The King's Mate | Пара Короля

Перевод книги проходил довольно гладко. Конечно, были свои особенности: Хуа Чэну было сложнее собрать знакомые символы, чем другие, но в целом все работало как простая головоломка, не доставляя ему никаких хлопот. Правда, это была утомительная работа, потому что иногда, когда Хуа Чэну казалось, что он разобрался со всеми предложениями, они не имели смысла, когда он пытался их прочитать. К счастью, Хуа Чэн мог легко подобрать альтернативный иероглиф к тому, который он неправильно собрал, так что это не слишком мешало ему. Просто когда такое случалось, это раздражало. Хуа Чэн еще долго работал над переводом, но в конце концов решил сделать перерыв и немного поспать, прежде чем продолжить работу. Однако, отложив кисть, он заметил нечто обескураживающее. Очевидно, он так сильно сжимал кисть, что пальцы оставили на дереве вмятины. Хуа Чэн моргнул, чувствуя себя немного растерянным, и размял пальцы. Они ничуть не напряглись. Это доказывало, что он не мог держать кисть с такой силой, которая была необходима для совершения подобного подвига. Более того, он вообще не думал, что такое возможно. Люди не могут просто так, кончиками пальцев, делать вмятины на кусках дерева. Обычно Хуа Чэн не задумывался над этим вопросом и просто полагал, что вмятины появились еще до того, как он использовал этот инструмент. Но он точно знал, что это не так. Тем не менее он был бы рад доказать, что его память ошибается, и поэтому, чтобы убедиться, что у него не появилась необъяснимая сила, он сжал правую руку в кулак и хлопнул ею по столу, как он часто делал, когда ссорился с судом. К сожалению, в этот раз он разбил стол, и Хуа Чэну оставалось только спасать книги, пока на них не попали еще не высохшие чернила. По крайней мере, это ему удалось. Но сейчас, когда Хуа Чэн сидел за сломанным столом, он не мог не чувствовать себя ошарашенным; это чувство было ему не слишком знакомо. Однако не успел он по-настоящему осознать смысл того, что только что обнаружил, как в его входную дверь трижды быстро, но тихо постучали. Он быстро отложил книги на достаточное расстояние от хаоса, немного успокоился и открыл дверь с очень нейтральным выражением лица. К его удивлению, за дверью стояла Яньли, и обеспокоенное выражение ее лица заставило его насторожиться еще больше, чем раньше. — Не найдется ли у Вас минутки, чтобы поговорить со мной? — спросила она, явно пытаясь скрыть свое волнение. — Конечно, — ответил Хуа Чэн и открыл дверь пошире, чтобы она могла пройти. Поскольку дом был совсем крошечным, хаос, который он только что устроил, невозможно было скрыть, и хотя он был уверен, что Яньли заметила это, она была достаточно любезна, чтобы не упоминать об этом. — Честно говоря, когда я говорила об этом с мужем, он посоветовал мне не ходить к Вам. Но я просто не могу сидеть сложа руки, — сказала она с нерешительной улыбкой. Эти слова вызвали у Хуа Чэна нехорошие предчувствия по поводу его пребывания в этом городе. Поэтому он сел на стол, скрестил ноги и облокотился на обе руки, ободряюще ухмыляясь. — Есть ли что-то, о чем мне следует беспокоиться? — спросил он, стараясь, чтобы в его голосе не было ни капли беспокойства. — Может, и не беспокоиться, но быть осторожным, — серьезно ответила Яньли. — Я не собираюсь переходить границы дозволенного, но могу ли я спросить, кто Ваши родители? — добавила она и, кажется, немного занервничала, произнося этот вопрос. Вопрос застал Хуа Чэна врасплох: он ожидал услышать предостережение по поводу своего поведения или предупреждение о том, что кто-то хочет убить новичка. Он никак не ожидал, что его родители станут темой для разговора. — Вы можете спросить, но я могу и не ответить, — ухмыльнулся он, но тут же посерьезнел, когда она внезапно опустила глаза. — Не потому, что не хочу, а потому, что не могу. Я никогда не виделся со своими родителями и ничего о них не знаю, — пояснил он. Яньли закусила губу и, казалось, боролась с собой, прежде чем в конце концов попыталась задать следующий вопрос. — Знаете ли вы, почему... Знаете ли вы обстоятельства... Хуа Чэн догадался, о чем она хочет спросить, и, хотя ему обычно не нравилось, что люди копаются в его биографии, ему было любопытно, почему этот вопрос важен для такой незнакомки, как Яньли. Поэтому он решил пока развлечь ее. — Знаю ли я, что случилось с моими родителями? — помог он ей задать вопрос, на что она нерешительно кивнула. — Я ничего не знаю о своем отце. Мин И сказал, что он, должно быть, был отпрыском какого-то императора, но я не могу это подтвердить. Моя мать умерла, когда рожала меня. Меня нашла одна из ее подруг через некоторое время после того, как это случилось. Я знаю только, что было много крови и что мой правый глаз почти напугал ее, — он говорил так, словно это была очередная тема для легкой сплетни. На последнем слове Яньли нахмурила брови. — Ваш правый глаз? — спросила она и внимательно посмотрела на него. Только тогда Хуа Чэн вспомнил, что оба его глаза должны быть такого отвратительного красного цвета с тех пор, как он прибыл сюда, и быстро объяснил Яньли. Эта информация, похоже, заставила ее глубоко задуматься, и несколько мгновений она молчала. В тот момент, когда Хуа Чэн уже начал думать, что все это пустая трата времени, Яньли внезапно, чуть не задыхаясь и чуть не подпрыгивая от волнения, заговорила: — Я не ошибаюсь. Я не могу ошибаться, в этом слишком много смысла. Хуа Чэн не имел ни малейшего понятия, о чем говорит эта женщина, и это чувство ему очень не нравилось. К счастью для него, Яньли просто продолжала говорить без умолку. — Сначала я не обратила на это внимания, но когда мы заключили сделку, я поняла, что в Вас есть что-то необычное по сравнению с другими демонами, например, с моим мужем. Я до сих пор не могу понять, что именно это значит, но в этот раз мне определенно легче это почувствовать. Простите, я не очень понятно объясняю, да? — спросила она с легкой улыбкой. В ее глазах была печаль, но улыбка не была фальшивой. — Прошу меня извинить, из-за беременности я очень чувствительна, — фыркнула она, и Хуа Чэну пришлось подавить знакомую ухмылку. В конце концов, во время беременности гэгэ был тоже чувствителен. И когда он с нежностью вспоминал о том столпотворении, которое при этом происходило, его супруг, как правило, чувствовал себя неловко, когда Хуа Чэн вспоминал об этом. Но при этом он обычно зарывался головой в его грудь, поэтому Хуа Чэн и вспоминал об этом довольно часто. Это было слишком трогательно, и альфа был бы глупцом, если бы не воспользовался такой слабостью своей любви. Яньли вздохнула, мгновенно вернув Хуа Чэна к текущей ситуации. — Я расскажу Вам всю историю, надеюсь, Вы будете снисходительным ко мне, — сказала она, и Хуа Чэн кивнул. — Мы с моей лучшей подругой Мэйли приехали в этот город около 30 лет назад, может, чуть больше. Мы слышали, что это место должно было быть недоступно для людей, потому что демоны не хотели, чтобы те беспокоили их круглосуточно, но оно также могло служить безопасным убежищем для нас. Видите ли, у нас возникли проблемы с некоторыми культиваторами-изгоями, которые... ну... были заинтересованы в нас и пытались поймать. Они, конечно, не могли за нами угнаться, но даже хули-цзин могут быть уязвимы, когда истощены или спят, и мы несколько раз попадали впросак из-за их неустанного преследования. Как бы то ни было, мы прибыли сюда вместе и научились жить бок о бок с демонами на Окраине. Признаюсь, к этому нужно было привыкнуть, особенно к валяющимся по всему рынку отрубленным конечностям, но мы привыкли и довольно быстро освоились. Как хули-цзин, мы легко меняем обличья, и Мэйли очень легко вжилась в роль соблазнительницы. Я бы так не смогла, особенно после опыта общения с теми культиваторами, но Мэйли, надо признать, была гораздо сильнее меня. Хотя ей быстро удалось прославиться как соблазнительнице, на самом деле она не была проституткой. Правда, иногда она выходила за рамки простого шоу для развлечения, но это было только для ее собственного удовольствия. Так или иначе, в конце концов она попалась на глаза одному из высших чинов, и ее пригласили выступить во Внутреннем Городе. Это было большой честью для нее и для всех, кто об этом узнавал. Но когда она вернулась домой в тот вечер, она была... ну, казалось, она была безумно влюблена в одного из высших чинов, что было для нее очень необычно. Она всегда была женщиной «без обязательств», очень авантюрной и независимой, и мне было немного тревожно видеть, что она так сосредоточена на одном мужчине. Я боялась, что кто-то из высших чинов мог использовать одно из галлюцинаторных заклинаний, чтобы заставить ее чувствовать себя так... Но оказалось, что мои опасения были беспочвенны. Демон, на которого она положила глаз, даже приходил к ней в гости в наш дом на Окраине Города! В те времена их появление здесь было еще более неслыханным, чем сейчас, и, судя по всему, высшие чины очень не любили общаться с низшими. Я была очень удивлена, когда впервые встретила этого демона. Ведь у него были красные глаза! То, что наш дом посетит не только высший чин, но и красноглазый, тогда было просто немыслимо. Я увидела, как они взаимодействуют друг с другом, и поняла, что если здесь замешано какое-то заклинание, то оно должно затронуть их обоих. На тот момент я никогда не видела, чтобы высший чин относился к хули-цзин с таким уважением и обожанием, и должна сказать, что ничуть не удивилась, когда однажды Мэйли пришла домой, чтобы показать мне свой знак связи. Я не знаю подробностей, но демоны высших рангов были возмущены тем, что потомок Красного Императора имеет наглость запятнать свой род, связав себя узами брака с какой-то соблазнительницей-хули-цзин. В итоге охота на них обоих переросла в охоту за головами; лучше было бы убить их обоих, прежде чем хоть чем-то запятнать кровь чистых высокопоставленных демонов. Поэтому они оба бежали из города. Я осталась здесь, потому что, как я уже сказала, этот город — наше безопасное убежище, и я не была готова снова покинуть это место. Особенно в одиночку, и уж точно я не могла путешествовать вместе с парой. Но благодаря этому я время от времени получала письма от Мэйли. Насколько я могла судить, она вела довольно увлекательную жизнь в дороге со своей парой. Правда, в последнем письме она сообщила, что за ними по пятам идут демоны из королевской стражи. По ее словам, ей пришлось расстаться со своей парой, потому что в то время она находилась на ранней стадии беременности, и ни она, ни ее пара не хотели подвергать опасности жизнь своего нерожденного ребенка. Полагаю, по плану он должен был заманить королевских стражников как можно дальше от Мэйли. Она сказала мне, что эти демоны должно быть узнали о ее беременности, а раз они уже воспротивились их связи, что ж. Неудивительно, что они попытались их выследить. Она даже жила среди людей, маскируясь под них. Если ей действительно удалось продержаться в тайне достаточно долго, чтобы родить, то ее ребенку должно быть уже около 20 лет, — пояснила Яньли и бросила многозначительный взгляд на Хуа Чэна. Если бы она действительно родила ребенка, то, конечно, хотела бы быть уверенной, что его не будут преследовать эти демоны. Чтобы убедиться, что они никогда не найдут ребенка, ей пришлось бы убрать все его физические признаки, указывающие на то, что он не просто человек. Успешнее всего это сделать, запечатав все нечеловеческие черты ребенка за самой сложной и продвинутой печатью, какую только может создать хули-цзин на грани бессмертия, что в случае с Мэйли было вполне возможно. Такая печать всегда оставляет слегка светящийся след, и ее трудно спрятать на любой части тела, поскольку свечение может проникать сквозь ткань. Однако если поместить ее на один глаз, который легко скрыть, скажем, кожаной повязкой, то даже свечение печати будет незаметно. Не знаю, можно ли совершить подобный подвиг сразу после родов, но я не сомневаюсь, что Мэйли это удалось. Это, конечно, объясняет, почему она тогда умерла. Создание подобной печати и так опасно, но делать это в ослабленном состоянии — не что иное, как самоубийство. Я не утверждаю, что все произошло именно так, и что моя лучшая подруга — это, несомненно, Ваша мать. Но красноглазые демоны невероятно редки, и вероятность того, что другой красноглазый демон сбежит, как это сделала пара Мэйли, практически отсутствует. Я... я знаю, что Вы, возможно, не захотите рассматривать такую идею, и я не пытаюсь навязать Вам эту версию. Просто... Вы так похожи на Мэйли... — попыталась объяснить Яньли, но, похоже, она была слишком подавлена, чтобы продолжать говорить. Хуа Чэна никогда не волновали ни его родители, ни то, почему отец так и не удосужился найти его. Они всегда были для него чужими, и даже сейчас он не мог заставить себя почувствовать к ним какую-то привязанность. Однако Яньли привела несколько веских доводов, которые Хуа Чэну было бы глупо игнорировать. И хотя для Хуа Чэна его наследие не имело значения, для высших чинов оно, очевидно, имело значение. Яньли была совершенно права, когда говорила, что маловероятно, чтобы еще один демон покинул Внутренний Город, но еще более маловероятно, чтобы совершенно неизвестный красноглазый демон появился из ниоткуда, извне? Высшие чины, несомненно, смогли бы установить связь между тем красноглазым демоном, который ушел, и тем, который появился почти 30 лет спустя. Даже если Хуа Чэн не верил в то, что подруга Яньли была его матерью, это не имело значения перед угрозой уничтожения со стороны пуританских ублюдских демонов. Хуа Чэн вздохнул. Сможет ли он когда-нибудь отдохнуть от всего этого дерьма? Все, чего он хотел, — это вернуться домой к своему гэгэ и детям и, возможно, немного помучить Инь Юя. Не слишком ли многого он хочет?