«Зимние каникулы, пожалуй, самое весёлое, что может быть! Но, как свойственно всему весёлому — это быстро кончается.»
Думала Саша, когда шнуровала коньки. Через два дня в школу, а она только нормально смогла выйти погулять. И то во двор. И то с Арсом. Он, нахмурившись, глядел на старательно затягивающую коньки девчонку, переминаясь с ноги на ногу. Настроение его было явно отрицательным, когда Саша вытащила его на улицу. Сидеть дома и смотреть сериалы было куда комфортнее и теплее, чем смотреть, как это чудо ковыляет к бортику. — Саш, может домой, а? — попытка вернуться в тёплый дом снова была провальной, ведь Саша попросту пропустила реплику мимо ушей. Прокатившись десять метров она резко развернулась, ехидно улыбаясь. Явно не к добру, но пора уже привыкнуть. — Не ворчи! Бабкой будешь! — она заскользила «фонариками» пять вперёд, пять назад. — А ты перестань творить всякую дичь! Только первый день нормально себя чувствуешь. Хочешь снова свалиться в постель? — он изогнул бровь, надеясь, что немка услышит или хотя бы удосужится повернуться в его сторону, но чертить на свежем льду «ёлочку» было гораздо веселее. — Я тебя не слышу! — крикнула она с другого конца льда.«Прикольно получается.»
Девчонка с каждым толчком набирала всё большую и большую скорость. Ходом «спиной вперёд» она «перебежками» скользила по периметру катка на большой скорости. Поменяла ногу, вытолкнула тело и вылетела в прыжок, успешно приземляя тулуп в два оборота. Успешный один, второй прыжок.«Кажется мастерство не пропьешь!»
— пронеслась мысль в дурной голове, когда был чисто сделан аксель. Вокруг начали скапливаться зрители. Если до этого у бортика стоял только Попов, то теперь ещё и два левых мужика, проходящие мимо, маленькие детки, указывали пальчиками на вертевшуюся в «заклоне» Сашу, восхищаясь её катанием. — Ну здравствуй, Арсений Сергеевич! — хихикнул Зуев. Он появился буквально из ниоткуда. Подошёл со спины, ворвался в личное пространство, сжег весь кислород, что находился в округе. Он здесь, рядом. Эта тварь находится в паре метров от Саши. От девочки, которая только начала забывать этот кошмар, ссылая все воспоминания о нём, как на страшный сон. И сейчас этот человек снова пришёл сюда, чтобы снова навредить ей. Немке было не до зевак. Она уже вовсю погрузилась в свой мирок «фигурное катание», и хрен кто сможет её оттуда вытащить. Арсений встрепенулся, хмуро оглядев собеседника с ног до головы. Игорь, будто давний знакомый дружелюбно улыбался. Он спрятал внутреннего монстра под толстым слоем грима, на который все так ведутся. Арсений тоже когда-то повёлся и теперь жалеет об этом… Оттолкнув крупного мужчину в сторону, он схватил его за рукав дубленки, оттаскивая в сторону. — Ты что торишь?! — вскрикнул в порыве ярости Попов, отталкивая Палыча от себя с такой силой, что тот слегка отлетел, едва не запнувшись о сугроб. — А что я творю? — играть в дурака — как по-взрослому! — Нахрена ты припёрся сюда?! Саша только забыла обо всей этой жизни в пыльной общажке, и тут снова ты? Чего тебе нужно от неё?! — От немки — ничего. От тебя нужно, мой друг, — от слова «друг» Арсения передёрнуло. Как это он может быть другом этого монстра! Каким он был ранее слепым, что не мог разглядеть в этом уродце столько гнили! Моральный урод, извращенец, насильник, можно даже сказать убийца — как после этого он может называться другом?! — Что ты хочешь? — ненависть кипела, как в бурлящем котле. Если бы не зеваки и любимая Саша в двадцати метрах отсюда, то наверное, Арс бы задушил этого урода прямо на улице. Как он смеет сейчас врываться в жизнь, когда всё только начало возвращаться на свои места. И сейчас это наглое жирное, тупое лицо смеет улыбаться и чесать небритую щёку, будто никакой гнили вовсе нет. Но Арс же не придумал… — Отдай мне девчонку, — хихикнул Игорь, кинув недвусмысленный взгляд на весёлую Шефер в дали. — Нормальную бабу же найти можешь. Зачем тебе эта сумасшедшая девка? — Что? — как он смеет так говорить о ней?! — Отдать тебе её? Зачем?! Ты же испортишь ей всю жизнь! — Я? — возмутился Палыч. Его свинячье лицо было слегка красноватого оттенка, голос хриплый, похож на хрюканье большого старого свина. — Жизнь немецкой принцессы уже испорчена. Поэтому моя задача только усугубить положение. Вы*бать бы её хорошенько, — мечтательно протянул он, закусывая губу. От этих слов у Арсения глаза из орбит повылетали. Какая же он тварина! — Каждую ночь представляю, как она будет прогибаться подо мной. Как будет стонать и умолять меня быть погрубее. Грязная девочка, — он издал звук похожий на тонкий женский стон, специально закатывая глаза.«Держи себя в руках. Это провокация. Моё солнышко никогда не попадёт в руки к этому чудовищу!»
— Игорь, Игорёша, — он повысил тон, изображая тоненький женский лепет. — Войди глубже! Удар. Арсений не смог сдержать порыв гнева, внезапно подступивший, и врезал Палычу прямо в щёку со всей что есть силы. Тот скрючился пополам, хватаясь за обожжённую от сильного удара щёку. Кожа начала краснеть, а из скулы засочилась кровь. Он заслужил такого обращения. А вот бедная Саша — нет… — И зачем ты это сделал, — смешки, как стая ворон накинулись на Арсения, оглушая. — Думаешь сделал легче? Ты только усугубил положение, — Зуев схватил оторопевшего Попова за грудки, придвигая к себе, чтобы донести до ушей информацию. — Тебе никогда не обыграть меня! Я всегда на шаг впереди… Повестка в суд? Что же, хорошо, я уже откупился. Дал взятку судье. Они даже дело смотреть не станут! И затопчут и тебя, и этого очкарика Позова. Арс тяжело дышал, обжигая лицо собеседника своим разъяренным дыханием. Злость, досада. Зачем Игорь делает всё это? Неужели ему доставляет кайф видеть страдания ни в чём не виноватой девчонки? Саша просто элементарно хотела любви, нормальной семьи, тепла, доброты, а что получила? Её пытались изнасиловать, избивали, принижали, но она не сдалась. Сильная, стальная — она даст отпор любому. Морально она взрослее своих сверстников. Этот ребёнок знает о жизни то, чего не каждый взрослый знает. И от этого щемит душу, что в свои пятнадцать она уже так повзрослела! Игорь в очередной раз ехидно улыбнулся и отпустил Попова. Тот, как почувствовал опору под ногами и пространство между собой и монстром, то прокручивал в голове куда бы спрятать на время немку, чтобы, не дай Бог, Зуев до неё добрался. — Подумай над этим предложением, — улыбнулся он, разворачиваясь, чтобы уйти. — У тебя на всё два дня. Игорь шагал прочь, лавируя между сугробами. — И ещё, — вдруг доносится до ушей Арсения его противный свинячий хрип. — Коньки нормальные ей купи. На тех каблук отвалился. Саша лежит на льду, закусив нижнюю губу. Подошва от правого ботинка валяется в метре от неё. Между зрителями переполох. Никто не знает что делать: то ли помочь встать скулящей девочке, то ли молчать, то ли просто подбадривать. Встать действительно стоило большого труда. Колено, на которое упала Шефер, прошибла ужасающая боль. Будто в чашечку прилетела граната и разорвала её к чертям. Но нет, брюнетка просто барахталась на льду, отчаянно пытаясь приподняться. — Боже, ангел мой, что случилось! — до ушей долетел знакомый голос, а после на горизонте замаячил Инглиш, взволнованный до чёртиков. Его лицо было слегка бледным, руки подрагивали. — Что случилось? — Я упала, — фыркнула немка, в очередной раз закусывая губу, чтобы не взвыть от жуткой боли. — Это разве не понятно?! Подхватив тельце девочки сначала под колени, затем за талию, мужчина взял её на руки, вынося за пределы льда. На розовом от катания лице девочки отобразилась тоска. И вот фигурное катание кончается снова! Как же это предсказуемо.«Я буду очень смеятся если и Палыч скоро решит вернуться в мою жизнь и начнёт портить погоду снова»
«А он начнёт! — одновременно думает на эту тему и Арсений. — Он вернётся, даже предугадывать не надо. Пройдёт два дня и кошмар в жизнь ангела вернётся снова. И что мне делать?!»***
— Саш, нам нужно серьёзно поговорить, — девочка пила какао на кухне, всхлипывая от боли ещё и в бедре. Оказывается пострадало не только колено! Огромный красный след остался ещё и на бедре. — Да, ты был прав. Фигурное мне не светит. Прости, что не послушала тебя и назло вышла на улицу, — тяжелый вздох и зелёные глаза снова печально заблестели. — Милая, я не об этом! — мужчина подсел на диванчик, приобнимая сконфузившуюся девятиклассницу за плечи. У неё всё ещё осталась привычка избегать прикосновения и ежиться, когда кто-то чужой влезал в личное пространство. Спасибо, Денису Курагину! — А о чём? — зелёные глаза значительно оживились. — Я пока ещё нигде не косячила и не собираюсь. Я что, во сне тебя на три буквы послала? — она слегка раззадорилась, уже переходя на шутки. Хороший знак, но настроение её скоро снова поменяет маршрут. — Сегодня пока ты каталась, — говорить это было сложно. Очень сложно! Это, как убить человека. Да, сейчас Арсений действительно убьет Шефер словами. Они так долго и крапотливо выстраивали мир добра, света и жизни, и сейчас одно только имя сможет разбомбить в хлам все начинания. — Ко мне подошёл Зуев. Одно слово, и весь мир рухнул. Саша Шефер снова та же девочка с немецкой фамилией в малосемейке с кровавой цифрой «90». Она всё в той же захламленной комнате с изрисованными стенами, где периодически кидает в стену книжки, тетради, фломастеры — всё, что попадёт под руку во время ярости. Одно слово, и рухнуло настроение. Разве можно улыбаться? Сейчас же придёт отчим и булет снова орать из-за бардака в комнате. В очередной истерике немка разбила гипсовую фигурку ангела, подаренную в детстве Денисом. Он увидел это и снова запинал до полусмерти.«Мне не сбежать оттуда. Эта гниль, как бумеранг возвращается всё снова и снова ко мне, желая раздавить, как букашку. Сил терпеть нет! Я устала. Сколько бы не бежала от кошмара, он всегда настигает меня вновь и вновь. Это похоже на безумие!»
— И что он хочет? — абсолютно спокойно спросила девочка, не поднимая глаз. — Это не важно, я просто хочу сказать, что, — он не договорил. Саша подняла серьёзные, можно даже сказать строгие каменные глаза на мужчину. — Ещё как важно! — перебила она его своим хриплым ещё от болезни голосом. — Арс, что он хочет?! — Тебя… Девочка хихикнула. Не как обычно, а больше маниакально, как в порыве сумасшествия. — Я не удивлена! — Послушай, это нельзя так оставлять… — Арс, ты действительно веришь, что всё будет как у всех? — задала она вопрос, с таким взглядом, будто ей объявили последнюю стадию рака, что шанса на выздоровление просто нет. — Конечно! Мы справимся и… — Да нихрена такого не будет! Эта тварь Зуев придёт и всё испортит! Ты понимаешь? — Он не даст спокойной жизни. Скажи, что ему надо? — не мог Арсений предать этого ребёнка. Он любил её и искренне желал всего только самого наилучшего. А выходит, что из-за него всё только рушится, падает, смывается с лица Земли цунами. Не просто так же Игорь пришёл требовать девчонку назад. Скорее всего повестка в суд сыграла немаловажную роль. Он понимает, что суда не избежать. Но какова вероятность, что после судебного процесса пострадает не он, а Арсений, а следственно и Сашенька. Осознанность её в понимание жестокости этого человека пугала до чертиков. Палыч смог по-настоящему убить в ребёнке все жизненные краски, все детские мечты о будущем, какие должны появляться у подростков в скорой близи окончания школы. Шефер лишилась всего… Сначала это был родной дом, потом семья, мама. Что на этот раз заберёт у неё жизнь?«Мне кажется, что небо синее становится серее…
Мне кажется, что журавли весною не вернутся.
Мне кажется, что жизнь моя уходить в край далекий.
Мне кажется, что у меня забрали сердце вновь…»
Строчки как обычно приходят на ум сами собой, немного не соответствуя стандартам стихотворения. Вместо мыслей сейчас плывут ленивыми облаками четверостишия, характеризующие все переживания.«В моменты грусти я желаю удалиться.
Побыть наедине с собой, в мыслях угомониться.
Всё это лишь игра, такого не бывает.
Но каждый день осознаю,
Что это все в реале.»
Попов не мог принять тот факт, что подросток устала бороться. Ему хотелось куда-то бежать, искать ответы на вопросы, мозг уже готовил спасительные операции, но…«Но»
Одно маленькое «но» портит всё! Планеты взрываются, земля раскалывается под ногами на куски платформ. А всё почему? — Арс, что ему нужно? — пустым голосом спросила Шефер, глядя своими стеклянными глазами в голубые напротив. — Он хочет, чтобы я отдал тебя ему, — сказать это — означает предать. Этот ребёнок не заслужил предательств, боли и прочего ужаса, что она видела изо дня в день. — Ну так отдай, — просто улыбнулась она. Внутри так и оставалась пустота. Все силы были вновь потрачены, чтобы надеть маску. Под стальным образом вечно непослушной, наглой, хамоватой девчонки скрывается тот котёнок, что зарывается носом в подушку и готов ждать вечность, чтобы ему уделили хоть каплю внимания и тепла.«Но сейчас снова надо скрываться,
Плакать только лишь по ночам.
Хмурой всё время казаться
И хамить даже по мелочам.
Нету повода больше для радости,
Счастья нет смысла искать.
Хочется просто расслабиться
И в тайне, в тиши умирать.»
***
«Долго думал Арс над этой проблемой.
Глаз сомкнул только к утру.
Нет, не отдаст он её зверю этому,
Ведь девчонка нужна самому.
Вам покажется это иронией,
Что влюбился в ребёнка совсем.
Но что делать, если так трепетно
Хочет справиться сам он со всем.
Он спасёт — обещает, клянется!
И в обиду её он не даст.
Потому, что ещё сердце бьется.
И терзают его чувства и страх…»