---
Слова Чхверри разносятся по всему пространству, пульсируя на коже Хеджу подобно вибрации из динамика. Существо, стоящее напротив, смотрит на неё с удовлетворением, довольное дискомфортом Хеджу от созданного им напряжения. Волшебным образом, как по мановению мысли, Чхверри делает шаг в сторону, открывая вид на царственное бархатное кресло прямо позади неё. Хеджу наблюдает за тем, как она деликатно опускается на мягкую поверхность. Лёгким движением её ноги опускаются на специальную скамеечку, которой здесь не было пять секунд назад, и Чхверри со вздохом откидывается назад. — Приятно наконец-то расслабиться. Погони, интриги и пытки, — всё это тяжёлая работа, — замечает Чхверри. Она протягивает руку, указывая Хеджу на кресло поменьше, возникшее прямо перед ней. — Присядь. Ты здесь надолго, поэтому неплохо было бы отдохнуть, пока у тебя ещё есть такая возможность. Хеджу колеблется, смотря на сидение с сомнением. Чхверри закатывает глаза, и от одного взмаха запястьем кресло исчезает. — Ладно, как хочешь. Чхверри усаживается удобнее, практически поглощённая мягким креслом, а Хеджу просто наблюдает. Молчание тянется. Проходит почти минута полной тишины, прежде чем Чхверри громко фыркает от недовольства: — Я ожидала, что тебе захочется высказаться. Немного покричать. Сильно выругаться. Конечно, засыпать меня вопросами. Но это? Я не ожидала такого молчаливого отношения. Уж точно не после того, как я… — Ты сказала, что отпустишь Джиу. Докажи, что ты это сделала, — требует Хеджу. Чхверри слегка приподнимается. Она осматривает Хеджу сверху вниз, приподняв бровь: — Серьёзно? Это всё, что тебя беспокоит? Не возможность собственной смерти? Не судьба твоей смертной души? — Я сказала, покажи мне, что ты её отпустила! Прямо сейчас! — кричит Хеджу, и каждое слово пропитывается отчаянием. Ей нужно, чтобы Джиу была в порядке. Ей нужно подтверждение того, что её жертва не напрасна. Только тогда она уступит подлым желаниям Чхверри. Ноги Чхверри соскальзывают со скамеечки и твёрдо упираются в землю. Она кладёт руки на колени и бросает в сторону Хеджу холодный взгляд, от которого та замирает на месте. — Ты не в том положении, чтобы чего-то требовать. А теперь сядь. Движением руки Чхверри материализует за спиной Хеджу стул и двигает его прямо к коленям девушки. Сиденье ударяет по ногам Хеджу, заставляя их подогнуться, и у неё нет другого выбора, кроме как схватиться за подлокотники стула, пока он приближается к Чхверри. Костяшки её пальцев белеют от того, как крепко девушки сжимает подлокотники, и только после того, как адреналин спадает, Хеджу поднимает голову, чтобы посмотреть на Чхверри. — Так-то лучше, — существо удовлетворенно улыбается, наконец успокоившись. Затем выражение лица Чхверри становится задумчивым. — Знаешь, а ведь твоя с подружками преданность друг другу — это именно то, что втянуло тебя в эту передрягу. Так что на твоём месте я бы больше беспокоилась о своей судьбе, а не о том, что может случиться с этими незначительными девчонками. Последние слова полны яда, и Хеджу вздрагивает от их язвительности. Она прикусывает язык, чтобы слова несогласия не сорвались с её губ, и остаётся настороже, сидя на краешке стула. Чхверри, с другой стороны, возвращается к комфорту шелковистого бархата. Весь груз будто сваливается с её плеч, когда она расслабляется и глубоко выдыхает. — Где мы? Что это за место? — спрашивает Хеджу. Раз уж она застряла здесь на потеху этому безумному человеку, она могла бы попытаться получить ответы на некоторые животрепещущие вопросы, которые мучили её с самого начала всего этого испытания. Чхверри хмыкает. — Сразу к делу, я смотрю. Впрочем, неважно. Мы проведём много времени вместе; меньшее, что я могу сделать, это удовлетворить твоё любопытство. Отвечая на твой вопрос: мы одновременно нигде и везде. Это измерение пустоты существует вне ткани времени и пространства, но, что более важно, это мой дом. Это то, где я пребываю, и то, как я существую. Моё существование привязано к этому месту, и наоборот. Оно особенное, как и я. — Как это… как это возможно? — вопрошает Хеджу. — Что ты вообще такое? Как долго ты… — Существую, — заканчивает за неё Чхверри. Она поджимает губы. — Я уже говорила, Хеджу. Я гораздо больше и древнее, чем ты можешь себе представить. Я была всегда. Я существовала до людских времён. Сила природы, бог среди людей. Я вечна и бесконечна. Я просто… есть. Её лицо искажается в игривой, но властной улыбке: — Это отвечает на твой вопрос? Хеджу сглатывает. Реальность ситуации начинает складываться для неё воедино, а человек перед ней оказывается не столько человеком, сколько сущностью. Настоящая сущность всего, что существует в мире. Но тогда возникает вопрос: почему Хеджу так важна для неё? — Если ты такая могущественная и бессмертная, зачем похищать всех этих девочек? Что такого мы можем тебе дать? Лицо Чхверри темнеет, черты накрываются тенью, скрываясь от луча света, падающего на них обеих: — Хотя я не ограничена временем и пространством, я всё ещё уязвима. Восприимчива к повреждениям в одном единственном месте. Глаза Хеджу расширяются: — То есть место в лесу… оно… — Да, — кивает Чхверри. — Оно сакрально; моё существование связано с его благополучием. Без него это измерение перестало бы существовать. Как и я сама. В то время как внешний вид этого места менялся со временем, пустота остаётся неизменной. Тысячи и тысячи лет я была свободна просто быть. Я была в покое. Пока всё не изменилось. От Чхверри исходи закипающий гнев. Её расслабленная осанка и непринуждённая поза искажаются от злобы. — Когда основатели вашего города пробрались в этот лес, который до этого оставался нетронутым, они грабили и уничтожали. Они пытались снести и сравнять с землёй всё, что стояло у них на пути, чтобы вырубить место для города, включая мой дом. Я не могла этого допустить, — последняя фраза звучит решительно; взгляд Чхверри непреклонен. — Значит, ты похищала девушек в качестве предупреждения. Чтобы предотвратить дальнейшие попытки приблизиться к твоему дому, — заключает Хеджу. — Да. Что ж, это было так поначалу, — добавляет Чхверри. — Нескольким девушкам пришлось исчезнуть, прежде чем они полностью остановились, предупреждённые этими, казалось бы, случайными исчезновениями. Всё утихло на время, пока другой инцидент не подтолкнул меня действовать снова. Они подбирались очень близко, слишком близко к тому, чтобы разрушить мой дом и моё существование. Поэтому я забирала очередную девушку. В конечном итоге, я стала получать удовлетворение от причиняемой боли, и это стало моим способом мести. За каждое посягательство я забирала девушку, и это опустошало ваш народ. Они отступали, но затем всегда случалось что-то ещё. Хеджу хмурится. В её голове всплывают воспоминания о нескольких прошлых неделях: — Лесозаготовительная компания, приехавшая в город в этом году, авария на квадроциклах в 1994, пожар 1965 года и взрыв военного конвоя в сорок третьем. Из-за этого в те года пропадали девушки? Чхверри кивает: — Ваши люди стали слишком смелыми. Кто-то должен был ответить за их действия. — И ты забирала невинных девочек, не имевших никакого отношения к этим случаям? Почему? Почему меня? Почему кого-то из нас? — укоризненно вопрошает Хеджу, в её голосе неуклонно возрастает гнев. Чхверри кладёт подбородок на ладонь. — Потому что ничто не разрушает сообщество больше, чем исчезновение молодой девушки, у которой впереди было такое ясное, чудесное будущее. Но есть и ещё одна причина, повлиявшая на моё решение. Сущность намеренно сверлит Хеджу взглядом, наклонив голову: — У всех девушек, которых я забрала, было что-то особенное в сердце, что-то, что выделяло их среди других: будучи проклятыми самой чистой, самой искренней любовью, они не желали выпустить её наружу. Хеджу вздрагивает, вцепившись в подлокотники стула. — Ты хочешь сказать… — О да, Хеджу, — сардонически отвечает Чхверри. — Твоя любовь к своей подруге, милой, доброй Йерим, и твой отказ признаться ей в этом — вот причины, почему ты здесь. Именно поэтому я выбрала тебя. Существо встаёт с кресла, которое тут же исчезает, и начинает ходить по тесной оси вокруг Хеджу. — После стольких лет похищений я поняла, что каждое добавление в моей коллекции ободряло и укрепляло мою мощь. Чистое, незамутнённое страдание, эти эмоции, это отрицание, подпитывали моё существование. Давали мне силы, которых у меня раньше не было. Я росла с каждой новой девушкой, и они становились частью меня, как и я теперь являюсь их частью. Хеджу с опаской наблюдает за тем, как Чхверри обходит её подобно акуле, кружащей в тёмных водах океана, пока её добыча пробивается сквозь волны. Внезапно стул под ней исчезает, и девушка падает на твёрдую землю. Она быстро оправляется от шока, вставая, чтобы встретиться лицом к лицу с Чхверри, но сталкивается с лицами Джинсоль и Чонын по обе стороны от себя. Их выражения пусты, совершенно бесчувственны, когда они медленно приближаются к Хеджу. — Не переживай, Хеджу. Это не мои настоящие сообщники. Просто созданные мной видения. Те двое всё ещё снаружи, заботятся о другой твоей подруге, Джиу, — отвечает голос Чхверри, пока Хеджу переводит взгляд между невыразительными лицами подруг. Девушка поворачивает голову, чтобы взглянуть на фиолетовоглазую сущность у себя за спиной. — В каком смысле? — Ох, милая. Я приказала им убить её. Хеджу полностью оборачивается, гнев вырывается из её груди. — Ты обманщица! Ты обещала её отпустить, если я сдамся. Чхверри усмехается: — Хеджу. Ты уже должна была понять, что моим словам не стоит доверять. Джиу должна поплатиться за вмешательство в мои дела. К тому же, в отличие от других твоих друзей, она мне больше не нужна. Хеджу останавливается. — То есть Йерим, Джинсоль и Чонын ещё живы? — Конечно, они живы. Они нужны мне, чтобы использовать их тела по своему усмотрению, — объясняет Чхверри, подбираясь ближе к Хеджу. — Вряд ли это будет иметь для тебя значение в скором времени. Призраки Джинсоль и Чонын останавливаются всего в футе от Хеджу, а Чхверри теперь прямо позади неё. Хеджу не знает, куда смотреть, осторожно вертя головой во все стороны. Глаза девушек горят ярким синим, красным и фиолетовым цветами; под их взглядами Хеджу чувствует себя загнанной в угол. Она съеживается, ощущая довольство, исходящее от Чхверри. — Хватит вопросов. Веселье окончено. Теперь мне пора наконец-то покончить со всем этим, Хеджу, — говорит Чхверри с демонической ноткой в голосе. Хеджу безнадёжна. Она в ловушке. Её жертва была напрасной, она покорена этим чудовищем. Всё кончено. Для неё, для её друзей, для всех. От этого никуда не деться. Когда Чхверри и призраки перед ней продолжают приближаться, Хеджу зажмуривается, ожидая конца. — Ты мо… подожди. Хеджу приоткрывает один глаз, повернув голову в сторону. Лицо Чхверри сосредоточено, а глаза слегка остекленели. Проходит пара мгновений, прежде чем она, кажется, снова приходит в себя и сосредотачивается на Хеджу. Выражение её лица мрачное, затуманенное яростью, направленной исключительно на другую девушку. — Ты, — резко шипит Чхверри, — ты им рассказала. — Откуда ты знаешь? — спрашивает Хеджу, растерянно моргая. Чхверри сердито выдыхает. — Тело, которое я использую, всё ещё находится в вашем мире, я могу видеть и слышать через него. Твои подружки сейчас там, пытаются обезвредить мою сообщницу. Как? Когда ты им рассказала? Хеджу позволяет лёгкой улыбке украсить её губы. — Они были со мной, когда ты позвонила, а Чэвон и Ёджин помогли мне выяснить правду о вас троих. Эти двое знали всё с самого начала, — с удовлетворением отвечает девушка. На этот раз она взяла верх над этой сумасшедшей. Чхверри сжимает кулаки. — Ты хочешь сказать, что Ким Лип тогда видела их с тобой, — существо останавливается, испуская яростный крик. — Эта идиотка! Она даже не может сообщить мне важную информацию, если это спасёт её шкуру. Как вы нас нашли? — Видимо, твои прихвостни забыли забрать у Джиу телефон. Мы использовали его, чтобы отследить местоположение, — объясняет Хеджу. Её улыбка становится шире. — Эти двое, кажется, не так хороши во всех этих интригах. Фигуры Джинсоль и Чонын растворяются в воздухе, позволяя Хеджу отойти в сторону, пока Чхверри взрывается от гнева. — А-ах! Эти дуры! Ни хрена не могут сделать нормально! — Чхверри вскидывает руки над головой, а затем пронзает Хеджу обвиняющим взглядом. — Ты меня обманула. Хеджу пожимает плечами, намеренно пытаясь казаться беззаботной: — Не тебе одной здесь разрешено быть врунишкой. Чхверри дымится от раздражения. Её лицо разочарованно дёргается и корчится, пока она не наклоняет голову из стороны в сторону, растягивая и расслабляя напряжённые мышцы. — Ладно. Значит, будем действовать по-другому. Она (они? оно?..) исчезает, оставляя Хеджу одну в пустоте. Гнетущая тишина выступает явной противоположностью ярости, переполняющей Чхверри, и Хеджу вздрагивает от мурашек по спине. Она выжидающе оглядывается, думая о том, что ждёт её в этом призрачном месте. Затем Хеджу слышит шаги, приближающиеся откуда-то слева. Кто-то или что-то спешит в её сторону, и девушке некуда спрятаться. Невозможно угадать, кто бы это мог быть: злобные спутники Чхверри или очередная иллюзия. Так что Хеджу остаётся лишь ждать, пока шаги не достигают края освещённой поверхности и в поле зрения не появляется человек. — Тиффани? — удивлённо шепчет Хеджу. Перед ней возникает образ юной девушки-подростка, но совсем не такой, как в последний раз, когда Хеджу видела её. Тиффани, которая посещала Хеджу во сне, была бесчувственной, совсем не похожей на обычного человека. У Тиффани, стоящей перед Хеджу теперь, меланхоличные глаза и милая, но грустная улыбка. На ней одежда, в которой она, должно быть, исчезла, и она выглядит новой, словно её купили накануне. — Здравствуй, Хеджу. Приятно наконец встретиться с тобой лично. Хотела бы я, чтобы это произошло при более благоприятных обстоятельствах, — говорит Тиффани печальным тоном. — Ты… ты на… — На стороне Чхверри? — дополняет девушка и качает головой. — Нет. Я здесь, чтобы помочь тебе. — Как? — Хеджу смотрит на неё с надеждой. — Я помогу тебе и твоим друзьям выбраться отсюда живыми. А вы, в свою очередь, избавитесь от этого монстра раз и навсегда. — Ты можешь это сделать? Ты можешь вытащить нас отсюда? — Да, — решительно отвечает Тиффани. — Подобно тому, как оно является частью нас, мы также часть его. Я могу использовать часть его силы в своих целях. Нам просто нужно найти твоих подруг. Так что пойдём со мной. Неизвестно, как долго Чхверри будет отсутствовать. Хеджу кивает. Другая девушка делает шаг назад и разворачивается, уходя в тёмное пространство, и Хеджу следует за ней. Пока они идут, начинает казаться, что они вообще не двигаются с места, поскольку свет просто сопровождает их по пустоте, но Тиффани не колеблется, поэтому Хеджу решает довериться её интуиции и не отставать от девушки, вырванной из временной ленты. Тишина, висящая между ними, тяжёлая. Тиффани сосредоточена исключительно на дороге, и Хеджу не хочет её отвлекать, поэтому сохраняет молчание. В конце концов, Тиффани переводит внимание на неё и деликатно улыбается: — Ты можешь говорить, если что. Я не буду на тебя шуметь или что-то в этом роде. Я уверена, у тебя накопилась куча вопросов. Хеджу выжидающе прикусывает язык. Затем прямо спрашивает: — Ты умерла? Шаги Тиффани замедляются всего на секунду, прежде чем она возвращается к своей уверенной твёрдой походке. Она смотрит на Хеджу. — Да. Ещё давным-давно. — Ох, мне жаль, я не хотела… — Нет-нет, ты должна знать. Ты должна знать, что с нами случилось. — Тиффани делает паузу. Тихий вздох срывается с её губ. — Каждая девушка, которую забирает существо, поглощается им. Твоё физическое тело умирает, но сознание и душа остаются запертыми здесь. Вместе с этим. — Подожди, тогда я тоже?.. — Хеджу обрывает вопрос на полуслове. — Нет, — Тиффани качает головой. — По крайней мере, пока что. Чхверри нужно провести определённый… ритуал, чтобы завершить процесс. Выманив её из этого измерения, твои друзья помешали этому случиться. Твоё физическое тело сейчас висит на тонкой грани, разделяющей наши миры, так что мы всё ещё можем тебя спасти. Тиффани останавливается, немного оглядывается, а затем продолжает идти в другом направлении. Хеджу осторожно наблюдает и следует за ней. — Значит, все вы, все похищенные девушки, всё ещё находитесь здесь? Кивок. — Время здесь течёт для всех по-разному. Некоторым девочкам время, проведённое здесь, может показаться парой мгновений, всего лишь секундой их жизни. Для других же, — Тиффани прерывается, снижая громкость следующих слов до шёпота, — оно тянется как целая вечность. Хеджу чувствует уколы сердечной боли глубоко в груди от той печали, которой пропитан голос девушки. Она замолкает, позволяя Тиффани закрыть глаза и ненадолго предаться размышлениям, прежде чем продолжить говорить. — Мы все провели здесь ровно столько лет, сколько прошло с нашей пропажи в человеческом мире. Я не встречала всех, кто здесь находится, но среди тех, кого я видела… ну, скажем, не все такие доброжелательные, как я. — В смысле? Тиффани слегка поворачивает голову в её сторону: — Ты уже встречала двоих из них. Думаю, ты можешь понять, о чём я говорю. Хеджу растерянно моргает, прежде чем её глаза проясняются от понимания: — Ты имеешь в виду тех двоих, которые притворяются Чонын и Джинсоль. — Соул и Ким Лип. Скверные люди. Хотя Лип будет похуже Соул, если говорить начистоту. — То есть они — девушки, которых похитила Чхверри? — Хеджу не может в это поверить. — Как это вообще возможно? Лицо Тиффани темнеет, глаза застилает горе: — Чем дольше ты здесь находишься, тем больше ты меняешься. Образ, который ты имела при жизни, привязан к измерению смертных. Со временем люди забывают тебя, а ты теряешь свою человечность. Свою мораль. Представления о правильном и ложном. Ты… портишься. Эти двое здесь уже давно, по крайней мере, сто лет, так что в живых уже не осталось никого, кто бы их помнил. Тиффани прекращает и говорить, и идти. Она стоит на месте, глядя в несуществующую даль, которую Хеджу не в состоянии увидеть. — Когда я попала сюда, девушка, исчезнувшая до меня, была такой, как я сейчас. Она пыталась предупредить меня с помощью сна, но больше она ничего не могла сделать. Мы обе были бессильны. После случившегося она помогла мне приспособиться, но потом… потом она изменилась. — Все члены её семьи со временем умерли. Друзья разъехались и забыли о ней. А её возлюбленный… погиб вскоре после того, как она пропала. Не осталось никого, кто бы помнил её и сохранял её наследие. Поэтому она стала такой же, как остальные: безумной и злобной. А мне приходилось смотреть на это. Тогда я поняла, что другой человек не должен переживать того, через что я прошла. Через что прошли мы все, — объясняет Тиффани. Её голос ровный и бесстрастный, но он слегка ломается, словно она пытается сдерживать эмоции. Хеджу понимающе кивает. — Поэтому ты отправляла мне эти сны. — Наряду с другими вещами. Чрезвычайно сбитый с толку взгляд Хеджу заставляет Тиффани усмехнуться несмотря на серьёзность их разговора. — Я защищала тебя от Чхверри и её приспешниц, — это вызывает ещё большее недоумение со стороны Хеджу. Тиффани продолжает движение, чтобы объяснить всё по дороге к месту назначения. — Чхверри обладает голосом сирены. Он способен ставить людей на колени и подчинять их волю ей. Она также наделила Соул и Ким Лип их особыми способностями: телепортацией и нечеловеческой скоростью соответственно. Она пыталась использовать их, чтобы поймать тебя, но я блокировала её попытки. Путаница проясняется: Хеджу начинает связывать некоторые вещи, произошедшие за последние несколько недель. Кафе с мороженым, школьный туалет, — вот два случая, в которых удивление Йерим (или, вернее, Чхверри) особенно выделялось. Но затем начинают формироваться и другие связи. Должно быть, Чхверри всё время использовала свои способности. На Джинсоль и Чонын, на других людях в городе, возможно, даже на Суён и других её подругах. И если это так, почему Тиффани не остановила Чхверри от манипуляции ими? Так что Хеджу озвучивает свои мысли. — Если ты могла заблокировать Чхверри, почему ты не остановила её от захвата Джинсоль и Чонын? Ты могла бы помешать ей забрать Чхверри в самом начале. Почему не сделала этого? — спрашивает девушка. Хеджу пытается подавить обвинительный тон в своём голосе, но он непреднамеренно просачивается, и Тиффани это замечает. Она поворачивает голову, напряжённо наблюдает за Хеджу, а затем снова оглядывается на путь перед собой. — Ты должна понимать: несмотря на мои возможности, я не так всесильна, как Чхверри. Я знала, что если попытаюсь выйти за пределы дозволенного, то Чхверри может нанести удар в момент, когда я не буду готова, и всё будет потеряно. Тебя бы захватили, и она бы победила, — осторожно объясняет Тиффани, будто пытаясь распутать хитросплетения вселенной, находящиеся далеко за пределами восприятия Хеджу. И Хеджу полагает, что вся эта ситуация действительно выше её понимания, а Тиффани достаточно добра, чтобы осознать это и не злиться на обвинения Хеджу. — Я сделала всё, что было в моих силах, чтобы обезопасить тебя, но я не знала, что Чхверри планировала сделать с другой твоей подругой. Должно быть, она осознала, что я тебе помогала, и заблокировала нашу связь. Но это меня не остановит. Я больше не позволю этому случиться, — в голосе Тиффани возрастает решительность. – Я планировала и ждала этого момента. Я не упущу свой шанс наконец покончить с этим циклом опустошения. Спасти всех девушек, которые ещё не пришли, и отомстить за всех, кого уже забрали. Ради них. Ради их семей. Ради тех, кого они любили и не смогли признаться. Ради… ради… Девушка затихает, её голос слабеет, а сердце явно изнывает от боли. Хеджу знает. Хеджу знает, что хочет сказать Тиффани: — Ради Тэён. Удивление, которое появляется на лице Тиффани, мгновенное и всепоглощающее. Она перестаёт идти. — Откуда ты знаешь её имя? — Мы увидели в газете, что именно она сообщила о твоём исчезновении, — мягким голосом отвечает Хеджу, — поэтому отправились к ней в надежде, что она поможет нам лучше разобраться в ситуации. Она до сих пор опустошена из-за всего этого. По ней заметно, что она всё ещё любит тебя. Хеджу наблюдает за Тиффани в течение секунды, прежде чем завершить: — И ты тоже любила её всё это время. Проходит всего мгновение, прежде чем Тиффани делает судорожный вдох, а её глаза наполняются слезами, которые она не может высвободить, иначе она тут же сломается. Всё её тело словно борется с желанием рассыпаться на части. Она крепко зажмуривается, желая прогнать слёзы и сделать небольшую передышку, чтобы вырваться с глубин своего горя. Хеджу наблюдает за всем, видит эту абсолютную муку, за которую держится Тиффани, и осторожно кладёт руку на плечо девушки. — Знали ли вы тогда? Что вы обе были влюблены? Полные слёз глаза Тиффани снова открываются, чтобы взглянуть на Хеджу. В них заметна боль, беспредельная боль, сияющая сквозь все остальные эмоции. Она вздыхает, и её плечи опускаются под тяжестью бремени, которое она была вынуждена тащить, должно быть, целую вечность. — В глубине души я знала, но я была не готова с этим столкнуться. На дворе стояли девяностые. Если бы мы признались в своих чувствах тогда… Смысл её слов предельно понятен, и от этого только хуже. Тиффани не была готова рассказать о своих чувствах из-за того, что могло случиться с ней и Тэён, если бы она это сделала, даже если Тэён тоже была в неё влюблена. Общество навязывало им свои идеи, и обе годами страдали из-за этого. — Теперь ты знаешь, — говорит Тиффани, — почему я отказываюсь позволить этому случиться снова. — Это больше не случится. Ты права. Мы положим этому конец. Ради тебя, ради Тэён, ради каждого человека, которому навредило это существо, — уверяет Хеджу. Глаза Тиффани ярко сияют признательностью, обе девушки кивают друг другу. Рука Хеджу соскальзывает с плеча Тиффани. — Хорошо. Давай найдём твоих подруг. Двое уходят всё глубже и глубже в неизвестность.---
Чхверри открывает глаза. Сквозь бархатные занавески и чёрные матовые панели из дерева за кулисами, где она прячется, проскальзывают звуки голосов и движений. Она распрямляет скрещенные ноги и встаёт, сразу же направляясь к сияющему свету сцены, но глухой стук заставляет её остановиться. Она сохраняет молчание и выжидает. — Боже мой, вы в порядке? — Кажется, она сломана. — Чёрт, Джиу, всё нормально? Не дожидаясь ответа Джиу, Чхверри покидает сцену. Ким Лип и Соул можно списать со счетов, и, похоже, она потеряла своё преимущество. Время менять планы. Двигаясь тихо, но быстро, Чхверри выскальзывает через заднюю дверь, закрывая её с мягким щелчком, и спешит вниз по коридору. Её глаза полыхают. Есть только одна вещь, которая может спасти этот почти обречённый план от краха, и теперь это её единственная цель. С удвоенной силой Чхверри толкает последнюю дверь, отделяющую её от внешнего мира. У погрузочной площадки, как маяк утешения в этот ужасный момент, её ждёт ярко-синий мотоцикл. Она спрыгивает с уступа и через несколько мгновений добирается до средства передвижения. Кое-как набрасывая на голову шлем, Чхверри седлает мотоцикл. Включая зажигание, она больше чувствует рёв мотора под собой, нежели слышит, поскольку белый шум её ярости оглушителен. — Видимо, придётся делать всё самой, — говорит Чхверри, бросая последний взгляд на фасад школы. Быстрым движением она опускает защитное стекло шлема. Заднее колесо оживает, начинает крутиться, и мотоцикл шумно трогается с места. Чхверри мчится прочь от школы, оставляя своих помощниц и из захватчиков позади. Она несётся вдоль деревьев прямо в таинственный лес с одной точкой назначения и одним человеком на уме.---
Не имея возможности проверить, сколько времени уже прошло, Хеджу начинает думать, что они бродят уже несколько часов. После их последнего разговора Тиффани и она негласно решили сохранять молчание, позволяя шаркающим шагам заполнить тишину. Время от времени Хеджу наблюдает за тем, как молодая девушка перед ней грациозно и уверенно движется вперёд, в прозрачную пустоту. Тиффани никогда не колеблется, высоко держа подбородок, пока ведёт их через неизвестность, и Хеджу начинает задаваться вопросом, как долго они будут продолжать в том же духе. Как только мысли Хеджу начинают удаляться от реальности, Тиффани замедляется. Она делает крошечные шажочки, почти заставляя Хеджу столкнуться с её спиной из-за внезапной смены темпа, и поворачивает голову, чтобы прошептать: — Мы здесь. — «Здесь» это где? — Хеджу осторожно шепчет в ответ. Пейзаж, или скорее его отсутствие, не изменился. Вокруг всё ещё тянется пустота, такая же бесконечная и однообразная, поэтому Хеджу удивляется внезапной смене поведения Тиффани. Другая девушка улавливает её замешательство и недоверие. — Здесь Чхверри держит одну из твоих подруг. Она заперла их в потайном кармане этого измерения. — И ты это знаешь, потому что...? Тиффани вытягивает перед собой руку и проводит ей по диагонали, словно стирая конденсат с окна автобуса, чтобы открыть спрятанный за ним мир. Перед ними возникает дверной проём, из щелей которого сочатся потоки энергии. — Пока они заперты, должен быть способ для утечки их энергии и душ. Только так Чхверри может использовать их тела в реальном мире. Эта связь должна быть ощутимой, поэтому я почувствовала её, — объясняет Тиффани, подходя к двери. Волнистые линии связи вибрируют быстрее с её приближением, пульсируя всё интенсивнее. Делая последний шаг и протягивая руку, она толкает дверь. За ней виднеется всё та же пустота, но Тиффани не сомневается и проходит внутрь. — Скорее, нам нужно вывести того, кто находится в этом месте. Сейчас же, — предупреждает Тиффани, не дожидаясь ответа и скрываясь из виду. Хеджу вздрагивает, но следует за девушкой, шагая через дверной проём в укромный уголок этого измерения. Как только она оказывается внутри, пространство перед ней полностью меняется. Вместо пустоты, окружавшей её мгновение назад, она оказывается у основания вышки для прыжков воду, на потрескавшемся ветхом бетоне бассейна. Но вместо дневного света и знакомого зноя, её встречает другая картина. Солнце сменилось сияющей луной, такой яркой и полной на фоне тёмного неба, что всё вокруг блестит в её отражённом свете. Над головой мерцают звёзды, а кожу холодит ночной ветерок. Тиффани выжидающе смотрит на лестницу, ведущую наверх вышки. — Что происходит? Почему мы это видим сейчас? — спрашивает Хеджу. Тиффани молчит, глубоко задумавшись, прежде чем перевести внимание на девушку. — Это что-то вроде тюремной камеры, но гораздо хуже. Чхверри изменила реальность этого пространства, чтобы оно могло питать неуверенностью и страхами одной из твоих подруг, проецируя их на неё. Мучая её, — последние слова еле слышны; Тиффани смотрит на самую высокую платформу над ними. Хеджу следует за её взглядом, и тогда она слышит это. Крик. Отчаянный голос доносится ветром. Он жалобно умоляет, становясь охрипшим с повышением громкости, а затем ломается. Всё это завершается одним последним вскриком, после чего в чашу бассейна падает тело. Хеджу замечает, что у падающего человека светло-каштановые волосы, и наконец узнаёт кричащий голос. — Чонын! — восклицает Хеджу, подбегая к краю бассейна, чтобы заглянуть в его глубины. Она ожидает увидеть там изуродованное тело подруги, вдавленное в бетон, но ничего не находит. Там, где должно быть дно, оказывается лишь тьма пустого пространства. Сердце Хеджу бешено колотится, она отчаянно пытается увидеть, куда делась её подруга, пока снова не слышит крики с возвышающейся платформы. — Чонын! Я иду! — снова выкрикивает Хеджу, проносясь мимо ожидающей внизу лестницы Тиффани. Она не задумывается о своём проводнике по этой безлюдной пустоши, и бежит наверх так быстро, как позволяет её тело, перескакивая через две ступени за раз. Она поднимается всё выше и выше, пока её дыхание становится тяжелее, а крики подруги громче. Сердце Хеджу стучится с невиданной ранее скоростью, но она заставляет себя продолжать. Одолев последний лестничный пролёт, девушка выскакивает на верхнюю платформу. — Чон…ын, — с трудом хрипит Хеджу. Её глаза сканируют ситуацию. На краю платформы съёживается Чонын; плач срывается с её губ, когда она пытается отвернуться от человека, стоящего между ней и Хеджу. Не в силах увидеть её лицо, Хеджу может догадаться, кто это, по ослепительно-светлым волосам. Её подозрения подтверждаются, когда Чонын снова подаёт голос. — Джинсоль. Джинсоль, пожалуйста. Не… не делай этого, прошу, — умоляет она. По щекам девушки текут слёзы. Хеджу не может видеть лица Джинсоль, но страх, который вспыхивает в глазах Чонын, когда девушка приближается, говорит ей всё, что нужно знать. Искажённая версия голоса Джинсоль отвечает: — Что такое, дорогая? Я тебя чем-то расстроила? Ты же знаешь, что я люблю тебя. — Нет! Нет, не говори этого. Ты врёшь, ты… — Но это ведь правда, малыш. Я тебя о-о-очень сильно люблю. Разве ты не любишь меня в ответ? Чонын закрывает уши ладонями, зажмурив глаза: — Нет, нет, нет! Ты не можешь любить меня. Ты не можешь, ты не можешь… — Чонын! Чонын, это я! Я пришла тебя спасти, — шумит Хеджу, но это бесполезно. Ничто не может переключить внимание другой девушки. Она продолжает бормотать одну фразу снова и снова, повышая громкость с каждым новым предложением. Джинсоль подходит всё ближе, загоняя её в угол, но Чонын не двигается. Она практически съёживается в точку, её голос достигает предела, когда Джинсоль оказывается прямо перед ней. — Стой! Пожалуйста! — Прости, малыш, ничего личного, — говорит Джинсоль. В этот момент она вытягивает руки перед собой и сталкивает Чонын с края. — Чонын! — вопит Хеджу, наконец в состоянии двигаться после того, как застыла на месте от увиденного. Она подбегает к уступу, пытаясь оттолкнуть Джинсоль, но её руки скользят сквозь фигуру девушки. Хеджу слегка спотыкается, а призрачный силуэт Джинсоль исчезает, поэтому девушка смотреть в конец платформы. Опять же, Чонын там нет. Под ними тоже ничего нет. Хеджу снова начинает паниковать, пока бормочущий звук позади неё не заставляет её обернуться. Бросив быстрый взгляд, Хеджу обнаруживает Чонын на коленях возле середины платформы, и призрак Джинсоль снова появляется перед ней: они будто бы занимают свои назначенные позиции. Чонын снова закрывает уши ладонями, повторяя слово «нет» слабым голосом, когда Джинсоль пытается её подавить. — Это петля. Хеджу подпрыгивает от испуга, слыша голос Тиффани с верхней ступеньки лестницы. Девушка наблюдает сцену с грустными глазами. — Она вынуждена переживать это снова и снова. Её заточили в бесконечный момент безысходности. Хеджу смотрит на лежащую ничком Чонын. — Она меня не увидела, и даже не услышала. Как остановить это? Как мне ей помочь? Тиффани сжимает губы в тонкую линию и шагает вперёд. Она протягивает палец и тыкает Джинсоль в спину, заставляя её мгновенно исчезнуть. Тиффани кивает Хеджу, сигнализируя, что теперь она может достучаться до подруги. Хеджу сразу же опускается на колени рядом со сгорбленной фигурой Чонын и крепко обвивает старшую девушку руками. — Чонын, это я. Это Хеджу. Посмотри на меня, — умоляет Хеджу. Она подавляет желание встряхнуть девушку, чтобы вывести её из этого потрясённого состояния, и вместо этого обнимает её ещё крепче, словно заземляя подругу своим прикосновением. Мгновение кажется, что это не работает, но затем Чонын поднимает голову, всё ещё прижимая руки к ушам. Их взгляды встречаются, и страх Чонын сменяется замешательством и неверием: — Хе… Хеджу. Это правда ты? — Да, — Хеджу кивает. — Да, это я. Звук голоса Хеджу, должно быть, пробуждает что-то в Чонын, потому что смятение в её глазах тут же сменяется другой эмоцией — облегчением. Облегчением от того, что она наконец-то получит передышку от нескончаемой пытки. Это облегчение отражается на её лице и всём остальном теле, подталкивая девушку вперёд, чтобы обернуть руки вокруг Хеджу и крепко её обнять. На глаза наворачиваются слёзы. — Боже, я… спасибо. Я не могла… Хеджу держит старшую девушку в своих руках, боясь, что она исчезнет, как призрак Джинсоль, если она отпустит. По ощущениям объятие двух подруг растягивается на часы, пока Чонын не отстраняется. — Где мы? — тихо, неуверенно спрашивает она, и Хеджу уже собирается ответить ей, когда в разговор вмешивается Тиффани. — Извините, что прерываю, но сейчас у нас нет времени на объяснения. Нам нужно найти ещё двух ваших подруг. Хеджу помогает Чонын подняться, и та наконец замечает присутствие ещё одной девушки с ними: — Постой, Джинсоль тоже здесь? Из всех вещей, на которые стоит обратить внимание, Чонын, конечно же, улавливает именно эту деталь. Лёгкий кивок от Тиффани наполняет её вновь обретённой уверенностью, исходящей из глубин её души. — Хорошо… хорошо. Идём. Тиффани бросает быстрый взгляд на пылающую решимость Чонын: — Хеджу расскажет обо всём по дороге. Развернувшись, Тиффани снова проводит рукой по воздуху, и на верхней ступеньке появляется та же дверь, что и раньше. Она уверенно проходит сквозь неё. Чонын скептически смотрит на Хеджу, прежде чем пойти следом. Едва Хеджу успевает выйти, дверь за ней захлопывается и исчезает из поля зрения; их снова окружает тьма. Не теряя времени, Тиффани снова отправляется на поиски других подруг Хеджу. Уже привыкшая к этой рутине девушка нежно обнимает Чонын за талию, направляя её за их проводницей. Пока Тиффани умело ведёт их по темноте, Хеджу объясняет Чонын всё. Она рассказывает о том, где они находятся, почему они здесь, что с ними случилось, о предыдущих пропавших девушках. Она объясняет ситуацию с двойниками и происходящее во внешнем мире. Хеджу перемещается по замысловатой извилистой паутине правды и сплетает всё в одну нить в надежде, что другая девушка сможет её уловить. Она едва не пропускает какие-то подробности, но, к счастью, Тиффани поправляет её время от времени. Наконец, когда кажется, что она пояснила старшей девушке всё, что может, Чонын переводит на неё взгляд. — Боже, как много… информации. — Ага, — иронически усмехается Хеджу. — Можно и так сказать. Двое замолкают, избегая зрительного контакта, и продолжают идти за Тиффани. — По твоим ощущениям, как долго ты пробыла в том месте? — в конце концов спрашивает Хеджу. Чонын закрывает глаза, слегка отворачивая голову. — Не знаю. Просто… казалось, что этому нет конца. Всё перемешалось. Хеджу тяжело сглатывает: — Это так Чхверри завладела твоим телом? Джинсоль… Соул привела тебя в то место? Чонын кивает, слёзы обжигают её глаза: — В ночь вечеринки. Мы поругались. Она сказала, что любит меня, и я… я думала, что мы наконец-то будем вместе. А потом она столкнула меня с этой вышки. Сердце Хеджу обливается кровью за её подругу, поэтому она перемещает руку с талии Чонын вниз, чтобы взять её за руку. — Ты же знаешь, что это была не она, верно? Это была не Джинсоль. — Я… я знаю. Чонын сжимает ладонь младшей девушки. Они снова замолкают, пока Чонын не начинает шептать: — Мы… ведь выберемся отсюда, да? Не сводя глаз с Хеджу, Чонын ищет надежду. Она смотрит на подругу в поисках утешения. Поэтому, несмотря на незнание, смогут ли они выйти отсюда живыми в самом деле, Хеджу обеспечивает ей это утешение. Она кивает, сжимая руку Чонын в ответ, и та облегчённо выдыхает. Ни одна из них не замечает, что за ними наблюдает Тиффани, чуть-чуть повернув голову, чтобы оставаться незамеченной. Она смотрит на то, как бесконечно и безудержно между ними растекается доверие, и печально улыбается, словно вспоминая о дружбе, которая умерла вместе с ней. После этого она переводит взгляд вперёд и полностью останавливается. — Мы на месте. Как и в прошлый раз, Тиффани двигает ладонью, проявляя дверной проём. Все трое входят и оказываются в некоем подобии большой палатки, ткань которой накинута на длинные шесты, вбитые в землю. Безликие люди проносятся мимо них под навесом круглой конструкции, и группа следует за толпой. По окружности похожего на арену пространства расставлены трибуны, заполненные движущимися телами. Ровно посередине находится небольшая сцена, обнесённая деревянной оградой. По рукам передаются пачки с попкорном, а по огромной палатке разносится эхо знакомой музыки: истерическую песню играет лязгающее пианино. Картинка из увиденного и услышанного складывается воедино только тогда, когда бледный клоун с большим красным носом проходит мимо и сигналит им своим носом. Все трое подпрыгивают, а клоун смеётся и снова жмёт на нос. Тиффани наклоняется ближе к остальным: — Это… цирк? Ни Хеджу, ни Чонын не успевают ответить, прежде чем свет начинает мерцать, заводя и без того восторженную толпу. Кто-то пихает девушек на ближайшие свободные места. Не давая им осмыслить происходящее, из тени на сцену выходит мужчина в высоком цилиндре с полями, одетый в полосатый фрак и красные брюки. — Достопочтенная публика! Добро пожаловать! Сегодня мы предлагаем вам отличное шоу, и я обещаю, оно вас не разочарует. Итак! Приготовьтесь к лучшему представлению вашей жизни! Народ громко аплодирует, пугая трёх невольных гостей, и мужчина исчезает со взмахом своей трости. Ещё больше клоунов выбираются из задней части шатра. Они бегают и прыгают по сцене, оживлённо двигаясь и заставляя толпу хохотать своими дикими выходками. Девушки глядят друг на друга с широко раскрытыми глазами. Кривляния клоунов продолжаются очень долго, сменяясь затем глотателями мечей, метателями огня и старомодными силачами, балансирующими мультяшного вида штанги на одном пальце. Выступают акробаты и даже фокусник. Одно действие сменяется другим в истинно хаотичном порядке, а Тиффани, Хеджу и Чонын вынуждены сидеть и наблюдать за всем этим. Овации зрителей не прекращаются, и кажется, что с каждым актом на круглой сцене они становятся только громче и шумнее. Спустя вечность начальник манежа появляется снова. Он взмахивает тростью и вызывает аплодисменты толпы. — Вы были замечательной публикой сегодня! Поистине удивительно! Но теперь пришло время для завершающего акта этого вечера, — толпа улюлюкает. — Знаю, знаю! Очень грустно, что время нашей встречи подходит к концу. Но этот спектакль оставит вас в восторге. Так что теперь полюбуйтесь на самую жалкую, самую убогую, самую унизительную вещь в этом мире. Внимание! Откидная створка на другом конце шатра поднимается. Девушки с ужасом наблюдают, как на сцену выталкивают Джинсоль. Она стоит там, контуженная от шока и униженная, под крики зрителей. Прямо напротив неё появляется другая девушка. Толпа слетает с катушек, когда другая версия Чонын делает шаг навстречу Джинсоль, её лицо залито гневом. Глаза Джинсоль мечутся между зрителями и фальшивым лицом Чонын. Она открывает рот, словно пытаясь что-то сказать, но множество глаз, наблюдающих за каждым её движением, заставляют её взволнованно замереть. Она путается в словах как бушующий, загнанный комок тревоги, отчего близнец Чонын вскидывает руки в воздух. — Ты никогда не сможешь этого сказать, не так ли? Я дала тебе столько возможностей, а ты даже не можешь признать того, что всем и так известно. Меня от тебя тошнит, я даже не могу смотреть на тебя. — Нет, нет! — кричит Джинсоль. — Я… я могу… — Можешь? Правда что ли? А мне кажется, что ты не сказала и не сделала ничего способного даже косвенно доказать, что ты можешь быть чем-то большим, чем просто трусихой. Зрители смеются, тыча пальцами и крича на Джинсоль, пока по её щекам начинают течь слёзы. Она отчаянно просит: — Пожалуйста, просто дай мне ещё один шанс! Клянусь, я… Друга Чонын лишь усмехается: — Почему я должна тебе что-то позволять? Почему я вообще обязана давать тебе второй шанс? — Потому что, Чонын, я… я… Джинсоль не даётся ни секунды на то, чтобы разобраться со словами, прежде чем другая Чонын перебивает её: — Однажды ты уже разбила мне сердце, Джинсоль. Я не собираюсь давать тебе второй шанс только для того, чтобы ты могла сделать это снова. Она быстро разворачивается и уходит; полог палатки развевается, когда она исчезает из виду. Публика близка к исступлению: все вскочили, либо аплодируя и смеясь над разыгравшейся перед ними сценой, либо насмехаясь и шумя на Джинсоль. Джинсоль застряла на сцене, полностью застыв в смущении момента. Она поворачивает голову во все стороны и видит, как все смеются. Они смеются до тех пор, пока в их лёгких не кончается воздух, пока они не начинают плакать от смехотворности её страданий. Хохот сливается в одну гигантскую стену звука. Это продолжается, и продолжается, и продолжается. Девушка падает на колени. — Оставьте меня в покое, — шепчет она. Никто не слышит её мольбу. Смех становится всё громче, вынуждая Джинсоль кричать. — Оставьте меня в покое! Её крик заглушается шумом толпы. Стоящая на коленях Джинсоль всхлипывает, но публика остаётся равнодушной. Когда овации и хохот начинают стихать, раздаётся эхо басистого голоса ведущего: — Спасибо всем и каждому за то, что посетили наше представление. Обязательно возвращайтесь завтра вечером, чтобы посмотреть, как это произойдёт. Снова. И. Снова. Зрители начинают расходиться, оставляя Джинсоль на коленях. Без оглушительного смеха и бурных аплодисментов рыдания девушки становятся более явными; Хеджу, Тиффани и Чонын могут слышать, как сердце девушки разбивается. Три девушки, потерявшие возможность пошевелиться на протяжении всего шоу, наконец делают глубокий вдох. Хеджу отрывает взгляд от Джинсоль и поворачивается к Чонын, обнаруживая, что девушка зажимает рот рукой. Она приглушает всхлипы, а на её глаза наворачиваются блестящие слёзы. Хеджу тянется к этой руке, чтобы осторожно отвести её в сторону и потянуть девушку к сцене. Они осторожно приближаются к плачущей подруге, побеждённой и подавленной. Всё её сгорбленное тело истерзано горем. Чёрные волосы закрывают её лицо, скрывая его выражение, но на земле под ней образуются тёмные пятна от слёз. Хеджу бросает в сторону Чонын последний обеспокоенный взгляд, прежде чем отделиться от неё и подобраться к Джинсоль. На мгновение она зависает, не зная, как ей удастся прорваться сквозь стену опустошения старшей девушки, но затем нежно кладёт ладонь ей на спину. — Джинсоль, хэй, это я. Джинсоль поворачивается, выглядывая через завесу волос. Они встречаются взглядами, и в глазах Джинсоль появляется слабый свет. Она вскидывает голову, глядя на Хеджу как на ангела, спустившегося с небес, и заключает подругу в тревожно крепкие объятия. — Ты… ты настоящая? — шепчет она на ухо Хеджу. Младшая кивает. — Да. Да, я настоящая. Снова раздаётся всхлип, сотрясающий всё вокруг Хеджу, и Джинсоль утыкается лицом в плечо младшей девушки. Хеджу даёт ей высвободить всю эту боль, позволяет ей выпустить наружу печаль и тьму, которые завладели её сердцем и отказывались отпускать. Сердце Хеджу сжимается от сочувствия. Когда плач Джинсоль стихает, а дыхание начинает выравниваться, старшая отстраняется. Она всё ещё смотрит на Хеджу с опаской, как будто она действительно плод её воображения в этом аду. Чтобы подавить паранойю Джинсоль, Хеджу дарит ей обнадёживающую улыбку и крепко сжимает её руку. Девушка осознаёт, что Хеджу рядом с ней не одна и поворачивает голову; к ней тут же возвращается страх, и она отчаянно карабкается прочь. — Нет, нет! Тебя сейчас не должно быть здесь! Чонын, всё это время стоявшая в стороне, пытается приблизиться к Джинсоль, но девушка продолжает отползать назад. Шатенка протягивает руку, словно пытаясь прикоснуться к ней. — Я здесь не для того, чтобы кричать на тебя. Я… не причиню тебе вреда. Джинсоль съёживается. Она подтягивает ноги к груди, раскачиваясь взад-вперёд, и бормочет: — Тебя не должно быть здесь. Ещё не время. Ещё не… Хеджу подходит к Джинсоль, чтобы дотронуться до неё. Старшая девушка вздрагивает, и Хеджу одёргивает руку, точно обожжённая. Джинсоль продолжает бормотать себе под нос, полностью игнорируя присутствие обеих девушек и мотая головой. Взад и вперёд. Быстрее, быстрее и быстрее, пока этой действие не становится беспорядочным и безостановочным, а волосы бешено разбрасываются во все стороны. Чонын не может. Она не может смотреть на это, так что она падает на колени перед девушкой и хватает её за руки. — Джинсоль. Прошу, остановись, — решительно говорит она. Джинсоль останавливается, но не из-за слов Чонын, а от её близости. Она хнычет и пытается вжаться в себя, чтобы избежать девушки перед ней. Девушки, которая преследовала её и разбивала её сердце на тысячи крошечных кусочков. Джинсоль зажмуривается. — Уходи, уходи, уходи… — Солли. Девушка распахивает глаза. Девушка перед ней звучит спокойно, она деликатно кладёт праву руку на щёку Джинсоль. — Это всё по-настоящему, я настоящая. Я здесь. Теперь я здесь. С тобой всё будет в порядке, — мягко говорит Чонын, с нежностью смотря в глаза другой девушки. Ладонь на её щеке, ласковый взгляд, ободряющие слова, — всё это наконец пробивает стену. Джинсоль погружается в любящую ауру, и в этот момент ока будто бы просыпается, ясность возвращается в её прежде затуманенные глаза. — Чони. Чони, о Господи. Я… я люб… Чонын прикладывает палец к её губам, слегка вздрагивая от слова, которое почти сорвалось с уст брюнетки. — Я знаю. Я всегда знала. Ты не обязана это говорить. Мне не стоило заставлять тебя признаваться. Девушки заключают друг друга в объятия. Их тела сжимаются и переплетаются, позволяя физической связи сказать всё, что они не в состоянии облачить в слова. С помощью этого прикосновения они обмениваются утешениями и заверениями, и Хеджу получает возможность наблюдать, как её друзья возвращаются на орбиту друг друга. Чонын отстраняется первой и поворачивается к Хеджу: — Не сиди как неродная. Ты можешь присоединиться, — на её лице появляется лёгкая ухмылка, и Хеджу закатывает глаза, но двигается ближе, чтобы обнять их обеих. Три девушки крепко прижимаются друг к другу, пока их сердца начинают исцеляться. — Мне очень не хочется снова вас прерывать, но… Хеджу вздыхает. — Знаю, знаю. У нас не так много времени, — говорит она, отстраняясь от своей небольшой компании. Её голос немного разражён, но только в шутку. Тиффани терпеливо ждёт в нескольких шагах от них, и Джинсоль хмурится, замечая незнакомое лицо. Хеджу осознаёт, что должна устроить официальное представление. — Джинсоль, Чонын, это Тиффани. Она… наш друг. Тиффани любезно улыбается, две старшие девушки смотрят на неё с ноткой благоговения. — Много всего навалилось, я понимаю, — говорит она. — Но ваша подруга всё ещё где-то здесь и нуждается в помощи. — Йерим, она… — начинает говорить Джинсоль и глядит куда-то вдаль, словно вспоминая слабое чувство ужаса. Тиффани качает головой. — Это была не она. Настоящая Йерим заперта где-то здесь. Уже давно. — Как давно? — спрашивает Чонын, а резкие вдохи со стороны Хеджу и Джинсоль отражают их собственное любопытство. — Вы не хотите этого знать. Мысли об этом сейчас не помогут. Вам нужно сосредоточиться. Ну же, — Тиффани направляется к выходу и открывает портал в пустоту. Три подруги обмениваются напряжёнными взглядами, готовясь к бою, и кивают в унисон. Поднявшись с земли, рука об руку они идут к порталу. Одна за другой девушки выходят через дверной проём, обращая свои мысли к единственному, что осталось сделать — спасению Йерим.