It takes two to tango

— Шутишь? Лорен опускается взгляд в пол — мочки ушей опаляет огнём, жар легонько касается щёк. Раздражается, даже самую малость злится, но, впрочем, чего ещё от него можно было ждать? — Нет, не шучу, — твёрдо и уверенно. Но так кошмарно неловко просить о помощи даже спустя годы отношений, даже доверяя целиком и полностью. — Я хочу научиться готовить. Можно для начала хотя бы помочь тебе? Когда Киран, отложив нож, потянулся к ней и приложил ко лбу Лорен ладонь, ей чертовски захотелось укусить его за палец. За все пальцы. — Странно, температура нормальная, — пробормотал Киран серьёзно. Рассматривал её, приподняв бровь, пытаясь понять, в чём подвох. — Да перестань ты! — вызверилась она, отбрасывая его ладонь. — Почему нельзя хоть раз обойтись без этих идиотских издевательств? — Тише, тише, — поспешил успокоить её он. — Прости, если обидел, но я думал, тебя более чем устраивает, что обычно готовлю я. Она нахмурилась, закусила губу и заломила локоть. — Устраивает, да. Но иногда я думаю о том, что мне бы хотелось... Порадовать тебя? — Может всё-таки температура?.. — предложил он осторожно. — Киран! Добравшись до него, Лорен попыталась его поколотить — но Киран ловко перехватил её руки и утянул её в объятия. Она заёрзала и запыхтела в его руках как недовольный ёжик. — Всё-всё! — засмеялся он, перехватывая её покрепче и вновь обрубая пути отступления в момент, когда ей почти удалось высвободить руки. Он осторожно усадил её на край столешницы и поставил ладони по обе стороны от её ног. Лорен тихо пискнула и замерла. — Значит, хочешь научиться готовить? — Киран уставился на неё испытующе, и желание отвести взгляд Лорен подавила в себе силой. А тон завлекающий, едва не игривый — она чувствует себя жертвой в липких сетях. — Хочу, — провозглашает, глядя прямо в глаза. Провокацию встречает с достоинством, и её голос тоже меняется, разом становясь нежнее и глуше. — Ну так?.. — Как я могу тебе отказать? — жаром в самые губы, и от желания прильнуть ближе всё внутри вспыхивает. И Лорен повинуется импульсу — обвивает его шею руками и целует его, тягуче и медленно, жарко, сладко. Горячие ладони скользят по спине, подбираются к завязкам платья. Верх падает на колени, Киран касается груди, и у неё перехватывает дыхание. Отстраняется она гораздо менее элегантно, чем планировала — рывком. Он вновь подаётся вперёд, и ей едва удаётся не поддаться. Она задыхается и тараторит. — Мы собирались готовить. Откровенностью издёвки в его усмешке у неё сводит низ живота. И грудь тяжелеет от одного лишь его взгляда, обжигающего кожу. — Я собирался готовить, — елейно, снова обжигая губы. И пальцы тем временем ведут по рёбрам, подбираясь к груди... — А в твои планы, кажется, входило нечто иное. Он приникает к ней прежде чем Лорен успевает среагировать и отстраниться, и язык медленно обводит сосок, пока ладонь разминает вторую грудь. Она с силой тянет его за волосы, бёдра сами собой разводятся шире, она притягивает его ближе, ближе, ещё. И касания становятся всё смелее, всё жёстче, Киран целует её, кусает, сводя с ума. И она теряет контроль. А потом — в момент, когда Лорен до боли кусает губу чтобы подавить стон — он отстраняется и упирается ладонями в стол. Лорен от возмущения едва не задыхается. — Давно ли ты не получал кулаком в глаз, скажи, дорогой?.. Киран делает вид, что задумывается, и кончики пальцев невесомо поглаживают колено. Её насквозь прошивает, она дрожит. — От тебя — давно. Ладно, так уж и быть. Слезай, будем готовить. Киран перебрасывает её волосы на одно плечо и осторожно завязывает бант, целуя в шею напоследок. В ответ на то Лорен вздрагивает, сжимая столешницу пальцами, а потом круто разворачивается и взглядом сжигает его. Но он невозмутим — на губах играет всё та же хитрая улыбка, а пальцы едва-едва ведут по плечу, словно он играется с усами тигра, зная, что терпение и без того на исходе. — Можем продолжить чуть позже, не думаешь? И она также круто разворачивается, бросая из-за плеча: — Иди. К. Чёр. Ту. — Какая же ты суровая, моя королева, — и от нового поцелуя, пролегающего полосой от плеча к шее, она тихо стонет, кусая губу. Поднимает нож, оставленный Кираном до её прихода, и принимается кромсать лук. Не так сноровисто, как её любимый мужчина, но всё же. — Клянусь, я от тебя живого места не оставлю, когда мы уйдём отсюда, — бормочет она злобно, внутренне раздавая самой себе пощёчины. От одного ощущения его тела уже начинает плавится, но это ведь не дело. Сейчас совсем не до этого. И она в самом деле обещает себе хорошенько поиздеваться над ним после. После. Его чёртовы пальцы легонько ведут по животу, обводят бедренную кость... А выдержит ли она?.. —... уйдём ли? — шепчет он на грани слышимости, в самое ухо, сжимая зубами мочку. Его усмешку она съедает, наматывая кудри на пальцы и стягивая. Но она, вечно страшно голодная до его касаний, заставляет себя податься назад и вцепиться руками в столешницу. Так отчаянно, что белеют пальцы. — Если я сказала «после», — грудь вздымается каждым шумным вдохом и выдохом, но голос звучит твёрдо. Она не уступит. — Значит, после. — Хорошо, — соглашается он. — Режь лук. Я принесу мясо. И Лорен поступает, как он велит. Шинкует бедную луковицу, заставляя себя думать о ней, а вовсе не о губах, что какие-то несколько несчастных минут назад касались её и доводили всего парой выверенных касаний до исступления. До добровольной капитуляции. До... Она вздрагивает, когда тело, горячее и сильное, вновь прижимается к ней позади — Киран кладёт голову ей на плечо и внимательно наблюдает за её действиями. Он не касается её сверх того, а хочется, просто чертовски хочется его руки, его губы, всего его. — А как же мясо? — пытается съязвить она. Выходит сдавленно. Выходит отчаянно. Тихо и отнюдь не смело, как ей того хотелось. — Подождёт, — в тоне не слышим ни треск нитей терпения, ни сожаление о меньшем. А она от желания горит. Заживо горит и злится. — Что мне нужно делать дальше? — Также мелко нарезать чеснок, покрошить брусками морковь и картошку, а потом пустить меня к плите и наблюдать за волшебством. — Я бы лучше за кое-чем другим понаблюдала прямо сейчас, — проворчала она, принимаясь за чёртов чеснок. — И если ты сейчас же не обнимешь меня снова, — добавила она уже громче. — Вместо чеснока я нарежу кое-что другое. — Ох, какая же ты, — выдохнул Киран поцелуем ей в шею. — Обожаю тебя, знаешь об этом? — Знаю, — пробормотала она. Но от Кирана не скрылся румянец, покрывший щёки. И он усмехнулся, вновь целуя её, прижимаясь ещё ближе. Он целовал её, и целовал, и целовал. Ладони скользили по животу, то и дело подбираясь к груди, касались её, крепко (недостаточно крепко) сжимали, а Лорен всего-навсего отдалась эти рукам и губам. Желание прикончить его почти оставило её, хотелось лишь одного — чтобы он никогда не останавливался. Она вскинула голову, потянулась за поцелуем, на который Киран ответил именно так, как ей того хотелось — тугяче и мягко, развратно, так, что её всю обожгло желанием. Она хотела было оставить нож и обернуться к нему, утянуть его за собой, заставить забыть об этой дурацкой просьбе, но как только ладонь на ноже разжалась, он стиснул её своей рукой. Обе его руки легли на её руки, он стал направлять её движения. Искусно и очень осторожно, так, будто делал подобное не раз. И он продолжал терзать её плечо и шею, умудряясь внимательно наблюдать за ножом и не растворяться, что она, в отличие от него, сделала незамедлительно. — Я чувствую себя марионеткой, — прошептала она сдавленно. — А я себя — рататуем. Ну, крысой из мультика. — Господи, Киран. — Ты знала, с кем связываешься, дорогая, — усмешка различима в голосе. — Не нужно так вздыхать, — невзначай он прижимается бёдрами ещё теснее к ней, и она нарочито плавно потирается о него. Обрывок фразы покидает по-прежнему касающиеся кожи губы с шипением. — И что-то не заметил, чтобы тебе происходящее не нравилось. — О, тебе в самом деле интересно, что я об этом думаю? Это моя десятая за один лишь только месяц попытка научиться у тебя чему-то, и ты снова доводишь меня до безумия. Нравится ли мне? — Всего-навсего четвёртая, моя нежность, — деловито поправил её он, ненадолго отвлекаясь от своей маленькой пытки. Тут же предпринял попытку вернуться, но бы остановлен — Лорен удержала его, вырвалась из хватки и обернулась к нему. — Так в чём дело? Почему ты так упрям? Он ответил не сразу — какое-то время молча разглядывал её, то ли подбирая слова, то ли прокручивая раз за разом в голове что-то важное. — Я не понимаю, к чему эта блажь, — сознался он наконец. Лорен нахмурилась и закусила губу, но продолжила внимательно его слушать. — Мне правда нравится заботиться о тебе. И я готов отдать душу дьяволу за возможность наблюдать за тобой, пробующей очередное блюдо. Она ощутила подбирающийся к щекам жаром румянец и чертовски захотела спрятать лицо за веером пальцев. Но сдержалась, разве что взгляд отвела. — А ты не думал, что я тоже хочу увидеть на твоём лице подобное удовольствие? Тоже хочу... Заботиться и видеть, как эта забота для тебя важна. Киран поднял её лицо за подбородок и нежно, чертовски нежно поцеловал. — Глупо с моей стороны, правда, — в тоне извинение, нежность, так никуда и не девшаяся страсть. — Ну что — сначала жарим мясо или... — Киран! И она легонько ударила его в грудь. А Киран, её невозможный, такой любимый Киран, лишь громче рассмеялся, подсаживая её на кухонный стол.