Старейшины в расчётах не ошиблись — прошёл ровно час, прежде чем в двери здания совета вновь постучали. Сидя на верхних трибунах и скрывая своё присутствие в тени, Сатору размышлял о возможных вариантах дальнейшего развития событий. Ясно представлял себе лишь то, как будут вести себя члены совета: в любых словах и действиях Мидзуно искать выгоду для себя. Однако он никак не мог вообразить, что будет делать или говорить сама Эми.
До их сегодняшней встречи они не виделись два года. И в тот последний раз, когда между ними было каких-то жалких десять шагов, она даже не обернулась к нему, чтобы ответить на высказанные слова поддержки. Сатору считал себя достойным такой жестокости — не иметь даже возможности посмотреть ей в глаза. Эми была зла и обижена на него. К тому же смерть Мичи стала для неё, как и для всех, большой неожиданностью. Сатору всё понимал. Поэтому ушёл и больше не пытался связываться с ней: думалось, это лишь ранит их обоих ржавыми кинжалами прошлого, раны от которых лечатся туго.
Сатору долго и часто думал над тем, как могла бы повернуться его жизнь, не выбери он тогда мир, который должен был удержать от раскола. Настал бы хаос. Но в конечном счёте, может быть, он смог бы сохранить и дорогих себе людей, и равновесие.
Не стоит обманываться и поддаваться манящим фантазиям, тут же подумал Годжо. Усидеть на двух стульях сразу просто невозможно. И кицунэ ему это давно показала.
Сидящая рядом Утахимэ впервые подала голос:
— Будь реалистом, Годжо. Твои надежды не оправдаются.
— О каких надеждах речь, дорогая? — язвительно поинтересовался Сатору.
— О тех, что ты сейчас теплишь, — ответила она тихо. — Она виновна в чём-то тяжком, что ни у тебя, ни у меня, никак не получится оправдать...
— Откуда ты это взяла?
Утахимэ тихо вздохнула. Ей тяжело давался этот разговор. Она прошерстила весь архив по просьбе Годжо так быстро, насколько это вообще было возможно. И результат не заставил себя ждать.
— На суде присутствовало очень мало людей. И всё же в отчете, который я нашла, точнее, в его обрывках, задокументировано, что в ходе заседания сама Мидзуно признала себя виновной. Так она, вероятно, пыталась добиться смягчения наказания для Кадзи Томоэ.
— Глава клана Кадзи? Он тут при чём?
— Он числится как обвиняемый, — объяснила Иори, заслышав очередной громкий стук в двери здания совета. — Мидзуно, Кадзи и ещё кто-то. Имя выжжено. Как и все детали, кроме части приговора, в которой про Эми ни слова... В итоге Кадзи помиловали и не изгнали. Он всё ещё занимается своими делами с Якудза.
Годжо отвернулся к дверям, сложив ладони вместе.
— И после этого ты всё ещё считаешь её сволочью?
Иори нахмурилась. Сатору продолжил:
— Соверши ты что-то ужасное по своей воле, тебе было бы уже плевать на судьбу какого-то старика.
Иори вздохнула:
— И всё-таки я не верю, что она могла солгать о своей вине... Я же знаю, она честная. Даже когда делает что-то плохое...
Медленно раздавались тяжёлые шаги. Наконец, в круг белого света на полу ступила нога девушки. Белая накидка, полностью скрывающая за собой тело, отсутствовала лишь в одном месте: правая рука, покрытая татуировками, выглядывала из-под ткани. Ладонь в перчатке была сжата в кулак. Синие волосы аккуратно лежали на плечах прядями средней длины.
Годжо разглядел лицо Эми. Оно не выражало ничего. Как и час назад.
Всё затихло. В ушах у Сатору гулом стучало собственное сердце.
Она смотрела лишь на затемненные ширмы перед собой: в этом зале проходит большинство запланированных заседаний, поэтому для старейшин и их прихотей здесь обустроено всё; в том числе и их желание путать того, кого они сюда пригласили. За ширмами не видно того, кто говорит, да и по голосу можно отличить разве что мужчин и женщин. Это, можно сказать, добавляет здешней атмосфере некоторой тревожности.
Директор Яга, сидящий в противоположной от Годжо стороне трибун, подал голос:
— Здравствуй. Ещё раз.
Эми тут же повернулась к нему. Хоть и не видела, уважительно склонила голову.
— Пожалуйста, сними накидку. Мы должны убедиться, что на этот раз ты безоружна.
Она недолго подумала. Затем улыбнулась. Тихо ответила:
— Конечно.
И одним лёгким движением она сорвала накидку с тела. Под тканью оказалось боевое облачение куноичи в белом варианте: майка с невысоким горлом, брюки с десятками металлических клинков на поясе. Их Эми тоже сняла, отбросив к валяющейся на полу ткани.
— Так лучше, верно? — Мидзуно улыбнулась, не ожидая ответа на свой вопрос. — С чего начнём?
— С инцидента в Цукуба.
После этих слов натянутая улыбка Эми превратилась в жалкое подобие маски: уголки губ всё ещё пытались остаться приподнятыми, но вот глаза теперь выражали лишь опасливую осторожность.
— Хотите ещё раз разжевать подробности для тех, кто не знает?
— Верно, — усмехнулся кто-то из старейшин. — Видишь ли, Цуёми-сан не слишком хорошо позаботилась об остатках отчётов, и их кое-кто нашёл. Один из этих людей увы, не желает верить в твою виновность.
Годжо усмехнулся: пронырливые сволочи, ухо всегда держат в остро.
— Я бы на месте Сатору тоже не поверила.
Эми повертела головой, рассматривая затемнённые трибуны.
— Где он сидит? Справа или слева?
Сатору нервно щелкнул пальцами. Она не ощущает его присутствие? Как такое вообще возможно, с её-то способностями к чужой проклятой энергии?
Утахимэ тут же вздрогнула от того, как быстро он оказался внизу, перед ширмами. Стянул с головы бинты, тут же сунув те в карман куртки. Эми отчего-то перестала странно улыбаться. Её лицо изменилось в такт частого сердцебиения Сатору: резко, слишком быстро. Дрожащие пальцы он из карманов не вытащил; предпочёл держать в кулаке, лишь бы собственную слабость сейчас не показывать. А она желала вырваться криком.
— Так это ты желаешь убедиться в моей виновности?
— Пытаюсь разобраться, да, — кивнул он.
— Зачем? Больше года прошло, я уже изгнана. Хотя... Всё ещё может поменяться.
Изгнана? Значит, всё куда хуже, чем он предполагал.
— Это не для тебя, — бормотал Сатору тихо. — Себя хочу успокоить.
Эми сделала несколько шагов к нему, встала почти вплотную.
— Хорошо. Если так желаешь узнать, то вот тебе правда... Я работала на Якудза под началом своего родственника, Кадзи Томоэ. Как видишь, у этого есть такие важные для тебя существенные доказательства.
Она показала ему свою правую руку. Белый дракон, извивающийся от плеча до запястья, голубым взором обжёг Годжо, как будто по лицу хлестнул.
— Это должно было быть моё последнее задание... Я собиралась покончить со всей шаманской работой, с Якудзой и уехать во Францию. Но та группировка, к которой мы наведались, чтобы вернуть реликвии Игараси... Это оказались люди, убившие Мичи и Аканэ.
Годжо вспомнил мелодию сямисэна, игравшую на поминках старшего брата Мидзуно и его невесты. Трещащая, скрипучая, но если слушать её издалека, то плавная и энергичная. Из того дня Сатору мало что помнил: только их с Эми односторонний разговор уже после ухода всех гостей.
— Я не искала их, они сами нашли меня. Судьба, понимаешь? — она улыбнулась. — Кадзи пытался меня остановить, но поведение оябуна вывело меня из себя.
Она посмотрела Сатору в глаза, так же ясно, как когда-то, но совсем с другим посланием. Теперь морские волны не давали ему обещание вечной любви: они хотели нести его по себе навстречу грубым скалам, намереваясь разорвать в клочья.
— Так что да, я убила их. Все пять десятков человек. Ещё трое выжили, но остались калеками... Это была месть за причинённую моей семье боль. За те невинные жизни, что они отняли, я забрала их. И не жалею об этом.
Эми проследила за выражением лица Сатору. Слегка нахмурилась.
— Кажется, тебя это не тронуло. Если так, на этом мои обязательства перед тобой закончились... И пришла я сюда не для того, чтобы перед тобой объясняться.
За одной из ширм раздался вкрадчивый голос:
— Совет решил дать тебе второй шанс. Ты снова станешь членом общества шаманов, но взамен окажешь нам услугу. Все подробности ты можешь узнать там же, где и раньше... Тенген снимет с тебя ограничивающую печать.
Ненадолго задержав взгляд на ширмах, Мидзуно подхватила с пола свои вещи и последовала к выходу. Последним, что услышал Сатору, прежде чем пойти за ней, были слова директора:
— Прости, что раньше не сказал тебе обо всём... Я не мог, Сатору, просто не мог.
На улице оказалось на удивление свежо. Прошедший недавно дождь оросил листву клёнов, скрывающих под своими кронами старинные врата тории. Это место — мнимый храм, полный лжи, ненависти и предательства. Не будь Годжо шаманом, ноги бы его здесь не было. Однако частично это развязывало ему руки: земля вокруг не святая, а значит и он не обязан вести себя праведно.
— Зачем ты соврала мне? — спросил на ходу, глядя в чужую спину.
— Что, прости? — Эми остановилась.
— Я правда не думал, что ты умеешь лгать так убедительно.
— Хочешь сказать, тебя провести невозможно?
— Ну, у тебя не получилось.
Она обернулась. Выглядела на удивление спокойной для подобной ситуации. Годжо гадал: это натренированное годами внешнее хладнокровие, или ей действительно всё равно?
— Я не лгала тебе. Чего ты хочешь?
— Правды, — пожал плечами Сатору. —
Всей правды, а не её части.
— Для чего она тебе? — непонимающе сдвинула брови Эми. — Живи своей жизнью, забудь уже об этом. Ты ничего не можешь изменить для меня.
— Не могу, потому что ты и шанса не дала, — грубо отрезал он. — Даже не попросила меня о помощи, когда она была тебе нужна.
— Я не могла бегать к тебе каждый раз, — твёрдо ответила Мидзуно. — Не могла и не хотела.
— Почему? Разве я когда-то сказал, что ты не можешь рассчитывать на меня?
Эми откинула с лица часть намокших волос. Дождь пошёл с новой силой, громыхнула вдалеке молния. Теперь вместо удушающей тишины повсюду был шум капель воды.
— Как я могла рассчитывать на тебя? Ты обманывал меня. Пытался справляться со всем в одиночку, считал себя выше того, чтобы делиться со мной чем-то... Разве ты не был достоин такого же отношения?
Сатору сделал к ней шаг. Небольшой, совсем незаметный. Но его хватило, чтобы он мог дотянуться до её руки. Обнулив бесконечность, он ту же ощутил бьющие по голове капли дождя, но вместо них сосредоточился на кончиках пальцев: провёл ими по всему предплечью чужой руки, покрытому рисунками.
Эми долго смотрела на него. Странно, будто изучала, снова пыталась понять и разгадать. Потом, спустя около минуты, она опомнилась и сделала шаг назад. Их руки больше не соприкасались.
— Я не понимаю, какую игру ты сейчас пытаешься начать... — шептала Эми. — Если желаешь наконец изгнать из себя всех демонов, я тебе в этом не помощник.
— Я желаю поступить правильно. Впервые за много лет.
— В твоём понимании, правильно — так, как хочешь этого ты? Если да, то ты уж извини меня... В этом наши с тобой взгляды не совпадают. Как и во многом другом.
Сквозь шум капель дождя Сатору отчётливо слышал гулкие звуки шагов, постепенно становящиеся всё более тихим. Эми скрылась из виду, ничего больше не сказав.
***
Вечером того же дня, храм Суйцзинь.
— Госпожа Мори Мико, великая Верховная Кицунэ, ученица самой Богини, что основала этот храм... Не соблаговолите ли вы оказать мне, простой грешнице мира сего, одну небольшую услугу?
Кицунэ обернулась, с прищуром рассматривая свою гостью. Промокших одеяний на ней не было: значит, служанки уже успели переодеть её в одно из свежих кимоно. Волосы сухие, хотя на улице будто морские волны бушуют... Надо же, как незаметно ей удаётся пробираться мимо проворных глаз Мико.
— С чего вдруг такая лесть?
— Честь, ты хотела сказать? Ну, я бы хотела сыграть с тобой партейку в го. Если ты не очень занята...
Мико отступила на шаг: оказалось, что всё это время к ней прижимался в лёгкой дрожи ребёнок. Эми мгновенно сменила выражение лица с самодовольного на ласковое. Макото улыбнулся ей в ответ. Ногами в белых носочках он преодолел расстояние между ними и уткнулся лицом ей практически в живот. Мидзуно с улыбкой вспомнила, как, когда он только начал ходить, маленькие ручки едва ли доставали выше её колен. Поцеловав черноволосую макушку, она вновь глянула на кицунэ: та не улыбалась, лишь спокойно рассматривала картину перед собой.
— Уже довольно поздно... Герои в такое время давно видят десятый сон, — прошептала Эми.
— А я ещё не хочу спать, — так же тихо ответил мальчик.
— Тогда не быть тебе героем.
Макото отстранился и тут же зевнул. Эми ещё раз поцеловала его, теперь в лоб, и сказала найти служанку, чтобы уложила его спать. И как только в комнате они с Мико остались вдвоём, лисица полезла в комод в углу комнаты и достала гобан. Мидзуно ещё около двух минут наблюдала, как скрупулёзно и до дрожи аккуратно длинные когтистые пальцы раскладывают на татами черные и белые фишки. В этот раз Эми была за белых. Ожидаемо.
— Я чувствую в тебе частицы магии... — произнесла Мико вкрадчиво, стоило Эми сесть на татами напротив. — Тенген снял печать?
— Да. Непривычно теперь... Чувствовать её. Будто опять в меня какую-то незнакомую дрянь засадили. Даже не чувствуется, что моя собственная.
— Ну, когда-то и эта сила была тебе чужой... — хмыкнула кицунэ. — Какую грязную работу тебе поручили на этот раз?
Она поставила чёрную фишку на пункт. Сложила руки, ожидая хода Эми.
— Нужно будет заняться заменой Сосуда Звёздной Силы на ближайшие 500 лет, пока не родится новый... Старейшины думают, что некоторые реликвии, способные удерживать сущность, сейчас находятся у моих старых друзей. И некоторых других людей.
— Якудза? Какое им дело до ваших штучек?
— Мне тоже интересно... Кадзи может что-то знать, но к нему я не пойду. Не хочу старика перед смертью тревожить.
Мидзуно поставила белую фишку на пункт в углу гобана. Осторожничает, как всегда.
— Так что возьму все наводки, что имеются, и отправлюсь на поски сокровищ. Если удастся спасти Тенгена, думаю, старейшины разрешат мне окончательно уйти на покой...
— В одиночку это будет очень опасно.
— Со мной будет Момо. Или Мина. Посмотрим...
— Почему не
он?
Эми глянула на Мико исподлобья. Тяжело выдохнула, сделала свой ход. Губы поджала, как делала обычно, когда говорить вообще не хотелось. Кицунэ понимала, но продолжала ковырять, осознавая, что задела свежую рану на сердце. Мико хотелось вытянуть из девчонки хоть каплю её истинных эмоций. Клещами или когтями, ей было не важно. Уж слишком она истосковалась по
той Эми. Юной и не растоптанной жизнью.
— У него своя жизнь и свои дела. Как и у всех нормальных людей.
— Ты считаешь его... нормальным? — фыркнула Мико.
— В любом случае, помощь его мне не понадобится, можешь не сомневаться.
— Как скажешь, химэ. Тебе в этой каше вариться, ты её и заваривай...
Ещё через несколько ходов, когда Эми уже почти позабыла о случившемся между ней и Мико разговоре, оголённую кожу предплечья вдруг что-то неприятно защекотало. Мидзуно попыталась почесать руку и наткнулась пальцами на бархатные крылышки. На руке сидели две бабочки. Одна тёмно-синяя, с очень тёмными, почти что чёрными пятнами на крыльях, похожими скорее на чёрные дыры. Вторая белая, как снег.
Она смахнула их обеих и уже не увидела, как две бабочки в каком-то странном танце стали кружить над её головой. Кицунэ на это лишь дёрнула губы в улыбке.
