***
Надев маску обычного подростка, он проводит учебное время с друзьями, смеётся и отвлекается. — Ладно, пацаны, вы идите, а мне ещё к историку надо. Если что спишемся, — друзья пожали друг другу руки, стоя в своём кабинете. — Смотри, Антош, не бляди, ладно? Ходячая ты проблема, — усмехается Дима. — Поз, иди в задницу, — отшутился Антон. — Ладно, а если быть честным, то серьёзно, не найди себе приключений, — улыбнулся Серёжа. — Да, блять, всё нормально, короче, я пошёл, — мальчик выбежал из класса, поднимаясь на второй этаж. Коридоры школы опустели, но обычно учителя сразу не уходят, так как нужно оставить после себя кабинет в порядке. Он останавливается напротив двери, вздыхает и стучится, после открывает с осторожностью. — Арсений Сергеевич? — заглядывает он в помещение. — Можно? Заходит, полностью закрывая дверь. Мужчину он находит глазами около шкафа, на чьих полках лежат тетради, карты, книги. — Да, конечно, что-то хотел? — Арсений поворачивается корпусом, видя мальчишку, что сидел вчера на последней парте. — Да, я по поводу занятий по подготовке к экзаменам, — промямлил Антон, делая короткий шаг вперёд. Мужчина оставил тетради на последней парте, направляясь к учительскому столу. — Та-а-ак, историю сдаёшь? — он взял тетрадь со стола. — И обществознание, — добавил Антон, а тот усмехнулся и удивился. — Похвально, — оскалился Арсений. — Смотри, история у меня два раза в неделю — среда, суббота… Арсений не успел договорить. — Можно мне на два предмета? Мужчина отложил тетрадь, опираясь бёдрами о стол, скрестил руки на груди, пронзая синевой своих глаз. — У тебя какие-то проблемы с обществом? Насколько я знаю, у тебя отличные оценки, и в совместной подготовке ты не нуждаешься. — Да, но мне кажется, что моих знаний будет не достаточно для положительных результатов. А Ваши занятия помогут мне дойти до того уровня, который необходим. Антон был в шоке, что говорил без запинки, уверенно, ещё и в глаза смотрел. Арсений улыбнулся, кивая. — Очень хорошо, что ты беспокоишься о своём будущем. Ну, хорошо, — расправляет руки, берет тетрадь с ручкой в руки. — Значит так, среда, суббота после уроков — история. А-а… Понедельник — обществознание, так же — после уроков. Устраивает? Антон чуть подумал, а после выдал: — Да. А когда начинаем? Арсений отложил тетрадь, улыбнувшись по-доброму. — Тебя ведь зовут Антон? Прости, я вас ещё не хорошо знаю. — Антон, да. — Что ж, Антон, — подошёл он к мальчику, кладя свою руку на его плечо. — Приходи в субботу, чтобы время не терять. Зелёные нефриты встретились с кристаллами. Голубые глаза такие красивые, что видны все всплески и рельефы. Сердце Антона пропустило несколько ударов. — Конечно, Арсений Сергеевич. И спасибо Вам. Рука историка соскользнула с плеча Антона. Арсений улыбнулся и смотрел так, словно искал что-то в душе. — Антон, это моя работа. Мне же хуже будет, если у кого-то будут плохие результаты. — Тогда, постараюсь не подвести. Ладно, можно я пойду? — Конечно, Антон, иди. Арсений подошёл к креслу, сел и взял в руки журнал. Антон замер на несколько секунд, а после удалился из кабинета. Странный ты мальчик, Антон. Однако, из тебя профессора мы сделаем, не волнуйся. Арсений улыбнулся своим мыслям и вернулся к работе.***
Антон сидит на подоконнике, опёрся виском о холодное стекло, смотря на свой родной город. Дверь со стуком открывается, показывается фигура отца. Антон не реагирует, а Андрей подходит к сыну, боясь сказать что-то неправильно. — Можно? — спрашивает мужчина, желая сесть на край подоконника. Антон отодвигается, уступая небольшое пространство отцу. — Антон, нам нужно серьёзно поговорить. Мужчина медленно поднимает глаза на сына, видя, и без того, подавленное состояние своего ребёнка. — Что? Уходишь к ней? Мальчик смотрит безразлично, пронзая глазами отца. Последний вздыхает, поджимая губы. — Сынок, ты видишь, как между мной и мамой всё сложно. А мучаться мы тоже не хотим. Пойми, Антош, я полюбил другую женщину, но про тебя я не забуду. Тебя я очень люблю. — А кто-нибудь подумал о моих мучениях? И это была не любовь, раз ты маму «разлюбил». Скажи, зачем тогда ты был все эти годы с нами? — Антон, так бывает в жизни. Я был счастлив с твоей мамой, но я полюбил другую. Не хочу я изводить себя и её. — Заметь, — спускает Антон ноги. — Нигде в твоих предложениях я не фигурирую. Ты подумал обо мне? Каково мне? Я постоянно слышу и вижу ваши ссоры, и думаешь, мне приятно? Антон подскакивает на ноги. — Антош, успокойся… Андрею не дают договорить, так как злость кипит в Антоне. Он устал молчать. — Никогда больше не называй меня «Антоша». И никто не имеет такого права. А если собираешься уходить, то уходи! — мальчик указал на дверь. Мужчина подошёл к сыну, кладя руки тому на плечи. Но Антон одернул их. — Сын, я все понимаю. И я знаю, что и тебе тяжело. Но пойми меня, что я не могу быть там, где мне не так хорошо. — Не так хорошо? Ладно, мама, но я? Или тебе и со мной плохо? Бросая маму, ты бросаешь и меня — запомни. Если она вычёркивает тебя из своей жизни, то и я. — Я тебя не бросаю, я люблю тебя. Сынок, я буду помогать и сделаю все для тебя. — Любишь? Тогда, где была твоя любовь, когда решил, что уходишь от нас? Ты маме сделал больно, ты мне сделал! — Я не хотел, прости меня, Антон. — Мне нужен ты, а не твоя помощь. Мне нужен папа! — Я же говорю, я тебя не бросаю, я буду рядом. — Далеко, но рядом, да? Нет, папа, нет. Ты взрослый человек, и ты понимаешь, что через несколько лет ты забудешь о нас вовсе, потому что у тебя новая семья! — Антон… — Я для тебя умер. И больше я тебя видеть не хочу. — Сынок, не говори так. Я… — Нет, ты стал чужим. Собрался уходить? Уходи! Когда я вернусь, тебя уже здесь быть не должно. Антон не даёт сказать что либо отцу, так как выбегает из комнаты, одевается наспех и бежит прочь из квартиры. Слёзы катятся по розовым щекам, снег хрустит под ногами, а мороз выжигает все слова родного человека в памяти. Мальчик останавливает бег только когда убежал довольно далеко. Из кармана куртки выуживает пачку тонкого парламента, поджигает зажигалкой, и плетется дальше в неизвестном направлении. Взгляд безжизненно зеленых глаз устремлен вниз, пальцы, на которых нет колец, держат сигарету и подносят к губам. Как он мог? Сука… Год назад все было хорошо, и ничто не предвещало беды! Пока ты, блять, не нашёл себе какую-то шмару и не стал изменять маме. Как ты мог, папа?.. Сигаретный дым выходит клубами и теряется в небе. Никотин приносит малейшее спокойствие, однако, сердце не перестало биться чаще. Антон не жалеет что́ сказал. Он выдал правду, какой бы она больной ни была. Перед глазами меняются картинки, где его семья в полном составе отмечает его десятый день рождения. Родители улыбаются и целуют в щеки. А мальчик чувствует себя самым счастливым ребёнком на свете, ведь рядом родители и так будет всегда. Нет.***
Вечером, когда начинает темнеть, Антон все ещё не думает вернуться домой. А смысл? Ни отца, ни мать он видеть не хочет. Слишком больно. Антон смотрит под ноги, руки в карманах, идёт уже по неизвестной улице — и похуй. Мальчик врезается в кого-то, поднимает глаза, встречаясь с серо-голубыми. — Простите, я Вас не заметил, — оправдывается Антон, норовя уже уйти. Но его хватают за руку, притягивая к себе. — Антон, что тут делаешь? — и сердце пропускает несколько ударов. Перед ним его историк. — Арсений Сергеевич… Я… Я гуляю. — Так поздно? Совсем мозгов нет? Иди домой, тебе завтра рано вставать. — Нет, я не могу, Арсений Сергеевич. Нельзя. — Тебя убьют, если появишься дома? Антон опускает глаза вниз, не желая отвечать. Арсений держит мальчика за руку. Вздыхает и говорит: — Идём со мной. Арсений тянет его за собой, а мальчик, как кукла плетется за ним. Состояние настолько подавленное, что сейчас абсолютно все равно на происходящее. Около подъезда, внутренний ребёнок Антона просыпается, останавливая обоих. — Арсений Сергеевич, я не пойду. Я лучше подышу ещё немного воздухом, а потом домой пойду. Арсений вздыхает, смотря мальчику в глаза. — Подышишь или пошатаешься? Антон, не строй из себя принцессу. Видно ведь, что что-то у тебя или в семье случилось. Обещаю, не буду расспрашивать. — Это странно. — Что именно? То, что ты прохлаждаешься тут, неизвестно, сколько? Или, что я человек, поэтому хочу тебе помочь? — Мне не нужна помощь. — Антон! Быстро поднимайся! — Арсений Сергеевич! Ну, перестаньте! — А ты веди себя нормально, вот тогда, и я буду разговаривать с тобой как со взрослым. Мальчик разъединяет руки, суя свои в карманы. Делает шаг вперёд, останавливается около железной двери, где есть домофон. — И? — поворачивается Антон к Арсению. — Вы откроете? Мужчина усмехается, доставая ключи. Вводит код, а после с мелодией дверь открывают. — Прошу, маленькая принцесса, — пропускает Арсений мальчика, указывая рукой. — Очень смешно, мой принц на белом коне, — язвит Антон, заходя внутрь. Поднимается на небольшой лестнице, останавливается и смотрит на Арсения. — А дальше куда? — Лифт вызывай, — Арсений идёт чуть поодаль, усмехаясь. Антон послушно жмёт кнопку лифта, ждать долго не приходится, и он приезжает быстро. Арсений нажимает цифру «7». Антону, до чёртиков неловко, ведь они не друзья. Они никто друг другу. Или это просто любезность Арсения, что он не бросает своего ученика и видит, что тому хуево. Оба выходят на нужном этаже. Арсений открывает дверь ключом, а первым приглашает Антона. — Проходи, — он вытаскивает ключ, заходя следом за учеником. Антон застывает на пороге — он никогда не бывал дома у учителя. И ему неловко. — Антон, да что с тобой? Ты на пороге решил остаток вечера провести? Арсений разувается, а мальчик осторожно расстёгивает свою куртку. — Арсений Сергеевич, не нужно было. Мне неудобно, — мальчик стоит с расстёгнутой курткой, смотря невинными глазами на Арсения. — Шастун, не раздражай меня. Раздевайся и идём, — Антон заметил, что в руках Арсения был небольшой пакет продуктов. Вздыхает и прикрывает глаза, принимая ситуацию. Понимает, что выхода нет, и, наверное, так будет лучше, так как домой не тянет. Закончив с одеждой и обувью, Антон проходит на кухню, где был Арсений. — Ванная — по коридору и направо, — не поднимая глаз, говорит Арсений. Антон без слов уходит туда, куда сказали. В ванной комнате моет руки, натыкается на свое отражение. Комната светлая, а плитка голубого оттенка. Чуть дальше душ со шторкой, унитаз, ящики и зеркало. Антон видит себя, что за свои пятнадцать испытал ту боль, которую не пожелаешь никому. Мальчик возвращается на кухню, где видит около Арсения симпатичную девушку с тёмными волосами. — Здравствуйте, — мямлит Антон. Девушка сразу поднимает глаза на него. — Привет, — улыбается она. Глаза карие, сама девушка хрупкая, но лучезарная. — Я Алёна, — протягивает руку для рукопожатия. — Антон, — жмёт он ей руку. — Ну, что, Антон? Будем ужинать, — Алёна уходит к плите, беря сковороду. — Я не голоден, — Антон ловит строгий взгляд голубых глаз. — Он будет есть, — так же добавил Арсений. Мальчик закатывает глаза, вздыхая. — Алён, мы пока тебя оставим, ладно? Не будем мешать. Арсений идёт к Антону, беря его за руку. — Конечно, я позову. Они уходят в гостиную, где сердце Антона вот-вот остановится. Ему страшно, ведь он попал в чужую семью, где чувствует себя лишним. — Антон, ты очень странный мальчик, — сажает он Антона на диван. — Нормальный я, — фыркает ученик. Арсений садится на корточки напротив, кладя ладони на его колени. — Послушай, тебя здесь не обидят, не побьют, не убьют, в конце концов. Да, тебе неловко — и это нормально. Но поверь, ни я, ни Алёна тебе плохого не сделаем. Никогда. Бархатный голос Арсения разливался по организму мальчика. Второй понимал, что, правда, здесь бояться не стоит. — Арсений Сергеевич, спасибо Вам, — неожиданно Антон бросается в объятия, обвивая шею Арсения руками. Ладони историка поглаживают его спину, а на лице улыбка. Арсений рад помочь, ведь мальчик так нуждается в помощи и ком-то. — Ну, все, Антон, минутка объятий закончилась, — улыбается Арсений. Зелёные нефриты смотрят так, словно говорят на всех языках мира «спасибо». — Да, — кивает Антон. — Это Ваша девушка? Арсений улыбается, облизывая губы. — Да. — Очень красивая. Вам повезло с ней. Общительная такая и улыбчивая. — Я знаю, и тебе однажды повезёт. Напротив дивана, где сидит Антон, он видит шкаф с книгами. — Обязательно, — смотрит он на книги. — А это всё Ваше? Антон, как завороженный, подходит к книгам, видя на корешках фамилии известных писателей и поэтов. — Да. Книги, значит, любишь? — Арсений садится на место, откуда встал Антон. — Обожаю. Дома, правда, их немного, в интернете читаю, но это не то, — касается Антон подушечками пальцев книг. — Ведь бумажный вариант — это незаменимое чувство. Историк смотрит добро и видит, как Антон рад такой библиотеке. — Ой, Иван Бунин! — Антон наткнулся на любимого писателя, хватая книгу из коллекции. — Сборник. Арсений поднимается с места, подходит к ученику, замечая горящие глаза Антона. — Твой любимый писатель? Антон не поднимает глаз, улыбается, как дурачок, открывает книгу и отвечает: — Что-то вроде того. Мне нравится его слог и подача читателю, — нефриты встречаются с аквамаринами. Это мгновение похоже на случайную встречу старых знакомых. — Можешь взять её, — улыбнулся Арсений. — Правда? — глаза мальчика загорелись. — То есть… Нет, я не могу. Это Ваше, — протягивает он сборник. Арсений дотрагивается до книги, касаясь и пальцев Антона. — Антон, ей богу, ты, как неженка, бери и не строй из себя недотрогу, — учитель берет книгу из рук, берет за запястье и ведёт за собой. — Потом заберешь, там Алёна уже, наверное, закончила, идём.