Змий

Следующей остановкой в моём путешествии стала Венеция. В прошлой жизни, ещё будучи обычным человеком, я хотел побывать в этом замечательном городе, но прекрасно понимал, что не мне с моими доходами мечтать о такой поездке. И вот моя невыполнимая в прошлой жизни мечта сбылась: я в городе, где вместо дорог каналы, а вместо такси — гондолы. Вот только когда я здесь оказался и прожил в этом городе несколько дней, всё очарование о нём улетучилось. Почему? Так запах! У меня сейчас очень чуткое обоняние, причём чую я запах как носом, так и собственным языком, спасибо моему змеиному наследию. Здесь вся канализация спускается в каналы и нет золотарей, а вода в этих каналах чуть ли не стоячая, и если в них есть хоть какое-то течение, то очень слабое. Вдыхать же запахи испражнений из всех близлежащих домов — то ещё удовольствие. Также сюда я прибыл не только из-за своей мечты, а по приглашению главы семьи Бадоэр. Франческо, глава одного из сильнейших Домов Венеции, был сквибом, как и множество его предков (последний маг в их роде рождался пять веков назад). Приглашал же он меня в надежде, что мне удастся помочь его девятилетней дочери, которая уже год была больна неизвестной болезнью. Причем все целители, которых приглашал Франческо для её излечения, не смогли ни помочь, ни понять, в чём, собственно, её проблема. Ребенок с каждым днём становился всё слабее. У неё случался частый жар, отсутствовал аппетит и была постоянная апатия. Два месяца назад, когда он ко мне прибыл назад в Рим, прослышав о «молодом» даровании, уже достигшем звания мастера-целителя и пользовавшимся нестандартной школой магии в своей практике. Он ухватился за меня, как за соломинку, ведь все остальные заслуженные целители после обследования его дочери лишь разводили руками. Дочь его уже к тому моменту с трудом сама вставала с постели, и часы её сна в сутках неуклонно увеличивались. Франческо безумно любил свою дочь, и он очень боялся, что однажды она просто не проснётся. И вот я в Венеции, в гостях у Франческо, в доме семьи Бадоэр. Сейчас находился в комнате малышки, которая в данный момент спала, и был занят её диагностикой. Это не заняло много времени, но вот полученные результаты вызвали во мне лютый гнев и желание убивать. То, что хотели сделать с девочкой, было чудовищным преступлением, и я лично займусь поиском исполнительницы этого, а потом сожру её сердце! Это во мне клокотала суть Нага. В момент своей ярости я не уследил за сокрытием своей ауры, и сейчас находящийся со мной вместе в комнате Франческо был бледен от давления моего Яки. Мою жажду убийства можно было потрогать руками, столь велико было намерение убивать. От этого она проявилась в материальном мире, сделав воздух вязким и липким. Но я быстро взял её под контроль, обуздав свой гнев. — Франческо, я смогу помочь твоей дочери и поздравляю тебя, — криво улыбнулся я ему, но моя улыбка была больше похожа на оскал хищника, почуявшего кровь и вставшего на след. — Ввв… смы… сле… Что Вы имеете в виду?! — быстро же он отправился от моей жажды убийства и, перестав заикаться, смог задать свой вопрос. — Твоя дочь родилась магом, не очень сильным, но с достаточно редким и опасным даром. Она сноходец — маг грёз. При должном обучении она будет представлять серьезную опасность для мага любой силы, если он не обладает техниками противодействия подобным ей магам. А учитывая нынешний уровень образования современных магов, то список таких людей, наверное, не больше сотни на всю Европу. А всё потому, что это очень редкий дар, и чаще всего он встречается среди магов Востока, но и там он крайне редок. А еще я уже даже не сомневался, помогать ли Франческо с обучением Марии. Всё-таки, в моей библиотеке рода Слизерин имеются книги со знаниями, способные огранить и развить её дар. Да и самому было бы неплохо попрактиковаться в этой отрасли магического искусства. Всё же, став Нагом, я получил доступ к этому направлению. Оно ведь тесно связанно с основным даром змеиного народа — магией иллюзий. — Но как это объясняет её состояние? Никак, просто нехрен тащить домой подозрительных личностей. — На неё наложили иллюзию. Иллюзию такой силы, что её тело поверило в то, что она обычный человек, а не маг. И это бы привело её к быстрой смерти, ведь собственное тело конфликтовало с её душой, магическим началом, не принимая в себя магическую энергию и не выпуская наружу. Она бы стала обскуром. После услышанного он побледнел, представив, что бы случилось с его дочерью, а вместе с ней — и со всеми теми, кто был бы в тот момент в доме. — И только благодаря тому, что она сноходец, она смогла избежать смерти в течение месяца, неминуемой, будь она просто магом. Засыпая, она отправлялась в путешествие по миру снов, где и расходовала свои силы. Вот только с каждым днём, из-за частого применения магии, она, хоть и тратя накопившуюся магическую энергию, также развивала своё ядро, из-за чего с каждым днём оно вырабатывало всё больше и больше маны. С этими словами я подошел к столику, что стоял рядом, и, взяв фужер, наполнил его лимонадом и промочил горло. В момент вспышки ярости у меня произошла частичная трансформация полости рта и гортани. Хорошо, хоть Франческо этого не видел, стоя у меня за спиной. Сейчас, после возвращения человеческого вида, во рту были не самые приятные ощущения. — Значит, она именно поэтому столько времени спала? Пытаясь выжить, она уходила в мир грёз, где и тратила свои силы, и с каждым днём ей приходилось спать больше, чем прежде, — он упал в кресло, схватившись за голову. — Я чуть не приблизил её смерть собственными руками. Я ж приказал слугам будить её и не давать много спать! Вы знаете, кто это мог с ней сделать? — серые глаза Франческо сейчас были подобно отблеску клинка, который уже несётся вам между глаз. Он жаждал мести! — Ни имён, ни фамилий. Знаю только, что за тварь это сделала — её видовую принадлежность. Марию я мог избавить от наложенной иллюзии двумя способами. Первый заключался во влиянии собственной магией на её тело, чтобы с её помощью заставить его поверить вновь, что оно принадлежит магессе. Второй — в ритуале, срывающем иллюзию. Поразмыслив, я пришёл к выводу, что лучше всего это будет сделать при помощи ритуала. Ещё неизвестно какие последствия понесет её магия, и как отразится на её теле столь долгое нахождение под воздействием иллюзии. Моя же магия могла ей навредить, так как её ядро ещё только формируется. — Что Вы имеете в виду, Святозар? Какая ещё тварь? — Их называют кицунэ. Это раса фэйри-людоедов, которая, помимо своей истиной формы в виде лисы, может принимать вид девушек. Обитают они на востоке, и их небольшие анклавы всё ещё можно встретить на территории Китая и Японии. И мне очень любопытно, где ваша дочь могла повстречаться с этой тварью. Теперь я мог наблюдать, как в голове Франческо, видимо, сложился пазл, и он произнёс: «Тварь!!! Уничтожу!». — Поподробнее, Франческо, кого Вы подозреваете. Сразу же поясню один нюанс. Не думаю, что в городе найдется кто-то, кроме меня, могущий убить эту тварь, — и, видя его желание возразить, я продолжил: — Не спорю, звезда паладинов с магами-инквизиторами сможет её уничтожить. Вот только она и не будет драться. Кицунэ не бойцы, а её сил хватит на то, чтобы спокойно улизнуть из города. Они мастера иллюзий, и у местных магов просто нет средств распознать их уловки. Это их расовая способность. — Полтора года назад я давал прием в честь именин своей дочери. На него были приглашены все влиятельные семьи Венеции, среди которых была семья Акуисти. Между нами давняя вражда, но ранее с её стороны были попытки пойти на примирение и даже намеки на помолвку наших младших детей, что не являются наследниками. И пару главе рода Альберто Акуисти на том приёме составила гостья их Дома и партнёр по торговле из Китая, госпожа Хо Линь. Надо кое-что прояснить: — Франческо, не будьте поспешны в решениях. Может быть так, что и глава рода Акуисти попал в сети Кицунэ. И вы, случайно, не знаете — эта китаянка всё ещё здесь, в Венеции? — Да, она уже практически два года обретается в нашем городе, налаживая торговые отношения с местными Домами. Живёт же она в доме семьи Акуисти. Вроде как, сейчас ведутся переговоры с дожем Венеции о приобретении её кланом дома в нашем городе, где будет их резиденция. Ах, вот оно что. Теперь многое становится понятным. В родном крае этих монстров полно сильных кланов магов, и там у Кицунэ мало места для того, чтобы развернуться во всю ширь. Ведь для собственного развития и роста сил молодым лисичкам нужно жрать одаренных, а пока они таким способом не наберут сил на образование у себя третьего хвоста, никакой речи о формировании собственного источника магии и быть не может. Только после того, как у кицунэ появляется третий хвост, они могут развиваться самостоятельно, и дальше они становятся сильнее, просто проживая годы. Китайцы и Японцы уже тысячелетия живут бок о бок с этими людоедами и умеют им противостоять, а если те начинают зарываться, то несколько сильных людских кланов могут объединиться и вырезать обнаглевших людоедов. Вот и сидят они у себя в стране как мыши под веником, и не шуршат. Довольствуются мясом неодаренных и редких магглорожденных, за которыми не стоит клан или секта. А таких там полно. Тварь же, что наложила на Марию иллюзию, имеет, как минимум, четыре хвоста, хотя скорее всего их у неё пять. И если исходить из худших подозрений, то к нам в Европу пожаловал шестихвостый эмиссар азиатских фэйри-оборотней для расширения своего ареала, чтобы увеличить кормовую базу клана. Блядство. А ведь я, наверное, сейчас единственный маг в Европе, могущий их разоблачить и видеть истинную суть. Спасибо оголтелой и фанатичной инквизиции десятых — одиннадцатых веков, вырезавшей практически все сильные рода шаманов и астральных магов, умевших видеть суть вещей. Только с помощью астрального зрения можно увидеть истинный вид этих фэйри. Есть ещё, конечно, духовное зрение, благодаря которому можно видеть души, но это ещё более редкий дар, чем астральное зрение. — Франческо, будет ли в ближайшее время какой-нибудь светский раут, где будет присутствовать эта Хо Линь? В том, что меня не сможет раскусить лиса и распознать во мне врага своего рода, я был уверен. Ведь ныне я обладаю силой, по их ранжиру, соответствующую, как минимум, восьми хвостам, а может и всех девяти. Всё-таки сила Архимага и мои расовые особенности вместе возносили меня на недосягаемые высоты для смертных магов. Ах, да, Наги и Кицунэ на дух друг друга не переносят. Мы с ними — естественные враги из-за наших звериных противоборствующих сущностей. Обычные лисы обожают полакомиться змеями. Вот только в отношении наших магических рас всё полностью наоборот. Мы как вид намного сильнее их, и в плане развития набираем силу быстрее этих людоедов. Хотя чего это я? Наги тоже жрут людей и очень любят мясо одаренных. Но деликатесом у моего вида считается плоть фэйри, а в особенности — сердце Кицунэ, сожрав которое можно получить значительную прибавку к силе. Ну, если сама тварь не была сильно слабее Нага. — Через месяц будут именины Марио, наследника Альберто Акуисти. Там соберётся весь цвет венецианского общества, да и не только его. И эта тварь там тоже будет. Вы желаете его посетить? — всё ещё кипя от гнева, ответил мне Бадоэр. — Да, а за это время я уже поставлю на ноги вашу дочь, Франческо. Не волнуйтесь, это в моих силах, и никаких сложностей с её излечением не возникнет. Вот только придётся нам с ней покинуть Венецию. Мне необходимо место, удалённое от любых оплотов Церкви и магов, чтобы при ритуале, который необходим для снятия с её тела иллюзии, не привлечь чье-либо внимание. Так что думайте, где это возможно сделать, — а сам уже начал строить планы своих действий, когда повстречаюсь с кицунэ. Эти твари очень проворны, намного превосходят в физических кондициях и ловкости людей, но немного уступают в этом нагам. А вот что касается магии, то тут у меня значительное преимущество. Змеиная магия подавляет лисью. Иллюзии кицунэ материальны, и, хоть нам они тоже доступны, наши в большой степени сосредоточенны именно на затуманивание разума жертвы, непосредственно на который мы и воздействуем. Лисы же воздействуют на пространство и материальный мир. У обоих подходов есть свои сильные и слабые стороны, но дело в том, что змеи никогда не поведутся на материальные иллюзии, нам, Нагам, наоборот, необходимо приложить усилие, чтобы увидеть то, что показывает материальные иллюзии кицунэ. Но вот наши на лисов действуют, а вот в какой степени — уже зависит от разницы в силах между противостоящими сторонами. — У нас есть небольшое поместье в сорока лигах от Венеции, и вокруг на расстоянии тридцати лиг нет более ничьих владений. Лишь болота, луга и небольшой лесок. — Прекрасно. Тогда завтра же отправляемся туда. Кто ещё поедет со мной и Марией? Всё-таки неожиданно для меня оказалось повстречать здесь, в Европе, такой самородок. Сноходцы всегда были на вес золота, и мне очень повезло, что у меня имеются готовые пособия и методики по их обучению. Этот дар не наследственный, и не всегда его владелец является магом. Даже магглы могут им обладать. Эту девочку я уже никуда от себя не отпущу, пока во всём не разберусь и не познаю механизм работы дара сноходца. — Как я понимаю, с собой необходимо брать лишь надёжных и проверенных людей? — и, получив от меня утвердительный ответ, он продолжил: — Тогда с нами отправятся мой средний сын, мой двоюродный брат и пятеро моих телохранителей. Они маги и достаточно сильные боевики, успевшие поучаствовать во многих битвах и сражениях. Достойные люди, которые умеют держать язык за зубами. Но для меня этих мер безопасности было недостаточно. — Франческо, ритуал, который будет необходим для помощи Вашей дочери, является запрещённым. Поэтому все те, кто отправятся завтра вместе с нами, должны будут подписать магический договор о неразглашении, — твердо посмотрел я ему в глаза. Надо было дать понять, что иначе на подобное не пойду. Ритуал, который мне будет необходимо применить к Марии, требует человеческого жертвоприношения. Если быть более точным, то для его активации требуется немало праны, равной, как минимум, жизням пятерых разумных. Но я могу обойти эти требования, запитав его от собственного второго начала души. У меня этой праны хоть жопой жуй, не обеднею. Затраты на него даже не превысят моей естественной выработки праны. Но это всё равно не отменяет того факта, что он признан Церковью Темным. Поэтому, если о том, что я совершил его, станет известно — за мной начнёт охоту инквизиция. А оно мне надо? Устраивать ещё одно поветрие Чумы в Европе, как это сделал в своё время Слизерин, я не желаю. — Если без этого никак, то договор подпишут все, — без особого восторга и энтузиазма дал согласие Франческо. На следующей день мы отправились в удалённое от Венеции поместье, принадлежащее семье Франческо, где я снял с девочки иллюзию. Всё прошло без непредвиденных сложностей. Однако я перестраховался, поместив девочку в целительский сон, предварительно споив ей несколько зелий из своих личных запасов. Через неделю мы уже были снова в имении. — Значит, Вы хотите сделать Марию своей личной ученицей? Франческо всё ещё сомневался в моих словах. Хоть и объяснил я ему, что кроме меня девочку некому обучить в Европе. Если даже и есть ещё умельцы, то они уж точно не возьмут её к себе на обучение, а скорее всего — просто удавят, дабы не плодить конкурентов. — Франческо, я очень надеюсь, что, проверяя полученную от меня информацию, вы никаким образом не вызвали подозрений и не привлекли к себе внимание. Если о даре Вашей дочери станет известно лицам, ведающим о сноходцах, то её жизнь не будет стоить и ломаного гроша. Упертый. Хотя и его понять можно. Он ведь рассчитывал найти дочери целителя, который сможет ей помочь. При этом никак не ожидал мастера магии, вознамерившегося взять ее себе в ученичество. Ведь ученичество у мастера — дело серьёзное. Пока мастер сам не решит, что его ученик перенял всё то, чему его желали научить — тот так и останется его учеником. А на время ученичества, слово мастера для ученика весомей, нежели родительское, и в достаточно широких полномочиях он властен над судьбой своего ученика. — У меня пока не было оснований сомневаться в Ваших словах, Святозар. Но и Вы меня поймите! — в сердцах воскликнул он, чуть повысив голос. — Вы рассказываете мне о каких-то невероятных магах, от которых не укрыться. При этом они могут как убить, так и превратить в марионетку любого, кто не знает способов, как бороться с этими магами. И Вы говорите мне, что моя дочь одна из них. При этом все мои знакомые маги не слышали ни о чём подобном. Только алхимик нашей семьи смог подтвердить, что в мире и вправду существуют такие маги, как сноходцы. Но только он! И то ни их способностей, ни того, как их отличить от остальных людей, он не знает. А читал он о сноходцах в библиотеке Ватикана, куда допущен только потому, что имеет духовный сан и когда-то служил в инквизиции. Он развел руками, извиняясь, как бы прося и прощения, и о том, чтобы я вошёл в его положение. — Знаете, Франческо, у Вас есть время на принятие решения до того момента, как я разберусь с Кицунэ. Если к тому времени я не получу от Вас ответа, я просто покину Ваш город, и единственный учитель, который мог бы дать Вашей дочери необходимые знание и должное образование, будет для Вас потерян навсегда. Ведь больше я в Венецию возвращаться не собираюсь. Ах, да, попрошу завтра предоставить мне деньги, которые были обещаны за излечение Вашей дочери. Ну а если не получу от него согласия, то просто её похищу. — Вам так не понравился наш прекрасный город? Ого! Его очень задели мои слова о нежелании посещать их город ещё раз, хотя он и не подал виду. Оказывается Вы пламенный патриот Франческо! — Нет, вот как раз город мне очень понравился. Вот только я прирожденный зельевар, в силу чего у меня очень сильное обоняние. Так что Вы уж извините, но порой здесь просто невыносимо воняет для моего чуткого носа. Особенно в духоту, когда сильно палит солнце. — Но вы ведь маг, неужели ничего нельзя с этим сделать? — удивился он. — Есть немало способов оградить себя от запахов. Вот только я ещё раз повторюсь — я прирожденный зельевар с очень сильным даром. Так что изолировать своё обоняние от запаха для меня сродни тому, как если бы Вам пришлось пользоваться лишь одной рукой, вместо двух. А если учесть, что я наг — так вообще капец. Для нас обоняние — это еще и датчик настроения окружающих, второе зрение, а также способ улавливать магические флуктуации. Лишаться же всего этого из-за нежелания чувствовать вонь… увольте. Наша беседа с Франческо не продлилась долго: постучавшись в дверь его кабинета, вошёл слуга, чтобы оповестить главу Дома о прибытии его партнёров по торговле из союзного Дома. После этого Франческо пошёл к ним, а я — в выделенные мне апартаменты. Оказавшись у себя в спальне, я завалился в постель, размышляя о тех перспективах, которые мне сулит взятие в ученики Марии. Зачем она мне вообще потребовалась? Всё дело в её даре. Если быть более корректным, то сам по себе дар сноходца не является магическим. Что вообще такое дар? Это духовный артефакт/духовный орган/область души, где сходятся вместе несколько духовных оболочек. Благодаря этому возможны невероятные для любого другого разумного манипуляции, и открываются способности, зависящие от конкретного дара. Дар сноходца — духовный артефакт на стыке чувственной и ментальной оболочек, на основе энергий которых в нём происходит образование энергии грёз. Она позволяет путешествовать в мире снов, проникать в чужие сны, а уже через них влиять на разумного. Попав в сон другого разумного, сноходец, при должном мастерстве и знаниях, может проникнуть в его память, просмотреть любые его воспоминания, может повлиять на его мировоззрение, перекроив личность так, как ему нужно, может свести с ума, даже вовсе убить, заставив поверить в собственную смерть во сне, отчего умрёт и тело. Мне же, не обладающему подобным даром к сноходству, тоже возможно этому научиться. Вот только для этого будет необходимо самому научить свой чувственный дух и ментальную оболочку синергии и найти необходимое соотношение и состояние энергий этих оболочек души, при котором образуется энергия грёз. И тогда мне откроется путь в мир снов. Я, конечно же, не стану таким же искусным в этом деле, какой будет Мария. Если она словно птица в небе, то я буду будто пилот дельтаплана. Но всё перекрывает наша разница в магическом даре. Пусть мана и менее пригодна для манипуляций и воздействия в мире снов, но всё же способна к этому. А стоит мне только научиться производить энергию грёз и с помощью неё проникать в мир снов, как там уже я смогу нивелировать недостаток энергии грёз своим источником маны. Обучая же свою ученицу, я смогу воочию наблюдать за процессами в её даре сноходца, как формируется в нём энергия грёз, как она ей управляет. Тогда моё собственное обучение этому искусству будет в сотни раз быстрее и плодотворнее, чем если бы я пытался постичь его самостоятельно, без наглядного примера под рукой. Это просто джекпот! Я даже готов терпеть вонь Венеции десятки лет, пока буду обучать её, а учить я её буду на совесть. Всё-таки она будет моей личной ученицей, и если она к тридцати годам не получит несколько степеней мастера в доступных и разрешенных ныне магических дисциплинах, то я посчитаю это умалением моего собственного Эго. Салазар был ещё тем перфекционистом и педантом, а эти черты его личности я перенял от него вместе с его памятью и усвоенными оболочкам души. Он потому и не брал себе ранее личных учеников, так как если браться за подобное, то было необходимо большую часть собственного времени тратить на обучение ученика. Он сам был занят тем, что искал способ продлить годы своей жизни, а в идеале стать бессмертным. Зато получив желаемое, он собирался заняться поиском себе личного ученика. Но вот я-то не ограничен ничем подобным. А потому сделаю из Марии Бадоэр магессу, имя которой запомнится в веках, или я не Святозар Змиев! Магическое ядро у неё не очень сильное. До приглашения в Хогвартс оно дотягивало, вот только вряд ли бы она стала второй Морганой. Ну, без моей помощи — уж точно. Но я владею методиками и ритуалами, которые, будучи использованы на ранних годах обучения молодых одаренных, могут вознести их на небывалые высоты. Конечно, как зелья и эликсиры для её развития, так и ритуалы, которые ей придётся пройти, все сплошь запрещённые. Вот только кого это волнует? Подумаешь, мне придётся для этого убить несколько десятков… ну хорошо, пару сотен одарённых, после чего использовать их органы в приготовлении нужных снадобий. Ну так я ведь «благородный», со всех сторон «положительный герой» (подумал тот, кто по праву носит титул Темного Лорда, данного самой магией), поэтому буду пускать под нож только маргиналов и отребье магического общества. И всем будет польза — и Марии, и этому самому обществу. Три недели до приёма в доме Акуисти пролетели незаметно. Я за это время смог познакомиться со своей будущей ученицей. Правда, она о будущем ученичестве ещё не знает, а её отец пока только размышляет о неизбежном. А благодаря своей внешности, знаниям и умению вести интересные беседы, я смог очаровать малышку. Молодец Святозар, возьми с полки пирожок, ты смог расположить к себе девятилетнюю девочку, очаровать и влюбить, ты просто невероятный мачо! Немалую часть этого времени я проводил в библиотеке семьи Бадоэр, где практически всегда мне составляла компанию Мария, если конечно не была занята уроками с репетиторами или общением с семьёй. Естественно, она была не одна, а в сопровождении дуэньи. А вообще, мне очень понравилась атмосфера в этом Доме. Здесь буквально чувствовалось как все члены семьи стоят друг за друга горой, очень ценя кровные узы. Я их не идеализирую, но какими бы ни были некоторые из Бадоэр скотами, садистами и подонками с окружающими, в стенах своего дома и со своими родственниками они были очень чуткими, понимающими и любящими людьми. А учитывая, как обстоят дела в большинстве иных аристократических Домов, это делало эту семью в моих глазах очень достойной, вызывающей неподдельное уважение и искреннюю приязнь. И вот наступил тот самый день, когда я вместе с Франческо, его старшим сыном и братом, в сопровождении двух телохранителей-магов отправился на званый приём в дом семьи Акуисти. — А как Вы, Святозар, собираетесь действовать в доме Акуисти? Пока я мог лишь убедиться в вашей квалификации как целителя, но у этой семьи на службе немало сильных магов. Глава гвардии Акуисти, говорят, вообще имеет ранг мастера боевой магии. Не переоцениваете ли Вы свои силы? М-даа, по сути, после услышанного сомнения о моих силах со стороны Франческо, я должен был бы вызвать его на дуэль. Вот только он уже понял, что я не придерживаюсь аристократического этикета со всеми реверансами, а следую ему лишь только тогда, когда выгодно. Пару дней назад я прямо заявил об этом Франческо, попросив быть со мной откровенным в плане своих сомнений. Мне было тяжко слушать его словесные кружева, когда он пытался обличить свои мысли в слова так, чтобы не задеть мою дворянскую честь. Ведь при этом его истинные мысли и чувства были для меня словно открытая книга, несмотря на все его защитные артефакты. Но не поздно ли задавать подобные вопросы, уже находясь там, где, возможно, мне сегодня предстоит бой с кицунэ? — Не переживайте, Франческо. Ни мне, ни Вам в этом доме ничего не угрожает. Зря вы взяли с собой то, что находится у Вас в правом рукаве. Оно не потребуется. Он очень удивлённо глянул на меня, а маги за его спиной даже слегка напряглись. У него на правой руке был скрыт одеждой негатор магии. Вот только магию он мог подавить только у магов не сильнее пятого октана. При этом радиус действия у него не более тридцати метров. В общем, для меня он не представлял никакой опасности. Но в сторону разговоры. Мы попали в приличного размера зал, где было уже немало народу. Если быть точным, то тут сейчас находится сто тридцать три разумных. Вот, слуга нас повёл навстречу Альберто, главе Дома Акуисти. А по правую руку от него в ципао стояла девушка с очень выдающейся в определенных местах фигурой. Стоило мне её увидеть, как для меня мир застыл. До этой парочки было всего три метра. Моё же сознание сейчас работало с невероятной скоростью. Я использовал всю мощь своего разума и тела. Передо мной была не молоденькая кицунэ с четырьмя хвостами. Даже не с шестью, как я рассчитывал в своих самых дурных раскладах. Это была тварь с семью, разменявшая не менее пятисот лет. То есть, уже бедствие масштабов крупного города. Случись между нами затяжной бой и от Венеции останутся лишь воспоминания. Не медля ни секунды, дабы не давать той шанс как-либо ответить, я рванул на всей доступной скорости. Для людей со стороны мой силуэт размылся в воздухе, в то же мгновение оказавшись возле госпожи Хо. Трансформировав руку, что сейчас была покрыта кожей василиска, а когти на моих пальцах ничем не уступали моим же клыкам и были также ядовиты, я пробил ей грудь. Когда сердце этой твари оказалось в моей руке, а я почувствовал в своей сомкнутой ладони биение её жизни, резким рывком вырвал его из неё. От этого из дыры в её груди хлынула кровь. Она секунду с неверием смотрела в мои глаза, но мой яд уже разъедал магическое тело её души и убивал плоть, поражая органы. Когда она свалилась на пол, на её лице застыло выражение безмерного удивления, а моё восприятие вернулось к нормальному темпу. Зал наполнился криками, и многие из гостей похватали оружие и палочки. Вот только они не знали, как реагировать на моё спонтанное и совершенно необоснованное нападение на гостью семьи Акуисти, госпожу Хо Линь. Ведь вместо неё на полу лежала Темная тварь. Никак иначе назвать гуманоидную лису с семью хвостами было нельзя. Это только благодаря собственным иллюзиям кицунэ выглядят для человека невероятно привлекательными. Истинный же их вид ничего кроме отвращения вызывать не мог. Лисья морда и всё тело покрыты короткой, колючей, жёсткой, словно проволока, шерстью. Абсолютно черные глаза, где не видно ни радужки, ни зрачка, сплошная тьма. Вытянутая пасть, полная острых клыков. Вот такая вот милашка. В моей прошлой жизни их образ был исковеркан в угоду извращённых фетишей мангак. Если же почитать древние сказания и легенды Японии и Китая, то там черным по белому написано, что кицунэ — это кровожадные демоны. Женщины, увидев уже остывающий труп кицунэ, стали вскрикивать. Самые впечатлительные даже упали в обморок. А вот Альберто Акуисти повёл себя очень глупо. — Тварь!!! — воскликнул этот идиот. И он кинулся на меня, выхватив из-за пояса кинжал. Тянуться же за мечом на коротке было глупостью. Немного сместившись вправо, пропустил его тычок кинжал в грудь. Затем лёгким ударом по темени отправил главу Дома в беспамятство. Почему не использовал магию? А потому что всё это время, с самого своего броска, чтобы вырвать у кицунэ сердце, я также следил за окружающей обстановкой. Это позволило заметить очень интересного персонажа. Пожилой мужчина в летах, уже близких к старости. При этом его фигура всё ещё источала силу и не потеряла стать. Он смог заметить, пусть и с опозданием, моё движение. Одет же он был в простую монашескую сутану. Вот только массивная цепь с явно очень древним, чуть ли не времён жизни апостолов серебряным крестом и также кардинальский перстень на указательном пальце не оставляли сомнений, что передо мной далеко не обычный монах или служитель Церкви. Поэтому я и не стал использовать магию при таком неоднозначном свидетеле. Ведь он смог разглядеть мои движения, при этом явно занимал высокое положение в католической Церкви. Когда я оглушил Альфонсо, гвардейцы Дома Акуисти уже бросились в сторону меня и ощетинившихся оружием Франческо с сыном и его телохранителями, что встали рядом со мной, желая прикрыть меня. Я уже думал, как поступить — ударить по всем кто в зале, заклинанием паралича или сна. Но… — Именем Святой Церкви!!! Всем опустить и убрать своё оружие! — пророкотал мощный бас того самого священнослужителя, привлёкшего моё внимание. М-да, такой голос больше подошёл бы полководцу, что командует на поле боя, но никак не священнику. «И кто же ты, интересно, такой?» — думал я, увидев, как все замерли и опустили мечи и палочки, когда узнали того, кто приказал им убрать оружие. Недолго мне оставаться в неведении: кардинал в простой монашеской сутане сейчас шёл нам навстречу.