Это было оправданное любопытство. Даже, скорее, расчёт.
Конечно, Лера не хотела знакомиться с сестрой Разумовского и всеми силами пыталась этого избежать. Но раз уж так случилось, разве не было рационально и предусмотрительно узнать о ней всё? В целях безопасности, конечно.
— А сколько тебе лет?
Алиса зажала трубочку между губами, задумчиво замирая на мгновение, а затем выпрямилась и с невыносимо тёплой улыбкой ответила:
— Двадцать два. На пять лет младше Егора.
И на одиннадцать — Сергея, мысленно добавила Лера. Она попыталась зацепиться за эту тоненькую ниточку информации, но, спустя пару мгновений торопливого сопоставления дат, бросила эту затею, не совсем понимая, что это могло ей дать.
Егор рядом хмуро схватил с подноса свою картошку фри, без энтузиазма жуя ломтики и прожигая Валерию злобным взглядом. Она могла понять его недовольство — так долго игнорировала, стараясь даже не слушать про знакомство с Алисой, а тут так настойчиво накинулась с расспросами, что уже который день с ними тусовалась. Конечно, он понимал, что Макарова преследовала определённые цели, и, наверное, даже как-то пытался свою подругу от неё отгородить, перешёптываясь с ней, пока Лера отходила по делам. Макарова не обижалась на однокурсника, потому что знала, что он был прав в своих опасениях.
Самой Алисе с Валерией было по какой-то причине очень интересно. Она сама уговаривала обменяться номерами телефонов, сама написывала смски почти каждый день, сама приглашала попить кофе или сходить в кино. Причём она не казалась экстравертной, социально-зависимой или нуждающейся во внимании: всегда выбирала самые дальние ряды и самые пустые залы, толпы обходила стороной и всеобщее внимание завоевать не пыталась. Несмотря на яркую внешность и лёгкую зависимость от соцсетей, она не приковывала взгляд, а темперамент у неё был сдержанный. Заметить её среди прохожих на улице было достаточно сложно.
Алиса тихо смеялась, улыбалась лёгким изгибом губ и постоянно куталась в длинные рукава футболок и свитеров, хотя ей почти никогда не было холодно. Она редко ездила на метро и автобусе (только в середине дня, когда людей там было мало), а по городу перемещалась в основном пешком, поэтому знала каждую улочку и ларёк.
А ещё Лера никогда не видела рядом с Алисой никого, кроме Егора.
— Потому что у неё больше нет друзей, — хмуро заметил он однажды, пока они ждали свою очередь за билетами. Алиса, завидев издалека толпу у касс, остановилась возле автоматов с водой, старательно хмурясь, делая вид, что пыталась выбрать между газированной и без газа, — Не то чтобы я интересовался, но у неё, как ты могла заметить, есть определённые проблемы с коммуникацией. Дружбу заводит быстро, можно сказать, с головой ныряет, а потом из-за одного неосторожного касания отстраняется, игнорируя существование нового друга, — Егор вырвал билеты из кассового аппарата, недовольно оглядывая замершую однокурсницу, — Да и сами эти «друзья» чаще всего не слишком уж терпимые. Не всем нравится, когда твоих касаний избегают. Сначала эта причуда кажется интересной, а потом, когда оказывается, что Алиса
действительно не хочет, чтобы её касались, все эти друзья просто испаряются, — вручил в руки оторванный билет и ухмыльнулся слегка ехидно, — Это я к тому, что не стоит пытаться её «вылечить».
— Я не поэтому с ней общаюсь, — нахмурилась Валерия, невольно бросая взгляд на рыжую макушку вдалеке. Алиса, знакомо нахохлившись, сидела где-то в углу коридора, настороженно озираясь по сторонам и сжимая себя в крепких объятиях. Она не была напугана, но выглядела напряжённо, так, будто в любой момент была готова улизнуть.
— Я думаю, что ты с ней общаешься, потому что тебя волнует её родство с кем-то, кого ты знаешь, и кого, видимо, боишься, — заметил Егор, — Не хочу тебя обижать, Лера, но лучше бы ты хотела её изучить.
Валерия промолчала, с кислой миной сжимая во вспотевшей ладони свой билет. Тогда ей впервые стало по-настоящему стыдно за своё притворство. Она бы давно отказалась от всей этой затеи и забыла о существовании сестры Разумовского (как делала это последние несколько недель), но многие вопросы ещё не были решены.
— Он переживает за меня, — доверительно сообщила Алиса во время одной из многих прогулок от ветклиники в ближайшую пекарню. Егор в тот день остался на работе, потому что на правах врача был вынужден отрабатывать большее количество часов, да и пациенты в тот день оказались сложными. Он, конечно, был категорически против того, чтобы отпускать девушек одних, но, стирая пот со лба, всё же согласился остаться в клинике с условием, что ему принесут малиновый круассан.
— Вы встречаетесь? — полюбопытствовала Лера.
— Что? Ой, нет-нет, — сдержанно отмахнулась девушка, — Он мой сосед сверху. Мы росли, считай, в одной песочнице, и мама часто оставляла меня у них дома, когда на работе был завал. Ему вечно приходилось приглядывать за мной, — застенчиво зачесала чёлку назад, некоторое время молча глядя на пустую дорогу, — Не знаю, почему, но он так и не перестал меня от всего оберегать. Может, не отвык от роли няньки?
Лера наверняка знала ответ на этот вопрос, но влезать в трепетные отношения не стала. В конце концов, у неё была совсем другая миссия.
Упрямство и ответственность перед городом не давали Чумному Доктору прекратить своё расследование. Да, Алиса казалась тихой и спокойной девушкой, но внутри неё будто бы что-то тлело. Лера видела это в медных отблесках глаз, когда та смотрела сквозь собеседника и будто бы в самую душу, выкручивая внутренности одним только внимательным прищуром. Макарова чувствовала что-то опасное и настораживающее в новой знакомой, и ей необходимо было понять, было ли это что-то в самой Алисе или она просто не могла перестать видеть в ней Разумовского.
Пожалуй, самым настораживающим в поведении девушки было её избегание касаний. От всех окружающих Алиса отмахивалась ипохондрией — самое первое, что могло прийти в голову обывателю, не особо понимающему значение этого слова, и что не вызвало бы дополнительных вопросов и выяснений.
Да даже тот же Разумовский, мельком услышав недоумённый монолог Валерии, сразу предположил именно ипохондрию. Лера не собиралась с ним спорить: во-первых, он мог заинтересоваться, а встречу двух Разумовских даже представлять пока было предельно тревожно, а во-вторых, у Сергея и так шарики за ролики закатывались на фоне переживаний за сохранность Олега, и лишние волнения были ни к чему. Сам Волков, кажется, и хотел бы что-то посоветовать, но не успел, вынужденный быстро перевести тему разговора.
Тем не менее, ипохондрия совершенно точно не была причиной причуды Алисы.
— Если бы она боялась микробов, она бы носила перчатки, маски и антисептики по сумкам прятала. Да, в конце концов, она же работает в ветклинике! Как можно избегать заразу и работать с бездомными зверюшками? — отшвырнув мочалку на полку, продолжила рассуждать Валерия. Почему-то монологи вслух становились вредной привычкой, но мысли уже просто не помещались в голове, так что приходилось ей потакать, — А если она боится только людских зараз? Нет, тогда бы и случайные касания вызывали у неё желание вымыть руки. Но она же этого не делает! Как будто… Как будто только осознанные касания вызывают у неё страх. Но почему?
В дверь постучались. Брат что-то громко прокричал, и Макаровой пришлось стянуть наушники, чтобы его услышать.
— Что?
— Лер, ты там не сварилась? Мне тоже в ванну надо, давай быстрее!
Девушка устало опустилась с головой под остывшую воду и выпустила из лёгких напряжённый воздух. Он поднялся вверх крупными пузырями, растворяясь на поверхности скудной пеной, а в голове появилась гениальная мысль: «Зачем гадать, если можно просто у неё про это спросить?»
На самом деле общаться с Алисой действительно оказалось приятно и интересно: она была начитанной и любознательной, внимательной и понимающей. Она охотно отвечала на вопросы, честно делилась эмоциями и не пыталась скрыть неприязнь. Кутаясь в пижаму, Лера досадливо заметила, что давно могла не мучаться размышлениями, а спросить про всё напрямую. Почему-то она была уверена в том, что Алиса не откажет.
Высушив волосы и к двум часам ночи так и не провалившись в желанный сон, Валерия пару мгновений задумчиво покрутила телефон в руках и всё же спонтанно предложила Алисе взобраться на одну из крыш и погулять. Та ответила согласием буквально через минут пять.
На крыше было темно, и только свет с улицы пробивался редкими жёлтыми пучками наверх, мягко очерчивая бледное лицо с пятнами веснушек на щеках, подсвечивая огненными всполохами рыжие пряди. Медный взгляд был устремлён к горизонту, а на губах не было привычной мягкой улыбки. Лера прижалась плечом к каменной кладке трубы, с содроганием осознавая, что отпечаток печали на лице делал Алису максимально похожей на своего брата.
— Что-то случилось? — наконец подала голос Макарова. Девушка вздрогнула, бросая на неё быстрый взгляд, будто только вспомнив о присутствии ещё одного человека на забытой крыше, а потом поджала губы, окончательно поворачиваясь к Лере и крепче кутаясь в пальто.
— Вещи дома перебирала, — неловко улыбнулась, как-то искусственно нагоняя на себя непринужденность, — Устала. Хотела поспать, и что-то какая-то бессонница накатила.
Валерия понимала, что Алиса не врала, она просто недоговаривала правду. Может, Лера и хотела узнать настоящую причину её плохого настроения, но понимала, что расспросом ничего не добьётся. Если со всей своей открытостью Алиса не рассказала о проблеме сразу, то и допрос ничем не мог помочь.
Поэтому Макарова, мысленно сверяясь с планом, решила сменить тему на необходимую:
— Ты ведь не ипохондрик, да?
Она снова вздрогнула, пугаясь неожиданно равнодушного тона Леры. Почти жёлтые в темноте ночи глаза пристально уставились на неё, выискивая что-то, а сама Алиса напряжённо замерла, чуть наклоняя голову к плечу и словно бы прячась за завесой волос.
Лера не торопила. Она отвернулась к панораме города, провожая взглядом одиноких прохожих и только краем глаза наблюдая за тем, как девушка нахмурено поджала к себе ноги, соскальзывая по крыше ниже. Пожевала губы, нервно убирая огненные прядки с лица за уши. Выдохнула устало, падая спиной назад и откидывая голову, вглядываясь в затопленное тучами небо.
— Я даже родителям говорила, что ипохондрик.
— Почему?
— Не знаю, — Алиса пожала плечами, впервые на памяти Леры полностью расслабляясь, раскидывая руки в стороны и не пытаясь сжаться. Макарова повернулась, сползая по крыше следом и устраиваясь рядом. Довольно заметила, что Алиса не отшатнулась, позволяя расположиться буквально в нескольких сантиметрах от себя, — Меня бы не поняли. А так легче. К ипохондрикам вопросов нет.
— А на самом деле?
Алиса повернула к Лере лицо, рвано выпуская воздух маленьким облачком пара от неожиданности, — видимо, не думала, что окажется с ней почти нос к носу. Но всё же не отодвинулась, не закрылась, и внешне вообще ничего не говорило о том, что ей было страшно. Только зрачки у неё расширились, отодвигая золотящуюся радужку до размера тонкого кольца, и щёки покраснели бледными пятнами смущения.
Лера завороженно задержала дыхание, пересчитывая чужие веснушки на носу. Никогда ещё близость с кем-то не доставляла настолько трепетного восторга.
— А на самом деле я просто не люблю касания, — прошептала тем временем Алиса, закрывая глаза и печально улыбаясь, — Так же бывает, да?
Лера согласно угукнула, пусть и совершенно не была с этим согласна. Она думала о том, что никто не избегает людей просто так, что причина есть всегда, а от Алисы несёт такой беспросветной тоской, что Лере становится стыдно за то, что она не заметила её раньше.
Лера думала о том, что ресницы у Алисы были настолько светлыми, что издалека не было видно, насколько они длинные и густые. А ещё думала о том, что впервые чувствовала настолько рвущую внутренности нужду кого-то обнять.
***
Последний поход в кино был глотком свежего воздуха. Лера долго не могла это принять и осознать, но проводить время с сестрой Разумовского стало самой приятной частью будней. В сторону отошли все маски и условности, и Макарова просто наслаждалась интересной компанией, теперь узнавая про Алису новое не для того, чтобы составить стратегию, а для того, чтобы просто узнать её лучше.
С каждым днём относиться к Алисе, как к потенциальной угрозе, становилось всё сложнее. Конечно, определённый травмирующий опыт имел место в её прошлом, и мог помочь в понимании того, насколько опасна девушка для общества, но, откровенно говоря, Валерия не считала необходимым что-либо выяснять дальше.
Потому что Алиса не была опасна. Совсем.
Она каждый месяц покупала новый малюсенький кактус для своего парника на балконе, прятала нос за горлом огромного свитера в общественном транспорте и обходила скопления людей по широкой дуге. Лера, конечно, видела много психов, но глубоко сомневалась в том, что человек, методично избегающий касаний, может быть способен на что-то действительно пугающее. По крайней мере, до уровня брата ей точно было не суждено дотянуть.
В конце концов, Валерия рассчитывала на то, что за свои заслуги перед городом заслуживала небольшую передышку. Хотя бы месяц. Месяц без интриг и расследований — разве ж это много?
— А потом оказалось, что он перенёс летаргический энцефалит, и его болезнь была просто фенокопией болезни Паркинсона, — комкая грязную салфетку, завершила рассказ Лера, удовлетворенно откидываясь на стуле, — И я же сразу сказала своим, что он по возрасту и анамнезу не подходит для болезни Паркинсона, но кто меня слушает…
— Фенокопия? — заинтересованно протянула Алиса, неосознанно вырисовывая на своей чашке пальцами круги, — Это как?
— Это когда симптомы одного заболевания совпадают с симптомами другого, но причина у них разная, — немного подумав, ответила Валерия и неловко добавила, потирая шею, — Правда, это обычно говорят о заболеваниях, которые копируют мутации, но мне хотелось выпендриться.
Алиса тихо, добродушно рассмеялась, скрывая улыбку за глотком горячего шоколада. Лера была рада рассказать хоть кому-то истории из своей пока скудной клинической практики: немногие могли слушать их с настолько неподдельным интересом. Иногда Макарова забывала о том, что для окружающих она была прежде всего студенткой медицинского вуза, поэтому и про то, что сверстники тоже где-то там учатся, успешно забывала.
— А ты на кого учишься?
— Ни на кого, — пожала плечами Алиса, тем не менее едва заметно поджимая губы. Лера несдержанно прикусила язык, коря себя за очевидную оплошность. Конечно, как мог человек, панически сторонящийся толпы, поступить в университет?
Лера исправилась, мгновенно вклиниваясь, разрывая едва начавшуюся неловкую тишину:
— Прости! Я не подумала, что ты не учишься из-за…
— Не переживай. Всё хорошо, — мягко улыбнулась Алиса, пристально наблюдая потемневшими в тени забегаловки глазами за расплывающимся по лицу Валерии беспокойством, — На самом деле образование не было для меня проблемой. Да, я не ходила в школу, но была на домашнем обучении и одиннадцать классов закончила с золотой медалью. Уже готовилась подавать документы на заочку в университет, когда…
Она не закончила предложение. Только снова губы поджала и торопливо притянула к себе свою почти пустую кружку. Лера отставила в сторону свою и придвинулась ближе, осторожно начиная:
— Ты никогда не рассказывала о том, как их не стало.
Алиса быстро вскинула на неё несколько колючий взгляд, ранимо сжимая горячими ладонями белую керамику. Произнесла тихо, но твёрдо:
— Да нечего рассказывать потому что. Их пырнул в переулке какой-то карманник. Скорая успела только констатировать смерть, — её плечи опустились, а взгляд потеплел, наполняясь едва заметной влагой, — А карманника этого даже найти не смогли…
— Вы были близки? — стараясь отвлечь от печальных мыслей, торопливо вставила Лера.
— Угу, — сопя, кивнула Алиса, всё же начиная улыбаться сквозь застывшие в глазах слёзы, — Они давали мне всё, чего бы я ни попросила, водили в театры, на экскурсии в музеи. На каникулах мы вместе летали за границу. Они всегда были рядом, окружали меня теплом и любовью, даже несмотря на то, что касаться меня не могли.
На некоторое время она замолкла, уставившись пустым взглядом в стол. Когда продолжила говорить, голос её был серым, уставшим, будто бы затопившая печаль высосала из неё все чувства всего за пару секунд:
— У меня ведь больше никого не осталось. Без них… дома так тихо. Пусто и тихо. Я стараюсь не бывать там долго, просто чтобы не чувствовать себя одинокой.
— Ты не одинока, — импульсивно возразила Лера, борясь с настойчивым желанием взять её за руку, — У тебя есть Егор. И я теперь тоже есть...
Алиса нежно улыбнулась, смущённо убирая лезущие в глаза пряди укорочённой чёлки за ухо. Медовым взглядом в самую душу заглянула и мягко ответила:
— Спасибо. Мне правда приятно это слышать, но ведь я не это имела в виду, — задумчиво заглянула в кружку, расплёскивая гущу какао по стенкам в причудливых узорах, — Когда нет никого родного, это очень страшно. Чувство такое глухое. Как будто ты оторвана от земли, падаешь бесконечно долго вниз, и некому тебя подхватить, — улыбнулась на мгновение, оставляя кружку в покое и привычным жестом подтягивая рукава водолазки к пальцам, — Иногда мне снится, будто бы у меня есть старший брат. Это так успокаивает. Забавно, да? Всегда мечтала о старшем брате.
Алиса тихо хихикнула себе под нос и, видимо, так ударилась в воспоминания о тёплых снах, что не заметила того, как посерело лицо Леры.
А ведь за всей этой ширмой операции по выяснению уровня опасности сестры Разумовского для общества Макарова совсем забыла о том, что они
брат и сестра. Родственники. Единственные родные люди друг для друга. Насколько правильно было скрывать от них это?
Тем же вечером Лера задержалась после тренировки на явочной квартире, согласившись на чай с шарлоткой. Она несколько заторможено наблюдала за мельтешением мужчин на кухне, надолго залипая на теперь уже не такой уж и пугающей улыбке Сергея. Тёплая. Широкая, немного ехидная, но знакомо-тёплая.
Ладно.
Даже если подумать о том, что Разумовскому для счастливой жизни вполне хватало Олега, кота и ноутбука, и неожиданно найденная сестра ему была не нужна, то с Алисой такое оправдание не работало. Она чахла на глазах, стоило ей вспомнить про то, что дома её никто не ждал, а по-настоящему счастливая улыбка на её лице появлялась только в моменты, когда она вспоминала странные сны, где у неё есть старший брат.
Не она была угрозой для общества, а общество угрожало ей каждый день, и никто не мог её закрыть собой, потому что она сама никого близко не подпускала.
Может быть, было бы правильно их свести? — пронеслось в голове Леры, когда перед ней приземлилась горячая кружка чая и тарелка с кусочком пирога. Разумовский сидел в кресле рядом с громко мурчащим котом на коленях, умилённо улюлюкал, почёсывая его за ухом, и о чём-то оживлённо переговаривался со всё ещё хлопочущем на кухне Олегом. Лера нахмурилась, пытаясь представить в этой суете Алису.
Была бы она действительно важна Сергею просто по факту кровного родства? Он бы принял её? Смог её защитить? Стал бы разбираться с её проблемами, уважать страх касаний? Был бы он для неё хорошим братом? Или это уже не имело значения для девушки, оставшейся совсем одной?
— Валер? — вырвал Леру из тяжких дум Волков. Его тяжёлая рука грела плечо, и Макарова постаралась расслабиться, развеять тревожные мысли, — Ты весь вечер какая-то отстранённая. Что случилось?
— У вас есть родственники? — вырвалось робко вместе с уставшим выдохом.
Мужчины замерли на мгновение, слегка шокированные. Переглянулись и, будто бы о чём-то договорившись, нахмурились. Олег грузно сел рядом с Лерой, вынуждая её подвинуться, а Сергей внешне никак не изменился, только кота начал гладить чуть менее интенсивно. Задумчиво.
— Простите, я что-то… — начала торопливо оправдываться Валерия, пряча искусанные губы за кружкой чая.
— У меня тётка точно была, — прервал её лепет Волков, откидываясь на спинку дивана и задумчиво глядя в пустоту потолка, будто бы пытаясь вспомнить, — Наверное, двоюродные братья-сестры тоже есть. Племянники. Но никто не стремился меня найти, так что… Что есть, что нет.
— А я не знаю, кто у меня был, — пожал плечами Разумовский, — Родители никогда не рассказывали про родственников, ни к кому даже на праздники не ходили. А из детдома меня никто не забрал, так что, наверное, у меня никого и не было.
Он потупил взгляд на темноте за окном, и Лера вздрогнула, снова узнавая этот отпечаток печали на лице. Только, в отличие от Алисы, у Сергея около глаз россыпь едва заметных морщинок имелась и веснушки были бледнее. И взгляд был холодный, почти безразличный.
— Ты рассказывал, что у тебя была сестра, — заметил Олег и дёрнулся от испуга, когда к нему на колени прыгнул разочарованный равнодушием хозяина кот. У Леры сердце к горлу подступило, когда Разумовский скривился болезненно, но неохотно поделился:
— Мама была беременная, на последних месяцах. Но всё это уже неважно, потому что в аварии выжил только я, — печально улыбнулся, сжимая себя в объятиях, — Иногда думаю о том, что это даже хорошо, что у меня нет сестры.
— Почему? — сипло выдавила Лера. Сергей лениво перевёл на неё потемневший взгляд, поджимая губы.
— Ты представляешь, как опасно было бы ей находится здесь? В постоянных бегах, в условиях еженедельной угрозы для жизни. Да даже если спрятать её где-то в Мексике и не подпускать к себе близко, то недруги всё равно найдут и покалечат. Просто потому что сестра — это замечательный рычаг давления, — мельком взглянул на напряжённого Олега и поёжился от накативших воспоминаний, отворачиваясь обратно к окну, — Нет уж! Пусть лучше я буду сиротой, но зато никто из родных не будет страдать за мои грехи.
Лера не нашлась с тем, что бы ответить. Она в задумчивой тишине допила чай, тихо попрощалась и ушла домой, до самой кровати сохраняя тревожное молчание. Мало того, что нашла ответ на все свои вопросы, теперь не сомневаясь в том, что знакомить Разумовских не стоило, так ещё и осознала собственную небезопасность для Алисы.
У Леры ведь тоже были враги, и тайна личности мало чем спасала ситуацию. А что, если за ней проследят? Или вскроют компьютеры Сергея? Или проболтаются те немногие, кто знают? Алиса была слабым местом. Настолько слабая и хрупкая, что даже обычный, ничему не обученный человек с лёгкостью мог её сломать.
Валерия посреди ночи подорвалась на разворошенной кровати от очередного кошмара и, стирая холодный пот со лба, твёрдо решила, что больше не будет подвергать Алису такой опасности. Пока не поздно. Пока не привязалась к ней слишком сильно.
Щурясь от яркого света экрана смартфона, напечатала:
Вы
Извини
Завтра дела появились
Не смогу пойти
Лиса
Ничего страшного! Встретимся тогда в понедельник?
Вы
Да, конечно
