Солнце

утро встречает парней, за ночь перекочевавших в новую комнату минхо, солнцем, бьющимся через старые окна общежития. ни один из них не хочет вставать в свой долгожданный выходной, поэтому хан, имеющий большее количество сил, встаёт и героически зашторивает окно с надоедливым солнцем, а после возвращается в тёплую постельку. за эту ночь они обговорили всё, выставили границы и, главное, договорились, что всякие обнимашки-целовашки и тому подобное будет происходить только в комнате. на это джи согласился не сразу, так как раз минхо его друг, то теперь ему можно всё. старшему пришлось ещё почти пол часа спорить с этой настырной белкой и пригрозить тем, что теперь сон вообще объятий не получит, и это сработало. хан, конечно, ещё долго дулся и отнекивался от такого, но пришлось смириться. джисон, лёжа на боку лицом к ли, молча рассматривает чужой профиль, подмечая, что очень хочется просто откусить чужие милые щёчки, потому что ну невозможно быть таким очаровашкой. пусть щёки младшего значительно больше, но это не отменяет того, что ли они идут гораздо больше. что только он не пытался сделать с ними, и на диеты садился, и в зал ходил, и на массажи ходил всякие, даже тейпы клеил — всё бестолку, только тело приходило в порядок, а вот щёки так и остались на своём законном месте. со временем парень смирился и смог полюбить себя, не без помощи своих верных друзей, которые, к сожалению, остались в его родном городе. парни познакомились ещё в школе, тогда джи был во втором классе средней школы , а его друзья в первом и втором классе старшей школы. подружились они далеко не сразу, так как их общение началось с того, что неуклюжий и тогда угловатый хан запнулся о свою собственную ногу и полетел с открытой пачкой молока на толпу, но только двое из неё не успели отпрянуть назад и оказались облитыми. ох, ну и криков тогда было, эти парни покрыли младшеклассника отборным матом и довели его до слёз. так они и подружились, потому что старшему из них стало стыдно за своё поведение и он извинился, а тот, который помладше был, лишь фыркнул и средний палец показал, а после ушёл с гордо поднятой вверх головой. чхве субин и чхве ёнджун были крутыми парнями по мнению всей школы и помогли приобрести такой же статус юному джисону, взяв его под своё крыло. с тех пор от неуверенности в себе не осталось и следа, за что младший им невероятно благодарен. жаль, что после окончания школы ребята решили остаться в родном городишке и просто открыли свою кофейню. джи всегда казалось, что между этими двумя есть искра, но он так и не понял, встречаются ли они. жаль, что ответ на свой вопрос он так и не получил. от таких чудесный воспоминаний на губах расцветает нежная улыбка, а сон совсем развеивается. так хочется поскорее рассказать минхо о себе и наоборот послушать о нём, им же предстоит так много друг о друге узнать, предстоит понять и принять друг друга полностью и, конечно же, показать свою душу друг другу, по-другому совсем никак.

***

кап-кап-кап. кран на кухне немного капает, но ещё не течёт. текут тут только мысли чанбина, сидящего на диване. что им делать? куда идти? от бина отвернулось общество, а у сынмина проблемы в семье. бина на работу не берут из-за того видео, а у сынмина просто сил нет. у бина теперь проблемы, а сынмин из них и не вылезал. тихий скрип двери отрывает парня от раздумий, он уже машинально переводит взгляд на дверь и пересекается взглядом с чаном. они оба «ранние пташки», так что никто из них не удивляется этой встрече от слова совсем. бан садится рядом с другом и тихо вздыхает. им нужно поговорить, ведь со до сих пор не знает о его отношениях с чонином. — слушай, мне нужно тебе кое-что рассказать. возможно тебе это не понравится, но, прошу, ради меня, будь спокоен — сразу и без подводок говорит старший, оторвав взгляд от точки на деревянном столе. он немного волнуется, так как не понимает, как отреагирует его друг. в прошлый раз ничем хорошим такое «гейство» не кончилось. чанбин тут же напрягается, каждая мышца его тела сокращается так, будто током прошибло, ведь не знает что вообще можно ожидать после такого, по мнению студента, тревожного начала. — я очень внимательно тебя слушаю, хён. за этими словами следует тяжёлый вздох. это так сложно. — мы с чонином вместе. очень давно и мы очень любим друг друга. я знаю как ты к такому относишься, но пойми меня правильно, я вас обоих люблю и не могу выбрать кого-то из вас, если ты попросишь об этом. ты — мой лучший друг, а он — мой парень, для вас уготовлена разная любовь, но она одинаково сильна, понимаешь? тишина. кажется, что мир замер в этот момент, глаза чанбина, вероятно, стали слишком большими для азиатского разреза глаз. он в шоке, а бан лишь сглатывает тихо и пальцы в замочек скрепляет. как же ему сейчас страшно. — хён, я так рад за вас! я не монстр, я изменился. тебе не надо никого выбирать, я не встану между вами и вашей любовью — глаза со загораются буквально через секунду ярким огнём, а сам парень кидается на друга с объятьями. это же такое счастье! камень падает с души чана мгновенно, а сам парень обнимает лучшего друга крепко. оба невероятно рады, у обоих глаза горят, пока чонина за углом стоит и старается быть как можно тише, дабы его не заметили. с его души упал не то что камень, оттуда валун рухнул. младший волновался, что лучший друг его любимого человека отвернётся от него, что несомненно разбило бы кристофера. ян невероятно рад тому, что всё обошлось и хочется поделиться своим счастьем с сынмином, который стал ему близок буквально за день, но тот спит. ян тихо уходит в их со старшим комнату и ложится в кровать, дабы сделать вид, что он ничего не слышал и ни о чём не догадывается. бан сам обо всём расскажет, когда наступит нужное время.

***

— джинни, что ты тут забыл? о. глаза, опухшие, заплаканные и потухшие, тут же загораются, а хван разворачивается на сто восемьдесят градусов и встречается взглядами с мягким светом уставших и очень удивлённых глаз. после смерти, как оказалось, нет ни рая, ни ада, есть только необъятная бесконечность и гуляющие души, не нашедшие своё пристанище. вокруг всё невероятно похоже на реальный, привычный им мир, только чем-то отличается, но ни джин, ни феликс ещё не поняли чем именно. — я пришёл к тебе, — отвечает старший на выдохе, так как ему немного стыдно, так как на него надеялись, но он не оправдал чужие ожидания. — только прошу, не ругайся, сынмин в надёжных руках, у него теперь есть ещё друзья, они помогут ему. пойми, я же без тебя не смогу, ты ушёл слишком резко, мы бы справились со всем. зачем же ты так? голос хвана дрогнул на последней фразе, ведь ему до сих пор больно от всего произошедшего. он больше не плачет, точнее, сейчас он уже не плачет, но это состояние слишком шаткое и, наклони его хоть на градус в сторону — вся конструкция тут же рухнет. ли же смотрит больше с болью, нежели с разочарованием или сожалением. — прости, я перестал справляться. с моим диагнозом я бы просто стал обузой, вам с сынмином это потянуть не получилось бы. так было лучше для всех. ну всё, понесло. в уголках глаз потихоньку начинают скапливаться слёзы, а подбородок и поджатые губы начинают трястись. парень тут же промакивает внутренние уголки глаз, ведь не хочет плакать. достаточно с него слёз. пора уже нормально и по-взрослому поговорить. — для кого «для всех», феликс? нам только хуже от твоей смерти. ты был единственным действительно, близким другом для сынмина, а для меня ты был любимым человеком, без которого я жизни не представляю. почему ты не поговорил с нами? почему не объяснил ничего при жизни? я думал, что мы были достаточно близки, чтобы делится друг с другом самым сокровенным. — хван губы поджимает, потому что ему неприятно и невероятно больно. почему феликс не смог доверится, старший же ни разу не оступался, всегда был нежен, ласков и силён, помогал во всём и никому не рассказывал чужие секреты. — ты не сможешь понять меня, ты здоров, а я — нет. моя жизнь буквально стала одной большой галлюцинацией и я боялся вам навредить. джинни, прошу, не злись и не осуждай меня. мне было не легче, чем тебе сейчас. тут спокойно, я сам собой управляю и не должен усомнятся в каждом действии окружающих. мне тут лучше. ли жаль, невероятно жаль, он не хотел, чтобы всё так вышло, не хотел, чтобы ким остался один, а хёнджин совершил самоубийство. он думал, что все переживут его смерть рано или поздно, но всё обернулось совсем не так. старший вздыхает тихо и вплотную подходит к ликсу, тот совсем сгорбился и сжался, а лицо и уши краснеют от стыда и чувства вины перед дорогими и любимыми ему людьми. уже ничего не исправить, они оба тут, оба мертвы, надежда осталась только на чонина, чана и чанбина. парни понимают головой, что ребята не дадут утонуть киму в абсолютном самобичевании и боли, они его вытянут, но душа болит, а сердце ноет. феликса и хёнджина больше не будет рядом, они останутся вместе лишь друг с другом на оставшиеся века.

***

чанбину после разговора становится легче, теперь он точно понимает, что они доверяют друг другу. как камень с души упал, иначе не скажешь. в приподнятом настроении парень отправляется свою с сынмином комнату, где всё также спит его друг. младший последнее время спит много, он ужасно устал и старается так абстрагироваться от всего произошедшего. он тонет в прострации и собственных мыслях о будущем. это так страшно, когда ты буквально не можешь быть уверен настанет для тебя завтра или уже нет. мину плохо, в душе пустота, слёзы непроизвольно наворачиваются на глаза буквально каждые пять минут, эмоций невероятно много, но сил их выражать попросту нет. жизнь будто бы остановилась, все вокруг суетятся, стараются сделать все свои дела, но сынмину уже так всё равно. наверное, нужно что-то сделать, найти в себе силы и встать с кровати, но искать их уже негде. ким глаза открывает, лёжа спиной к бину, а потом снова их закрывает. «зачем я проснулся?» эта мысль тут же пролетает в голове минни, но тот даже не пытается за неё уцепиться. кровать рядом прогибается, к его спине аккуратно прижимается тёплое тело. со знает, что сынмин не спит, знает что творится в чужой душе, сам похожее испытал не так давно, поэтому он прекрасно понимает, что сейчас нужно показать, что младший не один. — доброе утро, сынмина~, как ты поспал? — нормально — тихо отвечает ким и снова открывает глаза. сейчас его обнимают очень крепкие руки, это даёт хоть какую-то гарантию, что парень никуда не провалится прямо сейчас. тело по-прежнему слабое и тонкое, но вкусно готовящий чонин пообещал это быстро исправить. все в этой семье хотят помочь, они сделают всё, что в их силах. — будем сейчас вставать или ещё полежим? кстати, что ты хочешь на завтрак? бин старается вывести парня на разговор, чуть расслабить его, ведь от этого может стать легче хотя бы немного. — я ничего не хочу. — тихий голос звучит уставшим и измученным, сам минни глаза прикрывает снова и руки в замок скрепляет. так не хочется делать что-либо. хочется к друзьям. старший вздыхает тихо и кивает. сложновато будет, но они обязательно со всем справятся вместе. со уж точно никуда не отпустит сынмина. ни на какое «облако» ким сынмин не уйдёт.

***

в это же время кристофер тихонько заходит в их с чонином комнату, стараясь не разбудить своего спящего парня, даже не подозревая о том, что ян и не спит вовсе. старший рад, ужасно рад тому, что теперь все всё прояснили и парни могут не скрываться в собственной квартире, боясь быть пойманными гомофобным чанбином. бан в своих мыслях садится на кровать и прикрывает глаза. даже несмотря на свою радость и искреннее счастье в душе таится тоска и боль за сынмина, который совсем никакой лежит в их с бином комнате. что теперь с ним будет? сможет ли он справится со своей болью? заживёт ли он дальше? ни один из парней больше никогда не станет прежним, никто не забудет произошедшего и ничья душа не успокоится до конца. чан это осознаёт, боится немного такого поворота событий, страх сковывает его сердце и тормозит мысли. почему-то взгляд падает на укутавшегося в одеяло нини, а перед глазами встаёт картина того, что это их похитили, их там держали, им приходилось искать работу в незнакомой стране и у них пропала надежда на спасение. если бы у кристофера умерли друзья, то он бы свихнулся. друзья — это самое важное, самое близкое и родное, особенно если учесть то, что происходит в семьях всех парней. шумный выдох разносится в тишине комнаты, а кровать под парнем проминается ещё сильнее, потому что старший лёг рядом с чонином, крепко его обняв. беспокойство не отпускает парня, он пытается хоть как-то себя успокоить и ян это понимает прекрасно, поэтому аккуратно переворачивается на другой бок и крепко обнимает любимого. — ты не спал, да? в ответ следует кивок, а град поцелуев падает на щёки старшего. становится чуток легче, напряжение спадает потихоньку с чужих плеч. — чанбин теперь знает о нас. он был рад — улыбка появляется на губах бана, а сам он глаза закрывает. он знает, что нини будет рад этой новости и он абсолютно прав. даже несмотря на то, что чонин знал об этом радостно ему как в первый раз. что может быть лучше, чем принятие от лучшего друга? — я знаю и это прекрасно, чани, я очень этому рад! — ян улыбается широко и снова крепко обнимает криса, а его обнимают в ответ. они оба рады, безмерно счастливы, но это счастье омрачено смертями и похищением. как им жить дальше?