«Всё живое боится мучений, всё живое боится смерти; познай самого себя не только в человеке, но во всяком живом существе, не убивай и не причиняй страдания и смерти. Всё живое хочет того же, чего и ты; пойми же самого себя во всяком живом существе.»
Будда Шакьямуни
Будни выпускного курса в академии проходили в основном вне ее стен. А причина проста, как никогда. Необходимо было проходить практику под руководством опытного сотрудника в любой клинике, с одной лишь разницей привычной работы больниц. А разница эта заключалась в самих пациентах. Здесь они были особенные. Усатые, хвостатые, пушистые и пернатые. Они не могли сказать, что их беспокоит, и тем важнее и сложнее казалась сама работа — выяснить причину страдания и дискомфорта братьев наших меньших и помочь, желательно, в кратчайшие сроки. Ты с детства мечтала быть ветеринаром и с самого начала твердо шла к заветной цели, сперва отлично окончив старшую школу, а затем успешно сдав все экзамены на поступление в лучшую академию города, где готовили многопрофильных специалистов по лечению пушистиков. В твои интересы попало лечение, ожидаемо, представителей семейства кошачьих, но навыки работы с другими животными и птицами все равно имелись. А вот с прохождением практики отчего-то сразу не заладилось, и каждый день ты проводила в дороге с мыслями о том, что это больше походило на каторжные работы. Зарплата ничтожная, график ненормированный, руководитель странный, а ещё и клиника досталась та, что находилась дальше всех от дома. В очередное сонное утро ты ворвалась с небольшим опозданием — собственный питомец наотрез отказался покидать чертоги шкафа, из которого ты ловила маленького непоседу с добрые полчаса. Пятнистый котенок твердо вознамерился поиграть, забравшись по зимним курткам до самых верхних полок, откуда ты выуживала мяукающий комочек энергии с поистине ангельским терпением. Котенка звали Кубиком — голова малыша казалась почти квадратной, и такое имя показалось тебе как никогда подходящим и милым. Кубик пока не отзывался на кличку: то ли считал себя выше этого, то ли просто пока был несмышленым. В клинике такое объяснение приняли бы едва ли, и ты мрачно усмехнулась, быстро переодеваясь в униформу, как попало сунув вещи в железный шкафчик, туда же был впихнут рюкзак, после чего ты побежала по лестнице, спеша быстрее отметиться своим появлением на глазах у руководителя, которого видеть хотелось в последнюю очередь. Но, увы, он был первым, перед кем стоило появиться. В его кабинет ты постучалась трижды, сбивчивым ритмом, услышав ответ — вошла. На два вдоха — четыре шага. — Привет, (Твоё имя)! Что, в пробку попала? — глаза цвета голубого хрусталя поймали твой взгляд, а их обладатель расплылся в добродушной, живой улыбке, вечно полной какого-то неуемного энтузиазма, который порой вводил в напряжение, словно ожидание какого-то подвоха. — Доброго утра, Блуберри. Да, нет... Ммм... Если честно, то котенка из шкафа доставала, — ты неловко почесала нос, ожидая нагоняй за такую глупую причину, но она, на твое изумление, вызвала у парня прилив небывалого восторга и речи, им вызванной. — Котенка? У тебя есть маленький питомец? А-а-а, потрясающе, (Твоё имя)! А как его зовут? Породистый? Как мило~. Ох, он, должно быть, скучает там один, без тебя. Оставила ему игрушек? Сколько ему? Я всегда хотел котика, но слишком занят спасением пушистых жизней, а оставлять в одиночестве своего друга слишком жестоко, — восторженный монстр встал из-за стола, подойдя к тебе. В его взгляде плескалось неприкрытое восхищение, а ты, непривыкшая к такой реакции окружающих, будучи всегда достаточно серьёзной хоть и не без доли шутливости, несколько смутилась. Смотрела на него ошарашенно, даже рот приоткрыла, замерев на полувдохе и не имея понятия, чем ответить и надо ли это делать в принципе. — Эмм... Кубик. Его зовут Кубик, и ему три месяца. Я его на улице нашла, — неловко ответила, заправляя за ухо выбившуюся из высокого пучка прядку волос, не в силах оторвать взгляд от пронзительно голубых глаз парня, что был назначен в твои руководители. Он был немного повыше тебя, носил медицинский халат поверх полосатого джемпера и темных джинсов, всегда в неизменных кедах синего цвета. Кажется, он вообще любил все оттенки этого тона, но, стоило признать, что они были ему к лицу. И улыбка тебе его нравилась... Поймав себя на этой мысли ты словно от громкого крика вздрогнула, сбрасывая наваждение, мешавшее настроиться на рабочий лад, хотя голос Блуберри был не громче обыкновенного. — Здорово~. Так ты спасла ему жизнь? Дала ему возможность быть счастливым, иметь кров, еду и твою любовь. Лучшее, что с ним могло случиться, — монстр смерил тебя необычным взглядом, в котором, как тебе показалось, скользнуло нечто до странного нежное, невесомое, словно пёрышко... Неуместное для границ ученицы и наставника — оно туда попросту не вписывалось. И вопрос этот будто не о котёнке был, но ты всё равно согласно кивнула, не в силах отвести взгляда от глаз, цвета прохладного рассветного неба. Молчание, что повисло между вами стало той самой неловкой паузой, с которой пришла мысль о том, что вы с самого начала общались несколько необыкновенно. То срывались на перепалки с шутками, то подолгу замирали на почтительном друг от друга расстоянии, держа при этом зрительный контакт, в котором слов и чувств было несоизмеримо много. Много больше, чем вы оформляли в слова, диалоги и даже мысли. — Да... Я могу приступать к работе? Или есть что-то, что нужно сделать первым делом? — чуть тише, чем говорила до этого, поинтересовалась у монстра, немного робея от такого внимания, но тот лишь улыбнулся счастливо, доброжелательно уложив на твое плечо ладонь, словно в жесте одобрения. — Иди, (Твоё имя). Если надо будет, я тебя сам отыщу. На тебе сегодня персидский рыжик и уличная компашка, карты возьмёшь в регистратуре, — дал распоряжение парень, отпуская работать, чему ты была несказанно рада. Ничто так хорошо и эффективно не отвлекало от различных домыслов, как праведный труд. И чем его было больше, тем меньше оставалось тревог и волнений на вечер и ночь, когда ты просто уставшим комочком засыпала прямо на диване, а на твоей голове довольно гнездился Кубик. На том и стартовала рутина обыденного, казалось бы, дня. Ну, если говорить о дне, то он действительно был вполне обычным и даже удачным. Ты спокойно выполняла работу, занималась осмотрами пушистых пациентов, давала лекарства, ставила уколы, помогала в операциях и рутинных делах вроде инвентаризации расходных материалов. И не заметила даже, как вечер опустил покрывало на купол неба над городом, зажёг фонари и автострады, по которым реками текли огни транспорта. Он манил в дорогу, звал домой, но закончила ты ожидаемо достаточно поздно. Устала тоже ощутимо и растеряла былое внимание. Даже ключи от лаборатории сперва спутала с таковыми от подсобки, едва не сдав вахтёру не те. Пришлось с обречённым вздохом возвращаться, плестись по дворам в корпус, опять переодеваться и забирать нужную бирку с ключами. Из клиники вышла несколько растерянно, сперва просто долго сверля взглядом оживленные улицы проспекта, где неторопливыми линиями тянулись блестящие бока трамваев. Было прохладно — на выдохе изо рта шел пар. Хотелось поежиться и забиться в любом темном и теплом уголке да уснуть до утра без всякой надежды на ужин, но ты не могла себе позволить такой дерзости — дома ждал маленький питомец. Ты усмехнулась, представив, как тот мог накуролесить один. Наверняка что-то уронил, рассыпал, порвал. Но этот комочек пушистого счастья и кошачьего детства невозможно было не любить. Нельзя было не простить ему абсолютно всё, ведь тот познавал мир так, как умел, и этим вызывал лишь умиление. Мечтательная улыбка на твоём лице мягкой тенью расцветала каждый раз, когда мысли касались образа живого комочка, ждавшего тебя с работы. Это было определяющим фактором, по причине которого ты поспешила домой, привычно слушая музыку в наушниках. Дремала в автобусе, а потом ещё сильнее ежилась на улице, выйдя на остановке, чтобы пересесть на другой транспорт. И все повторялось, пока, наконец, не показались родные улочки. Ты даже завернула в круглосуточный супермаркет — купить Кубику корм и немного кефира. Вышла обратно и на пешеходном переходе задумчиво засмотрелась на небо, где узким, но живописным серпом повисла Луна. Спутник часто привлекал твой взгляд, тебе нравилось его рассматривать, видеть тени, что отбрасывало темное окружение, когда тот расцветал полнолунием. Завораживало. Было приятным глазу и душе. Ноги коснулось что-то мягкое. Ты опустила взгляд, провожая взглядом беззаботно прошедшего рядом бродячего кота, которому взбрело в голову перейти дорогу именно сейчас, но... Красный свет... Неслись машины... Ты даже не думала ни о чем, когда котик остановился, чтобы почесать ухо прямо посреди проспекта. Кинулась к нему, вовремя прогнав бестолковое животное прямо из-под колес какой-то совершенно стандартной машины, да только вот визг тормозов, чей-то окрик, и тут же перед глазами поплыли цветные пятна. Ты не сразу поняла отчего так звенело в голове, и кто бесконечно много говорил прямо над головой. Только все тот же серп Луны размывался перед глазами, да голубые огоньки мельтешили рядом. Кто-то потянул выше. От этого в правой ноге неприятно что-то стянуло, и стало так больно, что ты не сдержала болезненный стон, слепо цепляясь за что попало. А потом стало совсем темно и спокойно. Просто уплыло сознание. Проснулась ты с мыслями о том, что должна бы, чисто логически, находиться в больнице, но.... Потолок и люстра уже не подходили под эту категорию, слишком по-домашнему выглядело. Но что несколько пугало, так это факт абсолютно чужой обстановки. Ты резко попыталась сесть, но тут же замерла, ощутив на правой ноге тяжесть твердого гипса и повязку на голове. И когда успели? Ничего непонимающим взглядом осмотрела окружение темной спальни, но рядом заворочалось нечто маленькое и пушистое, испугав неожиданностью наличия чего-то живого под боком. И полным откровением стало понимание, что это был преспокойно спавший рядом Кубик. — Какого?.. — прошептала ты, морщась и откидываясь на подушки. В памяти не было никаких подробностей того, что ты была дома. Но тогда, как сюда, в чужое жилище, попали твой питомец и ты сама? Слишком много вопросов, а ответов не было совсем, но лишь до того момента, пока дверь напротив не приоткрылась, ослепив ярким светом зажженной там лампочки. — Ох, (Твоё имя)! Как ты? Больно? Мне в больнице дали все, сказали, что если заболит, то дать тебе вот эти таблетки на тумбочке. Звезды, прости меня, солнышко, ты так выскочила... — голос, который ты узнала бы и из тысячи, даже не видя его обладателя, который, впрочем уже сел рядом и виновато бросал взгляд голубых огоньков на твое пострадавшее тело. — Блуберри? Какого черта? Что... Почему тут Кубик? И где мы вообще? — ты было заволновалась, хотела ещё продолжить поток обеспокоенных вопросов, но монстр уложил на твоих губах свой палец, поспешно сев совсем близко, но выглядел он при этом ещё более несчастно. — Тшшшш... Я же твой руководитель, адрес твой знаю. Не мог же оставить твоего котенка одного? И тебя без присмотра, ох, категорически нет. Я отвез тебя в больницу, а потом к себе. Ты ведь одна живешь, я о тебе позабочусь, ведь... это я виноват, (Твоё имя), безмерно виноват... Едва не погубил тебя, какой ужас, — убито пробормотал парень, действительно серьезно переживая о случившемся. Ты растерянно рассматривала его и ловила себя на спутанных мыслях о том, что думала о том, каким он был милым в домашнем виде. В этой его мятой футболке с цветастым принтом смайлика и штанах, на которые налипла кошачья шерсть. Но совсем не думала о том, что он тебя сбил на переходе. — Вообще-то... Это я виновата. Там кот выскочил, я кинулась его прогнать с перехода, но сама не успела... Прости за это и за машину тоже прости, я все тебе возмещу, как смогу снова ходить на работу, — объяснения давались пока ещё не без труда. Немного кружило голову, но сожаление и чувство вины шли в этом строю мыслей первыми. Стоило озвучить то, что поглощало волнением, как почти мгновенно полегчало. Ты даже выдохнула, осторожно погладив спящего рядом любимца, которому, кажется, было не так уж важно, где находиться, если хозяйка рядом. — Да ты что, (Твоё имя)! Ты... Мне ничего не должна. Только поправляйся поскорее и... я правда очень виноват. Совсем не так мне хотелось найти повод стать к тебе ближе. Судьба жестока. — Отлично... Куда уж ближе, — ты вяло попыталась отшутиться, но, кажется, только хуже сделала, потому как небесного цвета глаза ощутимо побледнели, что ты поспешила исправить, взяв его за руку, — да брось, все к лучшему, Блуберри. Кот был спасён. Я жива и... действительно, сможем друг друга узнать получше, вечером будет с кем кино посмотреть и... Кубику тут будет не скучно. За это отдельное спасибо. Глаза скелета зажглись явным наплывом благодарности и воодушевления твоим словам, а руку ответно сжали его фаланги, ласково и осторожно, погладив большим пальцем кожу. И он не обманул, собравшись заботиться. Блу даже отпуск взял, который за последние годы работы всё никак не мог отгулять и все свое время проводил рядом с тобой. Помогал вставать, обнимая и давая опору, водил в ванную, где помогал, насколько возможно, чем смущал вас обоих, кормил тем, что с неважным успехом мог приготовить самостоятельно либо покупал что-то в кафе, что по его словам располагалась сразу у его дома. Ещё большей неловкостью стал факт того, что ты теперь носила его одежду, потому что Блу, как он всё-таки настойчиво упросил его называть, наотрез отказался оставлять тебя одну даже ненадолго. И это так до странного трепетно грело душу, стоило узнать этого действительно доброго монстра лучше. Ближе... То, каким он был внимательным к тебе, хоть и прятал многое под маской беззаботного спокойствия. Но дал понять и прочувствовать, каким на самом деле был чутким. — Доброе утро. Ты что, ещё спишь, (Твоё имя)? — чаще всего утро начиналось с этих его слов. А вставал Блу действительно рано... Ты недовольно ворчала, ещё сонная, уже добрый месяц живя у парня, но быстро затихала в покорности, стоило мыслям живо достигнуть понимания того, как много он для тебя делал. — Ммххх, встаю, — лениво протянула и недовольно поморщилась — в гипсе было ужасно неудобно. Блу отмечал это твое стремление вообще ни в чем не перечить, и, кажется, именно в этот день этот факт стал последней каплей в чаше его кристально чистого терпения. Он буквально подлетел к постели от окон, где раскрывал гардины, пустив в комнату ленивые лучи утреннего солнца. Сел сперва рядом, а потом и вовсе навис над тобой, прогнув тяжестью костей мягкий матрас. — Ты до сих пор винишь себя? Малышка, ну почему? — спросил почти обиженно и жалобно... А от этого его прозвища ты к чертям забыла, действительно, почему. Слишком близко небесным блеском искр горел его взгляд. Твое лицо горело тоже... И душа... — Да я... Просто... Ммм? Блу, я ещё не проснулась, — смущённый ответ стал достаточным поводом, чтобы неловкие расспросы не продолжать. Но Блу не был бы собой, если бы не продолжил гнуть свою линию, заботливо погладив по голове и никак не отстраняясь. Ему комфортно было в таком положении, когда он собственной грудной клеткой вполне мог ощутить, как трепыхалось твое взволнованное близостью сердце. С чего такие перемены? Всех этих событий и времени вдвоем тебе с лихвой хватило, чтобы в полной мере осознать, насколько всё повернулось в жизни. Ты влюбилась в Блуберри совершенно точно. — Точно все хорошо? Не больно? — серьезно заданный вопрос умилял тем, как Блу ответственно подходил к любым мелочам, будь то подъем с утра, режим дня или во что переодеться, даже если гулять ходить возможности пока не имелось. — Все в порядке. Как спалось, жаворонок? — ты зевнула, пытаясь немного потянуться, но под монстром делать это было неловко. А вот Блу, похоже, нравилось — он игриво улыбнулся, взглядом убежав до шеи и обратно, к твоим сонным глазам, да руку так и оставил путаться пальцами в твоих волосах. — Неплохо. Но прохладно, я отвык спать на диване, — такой ответ звучал не иначе как провокация, на которую ты повелась, запоздало подумав, что он все это специально устроил. — Кровать огромная, мог бы и здесь спать. Я временно не кусаюсь, — не без улыбки ответила, но он только этого и ждал, ткнувшись носом в твою щеку, словно подловив, и тут же сел, разорвав близкий контакт, от которого сердце снова перебило гулким ритмом волнения. — Без проблем, значит, спим вместе. А теперь, пойдем умываться и завтракать, давай мне руки, — бодрый голос был лучше любого будильника. А его обладатель, как правило, выбора не оставлял, и ты смиренно взялась за протянутые к тебе руки, подтянувшись, чтобы с его помощью встать с постели. На последнюю ты обернулась, как на предателя — сама ведь предложила спать вместе, так что теперь отнекиваться... Лучше всех в такой ситуации себя чувствовал именно Кубик. Котенку понравилось жилище твоего руководителя: он исследовал все его уголки, старательно лазал по шторам, воровал со стола колбасу и с восторгом кошачьей юности смотрел на птиц за окном. Ты даже почти обиделась на малыша, потому как тот буквально не отлипал от Блу. Даже спал исключительно с ним на диване и всюду следовал пушистым хвостиком. Монстр был счастлив и без конца баловал пятнистого непоседу вкусностями и игрушками, хитро жмурился, когда видел твое недоумение, которое совершенно бесстыдно окрестил ревностью. Ты в тот момент готова была сквозь землю провалиться, но к сожалению гипс маневрам уклонения от стыда не способствовал. Блуберри и вовсе порой специально мог выводить на откровенности, задавал ли прямые вопросы или внезапно мог сделать подарок без повода. Причем, он это делал на удивление искренне, и не белиберду дарил, а действительно приятные мелочи: интересную книгу, раскраски с гелевыми ручками, занятные пазлы из дерева или просто что-нибудь очень вкусное. Ты уже даже не на подсознании начинала понимать... Блу ухаживал. От этого факта все внутри замирало, будто прислушиваясь к чувствам в поисках созвучного отклика. И ведь находился этот отклик где-то в самой душе — она тоненько звенела каждый раз, когда вы касались друг друга или пересекались долгими взглядами, куда более выразительными, чем имели удачу дарить друг другу на работе в клинике. А теперь ещё и тот факт, что вы будто в шутку, но согласились спать в одной кровати под предлогом тепла и комфорта, добавил в эту очевидную "передружбу" некие нотки остроты и пряности, от которых душу сводило истомой странного предвкушения. Но даже до вечера поводов новых неловкостей ждать не пришлось. Ещё на кухне ты, неловко опираясь о столешницу кухонного гарнитура, потянулась за кружкой в сушилке, чтобы налить себе чай, но Блу вдруг прижался сзади, помогая достать посуду, потому как был выше, да так и замер, непривычно ткнувшись носом в твою макушку, а руку, занесенную к полкам, опустил к твоему плечу. Не коснулся сразу, а замер, проводя ладонью над кожей, открытой скатившейся с плеча великоватой тебе футболки. Дыхание застряло где-то в горле, а развернуться нормально у тебя с гипсом на ноге не вышло — ты едва не свалилась. Но Блу успел подхватить, вжав в мебель сильнее и оказавшись теперь нос к носу. И почему ты не замечала раньше на его лице эти милые небесно-синие веснушки? И пахло от него так волшебно и по-домашнему, какой-то выпечкой и немного конфетами. И руки у него такие ласковые, бережно держали за талию, а под его футболкой призывно мигнула душа. — Берри? — спросила, но запоздало поняла, что шепотом и с улыбкой, которую невозможно было сдержать от теплоты эмоций. Тот спохватился и немного отпрянул, округлив глаза, в которых отчётливо только что горели голубым огнем расплывчатые звёзды. — О боже... Прости, (Твоё имя), я... задумался? — монстр и сам не знал, о чем, но ответить счёл необходимым, неловко ладонью прикрывая нос и рот. Смутился... — О, теперь это так называется? — смешливо ответила, тут же признав в этих словах явный флирт. Блу на это совсем стушевался, но скрыть лёгкие тона мягкого восторга во взгляде у него не получилось, пусть монстр и отступил на шаг, стоило увериться в том, что ты не свалилась бы снова. Он провел неосознанно пальцами по своему лицу, будто пытался снять паутину неловкости, прилипшую к скулам, но те все равно цвели тонами незабудки, выдавая его эмоции с головы до ног. Монстр быстро вернул себе былой напор энтузиазма, когда ты столкнулась с необходимостью переместиться за стол, а без костылей сделать это не представлялось возможным. Блу, разлив по кружкам чай, снова оказался рядом, бережно подхватив за спиной, да повел к диванчику, опустив на него как самое ценное, что он только имел в своей жизни. А вот неловко стало уже тебе. Все это слишком походило на те черты, что присущи обыкновенно существам, находящимся в отношениях. Долгие касания, недвусмысленные взгляды, перебитое дыхание и незавершённые движения. Ситуацию немного сгладил прыгнувший на колени Кубик, тут же громко начавший мурчать и тыкаться розовым носиком в твою ладонь, заставив и тебя, и Блуберри весело посмеяться. Ты с интересом стала наблюдать за тем, как Блу, что-то мурлыча под нос, собрался готовить завтрак, что уже само по себе было необычно — прежде монстр всегда заказывал его в кафе под домом. Ты даже не стала спрашивать, опасаясь, что спугнешь это чудо, да и подвоха никакого не ощущала. Что может быть сложного в приготовлении блинчиков? Даже котенок, казалось, замер на месте, рядом с тобой заинтересованно шевелил ушами и во все глаза следил за монстром, который методично насыпал в миску муку, мешал ее с молоком и яйцами, сахаром и солью, впрочем, в довольно странных пропорциях, но спорить ты, опять же, не рискнула. Он выглядел так, словно точно знал, что и для чего делал, а потому ты наивно положилась на то, что выйдет вполне сносный завтрак. Но вера в лучшее покачнулась, когда коснувшись сковородки эта странная и вязкая масса начала источать странный запах какой-то смутной гари... — Блу, ты масло не налил в сковороду? Пригорит же все, — неуверенно, но все же ты решилась на хотя бы какой-нибудь комментарий по поводу кулинарного "таланта" наставника. Тот только отмахнулся, одарив лучезарной улыбкой и снова блестя звёздами лазури в глазницах. — Не переживай, милая, я знаю, что делаю. Мне удавалось исполнить этот рецепт пару лет назад, и тогда вполне недурно получилось, даже брат оценил, а это, поверь, дорогого стоит, — важно ответил монстр, умолчав, правда, о том, что брат его стряпню тактично скормил голубям при ближайшей возможности. Ты прыснула такой важности скелета, пряча весёлый взгляд под предлогом того, что захотела погладить своего питомца, который тут же на ласку мило выгнул крохотную спинку. Спустя ещё минут десять попыток держать важную мину, все полетело в тартарары. Уже совсем неприлично запахло горелым, а с плиты повалил едкий, черный дым. Смотреть на попытки Блу спасти ситуацию было по меньшей мере жестоко, и ты, неловко опираясь обо что придется, встала и довольно неудачно опираясь на загипсованную ногу, оказалась у плиты, выключив газ, а содержимое горящей утвари с помощью прихватки отправила в раковину, заливая водой и кашляя от мерзкого запаха и дыма. Блуберри беспомощно вздыхал рядом и что-то бубнил под нос, но, видя чего тебе стоит перемещение, вновь обхватил и как-то неловко прижал к себе, лишив возможности сделать что-нибудь ещё. — Ты настолько горячий парень, что при тебе сгорает даже завтрак, — пошутила ты, пряча смех в плече парня и желая разрядить обстановку. Порадовать его, ведь монстр действительно расстроился из-за такой яркой неудачи, но твои слова явно задели в нем струны с ощутимым звоном, отчего тот сдавленно промычал, на выдохе ткнувшись в твои волосы носом, да так и замер в непривычно близком положении. И ведь так уместно это было, что и мысли не возникло отстраниться в этот раз... И пусть есть было нечего, но завтрак удался. Именно в этот день и никак иначе, но всё сдвинулось с мертвой точки окончательно и полетело будто бы и вовсе без опоры, отчего души приятно сжимались в чувстве свободного падения, после которого они обе готовились на взлет, широко расправив одни на двоих крылья. Ты все чаще и уже смелее стала смотреть на Блуберри, который, в свою очередь, кажется и вовсе не сводил с тебя взгляда мечтательных звёздочек его удивительных глаз. Он даже настоял на том, чтобы вывести тебя подышать свежим воздухом, без всяких усилий предоставляя себя в качестве опоры, надёжной, крепкой, внимательной и чуткой. Улица после долгого перерыва и нахождения дома вскружила голову, и ты, ища поддержки, сильнее уцепилась за футболку друга, прикрывая глаза от наплыва этой качки. Но тем не менее — ты улыбалась... Улыбалась солнцу, небу, расплывшемуся над малоэтажным домом темно-синим отражением света, улыбалась облакам, раскрашенным вечерним огнем заката, улыбалась домам, расписавшим широкую, просторную улицу линиями незамысловатой, но милой архитектуры. Но больше всего ты улыбалась ему. Тому, кто крепко прижимал к себе, не давая упасть или оступиться и почти весь твой вес перенеся на себя. — Не больно, малышка? Ты только не замалчивай, ладно? О, может, мне тебя взять на руки, а? — Блуберри примерился к тебе, словно стал прикидывать, как получше поднять с учётом гипса, но милая озадаченность на его лице явно указывала на отсутствие решения такой задачи. — Ох, нет, все нормально, Берри, я просто... Просто держи меня так, — зареклась ты на имени, ведь снова изменила его до слишком ласкового сокращения... И он был очарован этим, едва не замурчав от удовольствия и прижимая к себе поближе, несоразмерно уверенно с той скромностью, какую часто показывал. — Я буду твоей опорой, (Твоё имя). Когда пожелаешь, — он наклонился и ответил совсем в ухо, а ты все думала, когда его голос успел стать таким... волнующим? Определенно, это слово подходило идеально для того, чтобы описать щекотливую волну, прошедшую по всей спине, плечам и рукам до самых кончиков пальцев. В который раз за день вы так тесно сближались? И в который раз, твое сердце так сильно сбивалось с ритма и пускалось вскачь? Ты решила дать понять, что понимаешь его. Слышишь его намёки и готова принять, как никогда прежде, с весёлым фырком вспоминая времена, когда этого монстра воспринимала с опаской и толикой лёгкого раздражения. И потому для тебя самой не стал удивительным порыв чуть повернуться и ткнуться в щеку друга неловким поцелуем... Точнее, ты думала, что попадешь в щеку, но... Вы вдруг поцеловались по-настоящему. Случайно — Блуберри просто повернулся в этот момент, а ты попала точно в цель его рта, соприкоснувшись в обоюдном изумлении да так и замерев, будто в ожидании того, что кто-то из вас вдруг оттолкнет от себя. Но никто этого не сделал. Наоборот даже. Руки монстра бережно притянули ближе, а глаза чуть прикрылись, выдав расслабленность и то, что Блу был вовсе не против такого прямо сейчас. С полоборота он дал ощутить сполна, что за несколько робким порой нравом кроется нечто от скромности совершенно далёкое. Несовместимое и умело спрятанное, что слишком очевидно походило на дремавшую на окраинах темперамента страсть. Если бы не гипс на ноге, то ты бы совершенно точно потеряла опору окончательно, но ещё и сильные руки держали крепко, поднявшись по спине до лопаток, чтобы уничтожить последние миллиметры между двух неловко сблизившихся тел. Над головами протяжно засвистели стрижи, солнце гасло за линиями домов, а вы всё никак не могли отстраниться. Не хотели ничего, кроме того, чтобы упиваться взаимной нежностью, дышать через раз и бесконечно долго друг друга обнимать. И не важно было, что целовались вы прямо на улице, не важно, что безумно устала нога, не важно, что не понять было, от чего конкретно по телу бежала дрожь... И только Блу, ощутив, как ты заметно опиралась на него, смог, наконец, отстраниться и с трудом сфокусировать поплывший голубым маревом взгляд на твоих покрасневших щеках и глазах, что блестели небывалым чувством волнения и счастья. Он всё-таки поднял тебя на руки... И в дом внёс в таком положении, хоть и пришлось заходить боком, чтобы нога в гипсе не зацепилась ни за что. Твой питомец, завидев такую невиданную картину, предпочел ретироваться на подоконник в ближайшей комнате и оттуда взирать на вас с любопытством светящихся в полумраке, круглых глаз. — Ха~, я внёс тебя как невесту, да, (Твоё имя)? — весело спросил... теперь уже точно не просто друг или наставник на работе. — Оу... Вот так сходу? — смущение накрыло волной от тех его слов, ведь отпускать тебя он совершенно не торопился, только блестел задором в глазах, в которых прятался новый подъем его непредсказуемой эйфории. — А ты возражаешь? — уточнил он, бодро относя тебя в спальню, чем немало потревожил и без того обнаженные нервы. Стоило лишь воображению подкинуть намеки теней образов вас обоих на одной постели. От этого душа ощутимо дрогнула, но отнюдь не от чего-то неприятного. — А ты не торопишься? — уточнила, стоило парню опустить тебя на мягкую постель, так и не застеленную с самого утра. — Никогда не поздно для хорошего сна. А ты про что подумала? — Блуберри весело фыркнул и поправил на шее голубой платок, после чего подмигнул тебе с явной нотой заигрывания, — я тебя так не портил... Пока... — Многообещающее начало, — смутилась ты ещё сильнее, но почти сразу же уставилась на собравшегося уйти монстра с лёгким недоумением, — а ты куда? Вроде ведь договорились спать тут оба? — А ты не торопишься? — вернул тебе твою же шутку да ещё и уселся рядом, подпирая твой бок собой и слишком близко заглядывая в глаза. Почти навалился, ощутимо давил, побуждая лечь. — Блу! — Всё-всё, сдаюсь, — он поднял руки, но только не в привычном жесте капитуляции, а вытянув их перед собой так, словно ожидал, что на него по меньшей мере наденут наручники, чем изрядно тебя позабавил, заставив прыснуть со смеху и увидеть в его глазах отражение собственных смешинок. Теперь ложиться спать вместе было не так неловко, как казалось сперва. В комнате было почти совсем темно, и это добавляло некоей смелости в движениях. Ты устроилась поудобнее, ложась на бок и ища положение для сломанной ноги, такое, чтобы гипс не мешал спать ни тебе, ни Блу, но тот, кажется, был немного против любого отдаления сейчас. Почти сгреб тебя в охапку к себе, прижался сзади и шумно выдохнул в макушку с явным уклоном улыбки в последовавшем довольном мычании. Парень был действительно счастлив не меньше тебя — его душа сладко крутилась вихрем, мерно стучала по грудине изнутри, отдаваясь этим метрономом жизни в твоей спине. Кажется, в унисон с твоей... Ты недолго так пролежала, прислушивалась к этому приятному чувству позади, но в конце концов не выдержала и осторожно перевернулась лицом к Блу, тут же встречая его яркий, заинтересованный взгляд, что в темноте светился не хуже, чем кошачьи глаза. Смотреть в них было по истине волнующе. Этот живой интерес видел тебя насквозь, мог перебрать каждую нить эмоции и ни разу в них не ошибиться. Скрывалось под обыденной простотой нечто совсем уникальное, глубокое и сложное. Некая загадка, которую ещё предстояло раскрыть с новых, невиданных прежде сторон. И когда вы одновременно вдруг сказали: "Я люблю тебя"... Это стало поводом не только чуть посмеяться в неловкости, но и для себя принять окончательно, что друг без друга вам уже не жить. И какая теперь разница, что с прохождением практики отчего-то сразу не заладилось? И пусть каждый день ты проводила в дороге с мыслями о том, что это больше походило на каторжные работы. Пусть зарплата ничтожная, график ненормированный, руководитель странный, а ещё и клиника досталась та, что находилась дальше всех от дома. Какая разница... Ведь твоим руководителем был твой возлюбленный, ставший тебе опорой.