***
Ночью Ремуса мучили кошмары. Он ворочался и метался в кровати, а в его голове Блэк раз за разом повторял те слова. "Я не кусаюсь", — сказал Блэк, и Ремус зашёлся в диком хохоте. "Ты — нет, — согласился он. — Зато я — ДА!" Он обернулся волком и начал преследовать Блэка по комнате, пока не загнал его в угол. Ремус-волк свирепо зарычал и бросился вперёд— И с воплем проснулся. Ремус запутался и забился в простынях, и тут зажёгся свет, а отовсюду начали раздаваться сонные голоса. Он скинул с себя одеяло и резко сел, хватая ртом воздух. Кто-то отдёрнул полог кровати, и Ремус отшатнулся при виде Блэка. У него за плечом стоял Поттер, вскоре, спотыкаясь, подбежал Петтигрю, а за ним — Спиннет и Стразерс, и все пятеро уставились на него. — П-простите! — выдохнул Ремус, обхватив себя руками. — Н... Н-ночной кошмар. Простите, — ему хотелось, чтобы они вернулись в свои кровати и перестали на него смотреть. Сказал ли он что-нибудь?.. Кажется, во сне он не говорил, но Ремус не был уверен и уж точно не мог спросить у кого-нибудь из них. — Простите, — повторил он на всякий случай. — По крайней мере, завтра выходной, — проворчал Спиннет, возвращаясь в кровать. Следом отошёл Стразерс, а за ним Поттер и Петтигрю. Только Блэк ещё на пару секунд задержался у кровати Ремуса, разглядывая его, а затем тоже ушёл. Ремус задёрнул полог и свернулся калачиком. Одной рукой он обхватил живот, а кулак другой сунул в рот, пытаясь заглушить рыдания.***
Никто не стал заводить будильник, и Ремус проснулся в одиночестве незадолго до десяти. Он вылез из кровати уставшим и с тяжёлой головой, чувствуя, как всё тело ломит от надвигавшегося полнолуния. Спотыкаясь, Ремус оделся — сначала в форму, но потом вспомнил, что была суббота. Так что он натянул пару потрёпанных джинсов и кофту с длинным рукавом. По сравнению с прочей его одеждой она была почти новой, а значит — безбожно ему большой. Подол доходил до середины бёдер, а рукава закрывали ладони. Дома его не смущало, что одежда была ему велика — там его видели только родители. Теперь же ему было стыдно показываться кому-то на глаза. У всех одежда была по размеру, и это лишний раз выделяло его на общем фоне. "Это же моя вина, — подумал он, когда наконец взялся распаковывать чемодан. — Если бы я не был оборотнем, отец бы мог остаться на хорошо оплачиваемой должности в Министерстве..." Разбирая вещи, он не мог не обратить внимания на одежду Блэка. Она выглядела красивой и дорогой. Вешая в шкаф мантии, Ремус не удержался и провёл пальцами по рубашке — на вид она была шёлковой. На ощупь — тоже. В шкафу было полно одежды, и вся она выглядела примерно одинаково. Каждая вещь так и кричала: "Богач-чистокровка!" Впрочем, Поттер тоже был богатым чистокровкой, и его одежда совсем не походила на одежду Блэка, по крайней мере то, что Ремус видел на нём в поезде. Он помотал головой и изо всех сил постарался распихать свои вещи. У Блэка их было какое-то неимоверное количество, так что Ремусу повезло, что у него едва ли было хоть что-то. Ему удалось уместить всё в ящики и крошечный незанятый уголок шкафа. После этого он натянул носки и обувь (старые, разваливающиеся кеды) и спустился в Большой зал, так как не знал, во сколько заканчивался завтрак. Как выяснилось, в половину одиннадцатого еды на столах уже не было. В животе у Ремуса заурчало — он пропустил и ужин накануне. Ему ничего не оставалось, как вернуться в гриффиндорскую башню, где он заглушил голод конфетами, пока работал над эссе по ЗОТИ. Закончив с ним, Ремус принялся за задание по травологии. В полдень он радостно взял с собой книгу и отправился в Большой зал, чтобы поесть как следует. Вечер вновь прошёл в библиотеке — Ремус закончил все эссе, которые им были заданы, а затем взялся за художественный роман и с головой погрузился в вымышленный мир. Это было истинным наслаждением и разительно отличалось от двух последних дней. Никто не пытался его облить, никто не называл его тупым. В дальнем крыле никого не было, и он не беспокоился, что кто-то его потревожит — даже несмотря на то, что в выходные народу было чуть больше, чем обычно. Несколько раз мимо проходили другие студенты. Они бросали странные взгляды на мальчика, который сидел в углу на полу, но Ремус лишь продолжал читать, не обращая на них внимания. Во время ужина он почувствовал на себе взгляд со стороны преподавательского стола и, подняв глаза, столкнулся с Дидьен. Ремус нахмурился и склонился ниже над тарелкой, стараясь есть аккуратно. Чуть дальше по столу Блэк и Поттер обсуждали розыгрыши, которые успели провернуть — включая зудящий порошок на сиденьях туалетов и несколько навозных бомб в вестибюле (это объясняло застоявшийся запах, который он уловил, когда проходил мимо). После того, как Ремус набил живот, он вернулся в общежитие, чтобы собрать сумку, но застыл над ней, не зная, что взять... чего ожидать. Он понятия не имел, сколько ему придётся ждать восхода луны, так что в сумку отправилась книга. Ждать полнолуния всегда было хуже всего. Ремус добавил шоколадный батончик и бутылку воды. А затем, после минутного замешательства, взял и полотенце. — Что ты делаешь? Он резко обернулся и увидел в дверях Петтигрю. — Н-ничего. — Зачем тебе полотенце? Ремус покраснел, запихивая полотенце в сумку (которая по-прежнему чуть-чуть отдавала уксусом, несмотря на попытки её отмыть). — Ничего. — Зачем-то же оно тебе нужно. Ремус застегнул сумку, закинул её на плечо и протиснулся мимо Петтигрю, который проводил его удивлённым взглядом. До заката ещё оставалось не меньше двух часов, но он подумал, что может прийти и пораньше. Так у него будет возможность разведать обстановку. Ремус пересёк гостиную и побрёл через замок, ориентируясь на свои ощущения, чтобы не потеряться. Наконец он добрался до больничного крыла и прокрался внутрь. Мадам Помфри хлопотала над другим студентом, который пил какое-то зелье. Она обернулась к Ремусу, кивнула ему и махнула рукой на соседнюю кровать. Он уселся и стал ждать, качая ногами. — Вы рано, — заметила мадам Помфри, когда другой студент вышел. Заикаясь, Ремус объяснил, почему, и она улыбнулась. — Хорошо. Ну что ж, тогда пойдём? Вы не взяли с собой мантию? — Эм, — выдавил из себя он. — Ничего, думаю, снаружи ещё не холодно. Помфри вывела его из больничного крыла, а затем и из замка. Он спешил следом за ней, гадая, куда они направлялись. Спросить Ремус не смел — он и так выяснил бы это достаточно скоро. Они пересекли внутренний двор, спустились по ступенькам, по тропинке... затем сошли с неё, и только тогда Помфри остановилась. Ремус услышал скрип и поднял голову. Он ахнул, отшатнулся и упал на землю. Прямо над ним возвышалась Изуверская ива, неистово размахивая своими длинными ветками. — Мадам? — Помфри направилась прямо к ней, и Ремус медленно поднялся на ноги, чувствуя, как в груди у него заходится сердце. — Мадам? — снова спросил он, когда они подошли ближе. — Ждите здесь, — сказала она, подняла с земли камень и сделала ещё пару шагов вперёд. — Я, конечно, не чемпион в броске по мишеням, но... — она швырнула камень и попала по наросту на стволе. Дерево замерло. — Вперёд, поспешим! — Ремус бросился за ней, спотыкаясь о собственные ноги, и протиснулся в тоннель, который появился между корней. Как только он скрылся под землёй, дерево у него над головой ожило. На кончике волшебной палочки Помфри зажёгся огонёк, и она улыбнулась. — Следуйте за мной. Он осторожно ступал по тоннелю. Потолок в нём был настолько низкий, что Помфри приходилось пригибать голову. Ремус, впрочем, шёл свободно. Путь был таким долгим, что мальчик потерял счёт времени. "Не удивительно, что мне нужно было прийти заранее", — подумал он, когда они наконец добрались до конца. Тоннель уходил вверх и заворачивал к двери, которая походила на люк. Помфри распахнула его, залезла внутрь и подала руку Ремусу, чтобы помочь ему забраться. Ремус с восторгом глазел по сторонам. Он был в доме — настоящем, полноценном доме. Всё выглядело новым... включая мебель. Мебель! Ремус повернулся вокруг своей оси, оглядывая обстановку. В гостиной стоял мягкий диван, два кресла и кофейный столик, на стенах висели картины, и даже был камин. Он толкнул дверь и вышел в коридор. Помимо запертой входной там были и другие двери с щеколдами, а ещё лестница на второй этаж. — Все окна и двери заперты и заколочены снаружи, — объяснила Помфри. — Никто не сможет попасть внутрь. А вы не сможете выбраться наружу. Ремус принялся проверять другие двери и обнаружил столовую. — Почему дом? — спросил он, не в силах оторвать взгляда от обеденного стола с шестью стульями вокруг него. Другая дверь вела в кухню. Шкафчики, стойка, раковина и холодильник. Ремус открыл его — внутри была еда. Свежая еда. За третьей дверью оказалась маленькая ванная комната. Стоило повернуть рычажок, как из крана побежала вода. — А почему нет? — спросила Помфри. — Вы же будете проводить здесь много времени, неплохо позаботиться и об удобстве. — Но я же буду... волком... — Не всегда, — напомнила она ему, и Ремус кивнул. Иногда ночи бывали такими облачными, что он не превращался. — Наверху спальня и ещё одна ванная. Зачем они сделали всё это? — Дом— он уже был здесь? — Нет, его построили по просьбе Альбуса в августе, — ответила Помфри. Ремус нахмурился. "Но зачем? — хотелось спросить ему. — Зачем строить мне целый дом? Почему не комнату? Не тоннель? Почему не сделать что-то вроде подвала прямо под Изуверской ивой? Зачем всё так усложнять? Я не заслуживаю этого... просто норы в земле было бы достаточно". — Альбус не знал, где вы превращаетесь дома, так что мы постарались устроить всё как можно лучше. — У нас просто... комната в подвале... — он вновь огляделся, пытаясь осознать, что это был дом. Ремус поднялся по лестнице, и Помфри последовала за ним. В спальне стояла кровать с балдахином, примерно как те, что были в общежитии. Шкаф. Стол и стул. Ремус заглянул в ванную. Она была похожа на ту, что внизу, но в этой стояла большая ванна с ножками в виде лап. — Комната? Как спальная комната? — спросила Помфри. — Нет... в ней ничего нет, — он повернул кран и уставился на текущую воду. — Оу, — Помфри едва слышно шмыгнула носом. — Понятно. Ну. Это место ваше, чтобы превращаться. Он повернулся к ней, озадаченный её замешательством. Почему вы сделали всё это для меня? Я не понимаю. — П-почему тут есть еда? На— на кухне? — Если вы проголодаетесь в те ночи, когда не будете превращаться, — мягко объяснила она. — Холодильник зачарован, так что вы не сможете открыть его как... эм... — Волк? — спросил Ремус, и она слегка вздрогнула. — Ничего. Мы оба знаем, что я такое. Они вернулись вниз, и Помфри направилась к люку, который вёл в тоннель. — Я вернусь утром, — сказала она, а затем по-матерински сжала его плечо. — Вы справитесь? — Да, мадам, спасибо. — Он не знал, из-за усталости и удивления или из-за приближающегося полнолуния, но слова давались ему почти как нормальному человеку. Помфри окинула его беспокойным взглядом и ушла, заперев за собой дверь люка. Ремус прислушивался к её удаляющимся шагам, пока мог их различить, а затем сел на диван, откинувшись на спинку. Мебель, диван и настоящий дом, они построили для меня дом. Он с замиранием сердца огляделся вокруг, не в силах в это поверить. Его комнатушка дома была размером со здешнюю ванную комнату наверху. Волк мог по ней расхаживать, но она всё равно была крошечной и совершенно пустой. Четыре каменные стены, каменный пол и потолок, массивная железная дверь. И кромешная темнота. Обуреваемый любопытством, Ремус встал и подошёл к входной двери. Она была заперта. Он прошёлся мимо окон, отодвигая занавески. Окна были застеклены и наглухо заколочены. Они построили этот дом и заколотили его. Интересно, что подумают люди, если найдут его... Он предполагал, что дом стоит где-то глубоко в лесу. Не могли же его построить неподалёку от Хогсмида, верно? Конечно, нет... Ремус вернулся в гостиную и достал книгу, которую принёс с собой — до захода солнца и восхода луны оставалось ещё немного времени. Он просидел едва ли десять минут, а потом отложил книгу и вновь принялся исследовать дом. Место предназначалось только для него, и это обескураживало — зачем было прикладывать столько усилий, чтобы придать ему жилой вид? В шкафу было постельное бельё, а в кухонных шкафчиках стояли тарелки. От всех этих крошечных деталек у него шла кругом голова и немного щемило в сердце. Наконец Ремус устроился в гостиной с книгой и читал, пока не почувствовал тягу луны. Он убрал книгу в сумку, поднялся наверх и поставил сумку в шкаф, а затем разделся и сложил туда же одежду. Подрагивая от прохладного воздуха, он нагим вернулся вниз, прикрывая руками пах, пусть даже никто не мог его видеть. Там Ремус расстелил на полу плед, сел на него, обхватив колени руками, и, дрожа, принялся ждать. Он чувствовал луну в небе, но понятия не имел, будет ли ночь облачной. Дома такие ночи были чуть ли не хуже, чем превращения. Ему приходилось всю ночь сидеть в кромешной тьме пустого подвала без надежды на сон — засыпать было слишком страшно. Ремус гадал, закрывали ли сегодня луну облака, когда его крохотное тело прошило болью. Он вскрикнул — по ощущениям это было похоже на удар током. Ремус упал на спину и закричал, чувствуя, как его сознание и тело захватывает волк. Его ногти вытянулись и заострились, и он впился ими в плед и дерево пола. Ремус брыкнул ногами, которые изгибались и меняли форму — кости трансформировались и росли. В некоторых местах они прорывали кожу, если его тело за ними не поспевало. Новые кости начали вытягиваться внизу спины, а на них нарастали мышцы и кожа, пока не появился хвост. Шерсть пробивалась прямо сквозь кожу, кое-где разрывая её до крови. Зубы из человеческих стали волчьими — и клыки проткнули кожу вокруг губ насквозь, прежде чем его рот успел измениться. — Прошу... умоляю!.. — завопил он, и из глаз брызнули слёзы. Череп начал менять форму, и глазницы сместились, утягивая за собой глазные яблоки, заставляя их меняться тоже. Боль была нестерпимой, но Ремус оставался в сознании. Он лишь кричал и корчился в конвульсиях на полу, пока его крики не перешли в вой, и место Ремуса не занял волк.