От ненависти до любви...

      Ваньинь оказался… нормальным.       Он работал в какой-то там IT-компании (Минцзюэ так и не запомнил названия), и с Сичэнем они познакомились, когда Цзян Чэн приехал в их колледж в качестве сопровождения при установке какого-то нового оборудования. Он любил вечером, после работы, сгонять пару каток в «Контру» или уничтожить очередную пачку адских тварей в «DOOM». По выходным ходил в тир и бассейн, а в пятницу вечером был не против посидеть в баре и «пропустить по стаканчику».       Конечно, Не Минцзюэ не сразу смог пересилить себя и начать с ним общаться, но в конце концов поддался многочисленным уговорам Сичэня. А Ваньинь… Ну, похоже, он не впервые сталкивался как с подобной агрессивной реакцией на свою ориентацию, так и с дальнейшим её логическим развитием: в открытую ли конфронтацию или в примирение. Поэтому когда Минцзюэ неохотно побурчал извинения и протянул руку, Цзян Чэн не стал вставать в позу, бросив короткое: «Забыли».       Так вот, Ваньинь оказался нормальным. Если закрыть глаза на то, что он был… ну, гомиком, в остальном он был совершенно нормальным, и даже интересным человеком. В конце концов, ведь и Сичэнь, чёрт его дери, тоже был совершенно нормальным, хоть и геем! Так что в итоге Минцзюэ смирился и решил просто не обращать внимания на их ориентацию, пока они не лезут с этим к нему. К их чести сказать, при нём Сичэнь и Ваньинь вели себя крайне сдержанно: не целовались, не обнимались, не бросали друг на друга многозначительных взглядов, не обменивались двусмысленными фразочками. Да даже за руки не держались!       Так что Минцзюэ просто смирился, что его друзья — геи. Да-да, именно «друзья», так как Цзян Чэн как-то незаметно тоже перешёл в эту категорию. Поначалу они встречались только на «нейтральной» территории, в парке, в кафе или в кино, и только в присутствии Сичэня. Но со временем им больше не нужен был третий общий знакомый, чтобы чувствовать себя комфортно в обществе друг друга, а встречи всё чаще проходили у кого-нибудь дома, где они вместе смотрели какой-нибудь фильм или рубились в приставку.       В общем, чем больше Минцзюэ общался с Цзян Чэном, тем больше понимал, что его взгляды требуют основательного пересмотра. Очевидно, не все гоми… геи были больными на голову извращенцами. Хотя при мысли о том, что мужчина спит с мужчиной, его всё ещё передёргивало, но постепенно для него это из разряда чего-то неприемлемого перешло в разряд… ну, скажем так, очень специфических вкусов. В конце концов, кому-то, вон, нравится, когда его связывают и хлещут плёткой.       И вот казалось бы, приняли и забыли, но почему-то тема однополых отношений никак не отпускала его. Он сам не знал, почему думает об этом постоянно, и это лишь сильнее злило. В конце концов, ведь даже Цзян Чэн с Лань Хуанем не давали ему лишних поводов для подобных мыслей! Или достаточно было лишь того факта, что они — геи, и он знает об этом?       Так или иначе, Минцзюэ не мог отделаться от этих размышлений. Как это произошло вообще? Ну, в смысле… Они же нормальные! Абсолютно нормальные, оба! Почему они вдруг решили встречаться с мужчинами? Друг с другом? Они ведь и не уроды оба, наверняка не обделены и женским вниманием. Так почему? Как вообще кому-то может прийти в голову, что ему нравятся другие мужики?       Непонимание порождало раздражение, которое с каждым днём росло, как снежный ком. Еще больше раздражало то, что он вообще думает об этом. Почему? Просто потому, что его лучший друг оказался вдруг гомиком, и познакомил с другим гомиком, который стал его новым другом?       В конце концов Минцзюэ пришлось признать, что ему попросту… любопытно. То самое больное любопытство, когда понимаешь, что там нет ничего хорошего, но всё равно хочется узнать, хоть одним глазком взглянуть. То самое больное любопытство, из-за которого люди глазеют на самые неприятные вещи, даже если знают, что их потом от этого будет воротить. Любопытство, из-за которого возле места аварии тут же собирается толпа, из-за которого подросток тайком тащит у отца сигареты и курит за углом, из-за которого люди стремятся попробовать что-то новое, запрещённое, но так сильно манящее…       К счастью, у Минцзюэ были те, кто способен его любопытство безболезненно утолить. Те, кому он доверял и кто точно не втянет его во что-то сомнительное. Осталось только набраться смелости и задать нужные вопросы.       Поэтому сейчас Не Минцзюэ сидел на кухне Цзян Чэна под его недоумённым взглядом и старательно набирался смелости из зелёной стеклянной бутылки. Смелости в бутылке почти не осталось, зато в самом Минцзюэ, кажется, накопилось достаточно.       — Вот скажи мне, как знающий человек: как можно быть геем?       М-да, более отвратительную формулировку вопроса придумать сложно. Ну и стыд!..