The King's Mate | Пара Короля

Новые знакомые Хуа Чэна ушли сразу после заключения сделки, и он не смог сдержать вздоха облегчения, оставшись один в своем временном жилище. И хотя он предпочел бы написать своему гэгэ прямо сейчас, ему нужно было сначала разобраться в сложившейся ситуации. Написать письмо в таком состоянии, когда все мысли разбегаются, — значит заставить мужа волноваться. А этого делать никак нельзя. Поэтому Хуа Чэн уселся посреди пола и принялся медитировать. Сначала нужно было очистить разум, чтобы восстановить равновесие. Ведь он не привык чувствовать себя настолько застигнутым врасплох и неуравновешенным, как это постоянно происходило в последние несколько часов. В этот раз Хуа Чэну было несколько сложнее, чем обычно, очистить свой разум, что, впрочем, не удивило его: в голову лезли одна непрошенная мысль за другой, и это продолжалось до самого конца медитации. Однако в конце концов ему это удалось, и он продержался без мыслей дольше, чем это было необходимо, просто ради спокойствия. Но как только он полностью успокоился, он начал разбирать свои впечатления от прошедшего дня. Прежде всего, сверхъестественное было реально. Хуа Чэн всеми фибрами души хотел возразить против этого факта, но только полные тупицы возражают против того, что неоспоримо реально. А оно действительно было неоспоримо реальным. Хуа Чэн видел и делал вещи, которые невозможно было объяснить естественным путем, сколько бы он ни ломал голову в поисках традиционного объяснения. Но ничего путного придумать не смог, а потому, руководствуясь собственной логикой, вынужден был принять происходящее как реальность, ведь идиотом он точно не был. Тем не менее, смириться с этим было довольно сложно, и Хуа Чэну пришлось размышлять над этим откровением дольше, чем ему хотелось бы, прежде чем он позволил себе перейти к следующему вопросу, с которым ему нужно было смириться. Хуа Чэн никогда не отличался особым тщеславием. Конечно, он носил модные халаты, одежду и прочее, но в основном для того, чтобы продемонстрировать свой статус короля, по крайней мере, так утверждали швеи. Единственное, что его действительно волновало, — это застежка-бабочка, которую он получил от мужа в самом начале их ухаживания. И хотя он не забывал надевать ее каждый день, он не мог не заботиться о том, чтобы она соответствовала остальной его одежде. Кроме того, он не любил смотреть на себя в зеркало: его лицо было не слишком приятным на вид, и он мог быть только бесконечно благодарен, что его гэгэ не возражал против его неважной внешности. Хотя главной причиной его неприязни к собственной внешности был правый глаз, остальные части лица ему тоже не нравились. Но все это было неважно, лишь бы муж его принимал. Однако сейчас с его внешностью были связаны более серьезные проблемы. Хуа Чэн еще не видел себя в зеркале, но, честно говоря, ему это было и не нужно. Он знал, что рога у него выросли сразу же, как только он попал сюда, и знал, что их размер слишком значителен, чтобы пытаться их скрыть. Кроме того, его руки, а скорее всего и ноги, стали черными, как будто он по локоть погрузил их в чернила. Еще хуже было то, что его ногти превратились в черные удлиненные когти. Еще одна вещь, которую он заметил во время разговора, — это то, что у него появились настоящие клыки. На самом деле, с тех пор как он стал замечать это изменение, он понял, что они торчат изо рта, даже когда он сжимает губы. К тому же они были отвратительно длинными и доходили до самой нижней губы. Он не мог представить, что покажется гэгэ в таком виде. И в довершение всего он весь день бегал без повязки, и зрение у него было нормальным. Это могло означать только то, что его левый глаз теперь соответствует правому. Иначе зрение не улучшилось бы до такой степени. Но надежда была. В конце концов, Хуа Чэн не всегда выглядел так отвратительно. Он был обычным человеком до того, как попал сюда, не считая правого глаза. Вполне возможно, что, выйдя за пределы этого барьера, он вернет себе прежний облик. По крайней мере, так он подумал вначале. Теперь, анализируя ситуацию с нейтральной точки зрения, он понял, что это была наивная мысль. Ведь когда он столкнулся с крысиным существом за пределами барьера, оно по-прежнему выглядело так же. Это означало, что вероятность того, что изменения будут постоянными, гораздо выше. Единственное, что все еще давало ему надежду, — это то, что магия существует, а значит, можно найти решение. Помимо магии, Хуа Чэну предстояло узнать еще много интересного. Ему нужно было не только познакомиться с магией, которая, похоже, была распространена в этом барьере, но и изучить иностранное писание, если он хотел восстановить контроль над ситуацией. Сделка, заключенная с Яньли, была безобидной, и он не думал, что они его обманули, но он точно знал, что это была чистая удача, и что большинство обитателей этого места воспользуются такой слабостью. Да и сам Хуа Чэн, скорее всего, воспользовался бы такой слабостью в ком-то другом, если бы ситуация того требовала. Очевидно, что он не мог просто пойти и попросить кого-то обучать его. Конечно, можно было попросить Мин И, но он не верил, что этот бык сможет держать язык за зубами, а рисковать тем, что кто-то узнает о его неграмотности здесь, он не мог. Самым надежным способом было бы обучиться самому, хотя это, очевидно, было бы и самым трудным, и заняло бы больше времени, чем он хотел здесь провести. Однако это было вынужденным злом: это место находилось слишком близко к Гуйши, и Хуа Чэн ни за что не позволил бы своей семье переехать даже на близкое расстояние, пока он не сможет правильно оценить степень риска, который представляет этот барьер. А это означало, что ему необходимо как минимум узнать о способностях, занятиях, интересах, истории, иерархии и культуре этих существ. Только после этого можно будет даже думать о том, чтобы обратиться к тому, кто является нынешним императором, и попытаться заключить перемирие, а может быть, и союз. Но чтобы быть уверенным в том, что император не сможет не согласиться с Хуа Чэном, ему нужно было знать это место и все, что с ним связано, как свои пять пальцев. В худшем случае Хуа Чэну нужно было убедиться, что он достаточно силен, чтобы убить императора, если его слова окажутся недостаточно убедительными; просто чтобы быть уверенным, что он выйдет из ситуации невредимым, если она обострится. Не потому, что он боялся смерти, а потому, что просто не хотел допустить, чтобы его супруг остался вдовцом. *** Как только Хуа Чэн почувствовал, что достаточно ясно представляет себе, что и в каком порядке нужно делать, он пересел за маленький письменный стол и начал писать письмо Се Ляню. Конечно, он опустил все ужасные подробности, например, что у него внезапно выросли рога на голове, но постарался заверить своего гэгэ, что с ним все в полном порядке, и что ему просто нужно разобраться с одним серьезным неудобством, которое возникло в самую последнюю секунду, когда он уже собирался уезжать домой. Он также написал, что надеется, что это не займет больше месяца, а может быть, и двух, и извинился за то, что разочаровал их детей ложными обещаниями в своем последнем письме, и пообещал привезти им подарок, если они будут хорошо себя вести. В конце письма Хуа Чэн написал, как сильно он их всех любит, поскольку действительно очень тоскует по дому. Вздохнув, он отложил кисть и вытянул руку. Он действительно старался написать как можно красивее для своего гэгэ, но знал, что каллиграфия у него просто отвратительная. Он надеялся, что у мужа не возникнет проблем с расшифровкой. Затем Хуа Чэн продолжил писать второе письмо, но уже для своей свиты. В нем он просто приказывал им вернуться в Гуйши и ждать его возвращения. Однако он написал это письмо не с такой же тщательностью, как для своего гэгэ. После того как чернила высохли, Хуа Чэн аккуратно разложил письма по двум отдельным конвертам, которые положил в рукав, и вышел из дома в поисках... с помощью чего или кого здесь отправляли письма. Поскольку Хуа Чэн знал, что ему необходимо хорошо ориентироваться в городе и в его расположении, если он хочет снова найти свой дом, он старался обращать на окружающую обстановку гораздо больше внимания, чем обычно. Только благодаря этому он заметил, как по боковой улочке спешит какое-то собачье существо с небольшой пачкой конвертов в одной из рук. Надеясь, что это существо направляется туда же, куда и сам Хуа Чэн, он поспешил за ним, чтобы не потерять его из виду. К счастью, удача была на его стороне, и, обогнув еще три угла, существо само собой привело его к почтмейстеру. Здание, в котором находился почтмейстер, казалось еще меньше, чем дом Хуа Чэна, но он все равно вошел в магазин вплотную за собачьим демоном, чтобы подслушать, как здесь ведутся дела. Для этого он встал перед витриной с различными видами перьев, делая крайне скучающий вид. Хотя, судя по всему, договориться с хозяином было довольно просто. Он просто искал что-нибудь ценное. Собачий демон просто оставил здесь небольшой кусочек незаконченного черного нефрита. Обмен занял всего несколько мгновений, и собачий демон покинул магазин, так же торопясь, как и вошел в него. Хуа Чэн, не теряя времени, подошел к прилавку. Почтмейстер был очень похож на летучую мышь и имел лишь некоторые человеческие черты. Его лицо можно было бы назвать вполне человеческим, если бы не мех. — О? Неужели весть о моих замечательных услугах дошла до Внутреннего Города? — радостно спросил почтмейстер. — Похоже на то, — ответил Хуа Чэн, все еще притворяясь скучающим. — Есть ли у вас перевозчики на дальние расстояния? Мне нужно доставить два письма за пределы барьера. Услышав это, летучая мышь немного замешкалась. — За пределы...? Ну, это можно сделать. Но это потребует от вас более дорогостоящей сделки. Что вы можете предложить? Хуа Чэн снял одно из многочисленных серебряных колец и с тяжелым стуком бросил его на прилавок. — Поскольку это кольцо сделано из чистого серебра и снабжено белым нефритом, я полагаю, что оно оплатит все письма, которые я буду отправлять в будущем, — заявил Хуа Чэн. Глаза летучей мыши стали комично круглыми, когда он услышал тяжелый стук кольца, упавшего на прилавок. И вместо того, чтобы прямо ответить на вопрос Хуа Чэна, он достал весы и взвесил кольцо. Закончив с этим, он внимательно осмотрел камень, а затем снова обратился к Хуа Чэну. — Я принимаю сделку. Это кольцо в обмен на любое письмо, которое Вы захотите отправить в будущем, а также на это. В отличие от сделки с домом, для заключения этой сделки было достаточно пожать друг другу руки, после чего Хуа Чэн снова почувствовал легкое давление на мизинец. Покончив с делами, Хуа Чэн отправился домой. Несмотря на то, что у него было еще много дел, он почувствовал усталость и решил, что сначала нужно выспаться, а потом уже браться за другие дела. Самое главное было сделано, и он мог спокойно отдыхать, зная, что его гэгэ проинформирован о его задержке, и ему не нужно волноваться из-за него. Все остальное могло подождать до завтра.