The King's Mate | Пара Короля

Се Лянь думал о своих родителях и о состоянии их трупов бесчисленное количество раз за последний год, и он ненавидел себя за то, что позволил им гнить в небытии, не имея возможности ничего с этим сделать. Он никогда не думал, что может найтись добрая душа, которая попытается сохранить их, пусть даже в виде праха. Но сейчас он столкнулся с этой реальностью, и ему хотелось смеяться и плакать от радости и облегчения, но он сдержался. Нельзя было так распускаться перед маленькими мальчиком и девочкой, которые должны были зависеть от него; они только испугаются его, если он сейчас даст волю своим эмоциям. Хоть он и не мог сдержать слез, которые уже свободно текли по его щекам, ему, по крайней мере, хватило самоконтроля, чтобы не всхлипывать и не выплёскивать свои эмоции. Вместо этого он наклонился вперед, пока его лоб не коснулся земли, и поклонился девочке, которая позаботилась о трупах его родителей, когда он не мог. — Спасибо, — сказал он, подавившись словами от переполнявшей его благодарности. Он планировал сказать больше, но понял, что его голос не выдержит, так что в конце концов он сказал только это. Когда он поднялся и снова сел на пятки, Сяо Ин выглядела невероятно взволнованной. Се Лянь осторожно поднял маленькие глиняные горшки и прижал их к груди, после чего поднялся на ноги. — Теперь пойдемте, — сказал он, его голос все еще хрипел от подавленных эмоций. На этот раз Сяо Ин и мальчик последовали за ним к Тяньма, которого Се Лянь схватил за поводья, после чего они вышли из дворца в город. Се Лянь не возвращался на главную улицу с тех пор, как устроил здесь резню, поэтому он был удивлен тем, как быстро работали солдаты Хуа Чэна. Большинство трупов уже было убрано, и лишь несколько все еще валялись вокруг. Это было жуткое зрелище, но Се Лянь с облегчением увидел, что все те, кто еще лежал там, были в юнаньских доспехах. — Се Лянь! — вдруг услышал он голос, который, как он запоздало понял, принадлежал спешившему к нему Фэн Синю. — Гражданские идут туда. Мы собираем всех выживших, которых сможем найти, там, где здания не так сильно повреждены, — объяснил он. — Сколько уже нашли? — спросил Се Лянь и почувствовал некоторую надежду. Но, увидев, каким торжественным стало лицо Фэн Синя на этот вопрос, его желудок опустился. — Не так много, как мы надеялись найти. Но пока мы прошли только небольшую часть города, так что мы обязательно сможем найти больше. — Понятно, — ответил Се Лянь. — Тогда, думаю, сегодня я отправлюсь домой, а этих двоих возьму с собой. — Зачем? Как только мы отстроим Сяньлэ, здесь можно будет остановиться, — сказал Фэн Синь, его голос звучал немного озадаченно. — У меня есть свои причины. Вы не знаете, где генерал Цюань? — Он должен быть у городских ворот. Неужели вы уже собираетесь уезжать? — недоверчиво спросил он. — Мне здесь больше нечего делать, не так ли? — спросил Се Лянь, хотя к этой правде добавлялось то, что ему было невыносимо видеть свой любимый родной город, место, в котором он вырос и о котором хранил столько драгоценных воспоминаний, в таком разрушенном состоянии. Он знал, что может доверять Пэй Мину в том, что тот позаботится о городе должным образом. А так как он обладал гораздо большим авторитетом в армии Уюн, чем Се Лянь, у омеги не было больше смысла оставаться здесь. — Думаю, нет. Но если вы уже собираетесь вернуться в Уюн, могу я попросить Вас об одолжении? — спросил Фэн Синь, выглядя нехарактерно нервным. — О чем? — с любопытством спросил Се Лянь. — Вы знаете моего сына, Цоцо? Сейчас он живет у бабушки, но она уже в возрасте, а Цоцо очень энергичный, поэтому я беспокоюсь, что она не сможет за ним уследить. О нем нелегко заботиться, поэтому, если бы вы могли заходить время от времени и проверять, как обстоят дела, может быть, немного помочь… — начал он, но запнулся, и в итоге просто потер шею от смущения. Се Лянь пожалел его. — Конечно. Вы помогли мне освободить мой народ от власти Юнань, так что проверить Вашу семью, пока вы здесь, это меньшее, что я могу сделать. Не беспокойтесь об этом, — улыбнулся Се Лянь, и Фэн Синь почувствовал невероятное облегчение. Рассказав ему, где именно живет бабушка Цоцо, они расстались, и Се Лянь отправился за Цюань Ичжэнем. К счастью, найти его не составило труда, и, казалось, он был немного обеспокоен тем, что они уже уезжают, но не стал спорить, и им удалось уехать в течение часа. В сопровождение набрали 10 добровольцев, а так как ни Сяо Ин, ни мальчик не имели опыта езды на лошадях, их сразу же усадили за спину солдата и велели держаться. Это было немного комичное зрелище, но Се Лянь не стал заострять внимание на этом и решил, какой путь выбрать. Можно было бы перестраховаться и пойти тем же путем, которым они пришли сюда, но Се Ляню не терпелось вернуться к Хуа Чэну, и в конце концов нетерпение взяло верх, и он выбрал кратчайший путь. Этот путь привел их в глушь; местность была покрыта в основном лесами и холмами. Несмотря на нетерпение, Се Лянь все же понимал, что за один день им не удастся пройти весь обратный путь, поэтому он остановил всех, как только они прошли достаточное расстояние и наступила ночь. Они разбили лагерь на поляне, и некоторые из солдат отправились на охоту за ужином. Когда они вернулись с несколькими кроликами, Сяо Ин быстро вызвалась приготовить ужин, и все с благодарностью согласились. Поужинав, все расположились на ночлег. Однако Се Лянь был слишком взволнован, чтобы спать. Мыслей было слишком много; он пытался понять, какова была истинная цель того жестокого нападения в прошлом году. Он не хотел думать, что его теория верна, потому что ему совершенно не нравились последствия, которые она имела для короля Юнаня. Бай Усяня, не так ли? Се Лянь вздохнул и решил, что ему придется узнать мнение Хуа Чэна по этому вопросу. Его альфа, вероятно, лучше него знал, что происходит с этой страной. В конце концов, Се Ляню удалось немного поспать, прежде чем взошло солнце, а вместе с ним и их маленький отряд. Они собрали вещи и без промедления отправились в обратный путь в Баньюэ. Как только они оказались в пустыне, им пришлось остановиться, чтобы снять зимние плащи, так как никто не хотел получить тепловой удар. Тем не менее, Се Лянь никогда в жизни не был таким нетерпеливым. До уничтожения Сяньлэ он никогда не тосковал по дому, у него не было для этого причин, но теперь все, чего он хотел, — это как можно быстрее вернуться к альфе, выплеснуть все свои эмоции и похоронить родителей так, как они того заслуживали. Когда Баньюэ наконец стала видна, солнце уже садилось, и хотя Се Лянь знал, что до их приезда еще довольно долго, он не мог не радоваться тому, что скоро снова увидит Хуа Чэна. Се Ляню казалось, что прошла целая вечность, пока они добрались до городских ворот, но как только они вошли, он почувствовал, что с его плеч свалился груз. Когда они, наконец, добрались до дворцовых стен, он велел солдатам отвести Сяо Ин и мальчика в лазарет, а сам он придет к ним на следующий день. Когда все было улажено, омега пустил Тяньма галопом и поскакал к внутреннему дворцу так быстро, как только мог, не в силах больше сдерживать свое нетерпение. Добравшись до покоев Хуа Чэна, Се Лянь соскочил с коня, быстро, но ласково похлопал Тяньма за хорошо выполненную работу и помчался во двор. Он распахнул двери и взбежал по лестнице на второй этаж, даже не остановившись перед спальней, а сразу ворвавшись в нее. Хотя он и остановился, как только оказался посреди их покоев. Он был там. Его альфа сидел на диване самым недостойным образом, читал книгу и выглядел совершенно безупречно. Он выглядел еще более красивым, чем помнил Се Лянь. Он увидел, как глаза Хуа Чэна расширились от шока, когда он понял, что кто-то ворвался в его личные покои, и стали еще больше, когда он понял, что это вернувшийся Се Лянь. Осознав это, альфа бросил книгу и встал. Однако не успел он подняться на ноги, как Се Лянь уже разрыдался. Его колени подкосились, и он упал бы на землю, если бы Хуа Чэн не подхватил его на руки и не отнес в кровать. Знакомый запах жженой корицы отдавал беспокойством, хоть и было приятно снова почувствовать его, Се Лянь был так глубоко погружен в истерику, что это нисколько не успокоило его. — Гэгэ… — беспомощно начал Хуа Чэн. — Гэгэ… что такое? Что случилось? Се Лянь покачал головой, не в состоянии говорить в данный момент, но поднял дрожащую руку, чтобы осторожно подтолкнуть сумку, которую нес, в руки Хуа Чэна. — М-мои-… Мо-мои родители, — задыхался он сквозь рыдания, и это было все, что ему удалось сделать. Он хотел сказать, что девочка кремировала трупы его родителей и спрятала их от глаз врага, но, как ни старался, не мог произнести больше одного слова за раз, и в итоге говорил лишь бессвязный бред. Хуа Чэн пытался понять его как можно лучше, но это было непосильной задачей. В итоге он просто обнял Се Ляня, гладил его по голове и спине, целовал все части лица, до которых мог дотянуться, пока истерика омеги не прошла, и он не успокоился, тихо плача в теплую и уже очень влажную грудь своего альфы. Как только Се Лянь почувствовал, что его горло позволяет ему хотя бы произносить короткие фразы за раз, он снова попытался объяснить, что Сяо Ин сделала для него и его родителей. На этот раз он был уверен, что Хуа Чэн его понял, потому что альфа обнял его еще крепче. Он даже поделился своей радостью, отчего у него самого немного заслезились глаза. — Мы построим для них подходящую могилу, — прошептал Хуа Чэн ему на ухо через некоторое время, на что Се Лянь яростно кивнул. — Когда… когда все уладится в Сяньлэ, я… я хочу похоронить их на их любимом месте в дворцовом саду, — пролепетал омега. — Мы так и сделаем. А до тех пор мы похороним их в зале предков здесь, хорошо? — мягко попросил Хуа Чэн, на что Се Лянь только благодарно кивнул. — Я так рад… Так рад, — шептал он снова и снова, благодарный за то, что Сяо Ин сделала для него, но и чрезвычайно благодарный за то, что Хуа Чэн так ему потакал. Хотя оба они прекрасно понимали, что пройдет несколько лет, прежде чем Сяньлэ будет восстановлена в функционирующее общество. Тем не менее, когда альфа поддерживал его, а такой могущественный человек, как Хуа Чэн, прикрывал его во всех вопросах, Се Лянь чувствовал, что снова поднять Сяньлэ на ноги не было несбыточной мечтой. Когда-нибудь это станет реальностью, и он не мог быть более благодарен такому замечательному человеку, как его пара.