* * *
Майино шестнадцатилетие было безнадёжно испорчено. Такой же день, как другие. Да ещё мама заявила: – Ну всё, теперь можно переводить тебя из детской поликлиники в нашу профессорскую! И заодно показать специалисту! …Заковыристой фамилии светила девушка не запомнила. Про себя обозвала его «Антоном Семёновичем Шпаком», хотя тот, конечно, был не психиатром, а дантистом. Неизвестно, насколько хорошим врачом был мамин коллега, но зато, как сказал бы Ходжа Насреддин, «Шпак» понимал в девушках. Задав Майе несколько дежурных вопросов и откровенно пялясь на её белокурые волосы и стройные ножки, доктор изрёк: – Ну вот что, Марина Степановна, кровь в девке ходит, замуж ей надо, вот и всё! Майя залилась краской и отвернулась. Светлову-старшую тоже покоробила такая бесцеремонность: – Поберегите ваши шуточки для пациенток! Она ещё ребёнок, ей надо школу заканчивать… – Да зачем ей с такими глазами образование? Не вешайте нос, Майя Владимировна, светловолосые и кареглазые все как на подбор счастливицы! Эх, где мои семнадцать лет? – Борис Матвеевич, вы старый бесстыдник! Я к вам, как к человеку, обратилась за советом… – Так вы его и получили, любезнейшая Марина Степановна! Помяните моё слово: вам такую девушку не удержать! И чем больше вы будете её запирать и вообще ограничивать – тем больше шанс, что она наделает глупостей! «Шпак» подмигнул Майе лиловым, как у вороного коня, глазом. Девушка сжала кулаки и закусила губы, медленно бледнея от злости. Мама презрительно фыркнула и увела дочь из кабинета. …На другой день на школьном дворе, под сенью клёна, всё ещё злая Светлова описывала своё унижение Сыроежкину: – И ты представляешь – как будто я им мебель или кошка! Совсем с ума посходили! Хоть меня, кажется, признали нормальной, но от этого не легче. Мамочка только хуже надзирает… Вот правильно говорят: в мае родиться – всю жизнь промаяться! А меня ещё и назвали кстати… – Они сами не поняли, что сотворили, доложу я тебе! Твоё имя гораздо древнее, чем майские праздники и даже сам месяц май. Как раз он в честь тебя, а не наоборот. Майя – это одна из самых древних богинь, ещё до греков и индусов! – Да? Не знала! – девушка подарила ему долгий взгляд, от которого Сергей просто растаял. – А я специально этим вопросом интересовался. Хотя даже интересоваться не надо, сразу видно, что ты не такая, как другие. Вот и этот мерзкий доктор сразу почувствовал… Кстати, он сказал одну правильную вещь. Насчёт глупостей. Что, если нам с тобой просто взять и сбежать? – Куда? – Да куда-нибудь! Подальше от цивилизации. В девственный лес. – Послушай, это ведь я должна была придумать! Это у меня отец из тех краёв не вылезает. И когда я была маленькая, он очень жалел, что я не мальчишка и меня нельзя брать с собой… Послушай, Серёжа, мне прямо не по себе. Ты не перестаёшь меня удивлять. Похоже, ты обо мне знаешь больше, чем я сама о себе знаю. – Ещё бы! Когда любишь человека и думаешь о нём, то есть о ней, то есть о тебе, дни и ночи напролёт… Ну что, может, правда сбежим? – Ох, я слишком хорошо себе представляю, как это делается, и потому у меня опускаются руки! У нас нет ни денег, ни документов. – А твой папа не может нам устроить приглашение к себе в экспедицию? – Сомнительно мне что-то. Даже если я с ним спишусь через мамину голову, даже если он меня поймёт и поддержит – всё равно не рискнёт. – А если мы подключим Громова и Рэсси? Пересечение научных профилей возможно… – Да, только Гель Иванович если и сумасшедший, то не в эту сторону. Раньше каникул он точно помогать не будет. А летом меня сплавят к бабушке в деревню. Если что-то делать – то прямо сейчас! И папу моего не впутывать, он тебя ещё прибьёт. Кстати, твоим-то родителям за что должно достаться? – Да уж, я и так попортил им крови на сто лет вперёд! Но мне кажется – всё это не смертельно. Это ты у нас единственная наследница престола, а у меня, слава Богу, есть и брат, и сестра. Элеки. Они и прикроют, и объяснят всё, и вообще надо с ними посоветоваться! Ой, всё, бежать надо. До следующей перемены! – До следующей! Они разбежались. Майя поплелась на географию. Как раз в этот день проходили Южную Америку. Те края, которые с детства были Светловой как родные. Те края, что только и могли ей представиться, когда Сыроежкин заговорил о бегстве от цивилизации. Майя слушала учительницу кое-как. Смотрела в окно, но видела там не высотные дома, не асфальтовые дороги, не самые обыкновенные деревья, что растут у нас на каждом шагу. Нет, для девушки за окном расстилалась сельва – южноамериканский тропический лес. В нём жили индейцы, по нему рыскали дикие звери, в нём качались на лианах обезьяны и пели диковинные птицы. Сергей Сыроежкин в таком обрамлении смотрелся просто бесподобно. Помимо воли Майя сказала вслух – негромко, но отчётливо: – Нет, я хочу туда. С Сергеем и никем другим. И никто мне не помешает! Слышите – никто! Трое Серёж, одноклассников Светловой, обменялись странными взглядами. Кажется, сегодня им предстояло выяснение отношений. Девчонки захихикали, весь класс озадачился Недотрогиными тайнами. А географичка, конечно, написала Майе замечание: «Отвлекает класс от урока!» Девушке было уже всё равно. Она понимает по-испански. Она, правда, теоретически, представляет себе всё, что может ждать их на том берегу океана. И она – они оба – туда попадут! Ещё неизвестно, ещё непонятно, как. Но всё, что доселе было только игрой не выходя из собственной комнаты, теперь не может не сбыться!* * *
Выйдя на следующей перемене во двор, Майя увидела под клёном не только Сыроежкина, но и Элека с Элечкой. Оба были очень рады, что наконец-то друзья перестали от них отдаляться и просят помощи. Светлова едва успела кивнуть роботам, как двойник Сергея уже заговорил: – Ваши документы на выезд лежат до лета у профессора Громова. В принципе, можно их выпросить, чтобы хранились у вас самих. А вот с деньгами вопрос гораздо более сложный. – Будем экономить на школьных завтраках, – ляпнул Сергей. – Не смешно, – фыркнула Эля. – Через две недели каникулы. Не хватит даже на трюм. – Сыроежкин ты, Сыроежкин! – это получилось у Майи так ласково, что даже совсем не обидно. Таким он ей был привычнее, да и она ему тоже. – Могу предложить несколько способов, – продолжал между тем Электроник. – Можно найти клад. Только искать его очень долго и совсем не так весело, как вы думаете. Да и шансы на успех далеко не стопроцентные. Можно продать Рэсси. – То есть как – продать? – вскричал потрясённый Сергей. – Я только озвучиваю один из возможных вариантов. – Элек, если ты это сделаешь, я больше никогда, ни за что не буду с тобой разговаривать! – решительно объявил Сыроежкин. – Продать – значит предать. Я откажусь от сельвы и даже от этих прекрасных глаз, – он кивнул на Майю, – только не продавай Рэсси! Он же – лучшая на свете собака! И сколько раз он нас спасал! Ни за какие сокровища мира я не соглашусь с ним расстаться! – Да, всё-таки я иногда чего-то не понимаю, – грустно сказал Электроник. – Хотя вообще-то я дальше хотел сказать, что Рэсси потом сбежал бы от новых хозяев и вернулся бы к нам… Ну ладно. Всё равно у меня после твоих слов помехи в голове начались от этого плана. Уж лучше я сам пойду в рабство куда-нибудь на Восток. – Вот ещё новости! – возмутилась Майя. – Чтобы из-за наших с Сергеем эгоистических интересов ты лишился свободы! Лучше уж пусть всё останется так, как есть. – Но ведь нельзя это так оставить! – запротестовала Элечка. – Между прочим, кто-то когда-то собирался ехать в Фонтанию «зайцем» в трюме. Помните, когда мы боялись, что Гель Иванович нас потерял? И между прочим, Регентруде О’Дребе с огурцом это удалось! – Я собирался, правда! – просиял Сыроежкин. – Может, так и сделать? – Найдут, – печально сказала Майя. – Пятьдесят на пятьдесят, – улыбнулась Электроничка. – Или найдут, или не найдут. – Ой, – Сергей широко раскрыл глаза, – меня уже роботы цитируют! А как же точные вычисления? – Поверь мне, друг, – отозвался Элек, – мы имеем задачу с абсолютно абсурдными условиями. А значит, и решение у неё может быть только абсурдным. Присоединяюсь к Эле.* * *
Сыроежкин покидал родной дом на совершенно законных основаниях. Его родителям было рассказано, что, мол, отец Майи Светловой срочно вызывает её к себе в Латинскую Америку. А поскольку одна Майя ехать боится, то Сергей с Рэсси будут её сопровождать. Лучше бы, конечно, брат с сестрой Громовы, это все понимают. Но профессор, который опять обеспечивает выезд за границу, как раз собрался пристроить своих ребят к новому эксперименту… – Как же вы там будете без взрослых? – беспокоилась Светлана Петровна. Её муж, как раз вернувшийся из рейса, смотрел на всё проще: – У них собака – чудо техники! И сами они не первый раз за границей. Да ты, Света, только вспомни, что им пришлось пережить в Фонтании! Правда, там были Громовы. Но ведь и Серёжка с тех пор вырос, и Майя девочка серьёзная и самостоятельная, мне всегда она очень нравилась! В общем, легенду, несмотря ни на что, Сыроежкины проглотили. И Сергей спокойно укладывал вещи по списку, составленному для него Светловой – великой путешественницей по Южной Америке не выходя из дома. Самой Майе приходилось делать то же самое потихоньку. Она бы скорее умерла, чем стала бы плести матери не то что про отца, а и про любые мифические приглашения от того же Громова. Светловой хотелось просто исчезнуть бесследно – и пусть всем будет хуже, в том числе ей самой. Сыроежкин удивлялся: – Она же твоя мама, она тебя на свет родила! Представь, что с ней будет, когда ты просто не вернёшься домой! – Пусть, пусть поищет! Не накручивай меня. А то я заплачу и никуда не побегу… …Настало утро отъезда. Ничего не подозревавшая Марина Степановна отвела Майю в школу. В сумке у девушки вместо учебников и тетрадей лежало снаряжение – сколько поместилось. Всё тяжёлое Сергей должен был взять на двоих. Светловой здорово повезло, что первым уроком была в тот день физкультура. Как раз временно освобождённая от неё Майя спокойно сидела на длинной скамье у стенки спортзала и ни у кого не вызывала никаких подозрений. Как только прозвенел звонок, Майя с сумкой сразу же побежала под клён. Там её уже ждали Сыроежкин с вещами, Рэсси и Элек с Элечкой, взявшиеся проводить друзей. До порта вся компания добралась быстро. И если бы не роботы, на корабль беглецы не просочились бы. А так, эти двое не успели оглянуться, как уже прятались вместе с собакой в грузовом отсеке, за какими-то бочками. Было неуютно, страшновато и не верилось, что всё происходит не во сне. Но через полчаса судно снялось с якоря и начало путь через океан.