воздухе появился маленький самолет Наранчи, чуть не врезавшись в голову Аббаккио, и заставив того капитулировать с поля битвы, укрывшись за диваном. Aerosmith начал описывать круги вокруг Паннакотты, нацелившись на него всеми своими малюсенькими пушками.
— Покажи мне свой стенд! — закричал Гирга, сильно долбанув Фуго по затылку, и заставив его даже охнуть. Наверное, будет шишка.
— Мечтай дальше! — не отставал Паннакотта, воспользовашись секундным замешательством и лягнув Наранчу в живот.
Гирга заколебался. Он не любил особо размышлять и предпочитал сначала сделать задуманное, а только потом уже подумать о последствиях. Так и сейчас, мальчик умирал от желания опробовать свой Aerosmith, но, если Фуго так и не призовет свой стенд, бой станет нечестным, и он причинит товарищу боль. Им оставалось только дубасить друг друга кулаками да дергать за волосы.
Тем временем Паннакотта стянул с ноги туфлю и собирался ударить задумавшегося Наранчу, когда на их головы вылилось целое ведро холодной воды. Оба подростка тут же завизжали, что поросята на убой, и отскочили друг от друга на приличные полтора метра. Над ними надвисал злой Аббаккио с пустым ведром, похоже, успевший вылезти из-за дивана и сбегать на кухню.
— Расшумелись мне тут, — прорычал он. — Да меня даже наушники не спасают от вашего ора!
Гирга робко взглянул на дрожащего и мокрого Фуго. Он знал, что у Паннакотты бывали вспышки ярости, приятель говорил ему это несколько раз, заранее извиняясь на случай, если он застанет это. И сейчас, похоже, произошедшее заставило Фуго серьезно понервничать. «Не волнуйся, — обычно так реагировал Наранча на подобные заявления. —Если ты ударишь меня по правой щеке, то я тебя по левой». Это было странно, но подобные угрозы обычно Паннакотту успокаивали. И сейчас мальчик выглядел таким подавленным, что Гирга просто не мог на него больше сердиться за эти тумаки.
— Я пойду, принесу аптечку, — пробормотал Фуго, надевая мокрую хлюпающую туфлю и неловко отряхивая от капель воды брюки. — А потом достанем с чердака раскладушку и постелим тебе в моей комнате. Прости, Наранча, я увлекся.
Гирга тут же одарил его обаятельной улыбкой:
— Йо, ничего страшного, что-что, а постоять за себя я умею.
Поднявшийся с пола Наранча небрежно потряс головой, вытряхивая воду из ушей, и тут же отправился за другом в ванную комнату, а затем, уже с бинтами, подростки полезли по шаткой лестнице за раскладушкой и постельным бельем. Аббаккио с интересом наблюдал, как они носятся по дому, оставляя мокроватые следы, словно утенок и его мама. Вот мальчики зашли на кухню, сделав бутерброды, и, воровато припрятав еду в сумках, направились к входной двери. Гирга продолжал болтать о всякой чуши, которая только и приходила ему на ум, и смысл рассказываемого давно ускользнул от Леоне, подслушивающего разговор вполуха, когда Паннакотте удавалось даже как-то поддерживать беседу.
— Аббаккио, мы в Неаполь. Поедем в видеопрокат за фильмом.
— Возьмите «Отточенное Лезвие», раз у нас теперь есть домашний кинотеатр, — потребовал Леоне. — Кстати, а где бутерброд для меня?
— «Отточенное Лезвие» мы все в этом доме видели пять раз, — проворчал Фуго. — И бутерброд ты можешь сделать себе сам, мы уже не в семидесятых.
Аббаккио с удивлением приподнял бровь и даже снял наушники, на что Паннакотта с досадой добавил:
— Мы оставили тебе один на столе.
Наранча хихикнул, но Фуго уже вытолкнул его за порог, приговаривая:
— Быстрее, пока видеопрокат не закрылся.
Вскоре со двора уже послышалось еле различимое:
«А можно я поведу, Фуго? Ты же поедешь со скоростью старикана!»
«Это называется безопасное вождение!»
Звук двигателя дребезжащей Веспы и клубы пыли скрылись за поворотом, и Аббаккио уже не мог слышать их болтовню. Наконец-то покой. Засунув плеер в задний карман брюк, пританцовывая, Леоне отправился на кухню за оставленным ему бутербродом. Он редко видел Фуго таким раздраженным, но и так же редко видел, чтобы подросток настолько быстро успокаивался. Обычно после вспышек ярости у Паннакотты следовала фаза вымаливания прощения и чувства вины. А сейчас, чуть ли не повырывав друг другу кишки, мальчишки как ни в чем не бывало отправились гулять в Неаполь. Пожалуй, это был хороший знак.
***
Буччелатти так и не приехал домой из Либекко, даже когда солнце опасно накренилось к горизонту, готовясь скрыться до завтрашнего утра. Он снова и снова с грустью перечитывал статью о Гвидо Мисте. Плакали мечты о строгом предводителе группировки самой опасной группировки в Неаполе (или хотя бы со взрослыми людьми, как у этого Ризотто Неро). Прощай, сильный молодой снайпер с горящими глазами, с которым у Бруно пока еще не установились родственные отношения. Тебя заменил Наранча, которого Буччелатти подобрал около мусорных баков, как и двух других, и за которого лидер чувствовал уже огромную ответственность.
Бруно вздохнул, подливая себе в бокал еще красного вина из бутылки, лежащей в ванне из ведра со льдом. Нет, он все равно встретится с Мистой, он не собирался позволять Польпо полностью выбирать себе команду. Может, он мог бы оставить их обоих? Но поладили бы Наранча и Миста?
Сначала дверь ресторана скрипнула, заставив прозвенеть колокольчик, оповещающий о приходе посетителей. Затем решительные, тяжелые шаги проследовали к столику Бруно, а тело грузно опустилось на стул, стоящий напротив. Буччелатти не поднял глаз: он и так знал, что такой шаг может принадлежать только одному человеку — Аббаккио.
— Кажется, я сказал, что хочу поесть один.
На Леоне было невозможно злиться из-за нарушения этой маленькой просьбы, на него все равно не действовали ни угрозы, ни мольбы. Аббаккио всегда поступал так, как сам считал нужным, не пользуясь кодексом морали или чем-то еще. Приехал, почувствовав, что сейчас в его обществе нуждаются.
— Мне жаль нарушать твое уединение, — ответил Леоне. — Но карапузы оказались слишком шумными. Я могу вытерпеть одного ребенка, но никак не двух.
Подумав, он рассудительно добавил, видя огорченный взгляд Буччелатти:
— Сейчас я не говорю это, чтобы ты выгнал Гиргу на улицу или что-то еще. Я свыкнусь со всем ради тебя и нашей команды. Ты наш лидер, выбор будет за тобой.
— Проблема в том, что сейчас у меня нет выбора, Леоне. Теперь, когда Польпо знает Наранчу, если откажусь я — мальчишка достанется на растерзание менее гуманным бандам.
— Значит, оставляем?
— Значит, оставляем.
Аббаккио накрыл руку лидера своей в знак поддержки. Что ж, значит, придется поработать няньками теперь уже для двух детей. Леоне заметил на столе газету со статьей о Гвидо Мисте, так и дожидающегося своего часа.
— А он у тебя из головы не выходит.
— Ничего личного, но я мечтал нанять хотя бы одного человека без проблем с психикой.
«Прозвучало немного обидно», — подумал Леоне, но в ответ только хмыкнул.
— Правда, ты и этого парня лично не знаешь, может, он психопат.
Психопат, спасший незнакомку.
— Ладно, посмотрим в субботу, — подбодрил Буччелатти Аббаккио. — Мы вполне можем нанять их обоих, в Сквадре ассасины сосуществуют вдесятером.
— Кто знает, может и у них не хватает спальных мест, и половине приходится спать на полу, — задумчиво произнес Бруно, улыбаясь в бокал с плещущейся темноватой жидкостью.
— А что насчет проблем с психикой, то Сквадру мы и тут обходим. В сравнении с ними у нас-то и вообще никаких отклонений не наблюдается.
— Ты прав, но зато у них нет детей.
— Раз уж мы заговорили о гуманности, должно быть, они съели своих на завтрак.
С губ Бруно сорвался тихий смешок, во всем мире предназначенный только для одного Леоне. Сейчас, в этих закатных лучах уходящего солнца тусклость светлой кожи Аббаккио отливала аристократичной матовостью и красотой, особенно в сочетании с этим серьезным лицом и аккуратным контуром помады, когда он говорил, что думает, что Сквадра завтракает своими детьми. С приходом Леоне тревога постепенно уходила с души Бруно, черный плащ Аббаккио всегда приносил с собой меланхолию и мечтательность взамен раздражительности. Но в Пассионе не зря болтали, что члены банды от командира недалеко уходят, и только потому, что в команде Буччелатти были два ребенка уже кое о чем говорило. Сегодняшний вечер не мог навсегда избавить его от набежавших тревог, как одинокий оазис в пустыне. Мафия еще собиралась посмеяться над ним и его детской командой, и Бруно с грустью вздохнул, представляя, как Польпо уходит к праотцам и передает ему титул капореджиме. Вот тогда бы Буччелатти позатыкал рты тем, кто не умеет держать язык за зубами по поводу его группировки.
— Поехали домой? — предложил Леоне через некоторое время, подкрепившись лазаньей и опробовав вино из бокала Буччелатти. — Я боюсь, что твои дети без нас спалят дом.
— Это не «мои дети», — огрызнулся Бруно.
Но он тут же пожалел об этом, фраза прозвучала так жестко и несправедливо, нечестно для этих сущих ребятишек, которые так глупо доверились ему, Буччелатти, который, увы, не стал от этого богом, а продолжил быть вчерашним подростком, неуверенным даже в своей собственной судьбе. Лидер добавил уже чуть мягче:
— Как Наранча? Я боюсь, что был слишком строг с ним.
— О, не волнуйся, как только ты скрылся за порогом, наш фраголино тут же вообразил себя бойцовским петухом и высказал свое «фи». Надо сказать, наши золотые мальчики в итоге подрались.
— Дерьмо… Если он еще и не уживется с Фуго…
— Они закончили очень быстро, правда, с моей помощью. Честно говоря, я не видел, чтобы Фуго остывал после ссор настолько быстро. Уже через пять минут они извинились, достали с чердака раскладушку и укатили в Неаполь. И, главное, Панна с ним выглядит… действительно пятнадцатилетним подростком. Мне кажется, Гирга идет ему на пользу. А знаешь, что они в итоге привезли из видеопроката? — Леоне умело выдержал трагичную паузу. — Гребаный мультфильм! Как Наранча смог убедить Фуго взять мультик для меня до сих пор остается загадкой. Я даже не знаю, смотрел ли он их хоть раз в жизни до этого.
Буччелатти улыбнулся. В канун Рождества 1998 он и Паннакотта смотрели про похождения Симбы, свернувшись калачиком на диване. Мальчик, который весь день прожаловался, что предпочел бы посмотреть документальный фильм о нормандской архитектуре, в итоге расплакался на концовке. Бруно очень дорожил воспоминанием о всхлипывающем Фуго, сидящим у него в ногах и смотрящим титры.
Буччелатти встал, аккуратно отряхивая крошки с белоснежного костюма. Чуть ли не плывя по этому кондиционированному воздуху, он подошел к Аббаккио, стараясь не спугнуть очарование момента, и с нежностью положил свои мозолистые ладони на никак не дрогнувшие плечи Леоне.
— Да, поехали домой. Видит Бог, мы, может, и успеем на концовку.
***
Решив, что машину Бруно они заберут завтра, домой мафиози отправились на фиате Леоне. Пара прибыла слишком поздно для Фуго и Наранчи, которых они нашли крепко спящими на диване. Паннакотта одолжил новичку одну из своих пижам, и теперь софа пестрела клубничными узорами сразу на двух телах. Гирга громко храпел с открытым ртом, закинув ноги на Фуго, спавшего, уткнувшись головой в подушку на спинке сиденья. Увидев сею картину, Буччелатти тут же побежал на второй этаж за камерой. Следующие пятнадцать минут Бруно с высунутым языком старательно ловил нужный кадр, в конечном итоге с торжествующим видом помахав объективом перед Аббаккио.
Вспышка заставила Паннакотту заворчать и слегка дернуть на себя ноги Наранчи, будто бы это было одеяло.
— Мы покажем им результат фотосессии завтра, — с хитрецой прошептал Бруно. — Но, Леоне, может стоит отнести их в постели?
Аббаккио измученно посмотрел на него:
— Ты делаешь все, что душе угодно, но без меня.
Не собираясь менять свое решение, он безжалостно отправился спать. Буччелатти с горечью вздохнул. У Паннакотты на утро затечет шея, а Гирга простудится. Наверное, Гвидо Миста бы носил этих детей, конечно, с точностью и хладнокровием снайпера, не тревожа их сон. Правда, увидя этих мальчишек, Миста бы, наверное, не захотел присоединяться к их детской банде.
Бруно догнал Леоне на лестнице, приобняв его за талию. В спальню они отправились, стараясь не грохнуться со ступенек, подняв на ноги весь дом, и одновременно захватить губы друг друга.
