Девочка с немецкой фамилией.

Кхем… Ну… Привет… Начнём с того, что… я проснулась. Как только я раскрыла глаза, по телу пробежала неприятная волна боли, из-за которой мне пришлось сильно зажмуриться, чтобы подавить жалобный скулёж. Я смутно припоминаю события ночи, вспоминая отчима, убийство и наркотики. Моё сознание всё ещё находится где-то высоко в небе, а тело здесь на холодной земле. Мозг постепенно прогружается, первые мысли выплывают из-под корки. Странно всё это… Сейчас, сидя где-то среди голых веток, вся мокрая, грязная, заваленная снегом, нападавшим за время моей отключки, я задумалась: А почему всё собственно так плохо? Не может же быть, что с одной мной случилось столько историй, что прямо о-го-го! Умер отец, потеря состояния отчима, его алкоголизм, спивания, дурь, которую он курил раньше, отдавая последние деньги. Его друзья уроды, хотевшие изнасиловать меня, когда я была маленькой, убийство моей матери у меня на глазах, домогательства, наркотики, алкоголь, сигареты, на которые я подсела, убийство какой-то девушки, тоже на моих глазах, а ещё, оказывается с ножом в руках стоял Денис. Что ещё будет?! Мозг загрузился. Я снова могла ощущать. Тело продрогло до костей, руки и ноги онемели. Я поднимаюсь еле-еле, вставая на трясущиеся ноги. Свет фонарей освещает арку с лежащим мирно телом. Меня всю трясёт. Ноги понесли меня прочь отсюда. Мест куда мне можно пойти немного. Это заброшенные дома и квартира Антона. Я решила выбрать второе, к тому же идти туда намного ближе, чем к ближайшей заброшке. Мама Шаста уехала к его бабушке помочь с чем-то. То ли они продавали дачу, то ли ещё что-то я не поняла, но что родительницы не будет дома около недели я запомнила точно. Поднимаясь по лестнице на третий этаж в обычной пятиэтажной хрущевке, я нажимаю на звонок. За дверью тишина. Меня всю потряхивает от непонятной злости, испуга и отчаяния. За дверью по-прежнему было тихо. Я, окончательно забыв про все приличия, начинаю долбиться в дверь с невиданной силой.

***

Проклиная весь свет, Шастун разлепляет тяжёлые веки, еле-еле передвигая ногами к двери. Тапочки издавали противные шаркающие звуки, от чего парень морщился. Замок поворачивается, щёлкает и злой, ненавидевший того человека, кто скрывается за дверью, Антон рывком распахивает дверь, едва не попадая немке в лоб. — Антошенька, миленький, — набрасывается перепуганная девочка на друга, запинаясь, падая на порог квартиры. Её всю трясло. Одежда грязными, мокрыми, безразмерными тряпками висела на тощем теле. Сон, как рукой сняло. — Саш, ты что здесь делаешь в такое время? — голос был хрипловат после сна. Парень помогает брюнетке встать, а она и на ногах не стоит. Вся дребезжит. — Антошенька, Антон, он убил её! Он убил её! Убил её!!! — зелёные глаза были полны безумия. Девятиклассница повторяла одно и тоже дрожащим голосом, срываясь на последней части предложения. — Тише-тише, — перепуганный юноша не мог проговорить ни слова. Ком в горле мешал словам прорезаться наружу. Шефер схватила шатена за плечи, больно сжимая костлявые плечи, слегка потрясывая и срываясь на отчаянный крик протараторила: — Антон, он страшный человек! Он убийца! Мой отчим — убийца! — из глаз хлынули слёзы. — Он забил до смерти мою мать, зарезал эту невинную женщину, какая вероятность, что он ничего не сделает со мной??? Она тяжело дышала, смотря в глаза друга так отчаянно, будто цеплялась за них, как за спасательный круг. Руки, вцепившиеся в плечи были ледяные. — А знаешь, что самое ужасное? Я всегда прощаю его! Простила все домогательства, все унижения, удары. Я… Я просила ему дуло ружья у своего виска. Он едва не выстрелил тогда три года назад! Я ненавижу сука, этого Дениса! — заплетающимся языком хрипела она. — Я желала ему смерти, — с минут помолчав, снова подаёт голос немка, отпуская наконец-таки плечи Антона. — Искренне жалела и желаю до сих пор… Я… Я бросалась на него с ножом, кидалась разными тяжёлыми вещами, лишь бы он меня не трогал. Но каждый раз, когда он приходит трезвый, более-менее опрятного вида я прощаю, — тихие всхлипы рвали душу Шастуна в клочья, выворачивая ошметки мяса. Видеть сильную, стальную Сашу такой… хрупкой, было тяжело. — Прощаю всю, ведь он обещает, что все изменится, но… Сука! Ничего не меняется уже который год!!! Я слабая и мерзкая… Ненавижу… — Ты не слабая, — тихо начал парень, приобнимая подругу за плечи. — Ты добрая, Саш, очень добрая. Конечно, Антону было безумно интересно, что же увидела Шефер, но разговоры сейчас были не к чему. Саша была слишком убита. Слишком измучена своей жизнью. Ей нужен отдых.

***

Естественно в школу Антон не пошёл. Надо было привести в чувства едва ли не терявшую сознание несколько часов назад бледную, как смерть девочку. Пока мирно спящая Шефер, сладко причмокивала губами на кровати, парень ходил взад-вперёд по кухне, меряя её шагами. Большими шагами. Полтора вперёд и столько же назад. Да, в хрущевках маленькие кухни. (автор сама раньше в такой жила) Вопросов к Саше было куча! Шастун заранее прогонял в голове все свои реплики, которые он планирует задать брюнетка после её пробуждения. Пробуждения этих двух дней, казались Саше всё комичнее и комичнее. Реально! Просыпаться в разных местах стало уже хобби каким-то. Продрав глаза, воспаленные после недавней истерики, девочка усмехается, первой же мысли: Ёбушки-воробушки про меня можно писать книгу «Приключения дрыща Афанасия». А потом: Почему именно это название? Подняться стоило больших трудов. Мышцы ломило, будто Саша вчера тягала камаз. Блять, не смешно нихуя!!! Хули жопе больно? Похоже я вчера отбила пердак. На кухне инопланетяне воровали колбасу, иначе объяснить непонятные звуки брюнетка не могла. Конечно, был вариант, что Шастун просто пошёл завтракать. Но… Версия с пришельцами была гораздо правдивее. — Что за суета поутру? — она подняла бровь, не без усмешки глядя на друга. — Что? — дёрнулся парень, испугавшись. — А! Нет, ничего! Просто задумался чуть-чуть и ходить непроизвольно начал. — Это всё объясняет, — естественно этой чепухе Саша не поверила. В любимом стиле она плюхнулась на стул и внимательно уставилась на худого и высокого дружка. — Что ж. Наверное нам надо побазарить. Шатен кивнул. — Я тебе щас такое расскажу! Ну… Про то, что мой отчим не самый лучший чувак в этом мире, ты и так знаешь. Вчера он снова решил попробовать сделать шпили-вили со мной, а я чё? Бутылкой его по башке и бежать. Убежала. Хрен знает где вырубилась и меня подобрали. Знаешь кто? Попов — англичанин этот назойливый. Накормил, обогрел, а я ночью от него и свинтила. Шагаю в сторону дома значит и вижу ахуительную картину! — она вскинула руки вверх, медленно гладя воздух. — Дениска зарезал ножём у арки в прямоугольник молоденькую тётку. Прикинь?! Возможно говорила Шефер с усмешкой и привычным шутливым тоном. Но лицо её выражало тревогу. — Саш… Это ужасно! — А кто отрицает, — гогочет немка. Странно, но её настроение ползло вверх, несмотря на весь ужас ситуации в которую она попала. Да, порой эмоции, пробуждающиеся в Саше нельзя объяснить, ведь эта девчонка непредсказуема. Смеяться, когда, казалось, это совсем неуместно и грустить, пока другие радуются — эта задачка для неё. О да! — Знаешь, — начала девочка, став мгновенно серьёзной. — Все последние события настолько ужасны и странны, что мне кажется, что это произошло не со мной, а с кем-то другим. Она пожала плечами, погружаясь в заросшие тоннели воспоминаний, которые так тщательно Шефер старалась блокировать. — И что ты собираешься делать? — Для начала хочу вернуть шмотки Попову, — серьёзно буркнула зеленоглазая. — Не думаю, что это настолько важно, — усмешка из уст Шастуна разбудила в немке раздражение. — У меня вообще нет мыслей о будущем. Фыркнула. Когда Саша злиться, она становится похожа на привередливого ежа. Её острые черты лица, иногда в особом случае раздражения делают её гримасу жуткой. — Я просто хочу сперва вернуть ему шмотки и забрать свои. Не в этих же тряпках грязных я домой пойду? — Ты ещё после всего домой собираешься? — А куда мне ещё идти? — Да хотя бы останься у меня! Мама против не будет. Ты ей всегда нравилась. К тому же диван ты уже успела продавить под себя. — Я так не могу! Пользоваться вашим гостеприимством нехорошо. Я должна сама как-то выкарабкиваться из ситуации. Есть же моя вина во всех приключениях. — Какая в жопу вина! — нервы Антона были на пределе. — Этот урод сделал достаточно говна в твоей жизни, чтобы ты ушла из дома, забрав вещи. Кажется мама уже предлагала тебе переехать к нам? Разве нет? И что ты ответила, он исправиться, всё будет хорошо! — Я прекрасно понимаю, что это всё ложь, но я не могу его не прощать! — бурчала себе под нос немка, раздражение не покидало её, но не перерастало в большую стадию — злость. — Эх, — вздохнул парень. — Ты слишком добрая Саш, слишком. Спустя около двух часов уговоров, Шастун уговорил брюнетку остаться у него на неделю до выяснения обстоятельств. К счастью, такому, что девочка часто проводила время на квартире Шастунов, одна полка в шкафу шатена принадлежала исключительно Сашке. Там была её одежда, некоторые вещи и даже книжка, которую она всё забрать не может. А теперь уж и не нужно. Диван в гостиной, действительно давно уже принадлежал немке. Она оккупировала его ещё в первый день знакомства, когда после школы они пришли зависать на хату. Мягкий серый диван с двумя креслами по бокам так пригляделся её заду, что согнать её оттуда невозможно. В основном в гостиной ни Антон, ни его мама не тусовались, поэтому, когда Саша была в гостях, это была как отдельная для неё комната. Никто собственно против и не был. Майя Олеговна — женщина огонь! — так говорила немка. Ну реально крутая тётка со смешными шуточками. Когда мама Саши Женя умерла, именно Майя оказала девочке такую поддержку, что уже спустя три дня, раны на сердце зажили и снова Александра превратилась в титановую пластину. Имидж у неё такой. На следующий день подростки соизволили пойти в школу. Как обычно, выглядят на уровне раздолбайки, Саша лениво плелась по коридору оглядывая по сторонам заебавшие рожи. Тёмные круги под глазами чуть втянулись, лицо было не такое бедное, но… Над внешним видом нужно ещё работать и работать! Чёрная футболка «пивозавр», которая идеально подходила под школьную форму и чёрные джинсы, весьма потрепанные жизнью — вот это школьная форма, вот это я понимаю! Волосы утром было настолько лень собрать, что Александра ограничилась распущенной копной. Прийти к первому уроку, накрасившись, сделав свои глаза ещё темнее — случилось чудо? Или просто Саша проиграла Шастуну в карты и весь день должна была ходить более-менее прилично. Вдруг прямо перед носом вырос Попов, в которого по обыкновенной своей невнимательности врезалась Шефер. Унюхав знакомый парфюм, она поднимает зелёные глаза на щетинистое лицо учителя, ухмыляясь. — Утречко доброе, — начинает брюнет, оценивающе разглядывая ученицу. — Почему тебя вчера я не видел на своём уроке? — И вам хворь пусть ручкой на прощанье машет, — зевая бубнит она. — Меня впринципе в школе не было. — Причина? — Это не ваше дело. Вы не мой классный. — Но я учитель, с которым нужно иметь хоть какие-то рамки приличия в разговоре и поведении, — он недовольно сдвинул брови у переносице. Венка на шее запульсировала, обещая скорую бурю. — Ладно, извините, — странно для самой себя немка опускает глаза в пол, разглядывая чистые чёрные ботинки англичанина. — Не хочешь мне ничего рассказать? — Я? — А кто? — А кто тут ещё? — шутка казалась уместной. Саша с дьявольской улыбочкой оглянулась вокруг, демонстрируя пустой коридор. Звонок прозвенел уже, как минуты две назад, а Шефер так лень торопиться куда-либо, что беседа с хэппи-инглином кажется наградой. — Не делай из себя дурочку! — мужчина не выдержал и схватив больно девятиклассницу за руку, потащил её в свой кабинет, что по нелепой случайности находился в двух шагах. Дверь захлопывается, тут же забаррикадированная стройными, но крепким телом учителя. — Я жду! — Вы типо ждун? — Александра! — с нажимом, как он любит. — Ой, да ну вас! Мне просто домой захотелось. — Тебя не было дома, я заходил утром. Твой отец сказал, что ты не ночевала дома, ссылаясь на ночёвку у подруги. — Он. Мне. Не. Отец, — сквозь зубы рычит школьница, сжимая руки в кулаки. — И вообще всё что он сказал ложь. — Доказ… Пруфы? — Ну как бы вам сказать, — наигранная задумчивость. — Mein Stiefvater ist ein moralischer Freak.* — То есть он отчим? — То есть вы понимаете по немецки? — ухмыльнулась, сложив руки на груди. — Ja** — самодовольно проговорил он. — Прикольно, — равнодушно протянула она. — Но это не изменяет факта, что я буду молчать. Кстати, — она промолчала чутка, призадумавшись. — Когда я могу вернуть вам вещи и забрать свои? — Бартер? — Есс, — низким тоном Бэна хихикнула немка, гордо вскинув голову и уставившись в уставшую физиономию учителя. — Можем после школы заехать ко мне и я отдам тебе вещи. Мои можешь не возвращать, как раз думал куда бы деть. Так ты выкинул свои шмотки за счёт меня! Ах ты англичанин вонючий! — Окей. На этом и порешали. После школы погода ухудшилась. Ветер усилился, заставляя школьников ёжиться от холодных порывов. За серым зданием, около корпуса спортзала стоял худощавый, с обвисшими скулами мужчина. Его более-менее приличная одежда выглядела неестественно. Глаза пусто смотрели на небольшой пучок пионов, называемый букетом. — Ну где ты ходишь? — усталым тоном тянет учитель, хмурясь при виде довольных глаз Шефер. Девчонка нагло и медленно плетётся к выходу, желая вывести из себя Попова. — У меня было неотложное дело. — Какое у тебя может быть дело? — Крайней важности! Брюнет тяжело вздохнул, подгоняя девятиклассницу к выходу. — Похолодало, — трожжащим голосом бурчит англичанин, ускоряя шаг к парковке. — Да не, норм, — догоняет его зеленоглазая. Арсений Сергеевич недовольно фыркает, не разделяя хорошего настроения ученицы. Парковка находится прямо за спортзалом. Быстрыми шагами Попов идёт туда, чтобы скорее согреться в салоне авто, а девочка Саша Шефер еле-еле передвигая ноги, старается не отставать от него. Ну как не отставать? Она хорошо играла эту роль. Главный корпус был позади, виднелся спортзал и указатели парковки, когда Шефер остановилась, испуганно глядя на неестественного мужчину. Он заметил её, улыбнулся и стал двигаться навстречу. — А… Арсений Сергеевич, — дрожащим голосом окликает хэппи-инглиша брюнетка, кидая испуганные взгляды на отчима. — Давайте ускоримся, ради Бога. — Замёрзла? — Э… Да. — Хорошо. Ебанная ворона! Пускай этот хер идет нахуй. Чё ему здесь надо! Денис нахмурился, ускоряя шаг. Он что-то бурчал себе под нос, имея привычку озвучивать мысли в слух. — Саша! — кричит Курагин хриплым голосом. Девочка оборачивается, испуганно глядя на его профиль. — Это тебя? — вопросительно поднял брови учитель, остонавливаясь. — Нет, пойдёмте скорее. Спасение было близко. Белый мерседес стоял уже в двух метрах. Арсений Сергеевич снял блокировку и стремительно приблизился к машине, открывая водительскую дверь. Саша подбегает ко второй двери, тут же запрыгивая на место. Слава богу! Я в безопасности! — Пристегивайся и поедем, — добрым тоном тянет учитель, заводя мотор. А отчим досадно хмыкнул, уходя.