Я просто люблю

В тот знаменательный день Пав возвращалась домой в неожиданно хорошем настроении. Осенний день выдался на редкость погожим. Солнце светило как весной, а золотистые листья играли под ним каким-то особенным свечением. Это зрелище так и тянуло улыбнуться и не хотелось напускать на себя свою обычную угрюмость, находившую на Пав почти всегда после окончания работы. Ведь мало радости приносила ей служба, мало того, что физический труд изматывал, так ещё и отношение начальства добивало морально. Здесь редкий день не давали понять, что она тут никто и право имеет лишь исполнять свои обязанности, не пытаясь узнать и добиться больше, чем это позволено. Причём, сие правило не распространялось на так называемых любимчиков управляющей фермы - невысокой смуглой тогруты с немного косящими карими глазами и коричневыми полосками на лекку и монтраллах. Ими являлись две работницы, что всячески услуживали ей, в частности сливая информацию о просчётах других. И совершенно не стесняясь никого и ничего, управляющая запросто болтала с любимицами, ходила с ними чуть не под ручку и целовалась в щёчки. Пав на это было смотреть не столько противно, сколько больно и до ужаса обидно. Ведь ей, так давно и так долго не знавшей не только любви, но и просто хорошего отношения, жестоко лишённой всего привычного и родного и так было тяжело, но когда вот так вот постоянно подчеркивалось, что она тут никто и ничего не значит... От этого просто хотелось, то убежать без оглядки, то высказать этим самодовольным гордячкам всё, что думает о них и надавать пощёчин. Но Пав держалась, понимала, что то и другое не выход, ибо деваться ей некуда. Другой работы она не найдёт, а есть хотелось, да и дочь нужно было кормить. Поэтому тогрута, едва переступив порог ненавистной, постылой фермы, сжимала все эмоции и чувства в кулак, мысленно дистанцируясь от всего и всех, чтобы лишний раз не подходить к управляющей и её подхалимкам и не заговаривать с ними без крайней нужды. Ненадолго это срабатывало, иногда даже на несколько дней, но порой её опять накрывало и злость, вкупе с обидой на весь мир накатывает с утроенной силой. Чтобы не дать волю словам и рукам, Пав начинала напиваться, когда заканчивалась смена, прямо по дороге домой. Сразу же мир опять становился прекрасным и Пав снова начинало казаться, что всё у неё хорошо и все вокруг её любят. Даже Асока казалась ей не такой противной, а внешность её не так сильно раздражала, напоминая о её отце-предателе. Но сегодня всё было немного иначе, этот день в череде однообразно-серых и безнадёжных вопреки всему выдался счастливым. Мало того, что управляющей не было, так и подхалимки её тоже не пришли и Пав никто не шпынял, раздражая своей дружбой. Смена прошла потому спокойно и ровно, да ещё и солнце под вечер выглянуло и Пав неожиданно улыбнулась, видя такой рассвет природы перед долгой зимой. Она и сама не подозревала о том, как сильно эта улыбка преображала её вечно недовольное и кислое лицо. Она давно не думала о том, как выглядит, но сегодня неожиданно поняла, что ещё молода и жизнь не окончена и столько всего интересного ещё может произойти. Против всякого обыкновения Пав не пошла по тропинке, как ходила до этого долгое время, а свернула в рощу и медленно пошла среди деревьев, сняв с головы косынку, открыв солнцу свои поблекшие лекку и монтраллы. Женщина шла и погрузилась в свои мысли настолько глубоко, что и не слышала, что давно уже идёт не одна, а за ней след в след шагал молодой тогрут, вот уже долгое время следивший за ней, не решаясь подойти ближе, слишком сильно он обидел её в последнюю встречу. Взял и ушёл безо всяких объяснений. Не каждая женщина позволит себе после такого с ним даже разговаривать, не говоря уже о большем. К тому же, она не одна тогда была, а с ребёнком, это ещё хуже, ведь девочка его знала. Однако, уже на выходе из леса мужчина решился и резко сократив расстояние, подошёл к Пав сзади и вытянув руки, закрыл ей ладонями глаза. Та вздрогнула от неожиданности и на время остановилась, видимо решая, как ей реагировать на такое бесцеремонное вмешательство. И видимо поняла, что на такое надо, как минимум, ответить, дать понять, что она заметила и Пав, накрыв эти ладони своими, повернулась с удивлённым возгласом: - И кто это у нас такой вежливый? Но едва она посмотрела на незнакомца, как вопль превратился в восторженный, а улыбка сделалась шире и глубже: - Отари! Где ты пропадал так долго? Я уже не чаяла увидеть тебя! Мужчина, который и правда оказался Отари здорово изменился за прошедшие годы, он как раз и стал именно мужчиной, а не тем наивным юношей, что был прежде. Фигура его заматерела, на лице прибавилось несколько шрамов, а взгляд сделался цепким и почти жёстким. Но Пав всё равно его узнала и так сильно обрадовалась, что не стала спрашивать, где он был. Впрочем, Отари не стал дожидаться этого и сам поведал Пав, как в тот день, когда пропал, разбился на спидере, получил черепно-мозговую травму и долго лечился, однако, впоследствии долго не мог вспомнить, кто он такой и откуда. Лишь несколько дней назад память стала возвращаться и первым, что мужчина вспомнил было лицо Пав и малышка Асока. И он вернулся к ним при первой же возможности. Рассказ вышел ярким и эмоциональным, к тому же изобиловал подробностями и от природы романтичная Пав пришла в восторг и поверила каждому слову. Ещё бы, о таких случаях только в романах и можно было прочесть, а с ней подобное в реальности произошло, было отчего голову потерять. Не став ничего, уточнять, Пав привела бывшего кавалера к себе в дом, сказав, что поможет ему вернуться на ферму, но у Отари были другие планы и работать на прежнем месте он не стал. Но для начала следовало отметить возвращение и он решил пойти вместе с Пав в центральный сектор, но та отказалась, ссылаясь на скромный вид. За то как же обрадовалась Асока его возвращению, вопросы задавала, как без них, Отари ответил на все только одним: - Я просто добрый волшебник и потому могу время от времени исчезать и возвращаться, а так же делать жизнь других людей лучше. Сейчас я украшу твою жизнь и твоей мамы. Вы так мало видели счастья, пора вам его обрести. Пав была в этот день просто счастлива, как и Асока, долгое время это длилось, а день ото дня становилось лишь лучше, казалось, так будет всегда, но, увы.