точки

то, что зарождается где-то в желудке и поначалу сложно поддается идентификации, а комья из других непереваренных чувств так и липнут, липнут так, что аж до глотки временами доходит. концентрация соляной кислоты в желудочном соке слишком низкая, полпроцента, может, чтобы разъесть даже частично, не то что начисто. неожиданно украденный образ социальной бабочки, который хосок, друг его до гроба, не носил. теперь это его вторая кожа, и чонгук не может отделаться от мысли о том, один ли он насквозь видит эту фальшь и приторно-правдивую тягу к общению, бурные реакции, распыленность и множество приятелей, которых-то чонгук за людей не считает? старая обида, не высказанная к месту, тогда, раньше, сейчас за притупленностью чувств рубцуется, оставляет неприятный след. обида накладывает свой отпечаток, душит его в негативе, душит других в яде и раздувает тошнотворное разочарование до вселенских масштабов. концентрировать свой мир на одном определенном человеке не глупо, нет. …не стоило? отвращение, отвращение, отвращение, вспышка злости, презрение, тянущая ностальгия, часы, отведенные на промотку диалога и переоценку ситуаций. слова, слова, пустые обещания, приятные комплименты, игнорирование, голосовые, куратор — мудак и черчение — параша. утешение, завтраки и невысказанное в чужой день рождения — праздник же — «как же я устал от твоего вранья». манера общения, излишняя эмоциональность, соскобленные с чонгука фишки чуть ли не к случайно попавшей слизи на кожу приравниваются. «это конечно жесть, что у тебя кто-то умер» и сразу же «ЗАЦЕНИ МЕМ». легко брызгать слюной, обвинять другого в изменениях в жизни, пока сам сидишь сложа руки. отвращение. сглотни же его, чонгук. сглотни его, мой мальчик. у тебя так хорошо получается. можно ли целовать кого-то, ощущая только лишь презрение на корне языка? можно ли упиваться мрачным весельем, глядя на безнадежные попытки хосока оживить уже как полгода мертвый чат? можно ли наконец перестать угождать всем подряд и не быть хорошим, если не хочется? — скажи уже, — хрипит юнги, в то время как у чонгука подкашиваются ноги. глаза яростно блестят: юнги, его парень все то время, как он похоронил дружбу — а дружбу ли, — тоже устает от звенящей молчаливости. можно ли наконец перестать угождать всем подряд и не быть хорошим, если не хочется? — ну же, — давит, — скажи вслух хотя бы мне! это отвращение, которое он бережно хранит внутри. оно же к себе? к лицемерию, которое он все никак не развидит в хосоке, но засыпает землей и ветками в себе? — я не хочу, — голос подрагивает на «я» и «не». его молчание прорывается сиреной в третьей октаве. нотой ми, а может фа. обычно этот писк похож на тот, что транслируют в кино после взрывов. закладывает уши: все существование сосредотачивается только на одном звуке, норовящем заступить за болевой порог. — лучше дождаться момента, когда рванет? — тихо спрашивает. челка-частокол делает лицо более несимметричным, чем оно есть. — лучше закрыться в себе и дохнуть каждый день от всего? чего молчишь, а, чонгук? мне, если честно, каждый раз не по себе, когда мы наедине и не трахаемся, или ты не ешь, потому что это единственное оправдание этой ссаной пропасти между нами. может, расстаться надо? нахуй все это, если ты не говоришь ни того, что тебе нравится, ни, тем более, того, что не нравится? случаи с «я не люблю заварной крем» не считаются. не смейся, гук-а, я серьезно сейчас. отвращение. чонгук жмурится: от обиды отрывают засохшую корочку, обнажая все еще кровь, не рубец. скручивает внутренности, он тянется — неизвестно куда, неизвестно зачем. юнги подходит вплотную. ростом небольшой такой, его подбородок классно ощущается на плече, когда он на перерывах между парами подходит и втыкает в реальность, чуть ли не повиснув на чонгуке. глаза теряют ощущение сухости. соль подсушивает кожу — чонгук вовсе не плакса. юнги обычно мягкий и улыбчивый. сегодня ничего не меняется, просто в отличие от чонгука он имеет стержень и смелость говорить о собственных чувствах. в темных глазах столько поддержки и этого «я готов сделать тебя равным себе. я готов сделать тебя центром своего мира». в жестах столько «я тебя слушаю», «мне интересно», «ты мне важен». чонгук пока что состоит только из отвращения к самому себе. но: — можно мне не быть хорошим, если не хочется? всхлип, предвестник подступающей освобождающей истерики, глушится воротом свитера. все в порядке. отдаляться — нормально. переставать находить общие темы, ставить диаметрально противоположные прежним целям ценности — тоже. — способен ли ты принять это?