Quam forte venit

Наруто мысленно воспроизводил минувшие события. Старался вспомнить все, что касалось печати. Цель заговора сводилась к предотвращению смерти саннина и перевороту хода войны. Соответственно, в формулу закладывался период, в какое время техника отправит. В противном случае она бесполезна из-за непредсказуемости. Орочимару пал от руки Саске. Учиха стал отступником в тринадцать и через три года убил своего наставника. Крайний срок временной шкалы — его шестнадцатилетие. В голове не укладывался факт, что он в прошлом. Больше походило на сон или фантазию. Что не смог и что может исправить. Он взъерошил волосы. Требовалось время. Да и дураку понятно, что еще нужен план. Он джонин из деревни Листа, и там его дом. Он принадлежит той земле и людям и отправится туда. Но не сразу. Бежать немедленно в ближайший город также нецелесообразно, как и в Коноху. Он дезинформирован и по незнанию может создать дополнительные проблемы. А заявить, что он из будущего — равносильно глупости. Даже в Конохе его примут за дурака, либо за врага. Для подобных разговоров нужна тактика, а для нее — информация. Нужен полноценный отдых. Потерю сознания сном не назовешь. Вдобавок открывшиеся потрясения выжали жизненные соки. Нужна еда. Мерзкие пилюли хороши в экстренных ситуациях, но не сравнятся с полноценным приемом пищи. Конечно, не такие мерзкие как те, которые готовила Сакура по юности, но в своем безвкусии открывают новые горизонты. Наруто поежился. И, Боги, нужен душ. Гипотетически, самое нелегкое из требуемых. Погода вокруг не изменилась. Он предполагал, что сезон остался прежним. А заходить весной в море или быстротечную реку желания не хватало. К суровым условиям он привык, но не значит, что он их приветствует. Взгляд переместился к пятну на полу. Ночевать в этом зале не будет. Наруто стоял в центре деревни. В нем боролись две мысли. Одна советовала приступить к поиску временного лагеря, другая настаивала о разведке. Несмотря на то, что остров необитаем, образцовый шиноби в нем напоминал об осторожности. Он капитулировал последней мысли. До наступления темноты он исследует сколько сможет, пока не закончатся силы. Не имея представления об окружающей обстановки, он бы не уснул. К сожалению, чакра в этом деле не помощник. Он решил сохранять резерв на экстренный случай, если потребуется помощь Кураме как в прошлый раз. Он начал с ряда нежилых домов. Он старался отстраняться от увиденного. Горький привкус во рту подсказал, что попытка провалилась. Следы жизни бросались в глаза в виде поломанных игрушек, битой посуды и раскиданной одежды. Он свидетель многих ужасающих событий и знал наверняка — пока ты реагируешь, сопереживаешь и содрогаешься, все в порядке. Как только наступит момент равнодушия и скепсиса, человеческое потеряно. И все же нынешние картины он воспринимал ближе. Это родина матери. Его корни. Нереализованный дом. Он торопился закончить. Он находил призраков, тип которых пугал не меньше реальных — тех из страшных рассказов. К тому же он хотел успеть изучить часть острова, скрытую за горным хребтом. Наруто в который раз пожалел о решении не расходовать чакру. Как никогда он нуждался в технике телесного мерцания. Капли пота скользили по лбу, намереваясь попасть в глаза. С чего он решил, что влезть на скалу — лучший вариант? С удовольствием парень утер щекочущие бусинки пота, когда освободил руки. Он взобрался на средней величины скалу. Когда он решит ситуацию с Курамой, он поднимется на соседние, которые размером превосходили эту в разы. Он не представлял, какие виды открываются с них, если от того, что он созерцал сейчас, перехватывало дыхание. Изумрудный ореол, состоящий из верхушек деревьев с белыми вкраплениями и редкими розоватыми, окружал прозрачное небесно-голубое озеро. Хребет имел закругленную форму и частично нависал над частью острова и скрывал ее словно отец незамужнюю дочь. Ближайшая сторона озера уходила под навес. Он отметил стратегические возможности рельефа. Наруто позволил себе насладиться моментом, наблюдая за солнцем, стремящемуся к линии горизонта. Он спустился с края скалы на территорию другой половины острова. Наступил сумрак. Температура воздуха равномерно снижалась. По хорошему, ему бы вернуться и остаться в первом частично-сохранившемся доме, но зря что-ли он карабкался по скалам? Поэтому он шел между крупными стволами, обнять которых не хватит рук, и выглядывал тропинки, паутинки которых он наблюдал с высоты. Когда он наткнулся на одну, он придерживался курса на север, под хребет. Тропа привела к скрытому берегу озера. Горный навес под тупым углом прикрывал не только побережье, но и лесной массив, уходящий вглубь под него. Он содрогнулся от мысли, что когда-нибудь придет время ему обрушиться на землю. Он надеялся, что это произойдет не тогда, когда он находился здесь. Наруто соблазнился видом темно-синей глади. За день вода настоялась и, вероятно, была комфортной температуры, в сравнении с речной. Но в ряду деревьев, среди пышной травы, он увидел дорожку. Он решил продолжить обследование. Стало темнее. Высокие стволы с шапками деревьев загородили лунный свет. В такой атмосфере кто-то другой почувствовал бы жуткий трепет. Но Наруто она напомнила области вблизи Конохи. Он ощущал умиротворенность, когда перешагивал через толстые корни и наслаждался звуками лесной жизни. Птицы перелетали с одного места на другое и пели трели. Шорох листьев и кустов наводил на мысль о животных, которые собирались прятаться на ночь либо выходить на охоту. На некоторых необъятных стволах Наруто заметил веревки, переплетенные на манер каната. Они висели словно пояса, и на этих поясах болтались кисточки. Они чередовались от белого к красному цвету. Когда-то насыщенные оттенки превратились в блеклые. Сначала на пути встречалось несколько подобных деревьев, потом численность возросла. Ночь опустилась на плечи Наруто, и разглядывать обстановку стало труднее. Тропа петляла. Она вела парня в густые части леса, где кроны деревьев опускались ниже и ниже. Вскоре приходилось отодвигать ветви руками, которые лезли в лицо и старались его поцарапать. Радовало, что в подарок его не оградили нашествием насекомых. Наруто начал уставать. И наконец вышел из чащи. Он отряхнул плечи и вгляделся в очертания окрестности. На первый взгляд ничего необычного. Лесная подстилка, освещенная луной по центру, вокруг витые деревья. Взгляд побежал по стволам вверх. Брови приподнялись в удивлении, и рот приоткрылся. Огромные ветви держали на себе деревянные дома. Наруто задрал голову и увидел над поляной пересечения веревочных мостов и лестниц. Наруто задумался, зачем кому-то располагать лагерь в отчуждении от деревни. Разве что тут жили шиноби. Они редко жили бок о бок с гражданскими, и в практических целях в деревнях отводили район для застройки жилых комплексов или казарм. Наруто обернулся. За спиной чернели ветки. Он кивнул своим мыслям и решил, что ночевать будет здесь. Не выбирая, он подошел к ближайшему дереву. Ветки, которые росли ближе к земле, были срублены и образовывали причудливую лесенку наверх. На дереве как гнезда разместились три постройки разной величины. Две из них на одной высоте, последняя и самая просторная (на глаз ее параметры равнялись сумме тех двух) — на четыре метра выше. Он вошел в ту, которая располагалась на ветке, на которую он забрался. Дерево заскрипело под ногами. Ничего лишнего в комнате не было: стол, стул, комод и матрас в углу. Приличная обстановка для ночлега. Он лег на ветхий материал, подогнув локоть под голову. Усталость взяла свое, и он без размышлений уснул. Его разбудил лучик света, который сверлил глаза. Сморщив нос, он проснулся. В мутном окне покачивались листья. Он потянулся, и мышцы приятно заныли в ответ. Сон пошел на пользу. К телу вернулись сила и бодрость. При должном освещении он разглядывал детали интерьера. Здесь действительно жил шиноби. На спинке стула висел бронежилет с нашивками на плечах, изображающих знак водоворота. На столе лежали отдельные предметы ухода за оружием, бутылек с маслом, мягкая щетка и лоскуты ткани. Помимо этого личные вещи отсутствовали. Наруто потер подбородок. Ничего не говорило о личности, живущем в этой комнате. Громкоговорящая деталь в полной мере раскрывала жизнь шиноби. Все то что вчера было скрыто тенями, сегодня просматривалось. Не только деревья держали вес домов. Рядом с ними столбы оказывали поддержку, а кое-где служили главной опорой. Внимание привлекли борозды на них. Сначала он принял их за следы от кунаев. Но присмотревшись, увидел зарубку из связки символов, которую прежде Наруто не видел. Он не представлял, сколько лет все пустовало. Рука времени коснулось этих мест кончиками пальцев. Кое-где проросли и пробились побеги, которые своевременно не удалили. Не все доски и бревна остались невредимыми. В сравнении состояний местностей прямой удар пришелся на деревню и миновал эту. Что и логично, прятаться тут и не стали бы. Шиноби должны в первую очередь отправиться на помощь и защиту. Наруто покачал головой, не желая останавливаться на подобных мыслях. Он прошел по ветке к дальней постройке. По отмостке обогнул ее и увидел, что скрыто в лесу с другой стороны. Он ошибочно принял дюжину домов по краю поляны за весь лагерь. Хотя это было ее частью. Наруто слышал от престарелых шиноби (что уже само собой редкость), что численность ниндзя снижается. Он прежде не задумывался об сказанном, но увиденное потрясало. Теперь понятны причины выбора расположения. Периметр был засеян постройками как поле одуванчиков. Миниатюрные, подобные той, в которой он разместился этой ночью. Вытянутые — в форме прямоугольника, в длину которая позволяла площадь дерева. Многоуровневые, которые выглядели уютней и комфортней. Все они были построены вокруг другого дерева, по сравнению с которым остальные казались карликовыми декоративными растениями в горшках, как и постройки на нем. К нему он и направился. Винтовая лестница из светлого дерева обвивала ствол и соединяла три постройки, которые разместились в шахматном порядке. Он начал исследование от верха к низу. Если строения на других деревьях использовали как места для сна и отдыха, то эти предназначались для коллективного использования. Наруто для себя быстро определил, что для чего. Наверху столовая. Помещение разделялось на две половины, там где ели и там где готовили. Средний уровень делился на склад, оружейную и мед. пункт. Сооружения внизу отведены для нужд, стирки и, о боже мой, купанию. Ряд банных чанов провел прямой поток радости к сердцу. Он уже начал представлять, как лежит в одном из них, погруженный в горячую воду, как живот завопил о помощи. Он не помнил, когда в последний раз туда что-то клал. Он кинул последний обещающий взгляд на чан и вышел. Сначала еда. Проверка на физическое состояние прошла успешно. Два зайца, пойманные без труда, подтверждали это. Вместо того чтобы направиться на кухню на дереве, он остался на поляне. Развел костер и подготавливал мясо к жарке. Случайным образом, пока охотился, он нашел чистый рудник. Полезно иметь источник под рукой. Повар из него не гениальный, но еда чудилась пищей богов. Естественно, после рамена. От души наевшись, Наруто приступил к желаемому. Он нашел тары и с энтузиазмом начал таскать воду. И вскоре уже стаскивал потрепанные вещи и снимал повязки, чтобы опуститься в чан, под которым горел миниатюрный костер. Крупная дрожь пробежала по телу. Наруто расправил руки по стенкам чана и погрузился в горячую воду по грудь. От удовольствия он запрокинул голову и прикрыл глаза. Каждая мышца расслаблялась после нагрузки. Яркий момент блаженство прошел, и в голову начали просачиваться мысли, которые он не допускал в течение дня. Странно быть в месте, где ты абсолютно один. Чувство одновременно знакомое и чужое. Знакомое, потому что он одинок с истоков своей жизни. Иронично, что было время, когда он думал, что оставил его позади. Он создавал крепкие узы с многими людьми и заводил немыслимое количество друзей, с которыми он проходил через трудности. Он думал, что его наконец-то увидели и приняли. Но иллюзии имеют свойство разбиваться. После войны люди медленно входили в прежнем режим жизни. Все были заняты практичными вещами, которые требовалось выполнить. Война закончилась — пришло время разгребать последствия. И работы было много. С высоты времени он понял, что первый, еле слышный, звоночек появился в этот период. Суматоха, связанная с произошедшим, еще не улеглась. Он был завален делами по макушку. Тогда он заметил, что помимо рабочих процессов у него не было никаких контактов. Он почувствовал неладное, что не мог обличить в слова, но не придал особого значения. Каждому из них требовалось время на ассимиляцию. Он списал все на эмоциональные последствия, связанные с войной. Следующий прозвенел через полгода. Рутина устроилась на законном месте. Его общение с товарищами сводилось к редким встречам. Близкая подруга, Сакура, ушла с головой в работу в больнице. Возможно, она там и ночевала. Он забегал к ней, но чаще всего она была занята. Он понимал, что причины ее поведения были связаны с Саске, который снова покинул деревню и оставил ее. Она перенаправляла чувства в полезное русло. О бывшем учителе, а после Шестом Хокаге он даже не заикался. Как никогда он понял, сколько времени и сил забирает титул. Хотя Какаши не упускал возможностей слинять с работы. И в те редкие моменты они собирались в ресторане (скрепя зубами, Наруто соглашался идти куда-то помимо Ичираку) и ужинали. Занятым был и советник Хокаге. Шикамару стал близким другом, с которым не нужно было говорить, чтобы передать свои чувства, — интуитивно они понимали друг друга. У него был еще один друг с таким же видом коммуникации, но с Саске всегда было сложно (но он больше не хотел зацикливаться на нем). А с Нара он чувствовал себя мирно. Их редкие вылазки кончались безмолвными созерцаниями видов Конохи с возвышенностей. Они создавали уют в его неспокойной голове. Он лениво улыбнулся. С другом важным человеком его связь продолжала жить в прежнем русле — раз в две недели Ирука-сенсей звал его поесть рамен. С другими ребятами он время от времени пересекался и, по возможности, обедал. Когда они отправлялись на миссии, то взаимоотношения между ними были гладкими и доверительными. Этим все и ограничивалось. Он возвращался и шел в пустую, холодную квартиру, заваривал рамен быстрого приготовления и ложился спать, даже когда не хотел. Последний знак из колокольчиков прекратился в звон колокола. После войны он обрел невероятную популярность. Его приветствовали улыбками прохожие, махали руками, подходили поговорить и просили автографы. Дети бегали по пятам и заваливали вопросами. Когда он заходил в магазин, в большинстве случаев предлагали товар бесплатно или со скидкой. Появился фан клуб. Он узнал о нем от поддразниваний Кибы вперемешку с возгласами о том, почему того обделили. Сначала он подумал, что это очередная шутка клыкастого парня. Но потом и он заметил толпы девушек, которые поджидали его на каждом шагу. Внимание ошеломило. Расскажи об этом его младшей версии, у того бы загорелись глаза от восторга и гордости. Он получил прямо противоположное поведение в сравнении с его детством. И думалось, радуйся. Но на практике все оказалось не таким радостным. Смотря в глаза очередному человеку, который подошел за автографом, в отражении он видел не себя. С каждым днем под вниманием он различал признаки, которые говорили: ты из человека стал символом. И он понял. Он рос в смутные и опасные времена и тратил свое время на то, чтобы спасать, защищать и выживать. Его жизнь даже по меркам шиноби имела высокие обороты. Он участвовал в большой игре с рождения, когда в него запечатали девятихвостого. За всем этим он не задумывался о жизни без критических ситуаций. Какую жизнь он бы имел при отличных обстоятельствах. Конечно, по мере взросления он учил уроки жизни и узнавал новое — что-то о других, что-то о себе. И настал момент узнать еще одну вещь — можно оставаться одиноким в толпе. Его узы с людьми не ослабли и не пропали. Стальные канаты прочно соединяли их души между собой. Он знал, что даже если они не проводят время вместе и те заняты своими делами, он оставался в их сердцах, как и они в его. Он просто увидел разницу между детскими мечтами и реальностью. После этого осознания, внимание перешло в неудобства. Некогда общительный парень, который только и искал компанию, собственноручно обособился. Он брался за все доступные миссии (даже с низкими рангами!). Когда не пропадал на них, коротал время на тренировках. Не отлынивал и от теоретических занятий. И часто менял места для тренировок, куда не стягивались зеваки. Никто не заметил внутреннего диссонанса. При встречах с друзьями вел себя непринужденно. У него был образ парня, который говорил то, что думает. Того кто не замалчивал чувства. А если и хотел, то язык тела и поведение выдавали с потрохами неладное. Это тенденция была его спутником с детства, естественное поведение. И он этим пользовался. Он не хитрил и не обманывал окружающих, преимущественно образ был верным. Однако имея тяжелое детство, он создал свой принцип преодоления проблем. Он нашел глубокое место, глубже того, где сидел Курама, помещал туда страхи и мысли, которые опасался, и запирал. По опыту он знал, что полезно эти вещи по одной оттуда вытаскивать и разделываться. Это давало трамплин для роста. Но не всегда психологическая защита могла выстоять. Каждому бою свое время. И для поединка с данной проблемой он не был готов. Поэтому он запер ее до лучших времен. Он улыбался и веселился в обществе, другое время забивал делами, чтобы не оставалось времени наедине с собой и не ощущать пустоту. Изменения заметили. Но с облегчением Наруто узнал, что их списали на взросление. Был, конечно, тот, которого не провести. Но он стал реже навещать его под предлогом занятости. Знал, стоит ему показаться перед ним, как лис сразу все поймет. Он предчувствовал, что эта проблема долго запертой не останется. Она гнила и нарывала каждый божий день, проведенный в деревне. Подсознательно он чувствовал, как глубоко надо копать и где лежит ответ. Но продолжал игнорировать ее и готовился к прорыву. Как тогда он думал, хорошим переключением служило дело о группировке. И вот к чему это привело. Он на необитаемом острове на неизвестное время вернулся в прошлое. Саркастически он думал о том, что те реалии теперь должны волновать в последнюю очередь. Но сердце все равно ныло. Он сполоснул лицо, а потом погрузился головой под воду. Пробужденные чувства бурлили в грудной клетке. Он попытался привести себя в порядок. Он обязательно разрешит, как ему справиться, когда он… Когда он что? Наруто вынырнул, моргнул несколько раз. Пока он бегал от сложных мыслей и сосредотачивался на мелких задачах, он упустил кое-что важное. Он смотрел перед собой и ничего не видел. Он собирался в Коноху после того как узнает, в какой год попал. А дальше? Есть ли возможность вернуться в свое время? Печать была создана исключительной. Но в каждой технике есть слабые места. Могут ли они совместно создать обратную печать… Основа взята из секретных записей Узушио. Если Орочимару еще не пробирался сюда, то часть них находилась здесь. Получение других, вероятно, заставит потрудиться, но Наруто этого не боялся. А другие составляющие у него есть. Практика показала — тело способно, чакры хватает. Но так ли это? Он вспомнил о бордовой сфере. Сначала надо сосредоточиться на Кураме. Предстоит нескорый путь по возвращению в деревню Листа, чакра может понадобиться. Нужно удостовериться, что пока Курама в таком состоянии, использование собственного резерва не навредит ему. Он наметил план и стало легче. Он начал мыться и думал о том, как устроить проверку. Рисковать состоянием друга он не хотел. У него не было представлений, что произошло. Не навредить ему походило на то, как будто вслепую вышивать полотно. Его отвлекло движение сбоку. Краем глаза он увидел, как серая ящерица ползет по стене, неся во рту пойманную добычу. В голове щелкнуло. Есть еще кое-кто, кто мог бы помочь. Ободренный он с двойным усилием смывал с себя грязь. Наруто вдыхал свежий запах леса. Вчера прием ванны разморил его, и он не стал сопротивляться позыву отдохнуть. Он должен держать тело в лучшем состоянии не только для себя, но и для Курамы. Когда он проснулся, он застал рассвет. Сейчас же он сидел на уже знакомой полянке. С замиранием сердца он прокусил подушечку большого пальца и ударил ладонью по земле. От руки поползли ручьи чернил, раздался хлопок, и пространство напротив заполонило белым облаком, которое медленно начало оседать. Как никогда Наруто желал увидеть старого друга. Очертания прояснились, и приветствия замерли на губах.