В огне желаний

За окном кареты мелькали поля и деревья. Сколько дней он уже в пути? Много. И всегда позади нее на один-два дня. Благо девчонка взяла с собой перстень: чисто женская натура хранить напоминания о приятных моментах взяла верх. Причем Vallery не просто везла с собой перстень, а еще и периодически одевала его на палец. Вещь была ей безбожно велика, поэтому носить его постоянно возможности не было. Лишь изредка, едя в карете или маясь от безделья в комнате, она доставала его и просовывала в него палец, любуясь блеском дорогой вещи на солнце или под светом свечи. В такие минуты отследить ее перемещения было проще простого, ибо, установив астральную связь, он будто видел мир ее глазами, а чего не видел, косвенно уточнял через разговор. А поговорить с ним она любила. Почти все рассказывала, что нужно. Бедная девчонка даже не подозревала, что все эти разговоры не плод ее воображения, а самая что ни на есть астральная связь через кольцо. Жаль было, когда Vallery отвлекал реальный мир, она снимала кольцо, связь заметно слабла и следить за ней становилось сложнее, оттуда и бесконечные отставания, и невозможность поймать ее где бы то ни было. Люциус снова предался воспоминаниям. Память услужливо подкинула ему тот день, когда он впервые увидел Vallery возле пруда в один из солнечных погожих дней в начале марта. Несколько минут он наблюдал за ней, не веря своим глазам. Неужели его совершенство, то каменное изваяние в доме друга вдруг стало реальным существом из плоти и крови? Кажется, что-то подобное он уже слышал… Как там ее звали.. Каменная Галатея. Да, точно. Это история относилась к мифам Древней Греции. Неужели и над ним, не особо верующим человеком, тоже сжалилась какая-нибудь богиня и подарила ему это совершенство в реальном мире?.. За всеми этими мыслями он дошел до дома своего друга Джонатана, и, зайдя в дом, бегло бросил взгляд в сторону гостиной. Статуя была там как ни в чем не бывало. Значит та девушка все же реальна. Тем более надо было выяснить все о ней. Если она не местная, то задержать ее, возможно, не так много времени. На помощь пришли Спенсеры, которые все про всех знали и щедро делились информацией с многоуважаемым для всех лордом Малфоем. От них он, к своему облегчению, узнал, что девушка местная, почти сирота. Несколько лет назад родители ее погибли в результате жуткого несчастного случая. Кроме того, она ни с кем не помолвлена, что еще больше обрадовало Люциуса. Значит молода, свободна и, похоже, не очень богата, а выбиться «в люди» очень хочется. Просто идеальная комбинация. Следующее его воспоминание было о том вечере, когда они познакомились воочию. Девчонка была растеряна, а вторгнуться в такое сознание очень легко. Весь вечер она была словно не в себе, а успокоилась лишь тогда, когда удалось «привести» ее к камину, где ее уже ждал Люциус. Vallery сразу его не увидела, а он не стал отвлекать, залюбовавшись очертаниями ее фигуры в полумраке. Плаща на ней уже не было, платье в верхней части было весьма облегающим, что позволяло утвердиться в его правоте, она таки копия той статуи. То, что под просторной юбкой все также идеально, Люциус даже не сомневался. Но разговор надо было начинать, ибо молча только смотреть на свой идеал теперь уже в реальных формах Малфой точно не собирался. При общении с Vallery обнаружилась другая проблема. Девушка оказалась не так глупа, как он предполагал. Отсутствие жизненного опыта, конечно, сказывалось, но наличие, похоже, неплохого образования, значительно все компенсировало. Плохо, с дурнушкой было бы легче, а так – придется поработать. В целом с этой барышней и за разговорами было приятно проводить время, но впечатление заметно подпортил ее невпопад заданный вопрос о Темном Лорде. Здесь Люциус заметно насторожился. А что если это милое создание подослано аурорами или еще кем бы то ни было из Министерства в качестве провокации? Разумеется, возникал вопрос, откуда Министерству знать о его тайных, никому не высказанных предпочтениях, но мало ли… Эти твари и не на такое способны. Пришлось использовать легилименцию и как следует покопаться в этой хорошенькой головке. К счастью, ничего подозрительного не обнаружилось, просто глупый вопрос, в котором сама собеседница уже раскаивалась. Скорее всего, узнав его фамилию, в голове всплыли, воспоминая из прочитанных газет (барышня-то начитанная попалась!), вот девчонка и брякнула первое, что пришло в голову. В последующие дни Люциус в который раз пожалел, что связался с маломальский ученой девушкой. Вот зачем красивым женщинам образование, спрашивается зачем?! Люциус был убежденным сторонником того, что красавицы хороши уже своим наличием, ничего больше им и не нужно. Хотя.. будь у него дочь, а не сын, еще б не известно как сам поступил бы. Наверно б не то что в академии, в монастыре бы запер до поры до времени, пока не нашелся б с его точки зрения добропорядочный жених, за которого можно выдать замуж. Но сейчас Люциус находился в роли отнюдь не заботливого родителя, а скорее наоборот, и потому ум барышни явно мешал осуществлению его планов. К счастью, на помощь пришло знание биографии Vallery. Девочка давно жила без родителей, с вечно занятым какими-то делами дедушкой, наверняка бедняжке не хватало отеческого тепла. А что если сыграть на этом? Стать ей сначала добрым старшим другом, советником, который сможет значительно ее контролировать, а уж затем… Если в первой части плана Люциуса ждал успех, то во второй он уперся в полный тупик. Девушка мило общалась с ним, его общество было ей весьма приятно, она жадно внимала всем его жизненным умозаключениям, но стоило слегка перейти грань, как она закрывалась от него, заметно побаиваясь. Через пару недель общения такая ситуация заметно начинала подбешивать. Еще большая досада его постигла, когда выяснилось, что Vallery чуть свет выехала бог знает куда к родственникам. Люциус сразу заподозрил неладное, наверняка это результат их не в меру откровенного разговора там, в беседке. Наскоро собравшись, он выехал по следу Vallery, смутно представляя, как исправить ситуацию. Но ситуация наладилась сама собой. Беглянка нашлась посреди дороги в совершенно безвыходном положении, отчаяние было ее настолько велико, что она даже не додумалась спросить, как так получилось, Малфой ехал в Беркшир, а оказался с ней на одной дороге в Хэмпшир, который находится, мягко говоря в другой стороне. Наблюдать за потугами этого милого создания изображать равнодушие, было одно удовольствие. Когда-нибудь, став постарше да помудрее, она сама над собой посмеется, так как уровень ее притворства был приблизительно ноль… Старше и мудрее… Люциус нисколько не сомневался, что это не в меру ученое создание, когда-нибудь с возрастом действительно поумнеет и станет неплохой хозяйкой и, возможно, мудрой наставницей свои детям, но пока это лишь самоуверенный ребенок, пытающийся делать первые шаги во взрослой жизни. Примерно также выглядел его сын Драко в младенчестве, когда только учился ходить. У него было такое важное серьезное лицо, когда он переставлял свои маленькие ножки по ковру в детской, и думал, что решил нереальную задачу. Смотреть на это без улыбки было просто невозможно. Такой же неуклюжей для Люциуса в житейских вопросах была Vallery. Еще большее удовольствие было напустить на нее марево и смотреть, как она трепыхается и пытается сопротивляться. Надави он на ее сознание чуть больше, и она бы стащила с себя душное платье и осталась в чем есть. Но это было бы грубо, к тому же сразу раскрыло все планы в отношении ее. Так что действовать приходилось более осторожно. Вместо того, чтоб расслабить девчонку, видение лишь больше ее сковало. Как и предполагал Люциус, с разумными людьми такое бывает. Их мозг моментально чувствует воздействие, и не в состоянии до конца проанализировать, что происходит, начинает посылать сигналы тревоги. Так случилось и с его спутницей. От пережитого стресса к вечеру ей стало совсем скверно, так что пришлось отпаивать ее зельем из Кровавого цветка. Его особенность состояла в том, что оно действительно расслабляло, успокаивало, но не одурманивало сознание. Люциус не хотел опускаться до грубого насилия. Пусть знает, чувствует, помнит о его отношении к ней. Не меньшую удачу принесла гроза. Vallery, как выяснилось, жутко ее боится. А дальше все оказалось совсем уж просто. Испуг, забота, такая романтическая физическая близость в полуосвещенной комнате… и их первая ночь, которую он не забудет уже никогда. В ту ночь он расслабился по-настоящему, так как не было уже давно, а может и никогда. Расслабился настолько, что к утру забыл с кем имеет дело: не с прагматичной взрослой женщиной, а с перепуганным полу ребенком, для которого семья и дети - это еще то вот непоколебимое, что нельзя нарушать. Люциус, совершенно не продумав разговор, запросто сказал ей о Нарциссе и Драко, ему просто захотелось быть с ней честным. ТЕПЕРЬ она должна знать о нем все. Но эффект получился строго обратным, это Малфой понял, увидев побледневшее лицо и проступившие на глазах слезы. Девчонка подумала, что ней просто поиграли на одну ночь, а теперь, доставив удовольствие хозяину дома, пора выметаться. Всего через какой-то час Vallery уже стояла возле своей кареты, холодно попрощалась с Люциусом, и даже не дала себя поцеловать на прощание. А дальше игра в «кошки-мышки». Теперь девчонка выстроила в своем сознании настоящий барьер и не давала даже близко подступиться; доверие было, казалось, безвозвратно потеряно. Легким вознаграждением за бесконечные усилия все вернуть обратно стала та ночь в отеле, но похоже она же сулила стать последней, но все изменило кольцо. Vallery запросто могла укрыться в той глуши, куда он сейчас за ней ехал, если б не фамильное украшение Малфоев, которое словно маяк указывало все ее местоположения. Карета резко остановилась, чем отвлекла Люциуса от потока воспоминаний. - Милорд, приехали, - сказал слуга. – Дальше, как вы сами сказали, вы хотите пойти пешком. - Да конечно. – согласился Люциус. – Возвращайся в гостиницу и жди, когда я тебя вызову. Слуга послушно развернул карету и уехал. Малфой даже боялся аппарировать к тому дому, к которому ему предстояло проделать путь пешком. И лишь подойдя вплотную к высокому забору, понял, что без аппарации все же не обойтись. Поступить наивно и зайти через парадные ворота - просто бессмысленно. Хозяйка, как только узнает, кто пришел, наверняка наврет, что больна и не позволит слугам впустить его, а для верности еще и закроется у себя в комнате на все окна и двери. Забор был высок до безобразия, так что просто перелезть его было нереально. К счастью, какой-то защиты на доме не стояло, а потому аппарировать на столь небольшую высоту оказалось проще простого. «Дожил,» - с досадой подумал Малфой. – «уважаемый всеми человек на старости лет лазит через заборы, словно какой-то прощелыга из любовных романов для малолеток. Ох и получит она у меня, когда я до нее доберусь, слишком много проблем даже с учетом ее потрясающей внешности». Осмотревшись уже по другую сторону забора, Люциус сразу догадался как незаметно пройти в дом. Он неплохо знал об архитектуре таких домов. Наверняка под лестницей есть запасной выход. Через него можно попасть в подвал, а оттуда - в дом, скорее всего, на кухню. Оставалось только уповать, чтоб ход был действующим, а не заколоченным за ненадобностью. Когда Малфой потихоньку приоткрыл дверь, чтоб оценить, сколько людей на кухне, увидел, что там буквально никого, кроме спящего послеобеденным сном за столом поваренка. «Ну вот, и слуги среди дня дрыхнут,» - укоризненно подумал Люциус. – «Еще та хозяйка». На второй этаж он и вовсе прошел никем не замеченный, похоже весь дом погрузился в сон из-за нестерпимого летнего зноя. Хозяйка всего этого бедлама, как уже успел окрестить обстановку в доме Люциус, преспокойно лежала себе на кровати, но не спала, а, не моргая, смотрела на перстень. На короткий момент Люциус закрыл глаза. Кровь медленно густела, забиваясь в сосудах, жаря практически сквозь кожу, сквозь плоть. Он должен быть спокоен. Спокоен… Но воображение всё сделало за него. В голове уже ожила картинка, как Vallery извивается под ним. Впивается пальцами в простыни, выгибаясь дугой, а он прижимает её к матрасу, трётся, вбивается. И её вкус. Повсюду. Вместо воздуха. Движение языков, укусы и быстрые выдохи. И любые мысли исчезают. Перекрываются другими. Горящими, пылающими… Стараясь заранее не привлекать к себе внимание, Люциус потихоньку зашел в комнату, приблизился к кровати, благо перстень делал свое дело и команду сковывать сознание выполнял хорошо, особенно сейчас, когда хозяин был так близко. Очнулась Vallery уже тогда, когда Малфой лежал с боку от нее, слегка придавив тростью ноги. - Попалась. – раздалось у нее над самым ухом. Vallery искренне думала, что это один из ее снов, что она просто задремала от летнего зноя с кольцом в руках, и оно как всегда навеяло ей желаемое. - Как т-ты наше-ел меня? – только и промямлила девушка. - Кольцо. – просто и даже ласково сказал Люциус. – Это мое фамильное кольцо. У меня с ним связь. Вам, сударыня, оно крайне велико, так что верните обратно. И не дожидаясь ответа, Люциус взял ее за руку и, сняв кольцо, поцеловал. От этого прикосновения кровь ударила ему в голову, а желание, сдерживаемое много дней, потребовало выхода наружу. ** Холодный металл коснулся виска, змеиный набалдашник его трости-футляра. На секунду перехватило дыхание. Провел по щеке, по другой, спустился по шее, медленно скользнул по ложбинке между грудей. От прикосновения его трости корсаж сам растегнулся, а трость пошла дальше плавно вниз… уже вдоль живота, еще ниже… контраст холодного металла и жаркой плоти. На мгновение застыл и вновь, словно изучая рельеф тела, вернулся к груди. Убрал… В секунды ожидания Vallery услышала стук собственного сердца, сделав глубокий вдох, ощутила как нечто легкое, едва уловимое опускается на ключицу. Это Люциус склонился надо ней и платиновая прядь коснулась чувствительной кожи. Она ощутила его дыхание у груди, от этого по телу пробежала дрожь…. Она попыталась сопротивляться, но тут же сдалась. Поскольку вожделение разгорячило кожу, ноздри ее заполнил густой пряный запах. Знакомый до боли, до того, что узнавание заставило туго сжаться ее матку. Его рука, соскользнув с шеи, легла ей на грудь и стиснула ее, вызвав мгновенное набухание. У нее подогнулись колени, однако он крепко удерживал ее, и все это время обрабатывал ее рот дурманящими поступательными движениями языка, в такт которым еще и двигал вперед-назад бедрами, порочно имитируя то, чего на самом деле страстно желал. — Я не могу больше ждать, — произнес он, и его слова прозвучали мрачной угрозой, возбудившей ее еще сильнее. — И не стану. Лежа на кровати, Valery обнаружила, что думать она не способна вовсе, и хорошо еще, если ей удастся справиться с дыханием. Грудь вздымалась и опадала в бешеном темпе, в такт отчаянно колотившемуся внутри сердцу. Она могла лишь смотреть из-под отяжелевших век, как он, раздвигает ее ноги на краю постели. Рыча от удовольствия, Люциус стал мять груди, затем мягкие губы коснулись чуть ниже правого соска, еще пара невесомых поцелуев и влажный язык обвел ореолу. Vallery почти не дышала, словно боясь вспугнуть. Через ласковые поцелуи он добрался и до другой груди. Снова горячий язычок на самой вершине. Раз, другой. Движения все уверенней и сильнее. Наконец накрыл губами сосок и потянул в себя. Valery закусила губу, чтоб не застонать. Поцелуи становились все более жадными настойчивыми. Она уже не могла сдержаться и впилась пальцами в его спину. Губы, пальцы, язык – он был божественен. Его руки ласкали бедра, живот, ягодицы, жаркие поцелуи доводили до исступления. У Vallery во рту пересохло, кровь стучала в висках. Внезапно он замер и отстранился от нее. Он будто любовался ней, словно оценивал. Аристократические пальцы гладили шею, приближаясь к линии губ. - Я так долго следовал за тобой.. Теперь не отвертишься… Он навалился всем телом и впился в ее губы. Vallery показалось, что она задыхается, но Люциус дал ей короткую передышку. Затем он вошел в нее. Из горла Vallery вырвался нечленораздельный звук, воплощавший безмерное, страстное желание. Она улучила момент и отвернула голову на бок, и тут же ощутила беспорядочные страстные поцелуи на шее до затылка. Он двигался все быстрее и жестче… Пока глухо зарычал в ухо, замер, сдавил в объятиях еще крепче. Содрогнулся и зарылся лицом в ее разметавшиеся волосы… Его прикосновения, само его присутствие оказывали на Vallery успокоительное воздействие, потому что теперь она поняла, что ждала его, ждала его возвращения. Она воспринимала его как утраченную, а теперь восполненную часть своей жизни, хотя понятия не имела, как и когда могла произойти эта утрата. — Обещай мне, что запомнишь это. — Голос его звучал хрипло, словно продранный наждаком, руки, державшие ее бедра, дрожали. — Запомнишь, каково бывает, когда мы сливаемся воедино. И будешь помнить это всегда. Vallery застонала, когда Люциус глубже вошел в нее. — Ты мне нужен. Vallery взяла его за стройные бедра и потянула на себя, одновременно подавшись вверх, навстречу ему. Люциус сцепившись с ней пальцами, завел ее руки ей за голову и с разрывающей сердце нежностью стал целовать. — Vally... Звучание ее имени, произнесенного с этим британским акцентом, было исполнено такого томления, что у нее выступили слезы. — Пожалуйста! — взмолилась она, самозабвенно целуя его в ответ. — Ш-ш-ш, — прозвучало в ответ, как тогда в их первую ночь Тело ее было в огне. Люциус двигался, подаваясь то вперед, то назад, медленно и размеренно, что ничуть не умаляло пышущей страсти. Когда она облизала его пульсирующий кадык, Люциус издал громкий стон, но с ритма не сбился. Его бедра совершали размеренные движения вперед и назад. Он знал ее так хорошо, словно был создан стать любовником, привыкшим заботиться о ее наслаждении. Выпрямившись, Люциус подвел руки под ее ноги и приподнял ее бедра, что позволяло ему входить еще глубже. Его яйца ритмично похлопывали ее по попке, и звук этот был столь эротичен, что заставлял ее сжиматься вокруг него еще туже. Она смотрела на него из-под отяжелевших век, вбирая в себя стиснутые челюсти и упавшую на лоб прядь волос. Его брюшной пресс напрягался и расслаблялся, золотистая кожа поблескивала от пота. Vallery охнула, отчаянно глотая воздух, все ее тело напряглось. Люциус, зарычав, принялся засаживать в ее содрогающееся в спазмах тело с еще большей силой, так что их тела хлопались при соприкосновении, доведя дело до того, что он уже и сам чуть не лишился дыхания. Ей казалось, что его орган становится еще больше и твердеет еще сильнее. Он зашел в нее, насколько смог, и его семя изверглось в самые ее глубины. Тело его содрогалось, челюсти были сжаты, светло-голубые глаза прожигали ее насквозь. Она ощущала все: подергивание его органа, излияние густого жаркого семени и отдававшееся глубоко в ней биение его сердца. Ее глаза увлажнились, зрение затуманилось. Опустошив себя в нее, Люциус втянул между зубов воздух. Охнув, он завалился на нее, обхватил ладонями ее лицо и, утерев большими пальцами слезы, покрыл щеки поцелуями. Его восхитительный голос нашептывал какие-то неведомые слова, из которых понятно было лишь ее имя. Повторявшееся снова, снова и снова. Потом он приподнял ее, так что ее голова оказалась под его подбородком, и перекатился. Они лежали вплотную, их расслабленные тела так и оставались соединенными. — Не могу поверить, — прошептал Люциус, пылко прижимаясь губами к ее мокрой макушке, — что я здесь, с тобой, в тебе — наяву. — Может быть, это сон, — пробормотала Vallery, подумав, что, возможно, она просто умерла и угодила на небеса. — Исключено, — решительно заявил он, обняв ее еще крепче. — Поверь мне, ни один сон не может быть так прекрасен. ** Особняк Спенсеров был, как всегда, полон народу. Дела задержали лорда в Британии больше обычного, а потому уехать на полноценный отдых в Италию, как они это любили, не получилось. Вот и приходилось развлекаться многолюдными приемами по выходным, заодно узнавая и обмениваясь последними новостями. К жене лорда, Мари, приехала ее родственница из Болгарии - Лидия. Женщины не виделись много лет и теперь переговаривались обо всем на свете. Внезапно шум разговоров вокруг веранды стал постепенно угасать, что не могло оставить без внимания хозяйку дома и ее родственницу, сидящую рядом. Оказалось, все на время оборвали разговоры, чтоб поприветствовать новых гостей. - Какой интересный мужчина, - словно завороженная глядя на нового гостя, заявила Лидия. - Это лорд Люциус Малфой. – шёпотом сообщила хозяйка дома. – Он частый гость в нашем доме. И один из самых влиятельных людей нашего общества… - А что за прелестная особа рядом с ним? – совершенно искренне восхитилась Лидия. – Его дочь? - Нет. – смущенно ответила Мари. – Это его… спутница. Баронесса Vallery Milaradovich. Ее дедушка по материнской линии, барон Самерс, много лет работал в дипломатическом корпусе Министерства Магии. Лорд Малфой обратил внимание на его внучку на одном из наших приемов пару месяцев назад. - И она конечно же не могла ему отказать. – с лукавым видом продолжила мысль родственницы Лидия. - Ошибаешься. Как выяснилось, эта милая особа умеет набивать себе цену и держать внимание. Позабавившись вниманием лорда, эта чертовка вздумала бежать от него. - И как на это отреагировал лорд? – с искренним интересом глядя на Мари, спросила Лидия. – Готова поспорить, он был в бешенстве. - Возможно. Но только это не помешало ему пуститься вслед за своей беглянкой. - И в результате?.. - Результат вы наблюдаете. – ответила Мари, указав взглядом в сторону Люциуса и Vallery. – После их весьма продолжительного «путешествия» эта парочка вернулась вместе. А сама Vallery уже проживает в особняке Малфоя, в Уилтшире. Пока происходил этот разговор, Vallery с Люциусом подошли вплотную к хозяйке дома, чтоб поздороваться. Vallery даже не сомневалась, что все кругом судачат о ней. Но, как ни странно, какой-то неловкости она не испытывала. Скорее даже наоборот, ей нравилось это всесторонне внимание к ее вечно скромной персоне. В кое-то веки ее вниманием хотят завладеть, а не она пытается с кем-то заговорить. На пальце ее с недавнего времени блестел перстень в виде змеи, точная копия того, который она забрала у Люциуса. Это был не просто подарок, он обеспечивал мысленную связь между ними. Стоило Vallery его одеть, как сомнения, страх, чувство неопределенности в будущем – все куда-то улетучилось. Она теперь была абсолютно уверена, что для нее все хорошее только начинается. КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ. Продолжение следует...