Семья этой девочки, явно скрывает страшные секреты.
***
В детстве родители всегда нам говорили, что нужно надевать шапку. Не ходить по морозу в расстегнутой куртке. Что кроссовки зимой, это не мода, а температура под сорок на следующий день. Да, собственно сейчас ничего не изменилось. Мамы и папы, дедушки и бабушки продолжают нас гонять за неподобающий погоде вид. Меня тоже так раньше гоняла мама, но, как видите сейчас меня гоняет другой человек. Ни капли не родственник. Учитель английского языка, говорящий на немецком, брюнет с голубыми глазами. Что могу рассказать о себе и о жизни у него за восемь дней пребывания? То, что шесть из них я пролежала с температурой, а сейчас сижу на антибиотиках. Ещё у меня была ломка без наркотиков. Поскольку препараты я принимала несильные, то и ломало меня слабовато. Менялось настроение, руки тянулись к пакетику, но я держалась. Четыре дня ада и вроде тяга к приёму этой дури ушла на второй план. Потому что на первом появились другие таблетки — антибиотики. Получаю ли я удовольствие от их приёма? — нет. Хе-Хе, но это не отменяет факта, что я должна их принимать. Во времена, когда моё состояние улучшалось, спадала температура, мне становилось легче, и я передвигалась по квартире, Арсений Сергеевич начинал читать нотации о моей упрямости и верхней одежде, не подходящей для такой погоды, чтобы ходить по улице. Я понимала это, но игнорировала все эти долгие, мозгокапающие речи. Ещё я заметила, что он как-то изменился. Часто приглядывался ко мне, старался разговорить в перерывах между нотациями. Как будто бы я заболела именно из-за худой курточки и кед! И из-за них тоже, но причиной моей температуры стал слабый иммунитет, кашлянувший мужик в офисе, куда мы поехали после магазина неделю назад и один призрак прошлого. Но об этом после. В период моего разлада с организмом, я заметила, что Арсений Сергеевич стал похож по заботе на мою маму. Такой же внимательный ко всем мелочам, с такими же лекарствами и методами лечения. Мне было хорошо, ощущая тепло и его заботу. Я даже не задумывалась, что когда-то было иначе. Просто наслаждалась хорошими моментами из своей новой жизни. И это было здорово! Хэппи-инглиш реально стал внимательней ко мне. Замечал всякие мелочи, расспрашивая обо всём. Будто хотел узнать меня до кончиков пальцев. Я рассказывала всё, что было допустимо знать постороннему человеку, но в душу не пускала, а он как раз туда и метил. Как собственно я умудрилась заболеть? Сама удивляюсь, ведь жила же я как-то и ни чиха, ни пыха не было. Взять, допустим, мои отключки, когда я валялась под ледяной коркой снега. Я даже недомогание не чувствовала, после приключений этих. А здесь съездила на машине с Арсением Сергеевич в магазин и в офис какой-то и получи, распишись! Скорее всего это случилось из-за ослабленного иммунитета, заразного мужика, что брызгал соплями в лифте офиса и стресса на встрече с моим «лучшим другом детства». Давайте же перенесемся в тот день, когда меня любезно взяли с собой, сказав одеться неплохо. Поехали:***
— С тобой невозможно никуда ездить, — фырчит Попов, переодически подпинывая еле волочившую ноги Сашу. Девочка, окончательно разочаровавшаяся в себе и обозлившаяся на весь мир из-за двухчасового похода по «Ленте», плелась сзади. Настроения на её лице не было. Хмурая, серая, как панельные дома, Шефер надулась на Попова за все его грехи в этой гребанной «Ленте»! — С Вами тоже, — фыркает она. — Выбирать сайру для салата двадцать минут — нереально! Арсений Сергеевич, вы дед! А в отделе газет вы чего потом забыли? Мы там пятнадцать минут стояли, пока я ныть не начала, а ведь могли и больше! — Я читал интересную статью, — обиженно тянет он. Разве можно считать себя дедушкой в двадцать девять лет? Видимо да! — На пенсии начитаетесь! — а ты оказывается прямо бушевать готова из-за этой жалкой туалетной бумажки? — И вообще, зачем мы сюда приехали? — Мне нужно встретиться с одним моим знакомым, — спокойно отвечает мужчина. Глазами он искал среди лиц своего знакомого, чтобы приветливо улыбнуться и скорее убежать к нему. Саша была сейчас просто невыносима! Её дерзкий характер сменился на бабское бухтение, что было намного хуже! — И где он? — девчонка остановилась, оглядываясь. — И как хоть он выглядит? — Должен быть с минуты на минуту. Ищи рыжего, двухметрового, худого дядьку в очках. Саша начала вглядываться в каждые лица, проходивших офисных работников. Офис был приличных размеров. Куча стеклянных дверей, об одну из которых лбом врезалась брюнетка. Чёрные диваны стояли почти в каждом углу. Люди с серьёзными минами на лицах сновали туда-сюда с папками. Куча канцелярских принадлежностей валялись просто так, подкупая Шефер ухватить что-то нечаянно с собой. — Я на диванчике подожду лучше пока вы с этим знакомым будете лялякать, — буркнула девочка, навострившая лыжи к дивану, когда к Попову подошёл тот самый рыжий человек. Перед кожанным диваном стоял небольшой стеклянный столик с корзиночкой с шоколадными конфетами. В зелёных глазах появились хитрые огоньки. Одна конфета, вторая погружались в рот, смачно пережевываясь. Люди вокруг странно зыркали на голодного подростка, качая головами. Вдруг на край дивана подсел мужчина. Тёмный, с большим носом, бородатый, с уродливой родиной на крыле носа. Его глаза показались девочке пустыми и будто знакомыми. Этот мужчина был крупный — жирный, можно сказать. Шефер ещё обратила внимание на его костюм, что буквально по швам готов был трещать от его габаритов. — Привет, — дружелюбно улыбается он. — Тебя как зовут? — Меня не зовут, я сама прихожу, — не отвлекаясь от конфет, бурчит подросток, даже не повернувшись в сторону тёмного мужика. — Плохое настроение? — Было лучше, пока какая-то жирная муха жужжать не начала, — она повернулась к нему, выражая усталость от ненужного ей диалога. — Не надо так, — качает головой подозрительный тип. — Меня Игорь Зуев зовут, а тебя? — А меня тётя Фрося из села Росийка, — язвит девчонка, передразнивая. — Чё надо? Собеседник из меня так себе, идите, жужжите своим каменным людишкам в костюмах. — Какая ты вежливая, — ты чё мужик, совсем не пробиваешься колкостями? — Какой вы душный, — закатывает глаза. — Откройте окно, я выйду! — Хочешь ещё конфет? — предлагает жирная муха, смотря, что в корзиночке остаётся всего парочка штук. — Я сейчас скажу да, вы поведёте меня куда-то в пизду слона, там мы почебурашимся и конфет я не получу. — Ты за кого меня считаешь? — За педофила, жирного и с отвратительным парфюмом. Зуев нахмурился, усаживаясь на край. — Саша, ведь тебя так зовут? Шефер по-моему? — Да ты ещё и экстрасекс?! — смеётся, кидая игривые взгляды. В её глазах уже плясали черти. А сердце в глубине души пряталось куда-то в глубину тела, отдаваясь импульсами страха. — Ты кто такой, а? Чё ты хочешь? Отвали, колобок, катись к своим друзьяшкам, а от меня отстань. — Ты совсем не изменилась, девочка с немецкой фамилией, — он усмехнулся. Разряд тока пронзил Александру, заставляя забыть все приготовленные колкости. Она так и зависла с конфетой у рта. — Палыч? — дрожащим голосом тянет она. — Он самый, как дела у Дениса? Трахаетесь наверное? Он же ещё с тех времен на тебя дрочит. — Ебальник прикрой, свинья, — она подскакивает, испуганно глядя в эти пустые глаза. Так вот почему они показались знакомыми! — Вы мне всю жизнь сломали! Оба! — Девочка с немецкой фамилией, не кричи так! Люди смотрят! — он самодовольно улыбался. — Мне плевать. Знаешь, я выскажу тебе сейчас все в лицо. Всё, о чём думала за эти годы твоего издевательства надо мной и мамой! — Ну, попробуй, — лицо его в миг изменилось. Он стал раздраженным. Встав с дивана, распрямив свои огромные, жирные плечи, он возвысился над тощей фигурой подростка, хмурясь. — Только не боишься, что за свой поганый язык ты можешь неплохо охватить? — Что опять изобьёшь меня, да? Только учти, мне похуй, да? После твоего вторжения в нашу семью всё пошло по пизде. Это же ты позаботился о банкротстве Дениса, из-за того, что мама тебе не дала? — А ты умная, но наглая. Таких надо наказывать, — он облизнулся, опуская взгляд куда-то на грудь. — Если ты сейчас мне поможешь, — он многозначительно кивнул. — То я оставлю тебя в покое. — Дрочить сам будешь! — А ты непослушная девчонка! — он легонько коснулся костлявых плеч своими сардельками — пальцами, поглаживая косточки. Шефер скинула руку, собираясь искать Попова, но крепкая хватка, внезапно болезненно разлившаяся по локтю, не пустила её. Хули вы все меня удерживает такими способами?! Игорь с силой придвинул к себе брюнетку, пиля её злобным взглядом. — Я никуда не исчез из твоей жизни. Знай это. Я найду тебя, и тогда ты не отвертишься. Оттолкнув от себя ребёнка, как какой-то мусор, он ушёл, оставляя после себя сгусток нервов вместо человека. Сердце Саши колотилось, руки дрожали. Она старалась держать эмоции при себе, но этот Зуев пугал её даже своим внешним видом. Туша Зуева пошла в сторону стеклянных дверей, откуда вышел Арсений Сергеевич, приветливо улыбаясь. Он направлялся прямо на Игоря Павловича, который развёл руки в стороны в приветствуем жесте. — Ну здравствуй, дорогой! Давно не виделись! Как дела, как статья? — говорит он, пожимая руку брюнету. — Всё по-старому. А статья поживает отлично! — учитель повернулся в сторону, где сидела Саша, кивая головой, чтобы та подошла сюда. — А ты как? — Ем, сплю, работаю — всё как у всех! Девочка медленно подходит к мужчинам, еле перебирая ногами. Кинув полный отвращения взгляд на Зуева, она своим любимым каменным лицом уставилась на Попова. — Познакомься, кстати, — брюнет указывает ребром ладони на «наевшуюся говна» девчонку. Саша фыркнула, закатывая глаза. — Александра Шефер — интересный кадр в общем. — Да ты что! — какое наигранное удивление. Актёр из тебя, чмо жирное, никакой. — Какая фамилия интересная! Немка? — Да, — она выкинула это так ядовито, что Игорю пришлось слегка нахмуриться. Зеленоглазая смотрела на него так пронзительно, что было не сложно понять, что этот тип ей неприятен. Да я блевать от него готова и трястись от страха!!! Вы его харю видели?! Брюнет недоуменно смотрел на немую перепалку своего знакомого и ученицы, хмыкая. Характер у Шефер не сахар. Могла невзлюбить просто за внешность, — так он думал. — А кем тебе эта прекрасная девочка приходится? — спрашивает Зуев, а у брюнетки кровь в жилах стынет. Она знает, что эти безобидный вопросики не просто так. — Моя двоюродная сестра, — он так же дружелюбно улыбался. Толстяк выгнул бровь, удивляясь. Вернее, недопонимая, что за афера происходит вокруг него? — Сестра! — тянет он, неоднозначно кивая, глядя в те самые зелёные глаза с уставшим выражением. — Ясно, — он прищурился. Еле заметную ухмылку можно было разглядеть на его тонких губах. — Пойдём ко мне в кабинет, поговорим! Сто лет не виделись. Мужчина приобнимает учителя за плечи, направляя в сторону кабинетов руководства. Арсений приостанавливается. — Прости, но времени нет. Давай в другой раз. Заезжай в гости, адрес у меня тот же, а нам пора. Игорь Павлович пообещал на днях заехать. Шефер сглотнула ком в горле. Если он приедет в гости к Попову, то считай ей кранты. От этого зверя можно ожидать всё что угодно. От изнасилования до убийства. Саша знала, что этот человек не отвяжется просто так. Он рано или поздно получит то, что хочет. Если Денис ещё как-то может успокоиться, то этот Палыч, как называет его Курагин, будет идти напролом. В лифт вместе с Арсением и немкой вошёл сопливый, кашляющий мужчина. Он как специально жался к Саше, хотя места было предостаточно, чтобы держать дистанцию. Он кашлял, чихал, сопли текли из его носа. Шефер, отодвигалась от него, жмясь в сторону Попова. Чих, кашель, чих, кашель. Вирусы всякие так и летали в замкнутом пространстве облизываясь, глядя на ослабший иммунитет Александры Шефер. — Какая вкусненькая! — говорил один микроб другому. — Давай её съедим!***
Вот собственно так я и заболела. Кстати, Игоря Зуева у нас пока в гостях не было. Видимо Арсений Сергеич сообщил о вирусятине. Каждый раз, представляя, что этот монстр приедет сюда, животный страх сковывает тело. Я до ужаса боюсь этого человека. Он испортил жизнь всему моему семейству. Кажется нужно скорее что-нибудь придумывать, чтобы он сюда никогда не приезжал. Или возвращаться домой.