точки

на подбородке розовый след от ладони, которой чонгук подпирал пол-лица все то время, что не сводил юнги глаз. взгляд затравленный и неприятный, как будто бы даже осуждающий, словно разделывает на кусочки, разбирая по тканям и тончайшим слоям. во рту слишком много слюны, которую юнги сглатывает каждые пять секунд. сложно концентрироваться на маленьких суккулентах, стоящих на подоконнике слева от него. ручка скользит в потных пальцах. он боится? чонгук — инопланетянин. не разговаривает на «их» языке, не вливается в компанию, не пытается делать вид, что причастен к курсу. чонгук жуткий. чонгук мрачный и молчаливый, и уже только одно это отгоняет стайки людей, что повелись на стиль и внешность с претензией на богоподобную. у чонгука огромные синяки под глазами, проколы на лице и татуировки по всему телу вплоть до шеи. может и не по всему, но все открытые участки он заштриховал чернилами, чтобы не добрались до сути. юнги — староста группы. юнги — общительный и почти душа компании. у юнги много знакомых и достаточно друзей. юнги часто смеется — беззвучно, но ярко. шутит и заполняет собой пространство. по лицу чонгука ясно читается «выскочка». юнги чонгука опасается. не потому что чонгук выглядит устрашающе — мин видел, как тот кормил дворовых котов, осторожно поглаживая между ушей с маленькой улыбкой. он его боится, потому что от клейма «белой вороны» сложно избавляться. юнги знает. юнги больше не хочет. видеть себя в ком-то, кто осуждает тебя за то, к чему ты стремился, будучи таким же — больно. злит. задевает. они ведь две стороны одной монеты. обернись — и увидишь себя прежнего в чонгуке. юнги яростно сжимает зубы. он не хочет быть другой стороной монеты. он — просто другой. другой же?