«Самой большой ошибкой, которую вы можете совершить в своей жизни, является постоянная боязнь ошибаться.»
Элберт Грин Хаббард
Задание было выполнено если не за минут пятнадцать, то примерно в такой срок. Слишком просто, ты саркастично хмыкнула, бросив скептический взгляд на молодого преподавателя-монстра, которого прислали сперва практикантом на курсы информатики, да только он так и остался здесь. То ли понравилась работа, то ли ещё были какие-то причины, и ты невольно одернула себя из-за мыслей, направленных на поиск этих самых причин. Вот ещё не хватало, в последнее время слишком часто персиковый огонь его глаз занимал собственную голову, а это казалось тебе тревожным звоночком интереса, который ну никак нельзя было показывать. И без того хватало проблем, особенно из-за кучки хулиганов, ради войны с которыми ты превратилась в ещё более бойкую и ершистую особу, которая этим недотёпам по числу шкодливых выходок могла дать несусветную фору. Метод зарекомендовал себя как эффективный — тебя перестали хотя бы колотить с завидной регулярностью, но только вот постоянные стычки так или иначе имели место быть. И от них страдал весь колледж, только и успевая, что проводить разъяснительные беседы, накладывать санкции и лишать и без того скудной стипендии. Плевать ты на это все хотела с высокой колокольни, а бунтарство в тебе не унималось, будто не было сил остановиться, разогнавшись до опасной скорости, где жизнь летела смазанными пятнами огней, рассматривать которые не было ни времени, ни сил. Глубокий вздох... Пока группа корпела над написанием незамысловатого кода, ты предпочла не спешить сдавать свое задание, а полезла взламывать учительскую почту, просто забавы ради. Эфир, а именно так звали преподавателя, тем временем что-то увлеченно писал за своим ноутбуком, иногда задумчиво хмыкал да жмурился, отчего его взгляд словно бы теплел на мгновения, а потом вновь возвращал себе было сосредоточие. Почту взламывать было не слишком увлекательно, но тебе просто нечего было делать. Ровно до того момента пока вдруг на экране само по себе не открылось окошко с сообщением. "А как же задание? Хоть бы сдала для начала", — в конце стоял подмигивающий смайлик, а курсор под текстом мерцал, приглашая ответить. Пальцы над клавиатурой дрогнули, но ответ себя ждать не заставил. "Скучно. Хотела сдать его красиво и отправить с твоего же ящика" — о да, ты собой была весьма довольна. Эфир за своим ноутбуком даже фыркнул весело, когда прочитал такую откровенную наглость, но больше всего поразил ответом. "Ну, вперед, попробуй. Не получится — получишь неуд", — и опять был дебильный смайлик в конце. Ты рассерженно клацнула мышкой. Ах так! Энтузиазмом загорелись твои глаза, не заметив с каким теплом и весёлыми искрами посмотрели чужие... Ох, Эфир был бы не Эфир, если бы взлом оказался делом лёгким. Более того — это вообще оказалось невозможным, ни методами подборов паролей, ни ещё более ухищренными, в ход пошла даже твоя флешка с необходимыми программами. Все без толку. А самодовольный вид учителя раздражал неимоверно: тот как медный самовар сиял в победоносном выражении лица и взгляда. В итоге ты, оставшись ни с чем, просто учебную локальную сеть заразила вирусом в отместку за такое самодовольство, и добрую часть компьютеров отправила на перезапуск, от которого стёрлись труды одногруппников. Возмущению класса не было предела, и теперь твой неуд был бы несостоятельным, ведь его получила вся группа. Эфир шалость оценил широкой улыбкой и показательно ткнул на кнопку ноутбука, после чего на экране перед тобой выскочило очередное сообщение. "После занятий — остаёшься". Кто бы сомневался, да только вот ты не собиралась приходить вообще, а потому даже ответить не удосужились и со звонком в общем гомоне голосов покинула кабинет. И все бы прошло почти идеально, если бы тебя не потянуло вдруг обернуться и пересечься взглядом с этим монстром, что неотрывно следил за каждым твоим шагом. И улыбнулся он как-то до странного ободряюще и добродушно, чем посеял смуту в твоей намученной разными курьезами и негативом душу. Стало сомнительно, что ты его сможешь проигнорировать и не прийти. То ли чертова совесть взыграла, то ли интерес, а, может, и все это разом, но внутри что-то ёкнуло, а во взгляде мелькнуло отчаяние, которое тот не смог не заметить меняя выражение лица на обеспокоенное, да только вот ты уже убежала и скрылась в толпе немалого потока учеников. Весь день только и думалось, что о назначенной отработке под началом этого монстра. Качало туда-сюда сомнениями: идти или нет. Попеременно совесть билась насмерть со страхами и неуверенной наглостью. Это даже злило, ты не могла ни на чём сосредоточиться, нервно теребила карандаш в тщетной попытке правильно расчертить схему, необходимую на уроке, но в итоге только грифель сломала и с горячей досадой бросила его на тетради. Определенно день обещал пополнить копилку наиболее неудачных, и ты решила даже не заморачиваться с попытками сделать его чуточку лучше, к привычным чертям послав задание, за которое схлопотала неуд. Время неумолимо тянуло к завершению дня, а ты даже уже будучи в гардеробе вяло смотрела в зеркало и сомневалась, что делать. Проблема решилась сама собой, когда по второй лестнице на первый этаж с гоготом влетела группа тех самых мучителей в полном составе, и ты, бодро подхватив свои пожитки, шустро скрылась на другом пролете, уносясь выше. Что угодно лучше, чем очередной конфликт с этими отморозками, от которых стены колледжа ходили ходуном, а проделки сходили с рук благодаря, как ни банально, но достоянию их богатеньких родителей. Так что общество наглого преподавателя конкретно в данный момент показалось самым удачным стечением обстоятельств — не стали бы считать трусихой при таком-то железобетонном алиби. В кабинет влетела почти пулей, будто погоня шла нешуточная, но тут же стушевалась и ланью замерла под удивлённым взглядом сидевшего за ноутбуком Эфира. Он словно бы и сидел здесь весь день, не сдвинувшись с места ни на дюйм, смотрел с интересом и вниманием, явно оценивая твой чуть встрепанный вид и небрежно перехваченные из гардероба вещи. — Ого. Приятно, когда девушка так спешит со мной на встречу, — он улыбнулся весело и все же поднялся с места, рассеяв надежды на то, что его шутки ради приклеили к мебели студенты-первогодки. — Девушка предпочла бы уйти домой, — ты не стала размениваться на любезности, скинула вещи на ближайшую парту и бросила на него полный негодования взгляд. — Уйти домой ко мне или к тебе? — парень гнул свою линию, а в его персиковых глазах расплывались шоколадки хитрых зрачков. В его духе, ты не в первый раз слышала от него подобные шутки, не в первый раз слала ко всем чертям и даже дерзила тем, что общалась исключительно на "ты" в отличие от твоих одногруппников. И, что примечательно, Эфир никогда не высказывался против. Будто интересно было, насколько далеко ты сможешь зайти и по какой причине. Закатила глаза в ответ, всем видом ты показывала, что он тратит время впустую, а он и рад, нагло расплылся в улыбке и бедром подпер парту, скрестив на груди руки. — Ладно, (Твоё имя), давай разберемся, что за саботаж. — Нет никакого саботажа, я просто хотела занять время с пользой, — отнекиваясь, ты смотрела куда угодно, но только не на Эфира, что только снисходительно хмыкнул, — задание слишком простое было, а без толку выполнять что-то другое мне не зашло. — О, значит, взлом моей личной почты куда интереснее? А что искала? Если хотела мой адрес или телефон, так просто попросила бы, — Эфир отвечал неспешно, лениво даже, не переставая взглядом пускать добрые смешинки. А тебя отчего-то это раздражало. Конечно, у него то нет таких проблем, не шпыняют от случая к случаю, и дома не мучают бесконечным безразличием и холодом отношения, граничащего с жестокостью, после которого лучшим решением стал переезд в захудалую коммуналку, но зато со своей территорией и на удивление тихими соседями. Хотя бы с этим повезло. А вместе с тем пришлось работать по ночным сменам на местной заправке, просто потому что больше в этом месте было негде, а студентов брали неохотно из-за их непостоянства. Эдакий Инь и Ян: у тебя вся жизнь вверх тормашками, а у Эфира — что ни день, то гавань спокойствия. Снова ты вспылила, ощущала, как дрожат кончики пальцев, а потому ты сжала руки в кулаки и недовольно сверкнула раздосадованным взглядом. Он это видел и отмечал. Вот оно, снова, это твое отчаяние, и Эфир делает шаг навстречу. Не только физически, но и морально, задавая вопрос, полный серьезности: — Что у тебя случилось, расскажи мне? Я могу помочь... — и в его глазах настолько прямолинейная искренность, что сердце пропустило удар, а ты нервно вздохнула, кусая губы. — Ничего, о чем есть дело преподавателю, — достойная реплика, которой ты больше проверяла рамки, чем давала отпор загнанного в угол зверька. — А есть то, о чем стоило бы рассказать другу? Что скажешь, (Твоё имя)? — Эфир снова шагнул ближе, смотрел сверху вниз и улыбался мягче. Опять эти его веснушки... Красивые, на них бы смотреть и смотреть, заменяя ими звёздное небо, плохо видимое в смоге унылого городского шума, чья визуальная составляющая давила на разум. — Другу... Есть, — сквозь полет паузы ты все-таки нашла в себе силы и ответила, разжимая побелевшие пальцы. Просто потому что уже не было сил молчать... Эфир выдохнул расслабленно, будто стоял в напряжении, ты даже не заметила этого в начале диалога, но он не дал тебе времени рассматривать его слишком долго. Коснулся плеча и ободряюще кивнул. — Пойдем. Кофе попьем и поболтаем. Тащи с собой вещи, — монстр подтолкнул к выходу и отошёл к столу, чтобы выключить технику, забрать куртку с ключами и идти следом. А ещё он хмурился непонятливо — ты от его прикосновения нервно дернулась, спешно смазав ощущения якобы стремлением на себя накинуть теплый плащ да на плечи набросить испещренный значками рюкзак, который приятно бряцнул собачками молний. Ждать парня ты не стала, медленно поплелась на выход, будто морально перегорела строить линию обороны, и надломилась усталость. Вышла на холод зимней улочки и сглотнула от того, что ветер на миг перебил дыхание, хлестанув по лицу заморозками. Эфир нагнал быстро и смерил тебя озадаченным взглядом, думал, что хорошо бы помочь застегнуться, но трогать не стал — слишком хорошо запомнил реакцию и не без неприятной прохлады на душе частично принял на свой счёт. Ох, знал бы он истинную причину... Впрочем, ведь все равно узнает рано или поздно, ты это понимала, идя рядом с ним в сторону мощеных плиткой проспектов, где выхлопом дышали вечерние пробки. — Застегнись, холодно ведь, — тихо, но он всё-таки попросил, а ты озадаченно опустила голову, покорно продевая пуговицы в петельки и набросила на голову капюшон, чтобы не так мерзли уши. Холодно, он прав... Но только внутри холоднее. Эфир какое-то время молчал, слушал окружение и бросал на тебя цепкие, внимательные взгляды, пытался считать как можно больше по языку тела и пришел к неутешительным выводам. — Знаешь кофейню у реки? — спросил отвлечённо и все так же бодро, пусть голова его и была нагружена десятками вопросов. — М? Знаю, да. Я там недалеко живу, — твой ботинок пнул льдинку, и она с характерным звуком покатилась по промерзшему асфальту. — Правда? Повезло, там делают отличные напитки и кормят вкусно. Часто там после занятий сижу, ну, или беру навынос, выпечка там лучшая, как по мне. Пробовала? — Проще самой приготовить, — ты отмахнулась и неловко потерла нос холодными пальцами. Озвучивать, что лишних денег не было — неловко. Стыдно даже, если по правде, так что проще было ответить расплывчато. Да только вот парень был достаточно хорошим эмпатом, когда дело касалось недомолвок или лёгкой недосказанности и настроения. Он все это читал в движениях, резковатых и будто незавершённых. — А ты любишь готовить? Какое твое любимое блюдо вообще? — парень начал издалека, прощупывал почву и держал ритм шагов в тон твоим, не обгоняя, но и не плетясь позади, — я просто не могу похвастаться тем, что любитель готовить сам. Когда есть возможность, то проще конечно купить. А ты задумалась... Стала бы ты делать так же, будь у тебя достаточно денег или предпочла бы приготовить самостоятельно? Однозначно, второй вариант куда больше подходил: удалось даже представить, что бы это могло быть. Отчего-то на ум приходили сладкие вещи, например лимонный пирог. — Не знаю, наверное выпечка? Нет возможности этим заниматься, но я бы предпочла это, чем питаться фастфудом, — ленивый поворот налево, и проспект понес вас к автобусной остановке, откуда можно было добраться до нужного пункта. — Здорово. Если готовишь ты так же, как взламываешь программы, то выйдет нечто потрясающее. — Это сарказм? Я даже почту не осилила вскрыть, — ты отмахнулась, но не без смеха, — серьезно, звучит как оскорбление. — Да брось, туда защиту я писал сам в качестве развлечения, и поставил сложный пароль, так что было бы очень странно, если бы у тебя получилось, — Эфир и сам усмехнулся, взглядом ища автобус нужного номера, — а вот то, как ты навернула всю систему... Впечатляет. Я весь день потратил на то, чтобы все привести в порядок, — не то что бы в его голосе звучала укоризна. Скорее некоторого рода восхищение, уважение даже, что не могло тебя не удивить. Ты бросила на него несколько недоуменный взгляд, ведь ожидала чего угодно, но не похвалы за дерзость и непослушание. Но вы ведь договорились говорить как друзья, верно? Вероятно, это сыграло роль. — Я этот вирус сама написала. Но он годен только для локальных сетей с определенной ошибкой в защите. Обычно в достаточно старых версиях. Так что... Это тоже не слишком большой прорыв, Эфир, — ты тем не менее улыбнулась ему, а в нужный автобус буквально запрыгнула, вталкиваемая в него толпой замёрзших студентов с других факультетов. Эфир оказался вплотную, но никакой неловкости не испытывал в толчее. И даже оказавшись с тобой почти вплотную, касаясь рукой и бедром, не испытывал никакого дискомфорта. Чего нельзя было сказать о тебе — ты заметно нервничала. Прикосновения стали для тебя испытанием, как так вышло — ты и сама вряд ли смогла бы ответить. Причина, скорее всего, скрывалась в постоянных стычках с местной шпаной и отсутствием должного тактильного контакта в семье, отличное от подзатыльников и бесконечной череды упрёков. Защитная реакция, не иначе. Вот и теперь приходилось напряжённо вздрагивать, когда автобус качался с боку на бок и прислонял тебя к учителю, который, впрочем, не только не имел ничего против, но и наблюдал за переменами в твоём лице уж слишком пристально. Это смущало, но ты уперто держала себя в руках, чтобы не сорваться и не оттолкнуть парня, послав куда подальше ваше спонтанное перемирие в этом военном конфликте технологий. Занятно, но чем дольше вы ехали вот так, тем было легче, и ты постепенно успокаивалась. Время ищет ключи к любым дверям, и в этой ситуации просто неспешно приходило это осознание, что тебе никто ничего плохого не сделает. Уж точно не Эфир — монстр, что хоть и был учителем, но славился тем, каким был раздолбаем, а студенты звали его именно так. Даже внешний вид — другие учителя постоянно ворчали на то, как криво парень заправлял рубашку в темные карго брюки, один край вечно торчал, а воротник непростительно оголял ключицы. Куртка это скрывала сейчас, но криво повязанный шарф — нет. Остановки поглощали людей, и вскоре транспорт внутри дал всем вздохнуть свободнее, довозя через темный вечер до ярких витрин кофейни у небольшого канала, в котором вода походила на портал в мир черного неба, усыпанного мелкими веснушками звёзд, видимых даже через засветку некрупного города. Автобус громогласно фыркнул, прежде чем уехать, а ты неловко вздрогнула от слишком громкого звука, отчаянно хмурясь из-за того, каким вспугнутым этот жест оказался. Эфир тактично сделал вид, что не заметил, указал на витрину и добродушно замычал, почти мурлыча тоном голоса. — Ммм, они испекли пончики с клубникой. Мои любимые-е-е. Пойдем скорее, пока не разобрали, их просто с руками отрывают, — парень аккуратно коснулся твоего плеча снова и, ощутив, что ты уже не вздрагивала от этого, немного увереннее по нему провел. То ли стряхивал невидимые пылинки, то ли погладить хотел, черт его знает. Ты следом за ним скользнула в теплое, пахнущее хлебом и кофе помещение, дверь которого приветливо зазвенела тонким колокольчиком. Он привлек взгляды сотрудников, те добродушно поздоровались в первую очередь с Эфиром — он явно был завсегдатаем. Но и тебя вниманием не обделили, весело желали доброго вечера и спрашивали, чего бы тебе хотелось. А хотелось разве что домой. Ты к подобному вниманию не привыкла, хотелось поскорее уйти, а то и нагрубить в защитном жесте, чтобы отстали, но Эфир буквально спас всех от раздора, начав сходу озвучивать, что берет. А брал он будто на четверых, ты даже глаза округлила, когда в заказ начали добавлять по три стакана кофе, по десять пончиков, карамельных булочек с голубикой и каких-то замысловатых конфет всех цветов радуги. — А мне только... — начала было ты, но Эфир имел дерзость остановить тебя на полуслове. — Ооо, стоп, стоп, стоп. Ты сейчас включишь скромность, так что я взял на двоих. Но если хочешь ещё что-то другое, то конечно бери. Может, хочешь рулет? Забыл про него, — парень задумчиво посмотрит на лакомство за витриной прилавка, думая о том, с каким вкусом взять, пока ты растерянно зависла с поднятым пальцем. — На двоих? Да этого на всю коммуналку хватит, — ты прыснула, но не стала спорить, — рулет так рулет. Вон тот выглядит ничего так, — указала на дальний, с малиной, на что Эфир счастливо сожмурился. Не стал показывать того, что понял, что жилось тебе непросто из-за таких условий, но, в конце концов, студенты часто перебивались, как могли, чтобы жить так, как им того хочется хотя бы приблизительно. Эфир дождался, пока огромную кучу вкусностей нагрузят на поднос, все это взял в руки и устремился к окнам кофейни за неприметный столик, над которым мягким свечением замерла светлячками жёлтых лампочек гирлянда. Хорошее место: за окнами мягко боками магистралей покачивал вечер, а небо падало в темные воды реки, в которых наверняка жизнь уже уснула до рассвета. Ты задумчиво упёрлась взглядом в отражение дома напротив в изгибе русла и не спешила снимать плащ с узкой линии плеч. Все ещё холодно... Эфир подвинул к тебе стакан с ароматным латте и коробку с пончиками, на которых розовая глазурь пестрила цветным салютом кондитерской посыпки. Ты перевела к его глазам взгляд, рассматривая замершее в нем беспокойство и не смогла сдержать улыбки. Впервые искренней, а не ершистой, пусть и усталой. Он увидел тебя настоящую... — Я даже столик всегда выбираю этот. Мне нравится вид на далёкую суету, — снова начал говорить учитель, который таковым едва ли виделся. Просто парень-монстр. Просто с тобой в кофейне. Просто вы вместе пьете кофе и ужинаете. Просто этого достаточно. — Эфир, зачем ты вообще пошел мне навстречу? — ты надломила пакетик сахара, и его шорох скатился в стакан, взбудоражив пышную пенку, — я же просто проблема колледжа, нафиг никому неинтересная. — А я люблю проблемы, — его двусмысленный ответ и лисья улыбка едва ли что-то прояснили, но совершенно точно сбавили тон субординации, который напрочь засел в голове пусть не формальностями обращений, но манерой поведения. Ты расслабилась, начала пить кофе, вкус которого заставил довольно жмуриться. Действительно вкусно, молочный оттенок приятно грел изнутри теплом уюта. А цветом несколько напоминало кости Эфира. От этого сравнения ты смущённо потупилась, отвлекаясь на пончики и подбирая слова, но в голову лезла какая-то ерунда. То что-то о том, что во взгляде парня зрачки напоминали конфеты, то о том, что пахнет от него всегда чем-то сладким и мятным. Это заставляло бросать на него озадаченные взгляды, натыкаться на смешинки в его глазах и отводить свои к угощению, которое действительно оказалось очень вкусным. И в мыслях все витала эта его последняя фраза, прозвучавшая до странного неоднозначно вкупе с его внимательным видом. — Ладно, а что ещё ты любишь? — медленно спросила, одновременно с этим для успокоения нервов помешивая напиток, в котором сахар уже давно равномерно распределился. Эдакий жест для скрадывания собственной неуверенности. — Я люблю поесть, причем зачастую в странных сочетаниях. И картошка фри с мороженым далеко не самое странное. Но из вполне понятного: клубничное молоко, лимонное желе и ирга. Ну и всякое острое ещё, — перечислил, смешно загибая фаланги, на которые ты смотрела с бо́льшим интересом, нежели к тому, о чем он говорил. Выглядело, как подобие свидания, с учётом того, что за твою порцию заплатила не ты. — А чего боишься? Вопрос был внезапным для парня, он недоуменно изогнул надбровную дугу и вопросительно хмыкнул. На кофе посмотрел будто просил подсказки или помощи, но в конечном итоге хохотнул и подпер рукой голову. — Ну ладно, малая, тогда и я проведу взлом твоих страхов, хах. Я боюсь клоунов, не люблю фильмы ужасов по тем же причинам. Боюсь высоты и... боли, — ты удивлённо нахмурилась, услышав в последнем слове явное неприятие. Боится боли... Чертовски похоже на тебя, пусть ты и не знала, что причина совсем в другом. — Почему боли? В смысле... С чем это связано? — ты невольно заметила в тот момент тонкую ниточку шрама на ключице под расстегнутой курткой и думалось, что почти знаешь ответ. — Ломкость. Одно слово, но столько всего в нем спрятано, (Твоё имя)... Я как замёрзший и покрытый льдом тростник, который легко ломается, стоит согнуть неправильно или легко ударить. Упасть — тем более, — монстр запил сладость разбавленным молоком донельзя кофе и почти хищно сожмурил глаза, в которые ты смотрела неотрывно. Такая честность подкупила бы любого, он никого из учеников не удостаивал такими личными аспектами собственной жизни. Ты и сама видела, как слишком наглых поклонниц и охочих до чужого внимания девчонок Эфир тактично ставил на место. Да так филигранно, что и комар носа не подточит. А теперь так просто об этом рассказывал, будто вы были добрыми соседями как минимум. — Я конечно не тростник, но... боли тоже боюсь, — согласилась ты тише, чем привыкла. Не сказать, что ты вообще в последнее время часто соглашалась с кем-то, но этот раз стал весомым исключением. Не могла просто сказать как-то иначе или и вовсе отмолчаться. Эфир склонился поближе, а лицо его через улыбку изменило выражение на нечто сочувствующее и понимающее, однако вместе с тем в глазах что-то незримо на полтона потемнело, когда догадки тенями легли в русло его размышлений. Не нужно быть гением, чтобы догадаться о причинах твоего дерганного состояния, постоянного стремления огрызаться, недоверия и колкости. — (Твоё имя), ты всегда можешь... обратиться за помощью ко мне, ладно? Я знаю, ты сейчас будешь фыркать, отнекиваться и изображать кактус, но просто хочу, чтобы ты это помнила, — его серьезный, но мягкий и плавный тон давал понять, что он настроен на успех в том, чтобы помочь. Ты даже открыла рот, чтобы разразиться негодованием, но... Зачем? Эфир же не сказал ничего такого, не требовал от тебе ни ответа, ни платы за доброту. За усталостью и пониманием пришло и принятие. Ты так ничего и не ответила, вздохнула только глубоко и уткнулась в кофе. И кивнула едва заметно, одними губами сказав: "Спасибо". Эфир придвинул к тебе тарелку, в которой сиропом блестел аппетитный рулет, а вечер перетек в расслабленное русло приятного времяпрепровождения. Ты уже давно так не отдыхала и не ела, а потому ловила каждый миг, отвечала на вопросы задавала свои, смеялась даже и слушала его смех. И, ты не могла не лелеять робких надежд, когда видела в его взгляде проблески чего-то взаимно теплого. По крайней мере это то, во что хотелось верить. И ты верила, начиная с того самого момента и в последующие дни, и даже недели, которые зачастую летели столь быстро, что сливались в размытые линии однообразных дней учебы. Нельзя было сказать, что твой нрав круто изменился, отнюдь. Проделки имели место быть, а на парах, которые вел Эфир, ты продолжала попытки улучшить навыки взлома, писала какие-то программы на коленке, вирусила их по локальной сети, но задания учителя, тем не менее, исправно выполняла играючи. Эфир лишь жмурился весело, но не делал замечаний, а пару раз даже, посмотрев со спины на код, показал, в чем состояли ошибки, чем немало удивил тебя. Но к сожалению ваши переглядки и улыбки не остались незамеченными, и прямые столкновения с местной шпаной лишь стали на порядок агрессивнее. Тем явно не нравилось твое близкое общение с симпатичным преподавателем, особенно другим девчонкам, что хулиганить и пакостить могли похлеще местных парней. Зачастую они и были инициаторами травли, но ты всегда достойно давала отпор, и те безмолвно, но считались с этим, однако не чурались ждать момента, чтобы укусить исподтишка. И рано или поздно, но момент должен был наступить, ты прекрасно это понимала, так что когда тебя подкараулили после занятий — удивлена практически не была. Как обычно, те отступили полукольцом в критическом большинстве, гадко усмехнулись и за шиворот утащили на задний двор. Ты брыкалась и рычала, нервно одернула плащ, когда они соизволили отпустить и толкнуть к стене, а ты только и думала о том, чтобы быстрее уже с этим покончили, чтобы идти домой зализывать следы чужих уроков. — Ну и что же на этот раз? Что, списать не дала, не понравилось? — ты саркастично закатила глаза, ничем не выдав того, как в груди птичкой билась в страхе душа. Словно звала отчаянно на помощь, но знала при том, насколько это бесполезно. — Завались, сама прекрасно знаешь, за что. Больно выпендриваться стала много, даже с Эфиром заигрываешь уже при всех и не стесняясь. Что, сладко было зарабатывать от него зачёт? Небось, прямо в перерывах между парами трудилась, да? — мерзко растягивая слова один из группы возвышался над тобой на добрые полторы головы. — По себе людей не судят. А по твоим словам выходит, что ты неплохо в этом разбираешься, — ответ прямолинейно дерзкий и нарочито спокойный, и он до одури бесил оппонента, что зубы оскалил в нездоровой усмешке. Он резким движением головы смахнул со лба чёлку, хохотнул приторно весело и обернулся к своим прихвостням, что тут же одобрительно загоготали. Ты даже ответить не успела, как кулаком прилетело под дых, выбив весь воздух из лёгких с громким охом. И прилетело бы, очень вероятно, ещё, да только громкий голос позади пустил холодок в ряды "мстителей". — Ну и что здесь происходит? Какого... Ах ты ж твою мать, — это был Эфир, что в мгновение ока оценил ситуацию, пусть ты и постаралась поскорее выпрямиться, но дыхание после такого упорно не шло ровно, а лицо исказила гримаса боли и отвращения. Его приходу ты была одновременно и рада, и нет, но мысли скрутились в такой тугой комок колючей проволоки, что разобраться возможным не представлялось. По крайней мере точно не в тот момент и не при таких обстоятельствах... Окружившая тебя свора кинулась врассыпную, но Эфир запомнил всех и каждого. Это даже пугало немного: кадмий его потемневших глаз не забыть никогда, а рокот рычания был больше похож на таковой у рассерженного тигра, хищно и громогласно заливая тупик во дворике учебного заведения звенящим эхом угрозы. Ты ещё больше съежилась и запоздало отметила, что и сама бы с удовольствием убежала прочь, если бы только ноги не стали ватными, а душа протестующе не сжалась бы до боли, пригвоздив к месту. Эфир подошел стремительно, но сгладил плавностью каждый шаг в непосредственной близости от тебя. Даже странным было то, что он мог так меняться, а все ради того, чтобы не испугать. Ты растерянная, солнечное сплетение ноет, а слов не подобрать, и всё что тебе осталось — впервые позволить себе расплакаться. Просто больше не получалось держать всё в себе. — Ох... Малышка... Ну-ну, тише, что ты... Сильно больно? — парень аккуратно склонился ближе и несколько озадаченно приподнял руку, неуверенный в том, мог ли обнять тебя, но ты и сама к нему прильнула. Уткнулась в плечо, позволяя куртке впитывать соленый жар обиды и отчаяния. Чувствовала, как по лопаткам бережно прошлись его руки. А он все шептал и шептал что-то ласковое и успокаивающее и сейчас, и когда повел тебя к себе домой. Ты даже не обращала внимания на то, как дошла, впала в какое-то апатичное защитное состояние и в себя начала приходить лишь в тепле чужого жилища. Эфир все так же плавно двигался, говорил тихо, растягивая слова приятным и ласковым тембром, будто просил. Помогал снять плащ, отвёл в ванну и настроил теплую воду, под которой, встав за спиной, грел твои руки, перебирая пальцы. Это действовало успокаивающе, ты даже замерла, рассматривая то, как руки смотрелись на фоне его костей цвета любимого мороженого крем-брюле. Умылась сама и начала оживать потихоньку под ободряющие комментарии монстра, что то и дело гладил, приобнимал и, ты была в этом уверена, даже успел оставить на виске невесомый поцелуй. В его доме не доводилось бывать прежде, но стоило обратить на окружение внимание, как в голову пришли ассоциации с минимализмом. Впрочем, это касалось лишь внешней оболочки, потому как когда Эфир открыл шкаф, чтобы достать для тебя полотенце, на него с полки выпал целый ворох кое-как запихнутых внутрь вещей. Это даже забавно было: скелет что-то пробурчал и методично все засунул обратно, а к тебе вернулся с невозмутимым видом и добытым в схватке с бардаком шкафа полотенцем, которым сам вытер тебе руки и лицо. Все это он делал уже в гостиной, так как его собственное оказалось в стирке, так что теперь, сидя на диване, ты неловко накручивала прядку волос на палец и не знала, что сказать. Эфира же волновало совсем другое: парень аккуратно пальцем провел по месту, куда пришелся удар и сам немного болезненно промычал, будто это его ударили, пустив паутину трещин по хрупким костям. — Как ты, (Твоё имя)? Я могу залечить, если всё ещё больно... Правда потом явно захочу спать, но это ничего. Ты только скажи, малыш, — на его слова ты подняла к нему взгляд, надолго всмотрелась в глаза, снова вернувшие тона персика. А чем больше смотрел он сам, тем сильнее расплывались шоколадные сердечки зрачков в них. Будто они растапливались эмоциями и теряли четкие грани. — Не стоит, Эфир... Пройдет само, поверь моему опыту, — усмешка вышла горькой, но зато честной. Тебе не привыкать. Эфир снова зарычал, заставил тебя удивлённо нахмуриться, но страшно не было совсем. Понимала, что не на тебя направлена его злость. Парень же про себя твердо решил, что учиться этим уродам в твоём колледже осталось недолго: он все усилия и немалые связи вложит на то, чтобы уже завтра их отчислили с отвратительными характеристиками, чем немало попортит им жизнь за страдания, внесённые в твою. Он ещё немного погладил место удара, но больно не было от такой бережности. Зато мягкими кругами по телу разошлись мурашки, от которых плечи немного развернулись, а ты невольно улыбнулась к радости Эфира. Он после этого медленно, все ещё с плавной осторожностью обнял, руками, ощутимо холодными даже через одежду, погладив спину. — Не бойся меня, (Твоё имя), — его просьба такая мягкая, что под диафрагмой ощутимо ёкнуло. Он переживал. Сам боялся твоего страха и не знал наверняка, не оттолкнешь ли ты его за то, что он уже давно мечтал сделать. Да только вот ты уже не боялась прикосновений, не боялась доверять и слушать, если речь шла о нем. — Не боюсь. Это ведь ты, — ты и сама обняла, ощущала теперь на каждом своем вдохе тонкий каркас чужих ребер под одеждой, угловатые лопатки под ладонями и теплое дыхание где-то у самой макушки. Парень выдохнул с каким-то облегчением, словно напряжение сдавливало каждую хрупкую кость, мешало думать здраво и не рубить с плеча после того, что он увидел. Теперь старался не думать об этом, чтобы снова не сорваться на рычание, не испугать праведным гневом, чей дамоколов меч в ближайшие дни тяжестью опустится на плечи учинивших беспредел личностей. Все свое внимание он уделял тебе. — Можно ли считать этот взлом удачным? — тихо спросил к твоей озадаченности, но предупреждая уточняющий вопрос, он добавил, — взлом твоих страхов. — Хах... Однозначно можно... Новым вздохом ознаменовалось сходящее на нет напряжение. Эфир был счастлив услышать положительный ответ, будто дан он был не только касательно страхов. — Посмотри на меня? Пожалуйста, малыш, — позвал шепотом, но самым громким эхом он отозвался в твоём сердце, что сперва пропустило удар, а затем помчало скачущим ритмом, призыва выполнить просьбу. Доверчиво подняла голову, выдыхая, когда его лицо так близко. Большая многоэтажка вокруг вас тихо скребёт тишиной, пахнет чаем и печеньем... Ментолом и манго... Сама потянулась к нему ближе, пресекла недомолвки, вопросы, просьбы — ты хотела быть с ним. Эфир перехватил тебя за затылком и уверенно сократил последний миг, в котором вы были просто друзьями. Потянул на себя, спиной завалился на диван, уложив тебя сверху, целовал медленно, но чувственно настолько, что каждая клеточка тела моментально налилась статическим электричеством, от которого покалывало кончики пальцев. Он словно показывал, что ты сверху, что нет опасности, что тебя никто не держит силой, не ограничивает, не принуждает. Свобода. Свобода чувствовать, дышать и жить, без оглядки на прошлое и без тяжести нависшего наковальней прошлого. Ничто больше не держало и не душило, ты ещё не знала, что мучения уже закончились, но радовалась тому, что собственное счастье обрела в этот миг. Эфир нескончаемо гладил, холод рук бродил по телу, легонько сжимали пальцы, проминая на пробу мягкость кожи, и он и сам не мог оторваться, будто его жаждой глушило не меньше, он жаждал этой свободы, ждал её и содействовал ей. Субординация? Ее никогда между вами не было, а любые на нее намеки сегодня были сожжены до невидимой золы. Как и причины, по которым ты пыталась строить стены, они не нужны больше, ты позволила защищать и теперь верила беззаветно, отдаваясь на волю эмоций, которые давно уже теплели рядом с Эфиром в робком ожидании позволения расцвести в полную силу. В эту зиму для вас обоих преждевременно наступила весна... Ты любила его. Преподавателя-монстра, которого прислали сперва практикантом на курсы информатики, да только он так и остался здесь. И не потому что ему так понравилась его работа. А потому, что с первого дня в самом рассвете осени Эфиру приглянулась ты.