***
В поместье было тихо и пусто. В одной только единственной комнате были отодвинуты сёдзи, чтобы лунный свет мог проникать в покои юной госпожи и освещать деревянный гобан с двояковыпуклыми фишками. Игра в го длилась чуть больше получаса. Годжо уже собирался сдаваться, наблюдая за своей соперницей. Она расслабленно отставила руки назад и глядела на него с доброй усмешкой. — Что? — Ходи. — Я думал, быть твоей "парой" означает немного другое, — ухмыльнулся Годжо, передвинув одну фишку чёрного цвета. — Ты прав. Люди, которые составляют пару в этот праздник, должны провести вместе ночь. Но я решила, что для тебя это будет слишком... И, технически, ночь вместе мы всё-таки проведём, но не в том смысле. Порозовевшие щёки Сатору скрыл, прислонив ладони в мнимых размышления о дальнейшей стратегии. Эми сделала ход. Годжо пренебрёг правилом ко и поставил фишку на соседнее от проигранного места. Мидзуно засмеялась, придвинувшись ближе к доске. Годжо сделал тоже самое. Ему нравилось изводить её. Как бы мстить за то, что не позволяет ему приблизиться. На общей молитве его не было, задержался, увы. Но волнующее приглашение в пустующее во время празднества поместье Сатору слегка смутило и в то же время озадачило. Что бы это могло значить? Эми снова улыбнулась ему. — Ты проиграл. Нарушил правила. — Кому они интересны? — И снова ты ведёшь себя, как Бог, — вздохнула Эми. — Которому, к слову, тяжбы простых смертных не интересны. — Ещё как интересны. Я эти тяжбы... Тоже ощущаю. — Правда? И какие же тяжбы у Годжо Сатору? Наблюдая, как Эми заправляет за ухо прядь коротких волос, красиво блестящих в жемчужном свете луны, Годжо сглотнул. Сложная проблема, терзающая ум Сатору вот уже около двух лет, о которой он всерьёз задумался лишь после потери сосуда звёздной силы: потеря. Что это? Тяжкое чувство пустоты, при котором не чувствуешь совершенно ничего. Разъедающее сердце и ум гнилью ощущение, которое невозможно вырвать или выплюнуть просто так. Оно сидит глубоко внутри. Но ведь Эми он не терял. Так боялся, но всё же не терял. И чувства к ней странные. От писем он ощущал только тепло. А увидев её сейчас, повзрослевшую, изменившуюся, Годжо не мог понять, играет она с ним, или наоборот, пытается привести к своим истинным намерениям. Такой контраст не просто грел его интерес, а сжигал, но в пепел пока не превращал. Позволял медленно тлеть, наращивая температуру. — Мне очень нравится кое-кто. — Кто? Сугуру? — Нет, — с выражением полного осуждения на лице ответил Сатору. — Ты. Эми понимающе кивнула, опустив голову. Годжо улыбнулся, заметив приятный персиковый оттенок на её щеках и кончиках ушей. — Как интересно, — он наклонился над доской для игры. — Уколоть можешь. Но стоит тебя смутить, как ты тут же их прячешь, эти свои колючки. И не умеешь высовывать обратно, да? Эми поставила обе руки по сторонам от гобана. Улыбнулась, не теряя того смущающего румяного оттенка лица. Годжо умеет читать людей своими чудесными глазами. И, если б он был чуть более опытен и копнул глубже, выяснил бы, что сидящая перед ним подруга влюбилась давно. Но не говорила. И не скажет, когда точно. Сама знает только, что осознала это благодаря старшей сестре, которая издевательски напоминала о каждой странности. О том, что Эми после приезда во Францию необычайно редко ела. Краснела, каждый раз когда с ней начинали заговаривать, будь это даже отец или Мичи. В свою комнату она не пускала даже служанку. И Наоми из всего этого сделала такой чёткий вывод, что Эми, слушая его тогда, поперхнулась соком. Но сейчас она не боится смотреть Годжо в глаза и нагло улыбаться. — Умею. Научилась. — Нет, — протянул Сатору. — Не можешь. Пытаешься делать вид. — Ты так уверен? — Хочешь, докажу тебе? — Валяй. Годжо выдал такую довольную улыбку, что Эми сначала не совсем поняла его настрой. И ничего не сделала, когда его приоткрытые губы нежно коснулись её. Всего лишь на пару секунд, но Годжо её обездвижил и заставил всю напрячься. Все эти колючки, так ему интересные, мигом вывернулись внутрь, ударив всё тело девочки каким-то необыкновенным жаром. Отстранившись, Сатору беспечно улыбнулся, как самый хитрый на свете лис. Эми захотелось стукнуть его. — Видишь? — Сатору коснулся ладонью румяной девичьей щеки. — Теперь иголки точно не высунутся. — Ты невыносимо наглый, как и подобает Богу. Знаешь это? У меня просто слов нет... — А давай, как это подобает Богу, я поцелую тебя ещё раз. Просто потому, что хочу. Опрокинутый ладонями парня гобан с приглушённым стуком ударился о татами, а разноцветные фишки покатились к энгаве, не встречая на пути раздвижные дверцы. Неумело пытаясь совладать с несдержанным Годжо, Эми засомневалась в том, что он это не планировал. Расстояние между их телами стало гораздо меньше. Но оно всё равно было большим, по сравнению с тем, как близко были его губы. Непозволительно близко. Сатору поцеловал сразу и нетерпеливо, но когда за его плечи крепко схватились две ладони, решился слегка поумерить свой пыл и показать, как нужно. Эми ведь не умеет того же, что умеет он. Такая учёба не могла не произвести эффект. В порыве быть как можно ближе, Годжо обеими руками коснулся талии Эми через кимоно. Толкнул на себя, чтобы сделала желаемое сама. Мидзуно, как самая добросовестная ученица самого недобросовестного учителя, аккуратно и со сдавленным вздохом уселась на Годжо сверху. Смех его услышала, даже ещё не отстранившись. Стеснение взяло верх, и она даже в глаза ему смотреть не могла. Тут же стала ёрзать и пытаться отползти назад, сесть на татами, но Сатору держал. — Почему твои губы на вкус как вишня? Надежда на романтичный ответ тут же рассеялась: — Потому что я пила сок в храме... Дурак. Эми, от всех распирающих её тело ощущений, стукнула Сатору кулаком по макушке. Ощущала она себя, как бесстыдница. В доме родителей, пока никого нет, сидит и целуется тут с... Этим. А ему лишь бы позабавиться и смутить. Эми как-нибудь обязательно проверит Годжо на наличие лисьих хвостов под одеждой. Как-нибудь, только лишь в ознакомительных целях. — Тебе понравилось, — пальцы Сатору щекотнули её рёбра. — Нет, — еле сохраняя серьёзное лицо, ответила Эми. — Ещё как понравилось, я же знаю. — А Боги все так самоуверенны? Годжо осуждающе выгнул бровь. — Ну ладно, — Эми подняла руки в знак капитуляции. — Сдаюсь. И поцеловала сама, чего Годжо желал, но не совсем ожидал. Мягкие и приятные прикосновения одними губами не заканчивались: она гладила невесомо, лишь самыми кончиками пальцев его лицо, иногда касалась шеи совсем робко, тут же убирая руки. У Сатору перед глазами плыло. Ладони сами собой крепко удерживали Эми, чтобы не убежала. Она бы такого не сделала, конечно. Годжо это почему-то не совсем успокаивало. Будто вот-вот всё происходящее рассеется перед ним и вдруг окажется, что это было простым миражом. На энгаве послышался стук. Эми тут же испуганно повернулась. Вся радость в мгновение обернулась жгучим страхом. Почувствовав, как чужие ладони задрожали, Сатору осторожно сжал их. — Погоди, — шепнул он, поднявшись. — Я проверю. Он подошёл к раздвинутым сёдзи и беспечно высунул голову на улицу. К шее тут же оказался приставлен остро заточенный клинок. Девушка, держащая его, прошипела парню прямо в лицо: — Кто ты такой и что делаешь в этих покоях? Эми, узнав голос, тут же выскочила вслед за Годжо. — Огава... Убери нож. Момо хмыкнула. Пурпурные глаза недобро сверкнули в сторону Сатору. — С чего бы мне? Прихожу, а тут какой-то... Твинк. — Чего? — возмутился Годжо. — Ты кто такая вообще? — Охраняла раньше госпожу, которую ты тут совращать собрался. — Чтоб ты знала, тут скорее я — жертва. Эми сложила руки на груди. Задумчиво протянула: — Знаешь, лучше всё-таки подрезать ему язык. Слишком уж длинный. — Минуту назад тебе от этого только приятно было, — подметил Сатору. — Не нарывайся, — Момо крепче сжала нож в руке. Взгляд пурпурных глаз устремился к слегка потрёпанному воротнику юкаты Эми. Огава посмотрела на её губы. Точнее, на слегка покрасневшие уголки и излишне яркий цвет. Потом на лицо Годжо. — Ты не слишком юная, чтобы мужчин в свои покои водить? Побагровевшие щёки Мидзуно было и в тёмной ночи заметно. Она прижала к ним ладони, стараясь не смотреть Момо прямо в глаза. — Я не абы кто, вообще-то. — Я уже поняла, кто ты такой, Годжо Сатору. Мальчишка, которого Гудзи-сама считает за бойфренда юной госпожи. — Что?! — спросила Эми тут же. — А что, это не так? — в один голос поинтересовались Годжо и Огава. Эми выдохнула, чувствуя, как ладони вспотели. Чёрт бы этих двоих побрал за такие слова. И как теперь перед Мико объясняться? Что бы Эми по этому поводу ни сказала, кицунэ начнёт смеяться по-лисьи хитро, как всегда. Отогнав мысли об издевательских манерах госпожи Гудзи, Мидзуно спросила: — Так что ты тут делаешь, Огава? Момо отвлеклась от рассматривая Годжо. — Наметилось одно дельце. Мне сказали, что ты здесь, вот я и пришла. Хочу взять тебя с собой. Директор техникума уже дал добро. — Миссия? Неужели это не могло подождать? — грустно вздохнул Сатору. — Ох, прости, что обломала ваше ночное рандеву, — ответила Огава с язвительной улыбкой. В ночи всё ещё слышались отдалённые звуки фейерверков.***
Два дня спустя в Италии, Рим.
Куноичи редко бывали некрасивы. Всё дело в специфике профессии: суть ведь не только в сильном и изящном теле, но и в искусстве манипулировать мужчинами, как слабыми и внушительными детьми. Заговаривать им зубы, хлопать ресницами невинно и делать вид, что искренне заинтересована в его скудных умственных способностях. Это в своей работе Мидзуно Наоми очень любила. И сейчас искренне наслаждалась зрелищем перед собой. Распластавшийся на королевских размеров кровати человек с тремя засаженными прямо в глотку спицами глядел в узорчатый потолок. Его недавняя спутница сидела в кресле напротив, смакуя вино и иногда хихикая. Ожидание было волнительным. — Тук-тук. К вам можно, госпожа? Через несколько секунд в другое кресло сбоку опустился юноша. Его чёрные глаза пробежались по комнате, медленно изучая. Наоми отставила бокал и протянула ему бутылку. — Наслаждайся. — Благодарю, — кивнул Сугуру с улыбкой. Наоми задумчиво протянула: — Что за срочность такая, м? Что-то случилось разве? Да и вообще... Обращаться к мало знакомой тёте за помощью довольно опрометчиво. Особенно, если это не просто тётя, а наёмная убийца. — Вы сестра моей подруги. Понадеялся, окажете услугу. Гето осторожно глотнул вина из бутылки. Даже не поморщился. Наоми подметила какую-то странную деталь: напускное спокойствие, а вот что под ним — неясно. Она слышала, что этот пацан вместе с другом Эми потеряли сосуд звёздной силы и чуть не погибли в схватке с Фушигуро Тоджи. Этого козла Наоми тоже знала. Ближе и лучше, чем ей хотелось бы. Сугуру улыбнулся: — Поздравляю вас. — С чем? — Слышал, вы недавно стали матерью. — А, это... Реакция Наоми показалась Сугуру весьма, даже очень скудной. Девушка просто махнула рукой, мол, родила и родила, с кем не бывает. Рассказать этому парнише о том, что она всю беременность хотела себя придушить, и ребёнка заодно, было бы глупо и как-то не к месту. Так что она сменила тему. — Так что за у тебя душевные терзания? — Просто есть кое-какие вопросы. Вы, как куноичи, можете знать на них ответы. — Ничто в этой жизни не достаётся просто так, верно? — улыбнулась Наоми. — Ты мне пряник, я тебе пирожок. — Как насчёт информации о том, что ваша коллега сейчас на миссии в самурайской деревне с вашей же младшей сестрой? Говорят, опасное дело. Наоми с интересом заулыбалась. — Такой пряник мне нравится. И его вполне достаточно. Остальное я узнаю сама... Так что тебе нужно, Гето Сугуру? — Расскажите мне о "сильнейших". Бывали ли они вообще? И если да, то сколько и каковы были их судьбы? Наоми понимающе улыбнулась. Он пришёл к ней, потому что спросить кого-то из техникума было бы слишком подозрительно и вызвало бы много вопросов. — Ты хочешь знать, что ждёт твоего друга? Увы, я не так много знаю об этом, но... В нашей семье был один такой человек. Он жил примерно в одно время с Рёменом Сукуной. Его звали Мидзуно Митсуо. О, о его подвигах в нашей семье легенды есть... — Какая-то необычная техника? — Нет. Мы, Мидзуно, владеем проклятыми Потоками воды. Тогда их было десять. А этот Митсуо создал одиннадцатый и двенадцатый. Сперва было расширение территории, одиннадцатый... Затем "отлив", двенадцатый... — Наоми изобразила руками волны воды. — Но "прилива" не случилось. Тринадцатый поток так и не вышел, потому что Митсуо умер, пытаясь его использовать. — Нечто сильнее расширения территории? — Именно. Он одолел в той схватке одного из последних павших богов. И заплатил слишком большую цену. Сугуру едва заметно приподнял брови. — Техника была ему не по силам. Не знаю даже, кто мог бы такое провернуть. — Ваша сестра? — Нет. Она же сосуд. Техникой Воды не владеет. Только если высосет её. Жаль только не из кого... Гето отставил бутылку вина. Подошёл к окну комнаты, сложив руки на груди. Ночные огни Рима приятно ласкали взор. Впервые он зашёл так далеко, чтобы добыть нечто нужное. И не знал точно, стоит ли это того. — Вполне нормально, что ты за него волнуешься. Когда кто-то гонится за недостижимым для других, это всегда страшно. Но он же Шестиглазый. Сугуру вздохнул. — А подобных ему человеческие прихоти не удержат...