***
В кабинет Катя вернулась довольная своей маленькой победой — капризный дизайнер не будет истерить каждый раз, когда им придется вместе работать, а это уже что-то. Последние дни для неё, вообще, были наполнены лёгкостью и простотой. И все удавалось. И настроение было прекрасным. Впорхнув в кабинет, она наткнулась на очень довольного Жданова, который мягко прохаживался туда-сюда с папкой в руках, из компьютерных колонок женский приятный голос пел «На седьмом этаже за семь часов счастья спасибо тебе и, знаешь, теперь увидеть бы вновь тебя я точно знаю, что такое любовь". Увидев эту картину, Катя улыбнулась. С тех пор, как они поговорили, Андрей никогда не нарушал договоренностей: вёл себя аккуратно и корректно, говорил с ней только в рамках общей работы, никогда не позволял себе лишнего. Он снова выглядел молодым, свежим и ярким мужчиной с заразительной улыбкой и ясными глазами. Таким хотелось любоваться. — Екатерина Валерьевна, — мурлыкнул он, оторвавшись от папки, — интересно вновь слушать все эти песни, правда? И скучать по другим, тем, которые ещё не вышли. И такое удовольствие вновь впервые услышать то, что когда-то любил. — Ты когда-то любил эту песню? — Изумленно спросила она, хихикнув. — Я много слушал её в одно время, да, — он тепло и мечтательно улыбнулся ей, свободной рукой взъерошив собственный свежестриженный затылок, — как всё прошло с Милко? — Кажется я спасла его от назойливого молодого человека, разбившего ему сердце, — ответила она, присаживаясь на диванчик. — Не совсем те результаты, на которые я рассчитывал, — рассмеялся он, — но вы всегда меня удивляете, Екатерина Валерьевна. Андрей захлопнул папку и, положив её на стол, сам на него оперся. — Коллекцию мы тоже обсчитали, Андрей Павлович, не беспокойтесь. Разговор потек в рабочем русле легко и непринужденно. Они вместе переместились за компьютер, внося данные в таблицу, споря и подкалывая друг друга. За лёгкой работой время летело незаметно. В какой-то момент Катя поймала на себе блестящий, полный нежности взгляд Андрея — он улыбался ей так, как это случалось в самые светлые, самые драгоценные моменты их жизни. И все её существо, отринув доводы разума, откликнулось на эту улыбку. Она так устала бесконечно держать себя в руках, отворачиваться, не видеть, пытаться изжить в себе это огромное чувство. Единственный раз, ей остро захотелось поддаться этой прекрасной, привычной атмосфере. Она замерла, любуясь Андреем, таким открытым, счастливым сейчас, и сама потянулась за поцелуем. Соприкосновение их губ было сладким, солнечным и щемяще нежным. Окунаясь в этот поцелуй, она почувствовала себя там, дома, в безопасности, до пожара и ужаса следующих месяцев. Целовались они долго и упоительно. Жданов обнимал её и прижимал к себе, будто сокровище. Нежась в объятиях Андрея, Катя запоздало осознавала реальность и леденела. Реальность наваливалась на неё, возможные последствия, причины и воспоминания, как ушат ледяной воды. Она застыла и распахнула глаза. Жданов отстранился, в смятении разглядывая Катерину, не разжимая объятий. — Отпусти меня, — просипела она. Он отпустил. — Это ошибка. Я слишком беспечна. Этого никогда не повторится. Прости, я не должна была тебя целовать. — Чеканила она отрывисто и тихо. — Но Кать... — Молчи. — Я не могу и не хочу. — А я не могу сейчас слушать то, что ты скажешь, — обессиленно ответила она, роняя голову на стол. — Ты еще любишь меня. — Сказал он, потянувшись дрожащей рукой, чтобы поправить выбившийся из её прически локон. Она дернулась, резко выпрямилась и посмотрела в глаза Андрею. Несколько мгновений они сверлили друг друга взглядами, а потом Катя сдалась. Тяжело выдыхая, она заговорила: — Да. Я еще люблю тебя. Но есть вещи, которые нельзя принять и забыть. Они навсегда встали между нами, и этого не исправить. Я забылась сегодня, позволила себе забыть о том, что ты натворил. Я позволила себе вернуться домой, в тот момент, когда все еще было хорошо. И это было прекрасно. Действительно прекрасно. — Взгляд её смягчился, она нежно потянулась к его щеке, погладила мягкую кожу и улыбнулась очень грустно, вымученно, — Но наши отношения не склеить заново. Их не собрать. Это очень горько, Андрюш, но нам больше не быть «нами». Я больше так не смогу. И я буду забывать тебя, как сумею. И прошу тебя, последуй моему примеру. Чшшш.... Молчи. Мы любим друг друга, но этого мало. Сейчас этого не хватит. Она вздохнула тяжело, надрывно, решаясь, и потянулась к его губам в прощальном поцелуе. Он не был горьким или солёным от непролитых слез. Он был отчаянным. Катя прощалась, а Андрей цеплялся за неё, как за соломинку. Оторвавшись, она произнесла мягким шепотом, держа его голову в своих руках: — Отпусти меня. — Как? — Если бы я знала. Они помолчали. Спустя несколько тянущихся и тяжёлых минут, Катя выпрямившись, как палка вышла из кабинета, так и не проронив ни слова. Она летела по коридорам, почти не разбирая дороги, кажется чуть не сбила по пути Малиновского, направлявшегося в сторону кабинета президента. Как только за ней закрылась дверь кабинки туалета, она горько разрыдалась. Не было мыслей, сил, самоанализа. Только горечь потери. Спустя несколько минут бессильных рыданий, она затихла, впервые осознав мысль. «Я что, действительно, на самом деле, сейчас с ним попрощалась? Простилась с любовью всей жизни? » Эта мысль, странная, болезненная и лёгкая, внезапно отрезвила сознание. «Действительно попрощалась. И что теперь с этим делать? Как работать-то?» Не найдя ответов на эти вопросы, она выпрямилась, немного поправила одежду и вытерла слезы. Открыв кабинку, она наткнулась взглядом на встревоженные лица женсовета. И девушки тут же загудели, как рой тревожных пчёл. — Катенька, что случилось? — Это ты плакала? — Мы можем помочь? — Ты так бежала по коридорам... — Это Жданов, да, он опять? — Подождите, может это не связано с работой. — Как же так, Катюша? — Что тебя так расстроило? Катя устало потерла виски, вздохнула, и громким, строгим голосом, от которого в будущем трепетали все работники, произнесла: — Остановитесь, — и уже более мягко, — пожалуйста. Девочки замолчали. — Ничего ужасного не произошло. И я не готова ни с кем обсуждать эту ситуацию. — Но Кать, — начала Амура, — мы же подруги, хотим помочь. — Вы очень поможете мне, если не будете упоминать об этом инциденте. Если сейчас мы просто поговорим о чем-то веселом, посмеёмся и пойдем по рабочим местам. В растерянности, все начали перегладываться. — Ну... Мы с Пончиком сегодня утром поссорились из-за того, что я хотела пойти в кино на Зорро, а он на какой-то мультик. А потом, на обеде, я сходила за билетами, и купила два на этот мультик, а он на Зорро. — Застенчиво начала Танечка, — А потом он звонит мне, такой смешной, говорит, мол, «Пойдем, посмотрим на твоего Зорро», а я в слезы. Смеюсь и плачу, говорю ему, «А у меня в сумке билеты на Уоллеса и Громета твоего». Потом мы оба смеялись и плакали. А девочки перепугались. Лица женсовета светлеют вместе с этим рассказом, а смущенность Пончевой вызывает лёгкое хихиканье. Катя благодарно улыбается. — В общем, мы решили, что пойдем сегодня на Зорро, а завтра на мультик. Я даты перепутала, когда покупала. Девочки хихикают все сильнее. Атмосфера совсем разряжается. Они еще немного говорят о разных мелочах, смеются, обнимаются и расходятся по рабочим местам. Катя не очень понимает, как идти обратно в кабинет президента, но заставляет себя двигаться целенаправленно, спокойно. Она мягко кивает Виктории, которая деловито печатает что-то на компьютере, и открывает дверь, заходя внутрь. Не успела Катя зайти в кабинет, как к ней подлетел разъяренный Малиновский. — Что же вы за женщина такая, Екатерина Валерьевна? Сама не живете и другим жить не даете?! — Рома, перестань сейчас же! — Ярится Жданов. — Нет, пусть знает! Я тебя неделями вытаскиваю практически с грани, ты снова живёшь улыбаешься! Но приходит эта пигалица! — Не смей её оскорблять! — Как же! Обидишь еë! Зубы обломаешь! А ты слепец и идиот, Жданов, раз не видишь ничего! — Рома! Если ты не перестанешь... — Что? Что ты сделаешь? Шантажировать меня собрался? А кто у тебя останется? — Роман снова поворачивается к Катерине, которая удивленно стоит у закрытой двери. — Я вытаскивал его, поддерживал все эти недели! И что? Что вы ему сказали, Екатерина Валерьевна? Что вы сделали с моим другом, что он снова в таком состоянии? Отвечайте сейчас же! Потому что не вам вытаскивать его из этого дерьма снова, а мне! — Рома! Она не виновата! Она права! — Снова пытается достучаться до друга Андрей, — Катя права во всем! Но это не получается! У меня так не выходит! После вспышки Жданов сдувается, и продолжает тихо: — Спасибо, что так переживаешь обо мне. И я буду в порядке, со временем. Отстань от Кати. — Я не могу смотреть на тебя такого, — тоже тише отвечает Роман, — каждый раз, после разговоров с ней ты сам не свой. — Ну так не смотри. — Как это? А кто тогда будет смотреть? — Сам за собой посмотрю. — Знаю я, как ты за собой смотришь, — бурчит Роман себе под нос. — Уж получше твоего. — И это твоя благодарность? Кате вдруг становится неуместно, абсурдно весело от этой перепалки. Пряча смех за кашлем, она произносит: — Вы разобрались? Я могу идти на рабочее место? Конец рабочего дня скоро, мне еще одну встречу подтвердить и документы переслать. Оба мужчины удивленно поворачиваются, будто забыли, что она еще тут. — Идите, Катя, — тихо отвечает Жданов, жестом прося Романа помолчать. Катя быстрым шагом направляется в каморку, плотно закрывает дверь и сотрясается в беззвучном смехе. — Мне точно нужен другой кабинет, — тихо говорит она между смешками, — это мазохизм какой-то.***
Александру Воропаеву, главной язве всея ZIMALETTO и по совместительству члену совета директоров вышеозначенной компании, снятся странные сны. В этих снах он видит Екатерину Пушкареву женой Жданова. Статусной, недоступной женщиной, с которой он встречается то на совете директоров, где она президент, то на показах компании, где она говорит приветственное слово перед зрительным залом, то на светских встречах, где она налаживает контакты. С большим неудовольствием Александр обнаруживает, что Катерина все время говорит не с ним, сторонится, отвечает холодно. Во снах ему остаётся роль завистливого, желчного наблюдателя, который лишь изредка попадает в поле интересов этой женщины. Они часто взаимно шипят друг на друга, и очень редко просто разговаривают. Жданову она дарит улыбки, нежные взгляды и своё внимание, а он — Александр, почему-то очень уязвленный, наблюдает со стороны за идиллией. Александру не нравятся такие сны, Александра бесит его воображение, подсознание или что там еще у него в голове? Александр думает, что эти сны самый настоящий абсурд. Ну как может такая разумная женщина, как Екатерина, выйти замуж за Жданова? Его мозг точно решил свести своего хозяина с ума. Так думает Александр, и эти мысли не прибавляют мягкости его характеру. Особенно, когда после странных, натуралистичных снов про Пушкареву, он просыпается совсем разбитым и не отдохнувшим. Сегодня он снова работает раздражённым, уставшим и не выспавшимся. Накануне ему приснилась странная сцена, в которой он, Александр, извиняется перед Екатериной и Ждановым, а те сдержано принимают извинения. А потом он весь ужин исподволь любуется чужой женой и истекает по этому поводу ядом, с трудом сдерживая его в себе. Поэтому Воропаев сегодня уставший, в смятении и гоняет всех, в том числе и себя. Он работает без обеда и отдыха, обложившись бумагами ценными и не очень. В момент, когда Александр перестает понимать строчки, которые только что прочел в документах, он понимает: хватит на сегодня. Усталость и удовлетворение от работы разливаются по телу. Нервам уже спокойнее. Он потягивается в кресле, достает мобильный телефон и вертит его в руках. С Катериной все странно. После того единственного похода в ресторан, они общались лично только в рамках дел ZIMALETTO, и изредко переписывались в СМС. Такое развитие их отношений его явно не устраивало. И Воропаев решил предпринять ещё одну попытку к сближению и принялся печатать сообщение. Вы: Вечер добрый, Екатерина Валерьевна! Давно не видел от вас сообщений. Совсем забыли обо мне? Катерина: Здравствуйте! Давно не видела Вас в компании. Совсем забыли о нас? Александр коротко смеется над её ответом, потом задумывается, листает ежедневник и принимается печатать ответ. Вы: Туше. Моя служба и опасна и трудна. Но сегодня выдался свободный вечерок. Не хотите разделить его со мной? Ответ приходит через добрых пять минут. Катерина: Отчего же не хочу? Я с удовольствием. Вы: Буду свободен через полчаса. Куда за вами заехать? Катерина: В ZIMALETTO, я как раз успею все закончить. Вы: Договорились. Буду ждать вас на подземной парковке.