точки

— что-то случилось, юнги? — ты интересуешься однажды вечером. — твое расстройство прямо в воздухе витает. я свожу брови к переносице, прикусывая щеку изнутри — не догоняю, с чего это вообще было взято. — я не расстроен. — но твое лицо, — чонгук, знал бы ты, насколько ты милый, когда потерянный. — оно такое всегда, — невозмутимо парирую. ты молча поджимаешь губы, недоверчиво качая головой. это, если честно, временами раздражает. ты говоришь, что очень эмпатичен. хотя я бы назвал это накручиванием и фантазерством. возможно, иногда это еще и эмоциональные последствия моих реакций, которых ты не ожидал или рассчитывал на другие. тебе кажется, что ты знаешь, где я ломаюсь по ночам, когда никто не видит. но я не ломаюсь — во мне нет ничего, что можно было бы сломать так, что меня заденет. это, вроде бы, называют слоновьим спокойствием. тебе кажется, что мне есть о чем рыдать и стенать. тебе кажется, что ты знаешь меня полностью, хотя это ровно то, насколько я позволил узнать тебе себя: шелест нотной тетради, кривые строчки, которые слишком сопливые — ты мелодрамы любишь, и это не минус. я не уверен, что ты эмпатичный в такой степени, как тебе кажется, но твоя тонкая душевная организация очень хрупкая и… я правда стараюсь ее (тебя) беречь, окуная тебя в свою жизнь поверхностно, лишь немного увеличивая дозу. сегодня ты знаешь мой любимый десерт, а через несколько лет — то, что я, по большей части, бесчувственный сухарь, который позволяет себе возможную для своего эмоционального диапазона долю нежности, когда утыкается носом в твои обрубленные костяные крылья на спине. чонгук, ты, наверное, редко о таком задумываешься, но мы слишком разные. похожими нас делают только твои ложные представления обо мне. я гораздо более простой, бесчувственный и пластиковый, чем тебе кажется. нет во мне никакого пласта обид и загадочного прошлого. тебе, чонгук, кажется, что мы идем нога в ногу — на одной волне, — но это всего лишь краткая синхронизация нашего шага. но от этого я не перестану тянуться к тебе, даже если ты устанешь ждать, наконец поняв мою не очень занимательную суть.