Игры

      — Знаешь, хоть это до сих пор немного смущающе, и даже в начале я этого не совсем хотел, это выглядит довольно забавно и, знаешь, интригующе, — говорил Калеб со смущённым лицом.       Его голое тело разместили на столе, в длину чуть больше его самого. Животом вниз, на копчике и ниже чистая белая ткань, широкая спина, руки под подбородком. На глазах чёрная повязка, волосы спрятаны в плотной шапочке, что больше похожа на ту, которую используют пловцы, разве что не резиновая.       Он мелко дрогнул и замычал, утыкаясь лицом в руки, когда по позвоночнику плавно провели пальцами, умело давя на приятные точки, будто делая массаж. И так расслабленное тело ещё больше расслабилось. А очередные мурашки пробежались лишь от поцелуя между лопаток. Благодаря повязке ощущения стали гораздо ярче.       — Я ж говорил, что тебе понравится, — поцелуи прошлись вверх, под конец касаясь затылка и отстраняясь.       — Только эти повязка и шапочка… Зачем они? — на губах появился нервная улыбка, на спине вновь ощутились руки, что массировали мышцы.       — Знаешь, я не хочу, чтобы наш гость видел твоё прекрасное лицо, — вновь горячее дыхание, только около шеи, и укус. Стон. Спина прогнулась навстречу одной из рук, что осталась на ней. — Я спокойный, но могу и заревновать, когда кто-то смотрит на что-то моё, — наконец, он полностью отстранился и отошёл.       В этот раз Лололошка решил использовать крайне новую практику в их играх, которую они никогда до этого не использовали, — нетаймори. Ради неё даже пришлось чуть потратиться на доставку и на некоторые декорации в виде искусственных овальновидных листьев, которые он начал раскладывать по изгибам, с которых они бы не соскользнули. Стройные ноги сомкнул вместе, также укладывая.       Он отдалился, и вскоре послышались приближающиеся шаги, звуки открывающейся упаковки.       — Хочешь, пока его нет, угощу? Всё же потом, пока гость будет тут, угощаться будем только мы, — тихо усмехнулся.       Калеб повернул к нему голову и задумчиво надул губки.       — Хочу.       — Что конкретно? — чёрные глаза заскользили по купленным по суши, роллам и прочим лакомствам.       — Есть в темпура?       — Мхм-мхм-мхм, — шатен начал искать. — Америка, кенчо, пачито, спринг эби, четыре сыра, чиз курсей?       — Всего понемногу, — хихикнул, в ответ тоже.       — Любитель роллов и темпура ты мой ненаглядный, — подразнил Ло своего парня, взяв упакованную в фольгу две упаковки и открыл. Дотронулся до ролл одной фалангой и после взял америку. — Не потеряли своей температуры.       Секретарь ожидающе приоткрыл рот, и прямо вовремя, ведь между его губ протиснули вкусность, которую он сразу же расположил за щёку, довольно жуя и смакуя.       — Вкусно, но ты бы сделал ещё лучше, — довольно мычит он, лизнув кисло-сладкий соус, терияки, с верхней губы. В голосе слышался явный флирт.       — В следующий раз сделаю, обещаю, — погладил по голове и взял очередной ролл, положив в ожидающий рот.       Пока тот жевал, Лололошка времени не терял и начал обычные и запечённые роллы ставить на листья, проверяя, чтобы они не свалились, попутно также кормя любовника остальными. Резонанс температур от прохладных обычных и тёплых запечённых и темпура роллов заставлял бежать мурашки. Вскоре упаковки опустели, а их содержимое было на чужой спине (кроме одной, так как он решил оставить их на потом, для их личного совместного ужина, и после убрал в холодильник до поры, до времени). Вдоль позвоночника расположились 5 блюдцев с соевым соусом, соусом терияки и унаги, оставшиеся два были с ассорти из красного и бело-желтого имбиря и васаби, по бокам были кусочки лимонов, что придавало этой картине ещё большей красоты, по мимо кисленького вкуса в дальнейшем, если кто-то будет использовать его.       — С этого момента постарайся не двигаться. А также молчи, будь добр.       — Принял, понял, — усмехнулся лежащий.       — Благодарю за понимание, — Лололошка расположил между своими губами оставшийся ролл, который он оставил для возлюбленного, и наклонился к его лицу, с помощью поцелуя и языка проталкивая в чужой рот.       — М!.. — от неожиданности парень дёрнулся и мыкнул, но он принял угощение, чуть мазнув языком по чужим губам, пока забирал остаток, и от него отстранились, посмеявшись.       — Держись, дорогой, — похлопав по щеке.       В ту же секунду, по квартире раздался звук звонка. Проглотив кусок, Калеб расположил свой подбородок обратно на скрещенные руки. Лололошка побежал встречать гостя. В коридоре послышались возня и голоса.       — Дружище, давно не виделись! — хлопок по плечу. — Знаешь, я довольно соскучился по тебе. Да и по всем остальным. Ты не представляешь, как на этой стройке душно и напряжно!       — Верю, верю, Радан.       Приближающиеся шаги. У Калеба пробежались неприятные мурашки. Он почувствовал на себе взгляд, только это был взгляд не Ло, а чужой. По всей видимости, взгляд гостя. Пристальный. Голова чуть приподнялась и вопросительно наклонилась на бок, почти на плечо, лицо было направлено в коридор, где были люди. Он уверен, что они там, ибо звуки и этот взгляд были оттуда.       — Ухх, — тяжёлые шаги по направлению к нему. Механическая рука приподняла его голову. — Где ты нашёл такого красавца, который был готов на нечто подобное?       — Это мой парень — Калеб, — фыркнул Ло, подходя к ним и отбирая подбородок из чужих рук. После сел на корточки, расположив собственное лицо напротив чужого. — Он был не против такого эксперимента.       — Мм, понятно, — задумчиво произнёс строитель, внимательно смотря на лежащего, пока комиссар вставал. — Калеб, да? Ты, случаем, не брат-двойняшка Кейт? — от произнесённого имени сестры секретарь напрягся. — Она мне много чего о тебе говорила. У тебя довольно интересные… Предпочтения, — хмыкнул и чуть отдалился, садясь сбоку. Но затылком кареглазый чувствовал прожигающий хитрый взгляд.       Чёрноглазый, расслабившись, выдохнул и сел напротив сероглазого.       Дальше ничего особого не происходило. Мужчины общались по разным темам, в основном, по работе, Радан предлагал Лололошке помочь, если вдруг что, в строительстве зданий в поселении, на что тот отказался, говоря, что и сам вполне справляется, и так далее, попутно поедая еду, что находилась на чужом теле, время от времени макая в соусы или беря имбирь с васаби.       Калеб же скучающе положил щёку на руку, чуть приоткрыв губы. Со спины эта тяжесть исчезала постепенно заставляя его расслабиться сильнее. Всё же роллы роллами, суши сушами, но они довольно тяжёлые, если находятся в одном месте, как, например, его тело в данную минуту.       Его уши дёрнулись, когда послышался звонок телефона. По рингтону — звонили шатену, что фыркнул.       — С работы звонят, — он встал, поднося трубку к уху, шепча Радану. — Я отойду.       — Хорошо! — также шёпотом ответил он, помахав уходящему рукой. Если звонят с работы, значит, разговор будет продолжительным.       Как только послышался хлопок двери, тёплая улыбка на устах превратилась в загадочную. Не видя этого, даже Калеб смог это почувствовать. Оперевшись о спинку дивана локтём, расположив голову на своей ладони, он произнёс:       — И как ты только это терпишь, а?       Секретарь чуть повернул голову на звук. Стало не по себе. Хоть ему запретили говорить, он осмелился это сделать, всё же сейчас его тут нет.       — В смысле?       — Нуу… — протянул Радан, беря китайскими палочками один из роллов и засовывая себе в рот, жуя и одновременно говоря. — Фот это фот фсё, — помахал на состояние, в котором он находился: лежачий голый человек, у которого были прикрыты лишь ягодицы тканью, а на всём прочем участке тела было всё остальное. Сглотнул еду во рту. — И эти засосы, усыпанные где только можно и нельзя. Боюсь представить, сколько они уже держатся на твоей коже, — он усмехнулся, а лицо Калеба вспыхнуло, и он отвернул голову, смущённо поджав губы, хотя часть его выражала гордость за то, что все вокруг, глядя на его обнажённые участки кожи, видят, что он уже кому-то принадлежит.       — Я этого не терплю, — послышался выдох со стороны строителя, что куда-то потянулся, — наоборот, мне это нравится, и я с радостью подобное принима--       Ему не дали договорить, ибо в его рот засунули ролл, как бы затыкая и таким образом говоря: «Заткнись и жри».       — Это не так, — усмехнулся, наблюдая за чужим судорожным выдохом и жеванием. — Ты терпишь, — голос стал сразу же серьёзным, и он встал. — Терпишь все его выходки, все его прихоти, — руками опёрся о стол. Калеб напрягся сильнее, сглатывая. — На кой чёрт тебе вообще нужен такой парень? Который будто не уважает твои границы… — дыхание оказывается около его уха. — Не думаешь, что тебе нужен кто-то другой?       — Ты, к примеру? — с упрёком произнёс он, и, к неожиданности, послышалось следующее:       — Какой ты догадливый.       Резко на него сели сверху и схватили за руки одной, прижав к столу, Калеб вскрикнул от неожиданности. Миски покатились с тела. Какие-то упали рядом, перевернувшись, а какие-то рухнули на пол, и жидкости растеклись по ковру.       — Т-ты!.. — ему не дали договорить и потянули за конечности, поворачивая лицо к нему и затыкая собственными губами. — Мм!!! — возмущение не заставило себя ждать. Как и сопротивление.       Он пытался всеми силами вырваться из этих чужих рук, но это только раззадоривало верхнего. Другая рука начала откровенно лапать его тело, в особенности ягодицы, с которых слетела та самая тряпка. Грубые пальцы безжалостно сжимали их, то одну, то другую, оставляя синюшние следы. Тело выгибалось и извивалось, лишь бы избежать этих противных касаний, но всё было тщетно. И, как по закону подлости, их стало только больше.       Калеб стиснул зубы и хотел крикнуть, позвать того, кто изначально позвал этого нахала, но с нижней части тела убрали ладонь, и она же приземлилась на рот, зажав их. Дыхание у шеи и укус, парень заскулил, а ноги невзначай расположились чуть шире. Мозг хоть и думает здраво, а тело про здравость и вовсе забыло, запомнив лишь то, что оно обожало — боль. Не такую слабую, но и не такую сильную.       — И кого ты хотел только что позвать? Лололошку? — ещё один укус, уже в плечо. По ладони прошлась вибрация от недовольного мычания. — Или ты думаешь, что он тебя, раз он твой «парень», спа-- — резко он остановился и затаил дыхание. По телу голого пробежали мурашки. Плохое предчувствие настигло его, скатываясь лёгким возбуждением вниз, заставив чуть отвердевший член дёрнуться, приподнимаясь очень медленно в вертикальное положение, что было отчётливо видно, если смотреть со стороны.       «Треклятое мазохистское тело…!» — проклинал он в мыслях.       Около уха послышался смешок, нос провёл вдоль ушной раковины, и горячий шёпот полился в ушное отверстие:       — Думаю, мне стоит отчётливее показать, что я намного лучше, чем этот конченный извращенец-садист, — хмыкнул, опустив взгляд, также заметив полустояк. Железная рука, что держали кисти, начали прикрывать рот, всё также придерживая, а нормальная опустилась к агрегату, крепко сжав. — Да и смотри на своего дружка. Он скоро станет прям каменным, что не пробить!       Она начала проводить по «дружку» вверх-вниз. Колени парня задрожали, и он попытался увернуться. К счастью, его член сами отпустили. Но расслабляться надолго не стоило. Ладонь оказалась вновь на ягодицах, крепко сжимая и оттягивая их, открывая вид на дырочку, что на вид была такой, что ей относительно недавно воспользовались, ведь она, видно, не была такой узкой, но и не такой широкой, будто только что в ней побывал чей-то хуй. А возможно, тело просто привыкли.       Пальцы, два из пяти, нагло проникли в дырку, входя до упора. Непроизвольно стенки вокруг сжались, но быстро расслабились, обнаружив, что это лишь привычное проникновение. Но не для самого Калеба. Он замотал головой, возмущённо что-то мыча и снова принимая попытки отстраниться, но в него добавили ещё один палец, вводя вновь до конца.       — Ты своим сопротивлением будто меня соблазняешь… — вобрав чужую мочку в свой рот, Радан немного пососал её и отстранил, оставив мелкий укус. — И, знаешь, это у тебя получается на ура.       Конечности руки вышли из нутра, а на месте их ощутилась головка, прижимающаяся ко входу, что рывком проникла вместе с оставшейся длиной. В ладонь громко замычали, а после всхлипнули.       — Мм… Мгхм… — голова опустилась, плечи мелко подрагивали, а из члена потекла естественная смазка. Приятно, но как же противно. Был бы он в другом месте и не в этом положении, как сейчас, особенно если бы ему не прикрывали рот, вырвало бы тут же.       Наконец, с его рта опустили ладонь, но не дальше щеки, после чего лицо повернули прямиком к чужому, их губы встретились.       — С-сто… Мг! — в нём совершили первый и довольно мощный толчок, из-за чего сорвался стон. Язык по-хозяйнически исследовал полость рта, пока от него пытались отстраниться. — Л-… Агх… — предпринялась попытка вновь позвать своего возлюбленного, но его только затыкали при любой попытке произнести что-то кроме стонов, пока в нём начали совершать движения вперёд-назад.       Жалобные хрипы и скулежи оглушили помещение, в которой они находились. Его прижали обратно к поверхности стала, зажимая рот, из-за чего вновь пришлось лишь издавать мычащие звуки. Усугубило ситуацию в плане собственного возбуждения, что по спине скользили зубы, изредка оставляя смазанные разгорячённые поцелуи и лишь всё чаще жгучие засосы, что будут проходить ой как долго. А ещё эти прямые попадания по комку нервов, что подталкивали всё ближе и ближе к расслабляющей и обескураживающей неге, что в мгновение ока способна напрячь тело и расслабить его, а после бежать мурашки. Те чувства, которые он не хотел чувствовать больше всего. Да и это трение члена о лаковую поверхность стола.       Пот стёк по напряжённому лбу, брови, чуть ниже его, непроизвольно дёргались от смешанных чувств, но, в особенности, от отчаяния. Казалось, это продолжалось вечность. Хотелось просто провалиться сквозь эту чёртову мебель, пол, лишь бы пропасть раз и навсегда.       Непроизвольно в мыслях возникли те, за которые он дал себе мысленные пощёчины, причём больные и явно не приносящие бы ему, будь они физическими, удовольствие.       Он сравнил их.       Этого чёртового гостя и свою любовь, что ещё где-то там, пока это непотребство происходит прямо в их гостинной. Как они двигаются, как они двигаются, как доводят его до высшего удовольствия, как…       Он дал себе ещё одну, ещё более болючую, чем прошлые все вместе взятые, мысленную пощёчину. Это ужасно их сравнивать. Он не сравнится с Лололошкой. С его темпом, с его пристрастиями, с его грубостью…       «Чёрт…»       Не сдержавшись, от собственных мыслей он, словно девственник, у которого возникли впервые мокрые мысли, излился под себя с приглушённым стоном. Он отказывался верить, что это было от действий сверху. Нет, до такого лишь его возлюбленный мог и может довести. Не этот… Чертёныш.       И позволил ещё себе войти до упора, изливая своё семя прямо внутри. Губы под ладонью поджались от отвращения, но его перекрыло физическое удовлетворение, заставив колени подкоситься, из-за чего тело, тяжело дышащее, окончательно распласталось по поверхности стола, дрожа и пытаясь придти в себя.       — Хах… — над ухом послышался недобрый смешок. С головы стащили шапочку и после схватили за волосы, поднимая на себя. Рот всё ещё был зажат. — Хочешь, я сделаю тебе небольшой сюрприз? Клянусь Алой и Террой, тебе… Понравится, — в голосе что-то было не так.       «Что ты задумал…?» — мысленно спросил он, зная, что ему не ответят. Но и ответ не заставил себя долго ждать.       С него стянули глазную повязку. Глаза проморгались, пытаясь привыкнуть к свету. Пришлось опустить взгляд, чтобы не светила прямо в них лампа. Но, стоило зрению вновь привыкнуть к обычной обстановке, он взглядом поймал… Ноги в домашней обуви?       Тело застыло, а глаза не осмеливались подняться. Он словно забыл, как дышать, в ушах послышалось сердцебиение и звон, а всё остальное заглохло. Он узнал и тапочки, и свободные штаны, которые он сам купил какое-то время назад.       Сзади рука потянулась к подбородку Калеба и подняла его голову. И вот тогда его сердце было готово окончательно остановиться. Взгляд карих глаз столкнулся с непроглядно-чёрным, что окинул его… Непроглядным взглядом. Злость? Безразличие? Он не мог понять, что конкретно выражали эти глаза и это лицо. Но неприятная дрожь и плохое предчувствие… Ох, он будет искать пятый угол комнаты…       Рот перекрыли, а сзади послышался задорный голос:       — Наслаждаешься нашим шоу, Ло? — усмехнулся, опуская чужое туловище и прилегая к нему сверху, кусая шею, от чего парень дёрнулся и замычал. — Ты даже не представляешь, как он меня умолял это с ним… — в голосе послышалась фальшивая озадаченность. Калеб шокировано раскрыл глаза, услышав данное утверждение.       «Чёртов врун…!» — парень дёрнулся в его руках, дабы вновь попытаться вырваться, но попытка ухудшила ситуацию, ведь его крепко-накрепко сжали.       — Мне тебя жаль… Иметь такого партнёра, наверное, лютый кошмар, — слова — почти те же, что были произнесены каштановолосому ранее. Язык прошёлся по следу от зубов, и усмешка. — Уж прости, не смог сдержаться. Он был через чур настойчив.       Наконец, эта туша слезла с чужого тела и начала натягивать на себя одежду. Секретарь быстро сообразил и потянулся, дабы встать, но его остановила рука, крепко прижимающая его обратно. Он поднял взгляд и дёрнулся, поняв, что это рука…       — Л-Лололошка… — тихо, но чтоб до ушей того донеслось, произнёс он.       А тот, словно не слышал его, смотрел всё в ту же точку. Но ощущалась дрожь в теле, несмотря на его стоическое лицо.       — На твоём бы месте, честно, я его бы бросил, — Радан прошёл мимо него. Не понятно было, к кому он больше обращался из любовников. И, кинув последний взгляд на лежащего, что злобно смотрел ему вслед, подмигнул, послав ещё и воздушный поцелуй, и ушёл. Послышался хлопок двери, оповещающий, что гость, наконец, ушёл…       — Ло…       — Заткнись. Не смей даже открывать свой поганый рот, — они столкнулись взглядами. Тот нечитаемый взгляд сменился холодным, что вызвал озноб, и также гневом от ревности, от которого он как раз и дрожал, ведь он разъедал его изнутри с неистовой скоростью. Лежащий поджал губы, слушаясь его. Он понимал, что, если сейчас будет что-то говорить при таком его состоянии, то эта рука на его затылке сделает его единым целым со столом. Он дышал через стиснутые зубы, что виднелись из-за оскала, изображённом на его лице так отчётливо. — Поверь, мне сейчас абсолютно по барабану, правда ли то, что он сказал, или нет, может, у тебя вообще есть другая версия… — хватка на затылке усилилась, из-за чего Калеб зашипел сквозь губы. — Я сейчас не то что зол… Я в бешенстве! — крикнул последнее предложение он в пустоту. Дрожь в теле только усилилась. Но что-то точно изменилось. Карие глаза поднялись и увидели в чёрных глазах крупицы слёз. Эмоции выходили через край. Причём в прямом смысле. — Как… — он всхлипнул, прикрывая другой рукой своё лицо. Честно говоря, Калеб впервые видел его плачущим. Неужели на столько ревность сильна? — Почему… — он рухнул на колени, прижавшись плачущим лицом в чужое плечо, на которые приземлились слёзы. Хватка ослабла и перенеслась на предплечья. После крепко сжалась, грозясь оставить синяки. После заговорил неузнаваемым голосом: — Я прикончу его, этого гада, — тело под ним аж дрогнуло, и карий взгляд поднялся на него. — После приду за тобой и сам повешусь, — стиснул зубы.       Калеб обхватил его плечи и обнял, притянув к себе, расположив голову около его шеи.       — Не надо… — прошептал он.       Лололошка от касаний громко вобрал воздух в лёгкие и дрожаще выдохнул. После, к неожиданности секретаря, поднял его и перекинул через плечо, унося куда-то. Тому ничего не оставалось, кроме как закусить губу и безвольной тушей лежать на нём. Они входят в ванную.