Вы Сложно в это поверить Мама всегда очень хвалилась тем, с каким трудом ей удалось меня выносить
Егор на фоне забухтел ещё громче, показательно гремя инструментами в раковине. Как бы он ни пытался, но выведать у подруги личность человека, с которым она переписывалась уже который день, ему так и не удалось. Конечно, он был недоволен тем, что она скрывалась, убегала по ночам на крыши и всё чаще его избегала на работе, но где-то в глубине души понимал — сам виноват. Слишком сильно надавил, слишком близко подобрался. Обжёгся, а теперь ему стоило бы избегать разгорающееся пламя, но он не мог, давно пленённый его теплом. — Ты уже придумала, как его назовёшь? — попытался начать разговор парень. Но Алиса даже взгляд с экрана не подняла. Сергей У неё было какое-то заболевание?Вы Да, она фактически была бесплодна Врачи десять лет отказывались даже ЭКО делать, потому что «нецелесообразно», а потом нашёлся какой-то чудо-доктор, который с первой попытки помог
— Его? — с паузой в несколько секунд всё же ответила девушка, — Так это мальчик? — Сейчас сложно сказать. Он должен подрасти, чтобы узнать точно, — Егор сделал попытку подойти ближе, будто бы случайно вторгаясь в личное пространство девушки, но она тут же сделала шаг назад, даже не отрывая взгляда от переписки. Ещё совсем недавно ему разрешалось стоять с ней почти нос к носу, шептать успокаивающие обещания о том, что всё будет хорошо, и рассматривать светлые веснушки в мельчайших подробностях. А теперь он ничем не отличался от любого другого её знакомого. Да, Алиса не обиделась, но, потеряв к нему доверие, выгнала из своего близкого круга, и это было в сто крат больнее. Сергей Ты не помнишь имя этого доктора? Или хотя бы должностьВы Помню, конечно, мы же практически всё моё детство к нему на приёмы ездили Горский Станислав Витальевич
Егор в который раз раздражённо выдохнул, крепко стискивая зубы. Проговорил, случайно пропуская в голос бессильную злобу: — Ты уверена, что сможешь его содержать? Вороны очень привередливы в уходе. Алиса замерла, чертовски медленно поднимая на него тяжёлый взгляд и надолго останавливая его на сжатых губах, сведённых бровях. На сбивчиво кружащей над его головой сероватой дымке, гудящей недовольством и едва сдерживаемой агрессией. Под её вниманием дымка успокоилась, осела на его голову плотной пеленой. Его плечи опали, и в глазах появился виноватый блеск, но у Алисы не было сил на то, чтобы его жалеть. — Я его заберу, — уверенно отчеканила она, поражаясь твёрдости собственного голоса, — И его зовут Женя. Видимо, было что-то пугающее в выражении её лица. Какой-то новый оттенок радужки, новый угол сощуренных глаз. Совершенно незнакомый, жёсткий и опасный взгляд. Что-то в ней напугало Егора, вызывая отдалённое ощущение дежавю и заставляя поражённо расцепить руки. Он едва заметно сгорбился, громко сглатывая: — Что происходит, Лис? Она долго не могла ответить, потому что и сама не понимала, что происходило. Внезапно выяснилось, что её семья была приёмной, а то, что она считала галлюцинациями, оказалось правдой. Внезапно у неё появился шанс найти своих настоящих родных и обрести новый дом. И почему-то помощь в поиске оказывал не Егор, который возился с ней с самого детства, и не Лера, которая одним только внешним видом внушала доверие и уважение к своим поступкам и моральным принципам. Нет, уже целую неделю ей помогали не они. А помогал какой-то совершенно незнакомый человек, о котором она знала только имя и кличку его кота. Человек, у которого были тысячи масок и десятки скрытых эмоций, от которого разило опасностью за сотни метров и которому, вопреки всему, Алиса доверяла больше, чем остальным. В руке вновь завибрировал новым сообщением телефон, но девушка в этот раз не поторопилась прочитать его. Егор всё ещё доверчиво заглядывал ей в глаза, пытаясь понять, чем заслужил такое отношение. Ведь ссорились же раньше, и всё было хорошо — мирились уже на следующий день, просто игнорируя то, что причина для ссор всегда была одна и та же, и устранять её никто не собирался. А что теперь? А теперь Алиса не хотела мириться. Не хотела быть для всех эмоциональной разгрузкой, позволяя каждому влезать в свою голову и оставлять там то, что ему было не нужно. Теперь девушка не была уверена в том, что Егор, да и вообще хоть кто-то, любил её и дорожил ею по-настоящему. Были ли это реальные чувства? Или это была потребность? Зависимость? Сергей отличался. Он всегда был закрыт, не делился собственными переживаниями, а сочувствие и поддержку выдавливал из себя с трудом, будто ему это было в новинку. Общаясь с ним, Алиса на какой-то момент забывала о своей особенности, часто мысленно напоминая себе: «Вот так было бы, если бы я не была сломанной». Да, Сергей был опасен, как бывает опасен случайный прохожий в неблагополучном районе, но Алиса была довольна этим обстоятельством, даже если здравый смысл был против. Не видеть чувства и мысли Сергея, не знать, что он замышляет, и с трудом понимать, в каком месте он соврал — в реалиях последнего месяца такой человек стал настоящим подарком судьбы. — У меня появились некоторые дела. Семейные, — наконец подала голос Алиса, уверенно сжимая в руке дребезжащий новыми сообщениями телефон. — Я думал, ты решила вопросы с наследством ещё в прошлом году, — неуверенно протянул Егор, уже собираясь начать допытываться, но быстро затыкаясь под напором напряжённого медного взгляда. Поинтересовался уже скорее из вежливости, даже не надеясь на положительный ответ: — Тебе нужна помощь? — Нет, — быстро ответила девушка, торопливо сбрасывая с себя халат и собирая вещи, — Спасибо, но с этим я уже разобралась. Не дожидаясь новых вопросов и опечаленных вздохов, она выскочила из клиники и направилась в одну из ближайших кофеен. Там она заказала себе крепкий эспрессо, наконец доставая телефон из кармана и с дрожащими от волнения руками читая новые сообщения. Сергей Официально он ни в каких сводках не числился и в полицейских протоколах не мелькал Нашёл сайт, где его пациентки обсуждают то, что их дети оказались не их До расследования не дошло, потому что сам этот Станислав вовремя умер, но по неофициальным данным он специально брался за бесплодных, с помощью гормонов имитировал или поддерживал беременность, а потом подкладывал или менял детей на здоровых Ау? Ты тут? Кофе встало поперёк горла от этой новости, но в груди жарко запульсировало ощущение, будто бы они приблизились к разгадке тайны, и Алиса поторопилась ответить на последние сообщения.Вы Я тут Прости, работа
Сергей Ок Я покопался ещё немного, и дела не очень Официальных документов нет, а пациенток у него было так много, что сейчас практически невозможно сказать, кого он поменял, а кого нет А если он брал беспризорных и отказников, то тем более невозможно что-то найти По крайней мере, мне Можно было бы с ним пообщаться, но умер жеВы У него же была медсестра! Думаю, он не брал себе много помощниц, чтобы не разболтали лишнего, а она всегда таскалась с ним рядом Если повезёт, она может что-то помнить Как думаешь ?
Сергей Имя?Вы Ларина Евгения Петровна
Не прошло и десяти минут, как пришёл ответ. Сергей Нашёл её Есть некоторые сложности, но у меня есть план Встретимся?***
Алиса крутила в руках телефон и всеми силами пыталась не открывать чат с Лерой. Да, гордость, да, обида, да, принятие, но нет, нельзя просто перестать тосковать. Это правда, что её часто бросали, и правда, что она не держала на бывших друзей обиду. Откровенно говоря, часто она достаточно быстро забывала о них, оценивая совместно проведённое время, как приятный эпизод из жизни. Было и прошло, а дальше — будь что будет. Иногда она даже специально наслаивала эту мысль на бросившего её человека. Вот, посмотри, это же просто этап. Он прошёл, он был хорош, но дальше будет лучше. И это помогало пережить потерю, стереть слёзы, зашить сердце и пойти искать это лучшее «дальше». Сейчас это не могло сработать. Лера была лучшей. — Привет. Сергей сел напротив резко и неожиданно, заставляя Алису вздрогнуть и торопливо запихнуть телефон в карман куртки. Она слегка покраснела, понимая, что выглядела глупо, но мужчина даже не посмотрел на неё. Он приподнял козырёк кепки, отодвинул вниз по переносице очки и внимательно оглядел пространство вокруг. Легко и непринуждённо, будто делал это без определённой цели или просто по привычке. — Зачем ты маскируешься? — выравнивая дыхание и скрывая пятна смущения за клубами пара, припала к своей чашке горячего шоколада Алиса. Сергей скинул с себя все аксессуары, взъерошил мокрую чёлку и отмахнулся: — От солнца прячусь. — В Питере? — насмешливо выгнула бровь девушка. Его притворно-усталый и угрожающий прищур почему-то вызывал только искренний смех, и Алиса тихо хихикала вплоть до тех пор, пока миловидная официантка не приняла у Сергея заказ и не ушла в сторону кухни. — Так, всё. Сосредоточься, — строго прервал веселящуюся девушку тот. Ещё раз неосознанно окидывая взглядом помещение, подался чуть вперёд, наклоняясь к ней, влезая в её личное пространство, но тут же замер, осознав свою оплошность. Алиса не отшатнулась и тоже слегка наклонилась, теперь отчётливо ощущая ненавязчивый аромат мужского одеколона. Слепое доверие будоражило, и внутри струна гудела от неизвестной теплоты, разливающейся по телу. Сергей выждал секунды три, убеждаясь в том, что его импульсивный жест не был противен девушке, и только тогда продолжил: — Евгения Петровна лежит в больнице. Паллиативное отделение, — словив нахмуренный прищур, перешёл на шёпот, — Место закрытое, но у меня есть соображения по этому поводу. Он пнул какую-то сумку под столом, пододвигая её ближе к собеседнице. Алиса наклонилась, как можно спокойнее открывая самый большой отсек. Внутри оказались два белых безликих свёртка, но девушка сразу узнала этот предмет одежды по фактуре и плотности ткани. — Халаты? — перевела на Сергея недоумённый взгляд. — Прикинемся студентами, — воодушевлённо пояснил тот, — Я взломал их внутреннюю систему, вот твой пропуск. Работает только сегодня, так что нужно поторопиться, — положил перед ней прямоугольный кусочек пластика. Ни фотографии, ни надписей, только тонкая полоса гравировки на обороте. Алиса надолго зависла, рассматривая карточку глубокомысленным взглядом и сохраняя напряжённое молчание, чем начала волновать Разумовского. Он решил, будто бы эта странная девушка наконец поняла, с каким опасным человеком связалась. Всю неделю он, не скрываясь от неё, нарушал законы и нормы морали, взламывал государственные структуры, вламывался в картотеки и библиотеки. Всё это время он будто бы испытывал её, дожидаясь момента, когда она откажется от его помощи и с криком ужаса унесётся прочь. Но она не боялась его. Настороженно относилась к неаккуратным движениям, бдительно следила за каждым изменением мимики, но ко всем тревожным звоночкам была хладнокровна. Да и чаще всего вообще была поразительно спокойна и рассудительна, зачастую проявляя инициативу, предлагая новые идеи и способы достижения целей. Разумовский пытался понять, насколько же важно было для неё найти свою семью, чтобы согласиться работать с ним, потенциально опасным криминальным элементом? Пытался, но не мог. И вот сейчас она молчала, видимо, наконец осознав, в какую мутную лужу наступила. — Ну что? — не выдержал Сергей, вынуждая Алису поднять на него взгляд. — А ты не слишком старый для студента? И улыбалась ещё так очаровательно-шкодливо, с наслаждением ожидая его реакции. В глазах чертята пляшут, на щеках лёгкий смущённый румянец, на губах дружелюбная насмешка. Уголки губ Разумовского нехотя дёрнулись, но мужчина быстро взял себя в руки, вздёргивая нос и имитируя холодное оскорблённое возмущение: — Так помощь тебе не нужна? А у самого тоже чертята на дне зрачка вытанцовывали, и улыбку сдержать становилось всё сложнее. Всё-таки странная эта девушка была со всеми своими секретами и подводными камнями. Разумовский поймал себя на мысли, что она не раздражала его так сильно, как остальные люди, и тут же всё веселье будто схлынуло. — Ладно. Давай, — подскочил он на месте, напяливая на себя кепку и подхватывая сумку, — Быстрее начнём, быстрее закончим. Он потянулся к своим очкам, но их на месте уже не было. Алиса, не прекращая хитро улыбаться, нагло надела их на себя, механически заправляя рыжие пряди волос за уши. Девушка стоически выдержала шокированный и несколько строгий взгляд мужчины. Показательно поправила на себе оправу и пожала плечами. — Кепка и очки вместе выглядят слишком подозрительно, поэтому привлекают много внимания. Если ты хочешь затеряться в толпе, то лучше выбрать что-то одно. Это же очевидно, — заговорческим шёпотом объяснила она, — Рыжие волосы приметнее голубых глаз, так что я надену очки, а ты кепку. Все будут смотреть на меня и пропускать тебя. Разумовский хотел спросить, как могла настолько уязвимая и одинокая девушка так спокойно относиться к очевидному преступнику рядом с собой, хотел поинтересоваться, не поняла ли она, кем он на самом деле являлся. Но наткнулся на тёплую девичью улыбку и пробубнил, будто бы снова недовольный: — Так и скажи, что тоже солнца испугалась.***
Для человека, не терпящего лжи, Алиса умела поразительно хорошо врать. Пройти пост охраны удалось легко и быстро: просто воспользовались пропусками, не привлекая к себе внимание охранников. Но вот у лестницы их нагнала какая-то особо бдительная техничка, интересуясь, куда это они собрались во внеурочное время. Разумовский уже собирался проигнорировать её и скрыться в коридорах, надеясь на то, что у них будет несколько минут до тех пор, пока она не поднимет достаточно сильный шум, но его спутница проявила гибкость характера. Она скромно улыбнулась, доверительно приближаясь к женщине, и расписала достаточно красочную историю о том, как преподаватель забыл поставить ей зачёт, в запаре пропустив зачётку, и теперь она, взяв с собой старосту с ведомостями, шла восстанавливать справедливость. Техничка слушала её внимательно, едва ли не в рот заглядывая, кивала, причитала что-то. Под конец рассказа окончательно расслабилась, улыбаясь девушке, словно загипнотизированная, указывая в сторону нужного кабинета и искренне желая удачи. Сергей был обескуражен. На его памяти мало кто обладал таким прекрасным навыком внушения. В голове вертелись настороженные ассоциации с Поэтом и Огоньком, но мужчина отмахивался от них. Эта девочка была слишком мягкой и уступчивой, доброй до абсурда. Совсем не тянула на психопатку. — Что теперь? Остановившись посреди коридора, Алиса повернулась к Сергею. Взгляд у неё был потерянный, усталый. Не осталось и следа от той обольстительной хитрой девицы, что в считанные минуты обвела мнительную старушку вокруг пальца. Теперь девушка заметно горбилась, будто бы тот короткий разговор высосал из неё все силы, но упрямо стояла на ногах, осторожно заглядывая мужчине в глаза и ища в нём опору. Он безмолвно кивнул в сторону какой-то неприметной двери, и уже через мгновение они были внутри. — Найдём карту Евгении Петровны и вычитаем в ней номер палаты. Это будет быстрее, чем искать её по всей больнице. Алиса согласно кивнула, оглядываясь по сторонам. Маленькая, длинная, но очень узкая комнатка была сплошь заставлена высокими шкафами, доверху забитыми коробками и папками. Полки были подписаны буквами и годами, но, спустя уже пару минут, невольные посетители быстро поняли, что система в этом месте не соблюдалась. Истории болезней были распиханы по углам, куда только могли влезть, поэтому то, что подразумевалось промежуточным этапом их быстрой миссии, превратилось в серьёзное испытание внимания и терпения. Алиса долго выдержать гнетущую тишину в окружении пыли и полумрака не могла. Веселье последних часов схлынуло, усталость накатила с новой силой, и только безмолвное присутствие Сергея рядом помогало не застонать от слабости, завалившись на ближайшую горизонтальную поверхность и уснув так крепко, как очень часто хотелось. Запястье обожгло полоской тоски, и девушка поджала губы. Да, Лера была лучшей. Но почему тогда сейчас рядом с Алисой была не она? Где эта беспроигрышная, безошибочная система дала сбой, так стремительно привязав их друг к другу и так болезненно растаскивая в стороны. Разве не должна была Лера стать для неё самой важной частью жизни? Неужели у Алисы были действительно слишком завышенные ожидания к их отношениям? — Зачем ты это делаешь? — устало опуская очередную стопку историй на полку, выпалила Алиса. Разумовский непонятливо хмыкнул, и она крепко зажмурилась, прогоняя бессильную злобу, повторяя: — Ты не выглядишь как человек, который готов на всё ради незнакомца. Почему помогаешь мне? Почему терпишь меня? — Ты слишком хорошего обо мне мнения, если считаешь, что я способен помогать кому-то, кого приходится «терпеть», — самодовольно ухмыльнулся Сергей, даже не собираясь отвечать на вопрос серьёзно. Девушка больше и не допытывалась, либо слишком устав постоянно вытягивать из мужчины что-либо, что не касалось дела, либо слишком глубоко погрузившись в свои гнетущие размышления. В комнате на долгие минуты было слышно лишь шуршание бумаги да скрип половиц, и Разумовский первое время довольно щурился, наконец получив желаемый покой. Но уже спустя пару мгновений то, что было приятной рабочей обстановкой, стало неловкой и удручающей духотой. Сергей, осознав это, на короткое мгновение замер, опуская руки и обречённо выдыхая. У него не было настроения на откровения, но по какой-то причине покорное молчание Алисы раздражало сильнее, чем её глупые шуточки и детские розыгрыши. — Один очень близкий мне человек сказал, что я слишком холоден к окружающим. Говорю, что хочу, не понимая, как мои слова действуют на людей, не вижу никаких проблем, кроме своих, и волнуюсь только за себя, — монотонно перебирая истории в коробке, начал Разумовский. Не увидел, но почувствовал, как девушка обернулась к нему, внимательно вслушиваясь в уверенное звучание голоса, — Я бы обиделся, если бы не знал, что он прав, — от собственного признания, произнесённого вслух, дыхание перехватило, и мужчина повернулся, натыкаясь на Алису печально-виноватым взглядом, будто бы ему было жаль, что ей пришлось это выслушать, — Но хочется, знаешь, доказать хотя бы себе, что я не настолько плох. Что я могу сделать что-то хорошее, если захочу. Она улыбнулась ему знающей улыбкой и без опаски подошла ближе, едва ли влезая в личное пространство, но определённо находясь ближе, чем обычно себе позволяет. Её глубокий медовый цвет глаз на доли секунды посветлел, отдавая неестественным медным блеском, а затем улыбка стала шире, счастливее. Алиса произнесла уверенно и твёрдо, будто пыталась и его убедить в своей правоте: — Я встречала плохих людей, и ты не такой. — Ты меня не знаешь, — не способный отвести взгляд, тихо запротестовал Сергей. — Не знаю, — согласилась Алиса, и медь в её глазах стала ещё ярче, будто бы излучая слабый свет, — Но вижу. И пока Разумовский не успел вставить хоть какой-то комментарий, подняла перед собой толстенькую папочку: — А я историю нашла. Вчитаемся? Сергей выразил всё своё недовольство одним долгим усталым выдохом и строгим взглядом из-под бровей. Алису таким было не напугать, поэтому она всучила ему историю болезни и улыбнулась, кивая в её сторону. Разумовский ради приличия покачал головой, попричитал что-то себе под нос, но послушно открыл историю, стараясь не обращать внимание на довольную мягкую улыбку спутницы и те тёплые чувства, что она в нём вызывала. Впрочем, любые положительные эмоции смыло волной разочарования, стоило Разумовскому вчитаться в последние записи из медицинской карты больной. Алиса моментально заметила это, считав по мельчайшим движениям мимических мышц и заметив, как фиолетовая дымка нервно забилась над головой мужчины. Девушка сдержала накатывающую тревогу, безмолвно-доверительно заглядывая в его глаза. — Мы только зря потратили время, — наконец выдавил он, виновато избегая её взгляд и в порыве злобы отшвыривая бумаги на подоконник. В следующую секунду Сергей заметно остыл, вцепившись в волосы на затылке, оттягивая их до лёгкой отрезвляющей боли. Будто бы уже прорабатывал новый план, не собираясь сдаваться. — Там нет номера палаты? — решила всё же выяснить правду Алиса. — Есть. Палата номер двенадцать, — отмахнулся Разумовский, ещё пару раз прочёсывая взмокшие пряди и экспрессивно взмахивая руками, — Но нам нет никакого смысла туда идти, потому что у Евгении Петровны деменция! Тяжёлая стадия. Невролог пишет, что она уже не помнит даже своего имени. Алиса поражённо молчала только пару секунд, а затем, вопреки всему, вскинулась, вновь собранная и готовая: — Нам надо к ней зайти, — поймав недовольный, строгий взгляд Разумовского, нахмурилась и сама, вкладывая в голос как можно больше стали, — Мне нужно к ней зайти. — Зачем? — скрещивая руки на груди и всезнающе вскидывая голову, не отступался мужчина, — Просто хочешь посмотреть на неё? Увидеть, как она пускает слюни на подушку и медленно умирает, унося с собой такие нужные тебе воспоминания? — несмотря на жесткие слова, девушка не сдавалась, стойко выдерживая бдительный взгляд Сергея. Её упрямство и вера в собственную правоту окончательно вывели Разумовского из себя: — У неё деменция, Алиса! Её сознание горит в огне! Ты не сможешь вытащить из неё ничего, кроме страха смерти и жалкого плача! Но девушка продолжала стоять на месте, ни жестом, ни словом не выражая своего согласия бросить эту затею. Разумовский устало вскинул руки, разворачиваясь на месте и начиная механически перебирать вываленные на подоконник истории, складывать их назад, как было. Теперь гнетущая тишина позади заставляла его чувствовать себя виноватым. С опозданием он подумал о том, что ему стоило проявить некоторое сострадание — эта девушка, возможно, потеряла последнюю надежду найти свою настоящую семью. Как бы он чувствовал себя на её месте? — Послушай, я знаю, как тебе тяжело сейчас, но пойми.. Вновь обернувшись к спутнице, намереваясь сказать ей самые заботливые и добрые слова в своей жизни, на месте он её не обнаружил. Сергей пару раз крутанулся вокруг, будто бы она могла потеряться среди безликих полок, но, так её и не обнаружив, вскипел. — Алиса! Вот же упрямая девица! Не теряя больше ни секунды, он выскочил из комнатушки и помчался на поиски нужной палаты. В том, что девушка убежала именно туда, Разумовский не сомневался. Не то чтобы он переживал за её сохранность. Да, она, панически избегающая касаний, могла сильно пострадать в месте, где содержались потенциально опасные психически больные люди. Но по большому счёту её безопасность не была его целью; он знал её каких-то пару дней, и если бы с ней что-то случилось, его бы это никак не тронуло. А вот то, что она своими необдуманными действиями могла поднять неслабый шум, достаточно сильно волновало Разумовского. Ему нельзя было светиться, хотя бы потому что Олег до сих пор не знал, чем он занимал вечерами, а отмазка с пилатесом могла не сработать, если бы его лицо начали показывать по новостям. К моменту, когда Сергей подобрался к нужной палате, он уже успел сотню раз пожалеть о том, что ввязался в это дело, и ещё пару сотен раз продумать то, какими словами будет крыть наглую девчонку за её выходку. Однако, стоило ему войти внутрь, как все бранные слова просто застряли в горле. Алиса плакала. Сидела на кушетке, внимательно вглядывалась в глаза сухой старушки и плакала. Держала её за руку и плакала. Её пальцы, крепко стискивающие обвитую трубками капельниц ладонь, мелко подрагивали, а мышцы рук были напряжены до предела. Алиса выдавливала из себя спокойную улыбку, но она была на грани истерики. Старушка же смотрела на неё настолько виноватым взглядом, что становилось просто неловко находится рядом с ними. Это было что-то очень личным, недоступным для посторонних. Разумовский отвёл глаза в сторону, пытаясь перевести дух, и тут же наткнулся на ошарашенный взгляд ещё одного посетителя палаты. Тот сидел возле постели другого больного и пялился на Алису так до неприличия пристально, будто бы увидел в ней призрак своей убитой матушки. И да, этого персонажа Сергей знал в лицо, поэтому шикнул на него, пригрозив кулаком. Тот осел, тоже узнав Разумовского, но пялиться не перестал. — Прости меня, Алиса, — тихо прохрипела между тем Евгения Петровна, — Я была молодой, глупой, думала, что спасаю сироток от детского дома, вручая их действительно достойным родителям. Но ты… Ты была другой. Сергей замер на пороге, не решаясь подойти к беседующим ближе. Он определённо был лишним в этом разговоре, поэтому просто остался стоять на месте, бдительно прислушиваясь к тому, что происходило за дверью, и не позволяя знакомому мужчине даже с места сдвинуться. Конечно, он ещё собирался высказать девушке всё, что накопилось внутри за последние пару минут, но это можно было сделать и позже, уже на улице, без маячившей на горизонте опасности быть обнаруженными. У старушки руки крупно задрожали, когда она неаккуратным движением попыталась смазать с лица горькие слёзы. Её глаза заволокло густой пеленой непонимания, и она уже почти была на грани истеричного состояния, но Алиса с тихим болезненным стоном сжала её ладонь сильнее, возвращая себе рассеянное внимание, заглядывая не в глаза, а прямо в сгорающую пламенем болезни душу. Будто вытаскивала из воспалённого сознания обрывки прежнего человека. — Я не виню вас, — тихо шептала она, просто не способная произнести что-то громче, — Мои родители, приёмные родители, были лучшими. Они любили меня больше всего на свете, и я не могу представить, как жила бы без них, — старушка устало кивнула, успокоенная словами девушки, но та не остановилась, вновь с трудом возвращая себе её внимание, — Но, поймите, их не стало. Я теперь совсем одна, и мне сложно переживать эту потерю в одиночестве. Может быть, вы знаете что-то о моей реальной семье? — Девочка, — дрожащая рука осторожно коснулась рыжих волос. Алиса дёрнулась по привычке, но быстро взяла себя в руки, позволяя ей пропускать шелковистые пряди через пальцы, — Твоя семья… Я так плохо помню это, дорогая. Помню… помню, — девушка обхватила её слабеющую ладонь уже обеими руками, стискивая крепко, почти до боли, — Ты выжила чудом. Так сказал врач скорой. Твой отец погиб на месте, а мать, — старушка прервалась на болезненный всхлип, но тут же собралась, заставляя себя не потерять нить воспоминаний, — Она продержалась достаточно долго, чтобы тебя успели достать. В бреду она не позволяла помочь себе, только просила спасти тебя . Её сердце остановилось в тот же момент, как перерезали пуповину. Вот всё, что я знаю, дорогая. Ошарашенная Алиса слабо кивнула, с трудом расцепляя окоченевшие от боли и напряжения руки. Евгения Петровна в то же мгновение ослабла, опадая на постели и глупо улыбаясь. Только когда девушка уже была у самой двери, прошептала: — Алиса… Это имя тебе дала не я. Алиса кивнула, но вряд ли была действительно способна понять, что ей пытались сказать. Сергей молча отошёл в сторону, позволяя спутнице шаткой походкой выйти наружу. Он окинул палату быстрым настороженным взглядом, ещё раз пригрозил всё ещё шокированному знакомому кулаком и вышел как раз вовремя, чтобы поймать упавшую в обморок Алису. Первые секунды три, пока медленно закрывалась дверь палаты, Разумовский пытался хотя бы мысленно осознать, что вообще происходило с его жизнью. Дверь захлопнулась с громким лязгом замка, и Сергей, устало выдохнув, перехватил девушку на руках поудобнее и уверенно двинулся в сторону заднего выхода из здания.